Я, ты, МЫ

– Офицер! Я серьёзно! Как можно спокойно спать, когда под боком живёт помешанная вроде неё?! Полицейский, которому и был адресован этот выплеск души, в данный момент занятый размачиванием шоколадного пончика в кофе, поднял на новую местную знаменитость полные недоумения глаза: – Сэр, а имя у Вас её есть, этой… хм, что она сделала, кстати? – Ночь! Музыка! Оттуда! – Лейтон нетерпеливо ткнул узкой ладонью вправо от своего дома, в низину. – Хм… А сколько было времени? – 9 вечера! – Мистер Уокер, сэр, до 10:30 в нашем городе разрешены подобного рода «прослушивания». Погодите, это вы на дом Амарис показываете? – Без понятия, я указываю вон на то архитектурное безобразие. – Какая-то мелочная жалоба… Погодите-ка! Ха, а Вы не первый, наша Амарис полна шарма! – Чего?! – Лейтон почти на автомате отступил на шаг назад. – Да бросьте, мистер Уокер! Дело привычное. Вы, главное, не волнуйтесь, она не светская барышня, очень весёлая и общительная. Я дам Вам адрес её работы, можете… – Не надо! Вы с ума сошли, что ли? Она мне спать мешает! А мне… моя карьера… – Хорошо-хорошо, я с ней поговорю. Это всё, сэр? – Да, спасибо, – Лейтон безо всякого облегчения побрёл на открывшийся рынок. Голова до сих пор гудела от этой бешеной музыки. А кое у кого по ту сторону улицы гудела голова от его наисветлейшей персоны. – Это же надо! – Амарис от безысходности окликнула свою белую ангорскую кошку, – Припёрся ко мне – и зачем, по-твоему? Морали читать! Знаем мы таких высокородных, всё по их приказу должно быть!.. Да ты слушаешь меня вообще?.. Эх, да что с тебя взять. Выходи давай, я закрываю дверь и иду за продуктами. И – надо же! – этот высокомерный хлыщ тоже здесь! «Дыши, дыши, Амарис, не надо вступать в пререкания, это ниже твоего достоинст… Что он делает?» Хлыщ уже какую минуту осаждал рыбный прилавок. Продавец вертел товар и так, и эдак, но покупатель просил показать ещё. На скопившуюся очередь обглодыш внимания явно не обращал. Но Амарис удивило ещё и то, что сам продавец стоял как по струнке! Всё, дотерпела… – Ты её в жёны что ль брать будешь? Знакомый с прошлой ночи повернулся – и так и отскочил назад: – Опять ты?! – Я. Не могу смотреть, как перед тобой тут все стелятся. – А ты что, главная гангстерша в этом районе? – сквозь зубы прошипел он. – Амарис, – зашептала барышня, торговавшая сухофруктами, – Это же Лейтон Уокер, звезда мирового балета! Миг – и из объёмистого рта вылетел не менее колоссальный смех: – Из балета? Серьёзно, что ли? Вас так напугал этот недокормленный гей?! – Я не гей! – два метра роста угрожающе нависли над метром с кепкой, – И чего смешного вообще? Сама-то кто?! – Ах, простите, мистер Уокер, сэр, мы люди маленькие, куда нам до вас, – она нагло лизнула верхнюю губу и тряхнула волосами – дьяволица, а не девушка. – Чего ты ко мне пристала, я тебя трогал? Продавец рыбы согласно завис с тиляпией в руках, заинтригованный развитием сюжета. – Попробовал бы – без зубов остался! – Это что, угроза?! – Так давай, разберись со мной, крутой мужик! – Э-э-эй, стоп, стоп! – офицер полиции встал между ссорящимися, – Вы чего этот тут затеяли? Да-да, прочь друг от друга! Амарис, я тебя давно знаю, но сейчас-то что? – Да он меня вывел! – Мистер Уокер? – Она мне угрожала, Вы же сами слышали! – Разошлись, быстро! Как подростки, честное слово! Мне что же, мирить вас теперь, или прикажете оттаскать за уши? – Мне не за что извиняться, – Лейтон отвернулся, скрестив руки на груди. – Ну разумеется, как же столь элитный кобель опустится до дворовой… – Амарис! – К… как ты меня назвала?! – А, да, прости, ты ж гей. – Что?! Офицер! – Хватит! Оба виноваты! Мне отправить вас в карцер или разойдётесь? Соперники смерили друг друга мрачными взглядами и, развернувшись в противоположные стороны, разошлись как два бойцовских питбуля на ринге. Увы – им не суждено было расстаться надолго. И причиной стало совсем не перемирие… И это снова была музыка. Правда, доносилась она из другого дома. И Лейтон, погрузившийся в сладостную дрёму, так и вскочил с постели, услышав ремикс Gangam Style. – Наверное, они холостые, глухие и бездетные! – ворчал он, топая вниз по улице. Два дня прошло – и на тебе! Тут что, колледж диджеев неподалёку?! На этот раз долго ломиться не пришлось. Звонок был исправен и дверь вскоре открылась: – Мы знаем, что поздно, но у Морриса день… – наружу высунулась до боли знакомая голова с дикой шевелюрой и тихо добавила, – … рождения. Лейтон задышал как перегруженный тяжеловоз на бездорожье: – Эта… музыка… и ты… снова… – В прошлый раз была другая. – Эй, Рис, кто это там? – Знакомься, Джонни, это мистер Кайфообломщик. – А-а, это и есть тот чел? – качок поскрёб бритую голову, – Эй, да ладно, не пыжься. У нас есть торт, заходи. – Он не ест на ночь, мистер Уокер балерина. – Танцор. Балета, – сквозь зубы прошипел Лейтон, – И вроде мы в прошлый раз не закончили нашу увлекательную дискуссию. – Тогда давай выйдем, – она шмыгнула носом с мрачной решимостью. – Рис, помощь нужна? – Не, что ты, Джонни, я сама справлюсь, – Амарис криво усмехнулась, окинув Лейтона довольно снисходительным взглядом. Затем вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь: – Давай. – Я… На рынке ты обозвала меня геем. – Ну не гей. Доволен? – А где извинения? – А камеру не хочешь, чтобы записать, и золотую флешку, чтоб на груди носить? – Вот опять! – Да ты ж первый начал! Они и не заметили, как пошли вдоль улицы. Амарис приходилось бежать, чтобы не отставать от широких шагов. Вечеринка осталась где-то на периферии, её было едва слышно, но жар их спора раскалялся как тефлоновая сковорода на огне. – Люди вроде тебя живут стереотипами! – А люди вроде тебя что, не живут?! Да ты уверен, что мир вертится вокруг тебя и начинаешь психовать, когда что-то или кто-то выпадает из твоей системы! Как я! – Неужели нельзя слушать этот хлам днём?! – Днём я сплю! – Интересно, чем ты ночью занима… Акх! Моя рука! Амарис нажала на какую-то точку – боль была адская – и повела его в закоулок рядом с мусорными баками: – Так бы и сунула тебя в помойку этой носатой рожей! – Так сунь – и завтра же будешь в тюрьме! – Лейтон не без ужаса понял, что не может вырваться, но линию обороны гнул до последнего. – Ты меня оскорбил! – она ослабила хватку и чуть пригнулась, сжав кулаки. Лейтон ни на секунду не сомневался, что она сможет дать нешуточный отпор даже при столь маленьком росте. – Я ничего не сказал, мне не за что извиняться! Слушай, я хочу спать. Извинимся – и забудем друг о друге. – Хорошо. Прошла пара тяжёлых мгновений. – Ты первая, – намекнул Лейтон. – Ха! Нашёл дуру! Им было невдомёк, что они разбудили зверька, мирно дремавшего на скате крыши. Он сложил уши, и, недовольно сморщившись, глянул со второго этажа на ссорящихся людей. Их речь была ему незнакома, но грызться эти двое умели. Причём ни один не уступал. До чего же громко и яростно. Лапы зверька замерцали как тлеющие уголья, а пасть растянулась в усмешке. Он ринулся вниз и с громким верещанием… – Что это было?! – Лейтон отскочил как ошпаренный, – Это что, крыса?! – Это кошка, – Амарис проводила силуэт глазами. – Ты что, не видела хвост? И как оно верещало? – Может, белка? – Да, в темноте шарится, – съязвил Лейтон и вдруг пошатнулся. Ничего удивительного, выспишься тут. И эти нервы… – Эй, ты чего это? – она подошла, но сил отступать назад не было. Держится за голову, зарывшись в пушистую гриву. Её кожа тоже слегка окрашена фиолетовым – это аргирия – всплывает слово с изнанки сознания. Процесс, когда серебро из кремов оборачивает каждую клеточку тела амальгамной плёнкой. Только почему фиолетовая? Эта майка… Она её хоть стирала с прошлого раза? И неужели так сложно подстричь чёлку? – Отстань от моей чёлки, – в ответ бормочет она. – Ты мысли читаешь? – Ты вслух сказал, – она явственно пошатывается, а Лейтона держит только стена дома. Между ними что-то светится. Как искры. Странно и хаотично, как бенгальский огонь. И так хочется упасть. И спать, не видя снов… Они рухнули разом, так и не дождавшись от мозга команды «состыковка с асфальтом прошла успешно»…