Я, ты, МЫ

На первый взгляд казалось, что через секунду Марти хватит сердечный приступ. Правда, молчаливое разглядывание трёхметровой (вроде бы) женщины в итоге вылилось в явно истерический хохот: – Вот чёрт, Лейтон! Да что ж надо было делать, чтобы так вляпаться?! – Одной мне эта фразочка кажется чуток похабной? – почесала общий нос Амарис. – Забей. К солнечным лучам грязь не пристаёт, – пробормотал танцор балета. – Красиво сказано. – Это не я. Джованни Боккаччо. – Загуглю при случае. – И что ж теперь делать-то? – Марти всё это время картинно ломал руки. Четырёхрукое тело же терпеливо ждало вердикта, скорчившись в школьной подсобке, куда его силком затащили по милости мелкого рыжеватого типа с расшатанными нервами. – Мы решили танцевать, – оповестил менеджера Лейтон, – Одежда вполне удобная, балетки я взял. – К тому же, зрителей навалит тьма-тьмущая, – подправила прядь у виска Амарис, – Мы весьма… Давай, Лейт, выдай какое-нибудь изысканное словечко. – Презентабельны, – со вздохом выполнил её просьбу товарищ по несчастью. – И всё получится? – недоверчиво переспросил Марти. – Мы с Амарис управляем телом вместе. Сообщать движения могу как я, так и она. – Ну… ну… – менеджер широким жестом растёр лоб, – Да уж, делать нечего, придётся идти ва-банк. И минуты не прошло, как гигантская женщина уже стояла за кулисами актового зала. – Йо, Лейт. Танцор балета дёрнулся. Это новое фамильярное сокращение пока что выбивало его из колеи: – Что? – А куда мы пойдём есть? – Предлагаю в «Острова Средиземья», там чудесная греческая кухня. – Мясо есть? – Как ни странно, греки его едят. – Повезло, повезло, конечно. Тогда замётано, – довольно проурчала Амарис и замолкла. После туманных намёков Марти даже в аплодисментах звучала некоторая настороженность, однако зал прямо-такие сдетонировал от восторга, увидев, какое на кону зрелище. Пара учеников даже рванула за дверь – видимо, для того, чтобы позвать друзей. Стоило Лейтону открыть рот, как в зале повисла гробовая тишина: – Что ж. Всем добрый день, меня зовут Лейтон Уокер, а мою… Хм, ассистентку… – Амарис. Йо. – Ты чего творишь? – он отодвинул микрофон, переходя на негодующий шёпот. – Да я и сама в состоянии представиться! И вообще, тело-то общее! – Ладно, ладно… Кхм, – сделав вид, что ничего не произошло, продолжил Лейтон, снова вынужденно склонившись перед предательски низкой стойкой микрофона, – Как вы знаете, я представляю школу балета, а Амарис… – Ну вообще-то я просто тусуюсь неподалёку. Лейтон негодующе пихнул её рукой в бок, за что получил меткий тычок пяткой в лодыжку. Однако зрители, весьма заинтересовавшиеся столь необычной перепалкой, весело захихикали. Марти, чуткий к настроению толпы, поднял большой палец вверх, мол, пока всё идёт как по маслу, делайте своё дело. – Балет это танец, исполненный красоты и изящества. Конечно, он требует и большого труда, – Лейтон заставил тело привстать на кончики пальцев, изогнув две верхние пары рук над головой, – Сейчас я исполню для вас пару «па». Мнимая лёгкость отзывалась зубодробительным скрежетом: составляющая из Амарис всё же не находила подобные упражнения простыми. – Возможно, вы думаете, что балетный танец скучный, – делая вид, что коленки не трясутся, продолжил вещать Лейтон, – Но это не так. Например, мы часто танцуем и не под классическую музыку. – А под попсу можете? – раздалось с задних рядов. К несчастью, Амарис сразу же оживилась почище борзой, учуявшей кролика: – А что у тебя есть? – Не вздумай, – прошипел сквозь сомкнутые зубы Лейтон. – Не-не, ты гляди, нас вызывают на танцевальный баттл! – Амарис, это же просто ребёнок, и… – Так и знал, что слабо, – в звенящей тишине подросток смачно чавкнул пузырём от жвачки. Синий и голубой глаз, не сговариваясь, прожгли в нём дыру. – Слабо, говоришь? – протянула Амарис, – Посмотрим, кому из нас выпадет смеяться последним! – А это идея! – подала голос одна из девочек, – Jessie J – Who Is Laughing Now! – Что это?! – в ужасе шепнул Лейтон. – Спокойно, эту песню я знаю. Покажу молодому козлу, из чего мы сделаны. Кроха, врубай! Амарис готова! – она хрустнула общей шеей, – А ты, Лейт? – Видимо, иначе никак, – только и смог выжать из себя товарищ по несчастью. Музыка показалась Лейтону хламом, но самый ужас был впереди, ибо Амарис заставила тело двигаться как… – Ты что творишь?! – Я танцую, чел. И ты давай. В припеве есть место и для твоих сальто-мортале. Давай! Прям сейчас! Они уронили общее тело на колени, кувыркнулись через голову, сделали пару лихих кульбитов и поворотов. Руки взмывали вверх птицами и касались бёдер, пышный хвост кружился и замирал воротником на плечах. Лейтона трясло словно в лихорадке, новые впечатления накрыли его с головой, но в их общей груди размеренно билось общее сердце, и танец продолжался. Спорщик разинул рот так, что жвачка спикировала на пол. Марти катался за кулисами в истерике, а зрители, пихаясь, записывали танец на телефоны. Последние ноты застали тело изящно замершим в позе с каким-то индийским уклоном: стоит в профиль, руки в разные стороны, одно колено согнуто, ни дать ни взять персонаж «Рамаяны». – Уф… Пауза. Затем – шквал аплодисментов, такой, что заложило уши. – Лейт, ты глянь на этого засранца. Эй, ты, там, жвачкой не подавился? – Да успокойся ты уже, – Лейтон поправил лямку на правом плече, – Поклонимся? – А то как же! Прощальная речь о школе балета досталась уже Марти, тогда как четыре большие руки изнывали от многочисленных рукопожатий. – Вам просто кровь из носу как нужен сценический псевдоним! – воскликнула одна из девочек, блондиночка с карими глазами лет одиннадцати от роду. – Если честно, мы не собирались оставаться такими навечно, – ответил ей Лейтон, усмехаясь. – Тогда хотя бы на время. – Милли, успокойся, – одна из учительниц тронула девчушку за плечо, – Извините её, она у нас страшная фантазёрка. – Да пусть предложит что-нибудь, – Амарис склонилась над полным восхищения подростком, – Ну как, есть идеи, солнышко? – А… – Милли даже покраснела от удовольствия, – Как насчёт «Опал»? – Опал? – Это драгоценный переливчатый камень, – пояснил растерявшейся компаньонке Лейтон, – А почему именно так? – Ну как же. Он переливается, совсем как вы, говоря разными голосами и делая каждый своё. К тому же, это не мужское и не женское имя, – охотно пояснила Милли. – А мне нравится, – упёрла руку в бок Амарис. – То есть меня уже не спросят? – поинтересовался танцор балета. – Я спрошу, где там обед. Иначе стану придумывать гарнир для твоего носа. – Умереть не встать как смешно, – танцор балета сжал челюсти, не давая товарке хихикнуть. Распрощавшись с детьми и более-менее успокоившимся Марти тело, теперь именуемое Опал, побрело в ресторан, по дороге уворачиваясь от вспышек фотокамер и селфи-палок. За столик пришлось сесть без стула, да ещё и сложить ноги так, чтобы никто, проходящий по залу, не мог об них споткнуться. – Как ты только живёшь с этими ходулями, – проворчала Амарис. – Примерно как ты со своим характером. – Упс, опередил. – Ваше блюдо, сэр… мэм… – растерявшийся официант поторопился поставить тарелку на стол. – Неважно, забей, – Амарис с вожделением уставилась на блюдо и тут же скривилась, – Это чего? – Рыба. – Жареная, что ли? – На пару. – Лейт, возможно, ты не в курсе, но нам ещё не под восемьдесят, и мы до сих пор умеем жевать, – она брезгливо поддела плавник дорадо ногтем. – Послушай, – Лейтон подавил вздох, – Утром я ел твои наггетсы. Твоя очередь терпеть то, что предпочитаю есть я. – Десерта не будет? – на всякий случай уточнила Амарис. – Нет, рыбка довольно сытная. – Так не пойдёт… О! Я знаю прекрасную пончиковую по пути домой! Примерно через полчаса Опал, подавляя раздосадованный вопль, явно застряла в проёме закусочной, пытаясь то ли зайти, то ли выйти оттуда. – М… мэм, нужна помощь? – очень тихо спросил ошарашенный кассир. – Сами разберёмся! – прорычали два голоса одновременно, морщась от судорог, но полные мрачной решимости добиться каждый своего. И… – Лейти, ну не капризничай ты как маленький, – довольная своим выигрышем, засюсюкалась с товарищем по несчастью Амарис, – Ты погляди только какой милый малиновый пончик! – Пожирай уже это исчадие пекарского ада и пойдём. – Фу, как грубо. Может, ты тоже хочешь чего-нибудь? – спросила девушка, смахнув с подбородка сахарную пудру. – Хочу, чтобы до нашего разъединения у меня не развился сахарный диабет. – А если серьёзно? – после пончика к ней вернулось благодушное настроение, хотя, возможно, дело было ещё и в том, что на очереди было ещё пять таких же. – Кофе, пожалуй… А если прям совсем честно, после танцев мне захотелось выпить ту твою газировку… Это не смешно! – А чего такого? Вкусная штука, я её люблю. – Именно. Это ты её любишь. А не я. – Чел, на нас уже вся кофейня пялится, – окинув глазами посетителей, хмыкнула Амарис, – Не возражаешь против мысленного диалога? – Это как? «Вот так» – раздался её голос в общей голове, – «Утром у нас получалось. К тому же, так я могу спокойно жевать. Давай, вдупляй, как это делается» «Эм… Меня слышно?» «Да-да, слышно, приём!» – передалась даже её весёлая интонация. Лейтон некоторое время помолчал, свыкаясь с таким диковинным способом общения, но затем продолжил: «Я сказал про газировку к тому, что наши привычки могут… перемешаться» «Какая потеря. Я отдраю свою хату до чистоты хирургической палаты?» «Нет, ты не поняла. Что если нас как таковых больше не будет? А будет только она» – Лейтон сдал и разжал нижнюю левую ладонь, – «Опал» «Да брось, ерунда это всё… Держи кофе» «Он что, с маршмеллоу?» – общие глаза воззрились на тающие с тихим шипением зефирки. «Ага!» «Боже ж ты мой, мы впадём в инсулиновую кому… Амарис, нам надо что-то сделать» «Согласна. Мне скоро на работу» «Да не совсем это, ну да ладно… Кем ты работаешь, кстати?» «Я бармен» Тело Опал затряслось в неожиданном приступе кашля: «Кто?!» «Бармен. В Heavy Drinks. Подаю безалкогольные коктейли. Туда спортсмены заходят» «Вау» «Но я что-то совершенно не сомневаюсь в том, что ты представил, будто я набухиваюсь до беспамятства и устраиваю дикие оргии» «Кхм…» «Лучше прекрати, мы краснеем на людях» «Но я ни о чём таком не подумал, пока ты не сказала!» «Ну да» «Да точно!» – танцор балета с трудом, но всё же заставил себя собраться с мыслями, отхлебнув сладкого, но всё же кофе, – «Что если нам завтра взять отпуска и поискать выход из ситуации? Скажем, сходить к врачу» «Лейт, чёрт возьми, мы же не сиамские близнецы, нас не разрежешь скальпелем» – Амарис осторожно промакнула салфеткой губы и подняла общее тело, умудрившись не вписаться головой в светильник. «Я понимаю, но… Во всяком случае, убедимся, что тело здорово. А после можно наведаться в библиотеку» «Не-не-не, всякая зауныль это не по моей части!» «Куда ты денешься – пойдёшь! И вообще, это для дела: надо выяснить, что за тварь нас… облагодетельствовала… А куда ты рулишь?» «Здесь есть магазинчик спортивной обуви. Не знаю, как тебе, а я в этих туфлях чувствую каждый камушек» «Кроссовки? Давай купим туристические, с усиленными носами, что думаешь?» «Да это же офигенная идея!» Тело робко улыбнулось, но тут же напустило на себя серьёзный вид, полный независимости. Зато обратный путь домой был скрашен отличной обувью, исполненной в оттенках синего и голубого с едва заметным переливчатым градиентом – самое то для чего-то, носящего имя «Опал».