Я, ты, МЫ

Это был золотистый мир с примесью голубого, окутанный в облака, похожие на сахарную вату. Тёплые лучи солнца грели спину, а вокруг изящными деревьями ветвились маршмеллоу. Погодите-ка. Деревья из зефирок? – Лейт! Лейтон, мы проспали! – А? Чего? – Ты спишь! – общее тело уже старалось оторваться от дивана, – Мы заснули, как пришли после обеда! Мне пора на работу! – А, вот оно что, – сподобившись помочь Опал встать, танцор балета подавил зевок, – Мне снились зефирки. Из-за тебя, между прочим. – Счастье-то какое, – Амарис расчёсывала гриву волос, думая, как бы не наступить ненароком на Павлову, которую обуял приступ истинно кошачьего голода, и теперь она протирала икры четырёхрукой женщины с протяжными мявами. Лейтон взял оставшийся не у дел комплект рук под контроль, чтобы открыть один из кошачьих паучей: – А почему мы пришли к тебе? – После пончиков я как локомотив, меня нельзя остановить, – охотно пояснила Амарис. – А-а… Слушай, а как ты собираешься объяснить новую внешность на работе? – Склоняюсь к удачному походу в салон красоты, – она улыбнулась, подкрашивая губы блеском. – А твой парень? – Какой мой парень? – Тот, на вечеринке… Джонни, кажется. – Пф, серьёзно? – она рассмеялась, едва не выронив кисточку для бровей. Павловой, собравшейся угнездиться на коленях Опал, из-за тряски пришлось сделать ещё один круг топотушек. – Он называл тебя «Рис», и я подумал… – Мы с ним старые друзья, только и всего. Со времён подпольных боёв. – Почему я не удивён?.. И где твоя фотка в купальнике и табличкой с номером раунда? – подколол её танцор балета. – Извращенец. А в спортивной форме и с боксёрскими перчатками можешь представить? – Ты была бойцом?! – А откуда же тогда тот приём, которым я заломила тебе руку, а? Тогда, в подворотне, – Амарис вернула кошку на пол и вылетела за дверь, не особо спрашивая, хочет ли куда-то идти Лейтон. – И у тебя был бойцовый псевдоним? – смирившийся со свой участью, решил хотя бы утолить любопытство танцор балета. – В «яблочко». Фиолетовая Пума. – Эм… Я хотел поиздеваться, но это и правда звучит… Мы что, идём вон туда?! – Угу, – Амарис, судя по всему, направлялась в самый что ни на есть занюханный закоулок города. Из сумрака низких балконов, как грибы, вырастали тёмные личности. – Эй, красотка, не заблудилась? – Захлопни варежку, Чед. – Амарис?! – занюханное существо с дредами воззрилось наверх, – Ничё себе… Ты чё сделала? – Чед, тебе пора переставать курить всякую дрянь. И вам тоже, эй, вы, расступитесь уже, я на работу опаздываю! Сонм человечьих тел, негромко бурча, стал рассасываться по углам, пока впереди не показалась дверь бара с небольшой вывеской. Лейтон представил, как Амарис одна, маленькая, но решительная, ходила сюда по вечерам, и ощутил нечто сродни гордости. Во всяком случае, очень странное чувство в его положении. – А ну пошли, пошли отсюда, бугаи, весь проход заняли! – Амарис, сразу видно, привычными движениями локтей восстанавливала порядок на пути к барной стойке, – Рич, я пришла! Прости, что не в форме, я с некоторых пор перестала в неё влезать. – Кто-то опять налёг на солёные крендель… Ох же ж… – вышедший из подсобки мужчина лет сорока пяти едва не выронил пачку соломинок, – Амарис?! – Это я, Рич, – она смогла подвязать на Опал один из больших фартуков. – Видно, я должен спросить, что случилось. – Думаешь? – Уверен, – его сведённые тёмные брови говорили о волнении. – Извини, знаю, что не сильно смешно. Нас тут двое. Лейт, знакомься, это Рич, мой босс. – Очень приятно, – охотно протянул ему руку Лейтон. – И мне, – смог ответить работодатель, кашлянув, – Так и… – Я сегодня отработаю, всё как положено, но после могу ли я взять отпуск за свой счёт? Нам с Лейтоном надо придумать, как выйти из этой… – Амарис обвела рукой адрогинное тело, – Ситуации. – Конечно, мы обязательно тебя заменим, ты меня ни разу не подводила и вообще большая умница, – Рич хлопнул в ладоши, призывая ко вниманию собравшихся в баре, – Так, парни. У Амарис… сложный период в жизни, поэтому прошу вас не донимать её сальными шуточками и не рассказывать в пятидесятый раз одни и те же истории… Макс, тебя это тоже касается. – А чё сразу я?! – раздался обиженный бас. – Тут всегда так? – Лейтон огляделся, ёжась. – Не боись, не тронут. Последний, кто меня тронул, до сих пор копит на восстановление зубов. – Едва ли будет много претендентов на трёхметровую красотку с четырьмя руками, – заметил танцор балета, но и сам понял, насколько неуверенно это прозвучало. – Эй, Рис, выглядишь потрясно, – барный стул занял мужчина с увесистой квадратной челюстью и татуировкой в виде языков пламени на плече, – Сделай-ка мне «Призрачный отблеск». – Момент, Курти, – кивнула ему Амарис. «Что это такое?» – поинтересовался Лейтон. Раньше ему не приходилось видеть специализированный бар для любителей спортивного питания. «Белковая смесь, немного сойлента, сливки, мякоть личи и модная протеиновая печенька» Лейтон отдал девушке контроль за телом, и та быстренько смешала ингредиенты, расположив с краю бокала печенье в виде привидения, покрытое мерцающей глазурью, успевая приметить и следующего клиента: – О, Барни, давненько тебя не было. Как там жена и ваши близнецы? Довольно скоро у стойки собралась толпа – и каждого посетителя Амарис знала в лицо и находила время обменяться парой тёплых фраз. – Рис, а второй что, немой? – вопросил седой человек с косым шрамом на скуле. – Не, Джош, он просто в восторге от нашего лучшего на свете бармена! Мужик, я прав или как? – Тяжеловато говорить, когда вас двое, а рот один, да ещё и эфир занят, – нашёлся Лейтон, – Всем добрый вечер. – Ба! Амарис подхватила аристократа! – Поздравляем, девчушка! – раздались одобрительные улюлюкания. – Он меня сам нашёл, – Амарис закрепила на бокале дольку лайма, – Зеро, твой «Громовой удар». – Никакая мы не пара. Просто товарищи по несчастью, – решил не медлить с обороной Лейтон. – Голос у тебя знакомый… – Протянул один из бугаёв, – Тощий блондин, хм… А! Жена балет смотрит, недавно мне мозг полоскала, что в город какая-то звезда переехала. Ты Уокер. Лейтон Уокер. – Да, это я, – не стал отпираться танцор балета, протянув руку и тут же возжелав вернуть её обратно: рукопожатие было крепким. – Я Кроу. – О, точно! Мой кузен, который грузчик, назвал его «заносчивым пижоном». Без обид, чел, – пожал плечами парень с мелкими татуировками у виска. – У нас свободная страна, каждый волен думать как хочет, – процедил сквозь зубы Лейтон. «Да успокойся ты, они не со зла» – попробовала утешить его Амарис, ведь на душе стало муторно сразу обоим. Хорошо что Лейтон очень быстро отошёл от обиды: – Ну-ка, подняли все руки, я протру столешницу. – Тут чисто, – заворчала Амарис. – Цыть. Я разводы вижу. Моя очередь командовать. – Вау, Рис, а он та ещё хозяюшка, – усмехнулся тот, кто звался Кроу. – Ричу только не говори, а то пошлёт сортир отмывать. Лейтон сразу же замер с тряпкой в руке, и ему в ответ грянул нестройный хор могучего мужского смеха. Домой они вернулись уже под утро. – Не к тебе, – сонно пробормотал Лейтон. – Чего это? – столь же умотанным голосом пробурчала Амарис. – У меня кровать больше. – А-а. Ну тогда пошли. После попадания ключом в замочную скважину тело, шатаясь, дошло до спальни, но на попытку рухнуть на кровать просто так получило прежнее ощущение «крапивки». – Амарис. Если мы будем спать в одежде, она испортится. Давай распаковываться. – У-у-у, зануда. – Не «у». Надо, обязательно, ещё немного – и спать. Четыре руки поспешно сдёрнули одежду и почти аккуратно уложили её на стул у кровати. – В душ бы… – не без сожаления высказал желание Лейтон, понимая, что поздно. Поздно они и проснулись: в окно уже вовсю светило солнце. – Одиннадцать, какой кошмар, – простонал танцор балета, разлепив один глаз. – Давай ещё поспим, – Амарис без обиняков натянула одеяло на лицо. – В душ. Мы воняем. Уже утро. – Не припомню, чтобы кто-то умирал от вони. – Амарис! А ну подъём! – Ещё пять минуточек, Ваше Балетное Высоч… Не трожь одеяло! – Оно моё, хочу и трогаю! – Лейтон шустро отопнул полотно на пол, – Доброе утро! – Утро добрым не бывает, – Амарис приняла более-менее вертикальное положение, почёсывая затылок, – Ух ты, спина не болит. Обычно после смены жесть что творится. – Матрас ортопедический. – Хм, хорошая штука… Ну и чего ты замер, Моисей, веди нас в свой драгоценный душ. Мылись они долго, и, вылезши из кабинки, довольно отряхнулись. Амарис заставила общее тело задержаться у зеркала. – Пошли уже, – Лейтон явно не впечатлился зрелищем. – Мы… такая стройная и мускулистая, – Опал, подправив полотенце на бёдрах, повертелась из стороны в сторону. – Кажется, законы грамматики дали сбой, но… Что да то да. Амарис провела кончиками пальцев по шее и ключице. Ощупала пресс, пока Лейтон был занят протиранием их пышной гривы. Пара прядей сбежала, и танцор балета перехватил их у бёдер. – Э, руки убрал! – возмутилась девушка. – Чего ты взвилась?! У нас всё общее! – Не там! – Ах, простите пожалуйста, похоже, я залез на Вашу персональную территорию. – Это ты так извиняешься? Тоже мне, джентльмен, – не осталась в долгу Амарис. – А за что мне извиняться-то? – Началось. Только же норм было – и вот ты опять. – Это я опять?! Окей! – Лейтон развернул мизерное полотенце, удерживающее их волосы, и тело оросило около двух литров ничем более не сдерживаемой воды. – Окей, – Амарис, недолго раздумывая, рванула в коридор. – Куда?! Мы мокрые! – Ну а мне-то что, это же твой дом. – Стоп! – Лейтон приложил все усилия, чтобы схватиться за косяк, и… Деревяшка осталась у него в руке, испустив перед этим предсмертный хруст. Амарис тут же остановилась, и оба недоумённо уставились на кусок дерева. – А мы… сильные, – наконец пробормотала женская половина сплава. – Да… – Лейтон недоумённо поскрёб затылок. Странно, но конфликтовать уже расхотелось, – Ну что, позавтракаем? – А зарядка? – О, всемилостивые боги, ты её делаешь?! – Разумеется, когда есть желание и свободное время. А ты… наверное, тоже должен разминаться в стиле своих балетных штучек? – Да, думаю, это можно совместить. Только погоди немного, – присмотрев самый длинный из имеющихся халатов, Лейтон нашарил на стене выключатель и щёлкнул им. Плиты на декоративной стене с узором в виде танцующих японских журавлей разъехались, явив миру огромное зеркало. – Вау… – выдохнула Амарис. – Если учишь танец, без зеркал никак. Хм, и подо что бы нам сегодня размяться? – Ого, а ты слушаешь музыку? – Да, хоть и не так громко, как ты. – Не начинай, – упреждающе проворчала она. – Ладно, – верхняя правая рука включила динамик, – Как насчёт Cry Me a River? – Да включай ты уже что хочешь, а то есть захочу. Лейтон не стал мешкать, и, размявшись, выполнил несколько па: – Как ты себя чувствуешь? Амарис даже вздрогнула от неожиданности: – Я? – Конечно. Как чувствую себя я, мне известно. – Хм… Узнала, что знакома не со всеми местами тела, которые в принципе могут болеть… Это что, шпагат?! – Разумеется. – Нет, не вздумай, мы ж не поднимемся! – И наклоны… – Лейт, прекрати! Ты нас убьёшь! – Тело тебе ещё спасибо скажет. – Конечно, ведь мы будем лежать в стационаре, в уютном и тёплом гипсе!.. Лейт, прекрати эти пытки, всё, я поняла, что ты гибкий, всё! – Получай за искалеченный дверной косяк… Ладно, довольно, – Лейтон изогнулся похлеще змеи и наконец сел, – Ты ничего не слышала? – Если ты про то, как прощаются друг с другом суставы, то… – Нет, прислушайся. – А, – девушка заставила общее тело склонить голову набок, – Будто скребётся кто-то. На пороге, как оказалось, ломилась в дверь Павлова. Узрев Опал, кошка издала радостное «мр-р!» и пулей влетела в гостиную. – Оперативно сработано, – только и мог что изумиться Лейтон. – Я это проходила. Ко мне эта пушистая жопа вселилась точно также, – усмехнулась Амарис, – Вот так на пороге проскребала дверь, пока я не открыла. – Да уж… Иди сюда, киса, у меня завалялась банка тунца. Павлова кокетливо обернулась, взглянув на Опал через плечо. – Кстати о тунце. Нам бы тоже поесть. Что сегодня в меню, шеф? – Могу приготовить «Цезарь» с индейкой. Сказано – сделано. Индейка мирно приготовилась в пароварке, битва вышла только за количество сыра и заправки. – Да пойми ты, – старательно выговаривал Лейтон, пытаясь отнять пакет с соусом у одной из рук, – Чтобы танцевать в балете, нужно быть лёгким. – Да, Лейт. А чтобы валить врагов в реслинге, нужно быть тяжёлой! – Так ты же больше не участвуешь! – Я держу форму! А в мою форму необходимо кушать, кушать и кушать! В итоге победительницей была признана порция заправки, сумевшей во время великого «БУМ!» попасть ровно в чашку. Остальное с удовольствием принялась облизывать вспорхнувшая на стол Павлова. – Извини, – снизошла Амарис. – Нормально. Клининговая служба уже работает, – танцор балета не без интереса наблюдал за тем, как кошачья мордочка находит разбежавшиеся по столешнице капельки. – А… что за чай сегодня? Мне показалось, тебе по душе всякие эти заварки. – Сегодня у нас сенча с воздушным рисом, мадемуазель. – Ба, Лейт, ты снова джентльмен? – подколола его за интонацию девушка. – А… Кхм, кстати об этом сокращении. – Тебе не нравится? – Что ты! – это прозвучало эмоциональнее обычного, так что владелец дома вовремя осёкся и взял себя в руки, – Просто… наше противостояние и всё такое… – О, за это можешь не волноваться. Мы загрызём друг друга до смерти, как только перестанем существовать в виде Опал. А сейчас заваривай уже свой чай, а я пока выпытаю, есть ли в доме сладости. – Есть конфеты со стевией и соевый пудинг. – Звучит как полноценный подкуп, – разведав залежи, Амарис нашла лакомства вкусными, – Так и на какие же подвиги меня вдохновляют? – Библиотека. – Мог бы просто потащить силком. – Ты не входишь в категорию кисейных барышень, – резонно пожал плечами танцор балета, – К тому же, если подумать, пока мы волею случая находимся в одной лодке, нет смысла раскачивать её попусту… Ты чего молчишь? – Смешная история, – она поводила ложечкой по опустевшей от пудинга тарелке, – Я думала, что раз мы соединились, когда ругались, возможно, всё станет по-прежнему, когда помиримся. Опал затихла, но ничего не произошло. Только Павлова трудолюбиво катала по плитке банку с тунцом, стараясь выковырять рыбу из каждого изгиба жестянки. – Я тут подумал, – Лейтон подпёр голову рукой, – Почему нас пытаются сфотографировать все, кому не лень, но при этом не осаждает пресса? – Сразу видно, что ты переехал из большого города, – Амарис облизала ложку, – У нас то, что ходит по улице, равно как и то, что уже перефоткал весь город – не новость. Как и медведь в прошлом году. – Медведь?! – Лейтон едва не выронил намыленную тарелку. – Ну да. По крайней мере, это нечто напоминало медведя. Мы решили, что он прибрёл из Резервации. Выглядел, правда, неважно. Сожрал болонку мисс Кохен, а потом его нашли на обочине, мёртвого. Из его шкуры росли голубоватые цветы, но тело быстро разложилось, едва его попробовали передвинуть… Ай, прекрати, мурашки бегают! – Извини, просто такое не каждый день услышишь. – Ещё привыкнешь, раз сюда переехал. Но вообще Резервация у нас ведёт себя прилично, редко даёт о себе знать. Разве что их лес по-иному шумит. Так… – она призадумалась, поворачивая голову в нужную сторону, – Гулко, что ли. И пахнет очень пряно, хвоей и опавшими листьями, будто крепкий алкоголь. – А ты, оказывается, можешь быть поэтичной. Амарис шмыгнула носом в попытке избежать ответа на комплимент: – Да какой там, просто мысли иногда сами… А может, дело вообще в тебе, это ты человек творческий и всё такое. Забудь, это ерунда. – Да-да, ладно, – перекрыв кран, протёр руки Лейтон, – Ну что, в библиотеку? – Самое время, пошли.