Мы встретимся снова

О том, что Шерлок вернулся, Джон узнаёт случайно. Август только начался, но мысли Уотсона самые мрачные — впереди сентябрь и школа. Джон едет мимо особняка Холмсов на стареньком велосипеде с погнутыми спицами на переднем колесе. Остановившись у ворот, он слезает с велосипеда, прислонив его к калитке, и привычно поправляет слетевшую цепь. Почти каждый день Джон проезжает мимо особняка, по инерции всматриваясь в сад за воротами. Он, конечно, уже не ждёт Шерлока. Нет. Давно перестал. Когда Шерлок исчез три года назад, Джон расстроился и очень по нему скучал. Ходил каждый день к воротам, пока в один из дней не вышла пухлая женщина в белом фартуке. Она открыла калитку и подошла к Джону. В руках у неё был синий контейнер. Джон было подумал, что сейчас появится Шерлок, но женщина сказала: — Ты всё ещё ждёшь Шерлока, бедный малыш?.. Он теперь во Франции вместе с госпожой Холмс. Он будет там учиться, так что увидишь ты его нескоро. Если вообще увидишь. Она протянула Джону контейнер: — Вот, держи. Покормишь белок. А завтра принеси коробок обратно, и я дам тебе ещё, — Беатрис с сочувствием посмотрела на мальчика. Джон забрал контейнер и, поблагодарив, пошёл в лес. На опушке он открыл коробку: там оказалось три бутерброда с красной рыбой, анчоусом и сыром. Джон задрал голову вверх в поисках хоть одной белки, но их не было. Бутерброды пахли очень аппетитно, Джон знал, какие они вкусные. Да и есть тоже хотелось. Но он не мог откусить ни кусочка, потому что Шерлока, который мог определить, придут ли белки сегодня, не было рядом. Шерлока, которого никогда не расстраивало отсутствие животных, наоборот: он смотрел на Джона, за секунду уничтожающего любую снедь, и довольно улыбался. Джон присел на круглый пенёк и немного поплакал. Затем выложил бутерброды и ушёл. Он приходил к особняку несколько дней подряд, как будто не до конца поверив кухарке, но Джона встречала только Беатрис. А когда не успевала, то оставляла контейнер прямо у ворот, и потом смотрела из окна на маленькую фигурку Джона, и, вздыхая, утирала нечаянные слёзы. Джону было так тоскливо, что однажды он рассказал о Шерлоке Гарри. Едва выслушав брата, сестра стала кричать. Она запретила Джону на милю приближаться к особняку Холмсов, а кухарку Беатрис чуть не прокляла, сказав, чтобы Джон больше не смел принимать подачек. Маленький Уотсон тогда плакал весь вечер, уткнувшись лицом в подушку, и больше никогда Гарри ничего не рассказывал. И вот сейчас, стоя возле ворот, Джон натягивает цепь, прокручивая педали, и до него долетают взволнованные возгласы со стороны особняка. Он выпрямляется и видит Шерлока. Сердце Джона радостно бьётся. Шерлок в тёмно-синем школьном костюме быстро тащит по гравию огромный чемодан на колёсиках, глядя себе под ноги. За ним едва поспевает грузный шофёр, делая попытки помочь, но ладонь Шерлока, кажется, намертво прилипла к ручке чемодана. Джон смотрит издалека и разглядеть лицо друга невозможно, но шерлокову кудрявую голову ни с какой другой не спутаешь. Джон хочет и не хочет, чтобы Шерлок его увидел. Он стоит, задержав дыхание, с силой вцепившись в ограждение. Шерлок вдруг поднимает голову. Он останавливается на мгновение, а затем бросает чемодан и бежит сломя голову к Джону. Джон улыбается во весь рот, прижимаясь к воротам. Шерлок, не добежав, несколько шагов, останавливается и глядит на Джона, смущённо улыбаясь. А через мгновение подходит совсем близко. Ворота, как и калитка, заперты, Шерлоку не выйти. Он протягивает руку через прутья: — Привет, Джон. — Здравствуй, Шерлок. За три года Шерлок сильно изменился: он вырос, лицо его утратило детскую пухлость, да и сам он как будто весь вытянулся. Высокий и худой, он теперь почти достаёт до переносицы Джона. Тот задерживает узкую ладонь Холмса в своей, ненарочно пачкая её маслом от цепи, завороженно глядит в его необъяснимого цвета глаза. А Шерлок «осматривает» Джона быстро и сосредоточенно, отмечая его крепкое, уже совсем юношеское тело, двухмесячный загар, крохотный след от зубной пасты в уголке рта. Шофёр добегает до ворот, запыхавшись, волоча за собой чемодан, и зовёт Шерлока. Мальчики, вздрогнув от его голоса, быстро разрывают рукопожатие, одновременно отступив на шаг от ворот. — Придёшь сегодня вечером? — спрашивает Шерлок, выставив руку в сторону, как бы приказывая шофёру не подходить ближе. — В шесть часов? — предлагает Джон. — Да, — кивает Шерлок, улыбаясь широко и немного взволновано: ему так приятно, что Джон взрослый, но всё равно согласился прийти! И тут же спохватывается, нахмурив брови: — Не опаздывай. — Есть, сэр, — ухмыляется Джон и залезает на велосипед. Шерлок идёт быстро, на ходу отчитывая шофёра. Джон слышит его возмущённое «я же сказал, что справлюсь сам!» и видит, как Шерлок отбирает у шофёра чемодан за ручку. Уотсон, наплевав на цепь, крутит педали, быстро проезжая вдоль поля, чувствуя необъяснимую радость в груди. Весь август Шерлок и Джон видятся почти каждый день. Джону не кажется странным или неуместным общество, по сути, маленького мальчика, который младше его аж на пять лет. То есть общество Шерлока казалось странным, но только в начале, в первые две минуты, когда Джон пришёл вечером. Эти две минуты были, пожалуй, самыми неловкими: Шерлок выглядел расстроенным, Джон не знал, что говорить. Пока Холмс отпирает замок на воротах, Джон смотрит на его руки: пальцы у Шерлока длинные, худые и тонкие. Джон почти уверен, что тот играет на каком-нибудь музыкальном инструменте. На ум приходит пианино. — Скрипка, — говорит Шерлок, проследив его взгляд. — Всего три месяца. Шерлок показывает узкие, будто перерезающие пополам подушечки пальцев левой руки, мозоли. — Больно? — простодушно спрашивает Джон. — Мне - нет, — немного свысока отвечает Шерлок, и, глядя на скривившееся лицо Джона, добавляет уже мягче: — Сначала да, очень. Потом кончики немеют, ну, а через месяц уже всё равно. Джон кивает, Шерлок выжидающе смотрит: — Куда пойдём? — На поляну? — предлагает Джон. Шерлок согласен. Они идут через поле, Джон чуть позади Холмса. Шерлок в голубой футболке с длинными рукавами и в тёмно-серых прямых брюках, на ногах светлые, верблюжьего цвета мокасины. Даже такой маленький он стройный и ладный, как всегда одет с иголочки. Джон критично оглядывает свои светло-голубые, стиранные-перестиранные, но безумно любимые джинсы и мысленно пожимает плечами. По большому счёту, Джону плевать, как он выглядит, но рядом с Шерлоком ему хочется быть лучше, сильнее, даже красивее. Это желание на уровне ощущений. На поляне Шерлок смотрит вверх на деревья, и Джон вспоминает россказни Холмса о белках. Джон невольно улыбается, буквально слыша серьёзный тон пятилетнего Шерлока, который говорит, что белки едят всё. В конце концов, Джон смеётся, и Шерлок, глядя на него по-взрослому, ещё больше хмурится. Но через секунду понимает, что Джон, кажется, тоже думает о белках. Он смеётся вместе с ним, и возникшее напряжение уходит. Он рассказывает Джону о Франции, немного об учёбе и парижском Диснейленде. Джон слушает жадно, усиленно делая вид, что ему не так уж интересно. Джон хочет рассказать и о себе, но Шерлок вкратце, с небольшими огрехами в деталях, делает это сам. В жизни четырнадцатилетнего Джона не происходит ничего особенного, чтобы сделать какие-то сверх меры поражающие выводы. Но Шерлок рассказывает о хобби Джона — моделировании машинок из папье маше — просто заметив следы супер клея на его ногтях. Говорит, какой породы собака, которую тот подкармливает каждый день, отдавая половину своей порции завтрака и ужина. Это маленькая рыже-коричневая такса. Её короткая шерсть на джинсах Джона, на уровне щиколоток. Шерлок не может с точностью определить, какой дефект у животного, но уверен, что он есть, и именно из-за него Джон жалеет собаку и кормит её. Джон улыбается сдержанно, но он поражён до глубины души. Он дополняет выводы Шерлока, рассказывая, что делает из папье маше только модели «Рено» и что у собаки нет левой задней лапы и кормить её завтраком он, увы, не может, потому что на завтрак в семье Уотсонов овсянка. Мама подаёт её в тарелке, Джон вынужден съедать кашу до конца. Шерлок досадливо цокает языком. Джон почему-то ждёт, что сейчас Шерлок хмыкнёт как-нибудь уж слишком пренебрежительно. Джон всегда немного смущается своему острому сочувствию по отношению к животным. Он считает, что должен быть сильнее, ведь он — мужчина. Но Шерлок молчит. Джон просит рассказать о нём что-нибудь ещё, и Шерлок почти сразу выдаёт неожиданное: — Ты хорошо дерёшься. Джон довольно усмехается. Это правда. Но вернее было бы сказать, что Джон любит драться. Он озвучивает эту мысль, и лицо Шерлока неуловимо меняется, словно закрывшись. И теперь в его глазах пренебрежение. Он спрашивает Джона, почему ему нравится «махать кулаками». Выясняется, что Джон считает драку возможностью проявить силу и говорит, что всегда почти рад сразиться с достойным противником. Он тут же хочет рассказать об одном из «лучших» своих поединков этой весной, но выражение лица Шерлока останавливает. Кажется, что тот почти оскорблён. Он разворачивается, чтобы уйти. Джону вдруг становится совестно. Возможно, хвастаться, как ты кого-то избил, — не лучшая тема для разговора. — Ладно тебе, Шерлок, — говорит Джон. Он пытается пошутить: — Я не бью маленьких. Шерлок, не останавливаясь, идёт дальше. Джон не понимает, что такого сказал, из-за чего Шерлок уходит? Он идёт за Холмсом: — Ну, прекрати. Чего ты, в самом деле? — в голосе Джона искреннее недоумение. Когда Шерлок не реагирует, Джон хватает Шерлока за плечо и разворачивает к себе. Шерлок невольно вскрикивает от боли. Джон смотрит удивлённо: — Прости... Не думал, что ты такой нежный, — говорит Джон. — Вовсе я не нежный! Просто у меня там си... — Шерлок замолкает на полуслове и отворачивается. — Что там у тебя? — спрашивает Джон. — Ничего. — Покажи, — просит Джон. Лицо Шерлока становится хмурым. Джон чувствует: что-то не так. Он встаёт перед Шерлоком, преграждая ему путь, и смотрит куда-то позади него, будто что-то увидев: — Ух ты!.. Шерлок машинально поворачивает голову, расслабляясь. Джон ловко оттягивает край голубой футболки Шерлока в сторону и округляет глаза: от левой ключицы вниз тянется тёмный лиловый синяк. — Не трогай меня! — Шерлок отскакивает от Джона, выражение его лица не передать словами. Он натягивает ворот футболки до горла. — Шерлок, откуда у тебя этот синяк? — спрашивает Джон. Он подходит ближе, но Шерлок пятится назад, глядит почти испуганно. — Ниоткуда. Упал, — отвечает он. — От падения такого не бывает, — Джон смотрит, прищурившись. Он повторяет вопрос: — Откуда у тебя этот синяк? Шерлок молчит. Джон придаёт лицу равнодушное выражение, пожимает плечами, и, дождавшись, когда Шерлок на секунду теряет бдительность, подскакивает к нему. Джон резким движением задирает футболку и просто теряет дар речи от увиденного. Худое тело Шерлока почти сплошь покрыто синяками разного размера и степени давности: сине-зелёные, совсем старые желтоватые и свежие багровые. Джон хочет быть врачом и знает, что это — гематомы. — Господи ты боже мой, — выдыхает Джон. Шерлок вырывается из его рук, громко ругаясь по-французски. В том, что это французский, Джон не сомневается. — Отвяжись ты от меня! — Шерлок в гневе пинает его, но удары выходят слабыми. Джону наконец удаётся его скрутить. — Кто это сделал? — тихо спрашивает Джон. Шерлок замирает в его руках и с минуту молчит. — Мориарти, — отвечает Шерлок, голос его звучит немного хрипло. — Джеймс Мориарти и его друзья. Шерлок чувствует дрожь Джона и, подняв голову, смотрит ему в глаза. Кажется, Джон в ярости. — Кто такой этот Мориарти? — голос Джона звучит низко. Он медленно разжимает руки, отпуская Холмса. — Учится в параллельном классе, — поясняет Шерлок. Джон требует рассказать о Джеймсе Мориарти всё, и Шерлок, придав голосу равнодушный тон, отвечает. Он рассказывает, что последние полгода не посещает уроки математики, единственный предмет, где Шерлок пересекается с Мориарти — щуплым, большеглазым мальчишкой, отвратительным французом, с первого взгляда его невзлюбившим. Вместе со своими дружками Джеймс больше года преследует Шерлока. И если сначала Шерлока просто дразнили, то теперь дело приняло оборот настоящей травли. Когда они узнали, что Шерлок прятался в спальнях старшеклассников во время уроков, они вшестером его избили. Это было накануне отъезда из школы: хитрый Мориарти приказал ребятам ни в коем случае не бить Шерлока по лицу, как обычно. Рассказывать об издевательствах над собой Шерлок не привык, но неожиданно, это оказывается проще, чем он думал. В конце концов, он чувствует облегчение, даже слегка улыбается. Джон же сначала бледнеет, затем лицо его наливается кровью. Он с силой сжимает кулаки и не спрашивает, почему Шерлок не жаловался никому из взрослых. Очевидно, что, Шерлок никому не расскажет о проблеме, с которой не может справиться. Доверие заслужил только Уотсон. Джон хочет видеть Мориарти перед собой. Он думает, что испытал бы удовольствие, если бы разбил его башку. А потом, когда Шерлок озвучивает эти мысли, учит его драться: показывает подсечки и куда нужно бить, как держать руки и закрывать голову. Джон припоминает последнюю драку с мальчишками в начале лета (тогда на него напали сразу четверо) и чуть не рыдает от ярости. Шерлок сказал, что перед отъездом его били шестеро. Шестеро злых, труcливых, паскудных детей. Джон глядит на оживлённое лицо Шерлока, когда тот «отрабатывает» пинки, слишком высоко, почти красиво, а не по-боевому, поднимая худую ногу в серых брючках из тонкой шерсти. Ему хочется смеяться и плакать одновременно. Позже, проводив Шерлока до ворот и пожав ему руку, Джон идёт через поле, невольно представляя, как долго и без сожаления бил бы этого Мориарти. Ночью ему снится темноволосый мальчишка с оскалом вместо улыбки и огромными, чёрными от пустоты глазами. Этот маленький монстр смотрит на Джона, широко ухмыляясь, и говорит внезапно взрослым, мужским голосом: «скоро встретимся». Джон просыпается злой и уставший. За окном едва светает. Спросонья Джон не понимает, что его разбудило. Он всматривается в серые тучи за окном — сегодня будет пасмурно — и слышит голос отца из кухни. Резкий возглас матери прерывает его невнятный бубнёж. Джон с тоской закрывает глаза: опять они ругаются. В последнее время отец часто не ночует дома. Он говорит, что работает, но мама Джона, кажется, ему не верит. Чаще всего она молчит, пока раскладывает завтрак по тарелкам, глаза её всё время заплаканные. Вид у отца виноватый и дерзкий одновременно. Джон спрашивает у Гарри, что происходит. Она старше и должна понимать, считает Джон. Но Гарри отмахивается от брата, настоятельно рекомендуя «не совать нос» в чужие дела. Гарри без конца слушает американскую музыку и ей ни до чего нет дела. Она целыми днями таскается с этой странной Кларой. Обстановка в доме слишком давящая. Джон готов бежать оттуда куда угодно. Когда Шерлок признаётся, что из-за Мориарти пропустил почти весь семестр уроков по математике, Джон с радостью предлагает помощь и приходит к нему дважды в день — после обеда и вечером. Они занимаются в лесу или в поле. Джон, лёжа на спине, глядит в небо и жуёт длинный стебель колоса. Шерлок, расстелив пиджак, ложится рядом на живот. Он быстро чиркает блестящей перьевой ручкой в конспекте, рассуждая вслух. Джон любит это больше всего: слушать, как Шерлок разбирает задачу на части, а потом, следуя железной, безукоризненной логике, выводит решение. И часто не единственное. Джон глядит на Шерлока сквозь ресницы и еле заметно улыбается: — Блестяще, — тепло комментирует он, затем берёт учебник, лежащий на груди, и зачитывает следующую задачу. Шерлок ещё несколько мгновений зачарованно смотрит на Джона, сложив вместе перепачканные чернилами ладони, пока тот, в приливе необъяснимой нежности к этому удивительному, действительно гениальному ребёнку, не начинает ласково трепать его по голове. Шерлок спохватывается: смущённо смеясь, он отталкивает руку Джона и записывает условия. Последняя неделя августа выдаётся дождливой, и Шерлок приводит Джона в поместье. Они идут по коридору в комнату Холмса; настоящий дворецкий провожает мальчиков до дверей. Джон ёжится. Его сбитые на носках, с дырявой подошвой, кроссовки и драные на коленках джинсы ему самому кажутся неуместными в этом «дворце». Оказавшись в комнате, Джон чувствует облегчение: она хоть и большая (вероятно, только раза в полтора меньше всего коттеджа, в котором живёт семья Уотсонов), но светлая, с приятной на ощупь, простой мебелью. Шкаф, диван, широкий письменный стол, стеллаж с книгами, камин и кровать — вот и вся обстановка. Никаких тебе балдахинов или биде. Джон понятия не имеет, что такое биде, но почему-то уверен, что в домах, подобных поместью Холмсов, обязательно есть подобная штуковина. Шерлок смеётся почти до слёз, потом объясняет Джону предназначение биде, попутно рассказывая, как оно выглядит. Они хохочут, сидя на диване, когда в комнате появляется Майкрофт. Джон замолкает, встаёт и протягивает руку, желая поздороваться, но Майкрофт не удостаивает его даже взглядом. Он говорит Шерлоку, что к ужину приедет отец, Шерлок должен быть готов и не должен опаздывать. В тоне его почти не слышны эмоции. Когда Майкрофт уходит, Шерлок закатывает глаза, тянет себя за нос и дословно повторяет слова старшего брата. Джон широко улыбается — пародия на Майкрофта удаётся великолепно. Пока Шерлок разбирает пример, Джон пьёт чай с бисквитами, любезно поданными Беатрис. Выпечка на вкус божественна, и Джон почему-то думает о доме, маме с папой и Гарри. Он смотрит на склонившегося над конспектом Шерлока, оглядывает комнату и возвращается к своим пыльным кроссовкам. И задаёт себе вопрос: почему они с Шерлоком такие разные? Джон, в общем-то, недолюбливает ребят, подобных Шерлоку, считает их богатыми выскочками и всё в этом духе. Он не так уж часто встречал таких детей, но попадавшиеся «образцы» золотой молодёжи, отличались только непомерными спесью и гонором. Именно такими их и описывал отец Джона, когда год назад работал в доках и по вечерам костерил элиту и Мэгги. Только Шерлок — другой. Умный, сообразительный, невероятно живой ребёнок. И совсем не кичится своим происхождением. Он, конечно, тоже иногда выделывается, глядя высокомерно и холодно в ответ на очередную непроходимую, по его мнению, глупость Джона. Но с Уотсоном такие штуки не проходят. Пользуясь тем, что он сильнее Шерлока, Джон перехватывает его поперёк груди, щекочет или тискает, пока Шерлок не закричит, и под обоюдный хохот валит на траву. Он зажимает Шерлока левой рукой и слащавым неестественным голосом называет разъярившейся куколкой, поглаживая по волосам, пока тот, раскрасневшийся и злой, безрезультатно пытается вырваться из захвата. Перед ужином Шерлок провожает Джона до ворот. Он тепло улыбается и мягко жмёт руку Уотсону, назначая завтрашнюю встречу на пять часов. За ужином Шерлок непривычно оживлён: встречи с отцом бывают нечасто. Шерлок очень рад. В столовой он повисает у отца на шее, и тот некоторое время кружит сына на руках, гладит по спине и называет «своим мальчиком». Майкрофт приветствует отца сдержанной улыбкой, и семья садится за стол. Разговор ведётся негромкий и размеренный, Шерлок неотрывно смотрит на отца — высокого статного мужчину с очень светлыми голубыми глазами. Чем старше становится Майкрофт, тем сильнее походит на отца. В отличие от Шерлока, унаследовавшего цвет волос, глаз, даже ямочки на щеках от матери. Шерлок не участвует в беседе, просто слушает глубокий и знакомый баритон отца и пропускает момент, когда Майкрофт начинает жаловаться на его плохую успеваемость в прошедшем учебном году. — Всё действительно так плохо? — нахмурившись, обращается отец к Шерлоку. Появившиеся на его лбу складки выводят младшего сына из оцепенения. — Шерлок отстал от программы потому что пропускал занятия, — безжалостно продолжает Майкрофт. — Он не ходил на уроки полгода, подделывая объяснительные от воспитателя, в которых писал, что болеет, пока учитель математики не забил тревогу. Перед глазами Шерлока всплывает картина: он сидит босиком на корточках в душевой. Он только что смыл кровь из разбитой губы и чуть подрагивающей рукой выводит закорючку подписи мистера Хартнеса; утром он отдаст аккуратно сложенный квадрат бумаги Николсу — тихому еврейскому мальчику, непонятно почему всё время прикрывавшему Шерлока. — Когда тебе задают вопрос, нужно отвечать, — строго говорит мистер Холмс. Младший из Холмсов смотрит на брата почти с ненавистью и упрямо молчит. Маме становится жаль Шерлока: — Оставь его, Эдвард, — обращается она к отцу. — У него, в конце концов, каникулы. Он подтянется. Кстати, мистер Фрост может позаниматься с ним этой твоей несчастной математикой. Миссис Холмс смотрит на мужа почти умоляюще. Шерлок переводит на неё взгляд и задирает подбородок: — Мне не нужен репетитор, — почти с вызовом заявляет он. — Мой друг Джон Уотсон помог мне пройти пропущенный материал. Все смотрят на Шерлока с удивлением, особенно Майкрофт. — Кто такой Джон Уотсон, милый? — спрашивает мама. Шерлок отвечает, что Джон живёт неподалёку. — Уотсон... Уотсон, — отец, прищурив глаза повторяет фамилию Джона, будто вспоминая. Он смотрит на жену: — Ванесса, откуда мне знакома эта фамилия? И он сам же пересказывает заинтересовавшемуся Майкрофту историю семилетней давности, когда ему позвонила жена из Сорренто, он тогда был в Праге, и взволнованно тараторила по телефону, как она потеряла и нашла трёхлетнего Шерлока. Майкрофт подтверждает это, внезапно вспомнив сам. Он удивляется, как эта история вылетела у него из головы? Пока старший сын и муж беседуют, миссис Холмс подзывает экономку Эллен и тихо спрашивает: — А не сын ли Джон того Уотсона, о котором ты рассказывала месяц назад? Ну, тот самый, который... — она шёпотом продолжает говорить склонившейся к её лицу женщине. Шерлок слышит всё — от первого до последнего слова. Глаза распахиваются, ему кажется, что уши его пылают. Впервые Шерлоку жаль, что у него настолько чуткий слух. Он тянет маму за рукав и просит разрешения выйти из-за стола. В своей комнате он стоит у окна и думает о Джоне. *** Следующее утро Джона ничем не отличается от множества предыдущих, но в воздухе как будто что-то витает. Всё начинается с того, что завтрак не готов. Его попросту нет, а мама заперлась в своей комнате. Гарри и Джон думают, что, возможно, она спит, хоть это на неё совсем не похоже. Они её не беспокоят. На кухне обнаруживается большая коробка кукурузных хлопьев и бутылка молока. Гарри и Джон завтракают вместе. Впервые за долгое время они смеются глупым анекдотам на последней странице вчерашней газеты. Кроме их голосов в доме больше не слышно других звуков. О том, что действительно были одни, они узнают, когда в полдень приходит мама. Волосы её немного растрёпаны и чуть завиваются: недавно прошёл дождь. Она дрожащими руками снимает светлый плащ и, вешая его на крючок в прихожей, промахивается. Плащ остаётся лежать на полу, маме нет до него дела. Войдя в кухню, мама на автомате набирает воду в большой синий чайник и ставит его на плиту, не включая газ. Она стоит, прислонившись к холодильнику, не сразу замечая детей, смотрящих на неё с тревогой. Тогда она с трудом придаёт лицу привычное, ласково-озабоченное выражение, и Гарри, наконец, решается спросить, где мама была. Но та не отвечает, снова погружаясь в тяжёлые раздумья. Гарри не настаивает. Джон уходит в комнату, ложится на кровать и лениво читает книжку, всё время поглядывая на часы: хочется, чтобы скорее наступило время, когда можно будет пойти к Шерлоку. В обед приходит отец. Он идёт к маме в комнату и несколько часов оттуда не выходит. Джон прислушивается, кажется, они не ругаются, а просто говорят о чём-то. Возможно, говорит отец, потому что слышен только его голос. Джон не замечает, как засыпает под его едва различимое бормотание. Ему снится побережье Италии и маленький, совсем крохотный Шерлок, который всё время плачет. Теперешний, четырнадцатилетний Джон пытается его успокоить, начинает рассказывать сказку о рыцаре. Вокруг Шерлока целая гора игрушек. Джон берёт в руки маленькие машинки, пытается возить их по песку, но они утопают в нём и не едут. Джон чувствует огорчение, потому что Шерлок не перестаёт плакать. Он протягивает руки, хочет обнять маленького Шерлока, приласкать, потому что его очень жаль. Джон никогда не видел, чтобы Шерлок так горько плакал. Он гладит его горячую голову, ощущая на пальцах влагу. Подносит руки к лицу и ужасается — это кровь. Голова Шерлока разбита. Тот смотрит на Джона яркими глазами и кричит: «Ты ничего обо мне не знаешь!» Джон распахивает глаза и видит испуганное лицо Гарри, она трясёт его за плечо: — Джон! Джон, проснись, — почему-то шепчет она. Джон слышит, как мать кричит за стенкой, а потом отцовское «Ты ничего обо мне не знаешь!» в коридоре. Джон садится на кровати, Гарри не выпускает его руку, и они смотрят на дверь, слушая ругань родителей. В отчаянных, злых криках почти невозможно разобрать слов. Словно забыв о существовании детей, они выливают друг на друга боль, разочарование, непонимание. Судя по тону, мама почти выплёвывает непечатное слово, обращаясь к отцу. Возникает пауза, а затем слышится глухой удар и пронзительный крик матери. Джон кубарем слетает с кровати и рывком распахивает дверь. Первое, что он видит: мама, закрыв лицо руками, рыдает, прислонившись к стене. Рядом с её головой расползается пятно крови, отец нависает над ней, двумя руками упираясь в стену. Невысокий, но крепкий Джон в мгновение ока подлетает к нему и, схватив за грудки, отшвыривает в сторону. Глаза Джона застилает гнев: он не замечает, что кровь на стене, рядом с помертвевшим лицом матери, не её, а отца. Левая рука его разбита. В конце концов, это не имеет значения. Гарри смотрит на отца с отвращением. — Убирайся, — тихо говорит Джон отцу, глядя на него с ненавистью. И пока отец не встаёт, медленно, как будто разом постарев лет на двадцать, и не выходит из дома, Джон сохраняет воинственную позу. Он подходит к матери и несмело её обнимает, спрашивая, всё ли в порядке. Мать, плача, быстро кивает. Они ещё долго стоят в прихожей, пока Гарри не зовёт их на кухню: она приготовила чай. За столом они сидят молча. Джон, медленно прихлёбывая слишком крепкий напиток, смущённо смотрит на маму. Кажется, у неё истерика, она до сих пор не может успокоиться. Джон подаёт ей салфетки. Хочется сказать что-нибудь ободряющее, но в голову лезет сплошная ерунда. Джон чувствует разочарование и стыд, когда вспоминает об отце. Он с тоской оглядывает стены кухни и, наткнувшись взглядом на часы, с ужасом осознаёт, что Шерлок давно его ждёт. Неловко попрощавшись, он пулей выбегает из дома и быстро идёт в сторону леса. Джон приходит к ручью недалеко от поляны с опозданием. Шерлок с недовольством смотрит на него, «сканируя» каждую чёрточку его лица. Почему-то сегодня рентгеновский взгляд Шерлока не восхищает, а злит. После отвратительной сцены дома Джон совсем не хочет разговаривать и, тем более, рассказывать что-либо Шерлоку. Но тот всегда всё видит сам, однако никогда не задает вопросов первым. И сейчас это тоже не радует. Наоборот, злит ещё сильнее. Шерлок протягивает тетрадь и показывает свои расчёты Джону, который мельком их просматривает, думая о своём. На самом деле Шерлок надеется, что его писанина отвлечёт Джона, потому что он написал целых шесть способов решения вместо обычных двух. Шерлок ждёт если не восхищения, то хотя бы одобрения. Когда этого не происходит, он поджимает губы, затем просит новую задачу. Джон так спешил уйти из дома поскорей, что совершенно забыл об учебнике, и новой задачи для Шерлока нет. Собственно, в сумке Джона вообще пусто. Шерлок раздражается: — Нельзя быть таким рассеянным, Джон. Ты всё время что-нибудь забываешь! — Не учи меня жить! — огрызается Джон. — И не думал. Но я ждал тебя, а ты опоздал на час, не принёс учебник и даже не посмотрел решения прошлой задачи. — Извини. Я не сомневаюсь, решение было гениальным. Но мне немного не до него. — Решений. Их там шесть, — Шерлок возмущён. Он гневно топает лакированным ботинком по земле. — Зачем ты вообще пришёл?! — Послушай, я не в настроении, Шерлок. У меня был ужасный день, — Джон прищуривает глаза: — Ты ведь всегда всё замечаешь, неужели ты не видишь, когда твоим друзьям плохо?.. Для девятилетнего ребёнка у Шерлока потрясающая мимика. Его лицо кривится так, будто он проглотил ужа. — У меня нет «друзей», — Шерлок почти выплёвывает своё презрение под ноги Джону. А ещё Шерлок терпеть не может неточные выражения, поэтому через мгновение он продолжает: — У меня только... Однако, Джон не слушает. — Вот как. Ну, и замечательно! Сиди здесь один! — Джон разворачивается и широким шагом идёт вперёд. — Джон, почему ты уходишь? — Шерлок бросается за ним. — Ты не дал мне договорить. — Не желаю слушать. Оставь меня в покое! — Джон очень зол. — Когда ты пришёл, я видел, что ты расстроен. Я знаю о твоём отце и том, что он от вас ушёл, и про измену, я всё-всё знаю. Джон останавливается, как громом поражённый, медленно поворачивается к Шерлоку. — О какой измене ты говоришь?.. — набычившись, спрашивает он. Шерлоку становится неуютно под взглядом Джона, но он никогда не врёт. То есть, пока не научился. Не научился врать Джону. — Твой отец изменяет твоей матери с Анной Холл. Он давно ходит к ней. Уже полгода. И твоя мать об этом знает. Джон потрясён. Он сжимает кулаки от злости, но ему необходимо знать кое-что ещё. — Если это твоя грёбанная дедукция, то меня интересует, как ты это вычислил ? На сей раз?.. Шерлок обиженно поджимает нижнюю губу: — Дедукция здесь не при чём. Наша экономка Эллен рассказывала об этом маме за завтраком месяц назад. В последнее время ты сам не свой, и всё время проводишь со мной, хотя тебя совсем мало интересует математика, — Джон, услышав это, невольно хмурится. — Это я давно понял. Тогда я решил, что у тебя дома проблемы. А сегодня на тебе лица нет, и ты вот-вот заревёшь. Вывод — твой отец ушел к миссис Холл. — Верится с трудом. Но даже если это правда, моя мать ничего не знала. Она бы не стала терпеть! Выражение лица у Джона такое несчастное, что Шерлок, кажется, впервые понимает значение слова жалость. Правда, Шерлоку никого не жаль. Никогда. — Ты - идиот, Джон, — тон его снисходительный, этот тон ужасно бесит Джона. Просто выводит из себя. Он угрожающе выступает вперед. — Знаешь, мне не составит труда отлупить тебя за сплетни о моих родителях. Глаза Шерлока распахиваются: — Сплетни?.. — выдыхает Шерлок, но затем лицо его принимает обычное высокомерное выражение. — Я ни капли не сомневаюсь в твоих способностях. Это очевидно. Шерлок выразительно задирает голову, глядя на лоб Джона, хотя разница в росте у них сантиметров пятнадцать, не больше. — Попробуй убедить меня словами, — с холодной снисходительностью говорит Шерлок, крепко сжимая папку с «рукописями» задач. Джону, конечно же, нечего ответить. Честное слово, он прекрасно понимает, что Шерлок его слабее, младше и ниже. И Джон никогда не бьет слабых, но сейчас ему так хочется заткнуть глотку этому гениальному, заносчивому сынку лорда или хрен знает кого, что он едва держит себя в руках. — Для того, чтобы отлупить тебя, мне не нужны слова, — он медленно наступает на Шерлока, ожидая увидеть у того в глазах страх, тревогу, хотя бы что-то. У Джона возникает желание просто напугать Шерлока. Но, кажется, этот гордый мальчишка ничего не боится. Он презрительно усмехается Джону и выпрямляет спину: — Пустозвон. Джон — пустозвон. Пустозвон. Пустозвон! — бесконечно повторяет Шерлок, дразня Джона. Глаза Шерлока злые-презлые. Джон и представить не мог, что этот ребенок может быть таким злым по отношению к нему самому. И Джон не выдерживает. Он с силой толкает Шерлока в грудь. Под ногами Шерлока острые камни, никем в сердцах незамеченные. Ожидая именно удара, а не толчка, Шерлок не успевает толком сгруппироваться и неловко заваливается набок, ударившись головой о поросший мхом булыжник. Джон мгновенно раскаивается. Шерлок встает и собирает разлетевшиеся из папки листы, из его рассеченной брови течёт кровь. Сердце Джона пропускает удар: — Эй, ты в порядке?.. Шерлок смотрит на Джона странным долгим взглядом. Очевидно, что он изо всех сил старается не показать, как ему в действительности больно. — Послушай, мне... Мне очень жаль. Я не хотел, — сдавленно говорит Джон. Шерлок молча разворачивается и медленно идёт прочь. Джон стоит, опустив плечи, глядя на маленького худого мальчика, который держится из последних сил, чтобы не плакать. Сердце Джона пронзает острая жалость. Он срывается с места и бежит к Шерлоку. Быстро нагнав, хватает за плечи и разворачивает к себе: — Прости меня, — Шерлок в ответ делает слабые попытки вырваться, но Джон держит крепко и прижимает его к себе, шепчет сбивчиво и горячо: — Пожалуйста, прости меня, Шерлок! Я такой дурак. Я не хотел, прости... Тебе больно? Джон осторожно гладит затылок Шерлока. — Я идиот, полный придурок. Очень-очень прошу тебя, прости, — Джон отстраняется, достаёт носовой платок из кармана и прикладывает к разбитой брови Шерлока. Тот, прикрыв глаза, бормочет что-то без остановки, но Джону никак не удается разобрать его слова. Он наклоняется к самому лицу Шерлока, и, прежде чем Шерлок замолкает, Джон слышит: «У меня нет друзей. Есть только один друг». И Шерлок просто обнимает Джона. В тот вечер они больше не ссорятся. Возвратившись в коттедж, Джон застаёт зарёванную Гарри и сосредоточенную, с неузнаваемым лицом, мать. Она как раз заканчивает собирать маленький коричневый чемодан. Джон с удивлением видит в нём свои клетчатые рубашки. — Мы уезжаем, — коротко говорит миссис Уотсон, и, застегнув чемодан, суёт его в руки остолбеневшему Джону. Чемодан неприятно пахнет нафталином. Джон хочет возмутиться, хочет объяснений, почему и куда они уезжают. В голове вопросы: как же школа, в которую нужно идти через четыре дня? Как же отец, он останется один? Но, глядя на лицо Гарри, подпирающую стену напротив двери в их комнату, понимает, что спрашивать мать сейчас о чём-либо бесполезно. Её решимость почти можно ощутить. Через час они едут на вокзал, мама покупает три билета до Лондона. Они сидят на перроне. В голове Джона остался последний вопрос: а как же Шерлок?.. Джон даже не успел с ним попрощаться. И теперь он понятия не имеет, когда они встретятся в следующий раз. Джон чувствует себя виноватым. А ещё, при мысли, что завтра он не увидит Шерлока, становится невыносимо грустно. В Лондоне, ставшая неполной, семья Уотсонов первое время живёт у тёти Салли. Матери Джона довольно скоро удаётся найти работу, и они переезжают в южную часть города. В новой школе у Джона так и не появляются друзья. В октябре дождь идёт каждый день. Джон сидит в своей новой пустой комнате и рисует указательным пальцем смайлик на запотевшем стекле, но ему совсем не хочется улыбаться.