Я слабее, чем раньше

7 - Так ты что-то поинтереснее задумал?.. – с нескрываемым испугом процедил сквозь зубы Янгблад по-детски, вытягиваясь увидеть, что делает его Полли и нервно полизывая достанные из себя пальцы. Адам не хотел разговаривать в такой момент, потому, постепенно высвобождая ручки из-за спины, он молча продемонстрировал вытянутый из шлёвок (1*) широкий брутальный ремень. Янг на него та-ак аццки упулился, и от его напуганно вытаращенных глаз в животе Полли взрывалось возбуждение: Блади, на самом деле, тоже стал чертовски взбудоражен, и в перепуганном взгляде приятным секретиком спряталось вожделение к предложенному эксперименту. Он удивлённо икнул, и не успел полуобъёмный обольстительный звук занять комнату, как Бладину шею обвил длинный пласт искусственной кожи, а напряжённые руки не жалея затянули туго-претуго. Доминик сразу проглотил незначительные остатки воздуха, которые не вышли при застёгивании ремня и любезно задержались в уже пересохшей (под белоснежным белковым покрывалом) ротовой полости, таким образом отрезая свой один-единственный ключ к спасению. Мальчик явно хотел сказать напоследок что-то очень сексуальное, но забыл из-за воздухопотери. Уоррингтон отпрял и, убрав руки как можно дальше, как будто дабы не испортить ненароком экспонат, оглядел плод своего труда: секунда в секунду выдохшегося ротка с высунутым для облегчения языком, с которого лило, ему было мало, однако для воплощения следующей прихоти надобно заполнить этот говорливый ротик, чем шатен и занялся, бросив на пассию последний небрежный взгляд. Харрисон часто дышал, исподлобья, но без суда прожигая мужчину глаз во глаз, а глаз его был по-детски наивен и девственно невинен. Пару секунд они выжидающе глядели друг на друга, но вот Харри дождался действий и немного пожалел: под шумный полувздох-полустон его грубо схватили за концы волос, ударяющим движением направили куда надо и с громким кротким звуком заглота натянули на орган. Несмотря на всю природную (и прúдурную) широту рта Домми, – толстый ствол не оставлял там живого места, а путь к дыхательному горлышку оказался закрыт, ровно как и перекрылся путь для бегства чернушной головы – Адины руки тут же сковали её с двух сторон, порой не удерживаясь от забега концами пальцев по макушке. Расхрябанный мозг нижнего никак не мог въехать в происходящее, поэтому полминуты парень стойко держался и вбирал в себя «оружие», вежливо помалкивая и игнорируя потребность в дыхании.. А потом дошло с объёмной порцией отвращения, что его не только трахают в рот, но он ещё и задыхается. Теперь уж много времени не понадобилось – Домми закашлял с сюрреалистичными громкостью и силой, пытаясь поймать воздух и заодно освободиться от любимой конфеты, которая по Адиному белку во рту скользила, как сыр в сливочном масле, но скорее он выхаркает все пять литров густоватой субстанции крови, скорее он выкашляет из себя всю склизкую толстую кишку одним махом, чем член. Они оба прекрасно знают это «золотое правило» своей ненавязчивой игры. Тем не менее, Блад, сделав ещё пару безуспешных попыток вдохнуть, пыхнул носом (носик, с трудом ловящий ритм для дыхания, был единственной причиной, почему Харри ещё не откинул вёсла от воздухопотерь), собрался с духом и прикусил Поллину письку прямо на выходе, смыкая зубы на занеженной головке. К сожалению, зубки ответили за своё поведение нервными волокнами в глубоком нутре, ведь Ади не стал нянчиться – перед этим несдержанно пискнув, он с нажимом схватил британца за рожу, подтянул поближе к себе, словно огромными клещами, и… - Дрянная девчонка (2*).. Сколько же раз тебе советовали не мутить со мной воду. – Быстро вернув боевой настрой, отбил Дому лицо звонкой пощёчиной за дерзость, специально так технично направленной на его охотничьи зубья, чтобы в зубах не просто «заныло», но и их нервные окончания развезли болевой поток в мельчайшие, малознакомые углы горяченного тела. Цель была достигнута – кроме того, что, очевидно, зуб заныл, Харрисона сильно пробрало: он обхватил руками плечи и сжался в себе, в крошечный комочек Поллиной радости, только миловидно плачущий. Боль распространилась по тушке мелкой дрожью, пробирающей внутренность костей, и Ади знал, как это на самом деле симпатично его сучке. Не давая передышки, он со всей силы потянул ремнём на себя и тем самым почётче поставил Доминика на колени – парнишка проседал всё равно, но было уже чуть удобнее, ведь прежде сука совсем разъехалась и слишком комфортно уселась на текущую желанием задницу. И, понятное дело, живущий в моменте, Полли вновь запихнул хуй в его пасть, до ужасающих мук перетягивая воспламенившиеся жёстким лещом щёки. Под рукой у Уоррингтона была прищепка – очередной козырь в рукаве (если честно, он просто спиздил её с какой-то сушки в декораторской комнате!!!). Знаешь ли ты, подруга, как пользоваться этой маленькой чертовщиной достойно? Это знает крошка Ади. В общем, Уоррингтон отцепил прищепку с заднего кармана, на котором она болталась всё выступление, как булавка в берете (3*) Блада, и зажал её на аккуратном носике последнего, а Блади потянул к лицу руки, заранее зная, что простым путём ему уже не отделаться от издевательств, контракт на которые сам подписал, отчего реакция ручек была быстрей ожидаемой. Полли даже близко не успел перехватить их на полпути, как хотелось его нахальной неусидчивой жопе!!! Понимая, что с ним не обойдётся без зачатков насилия (а, ну, если таковыми не считаются удушье и удар), парень применил, смешно сказать, великий и могучий «без рук»!! Среагировав столько же быстро, полупинком ногой вернул вниз гиперактивные янгбладовские ручонки и подошвой грубых ботинок придавил ладони к полу, давя тоненькие костяшки и шурша пальцами, как мишурой, заставляя пассива больно ссутулиться на разъезжающихся коленях и сделать, вкусить и почувствовать ещё много хорошего. Нос под давлением прищепки сдулся, а скользкий рот, выпускающий вдоль по пистолету гипертрофированно хентайные нити слюны (чей запас был на исходе, что обостряло проблему перекрытого воздуха), вновь наполнился плотью; Адам протаранил членом чужое горло и плавно повёл – начиная с места корешков его зубов и головкой спускаясь по мокрой линии нёба в самую глубь, нарочито медленно, чтоб рвотный рефлекс подступал невзрачно и с каждой новой секундой «погружения» нарастал мучительно постепенно; от этой постепенности и сильнейшего затяга ремня Янг не мог ни плюнуть-ни блёвнуть, хуй неспешно вытаскивал физ. здоровье по ниточке, выставляя барьер, который не пропускает не только потуги дышать, но и подступающую рвотную массу, заставляя жертву беспомощно кряхтеть, жмуриться и выкручиваться с очередным «приходом» и его отходом назад; Дом закрыл глазки и окончательно удавился с довольно безмятежным ебалом, ощущавший боль в корне языка и, несомненно, удушье да удавку тесной глотки, но сплюнуть неделикатно жмущий туда сладенький орган ему всё не давалось (и никак не могло). Конечно же, дёргая-вдыхая носом и тряся головой в истерических попытках скинуть прищепку, не прошло и три года, как брюнет начал ДОХНУТЬ в прямом смысле – задыхаться нешуточно, отчего уже собственный огромный стояк приподнимал подол юбки. Полли углубил правую руку во вспотевшие угольно-чёрные волосы, цепляясь ногтями за самую кожу и как винтики откручивая их корни, насильно тягая голову от внутренней стороны бёдра до кончика уретры по своему лолли. Пока Адам беспрепятственно ловил удушающий (вот же ирония) экстаз, блоки на обоих дыхательных путях у партнёра привели к концовке: из-за недостатка воздуха просто сильный дискомфорт в сочетании с дымкой боли (согласись, не дышать из-за через силу закрытого носа и письки, тщательно заткнувшей горло до рвоты – не то же самое, что просто в шесть лет на спор задержать дыхание и хвастаться рекордом в двадцать секунд) перерос в асфиксию, и кряхтенье стало устрашающим, в то время как более энергичные и регулярные мыканья да хныканья подозрительно перестали вылетать из-под пухлых губ, облепляющих леденец. Длинная палочка-выручалочка самого Янгблада тем временем стояла колом, парируя в складках вздёрнутой юбчонки, и по его автомату от Ади жёстко прилетело – толчок тяжёлым ботинком между ног, от которого Харри должен был согнуться и, после стольких пыток от чистого Адиного сердца, окончательно склеиться, но, как окажется, Адам наоборот сделал «маленькую смерть» гуманнее – потому что быстрее. Он, с медвежьей жестокостью поболтав уже падающую из рук голову меж лапок, едва не выдирающих волосы пассии, как гора выстроился над ней, втащил ногу на грудь, облачённую в сетчатый верх платья, и надавил парнишке прямо на лёгкие, намотав ремень на руку и с остервенелостью потянув на себя с оказанием сопротивления ноге, чтобы Домми не упал под давлением говнодава, а ощутил это давление всеми верхними внутренностями, сильнее, чем что-либо ещё, – чем любовь, страх, чем депрессивное бессилие, – что он когда-либо чувствовал. Вокалист приоткрыл залившиеся водой глаза, и теперь уже Уоррингтон чуть не упал: светящиеся кристаллами слёз зелёно-зимние глазки-бусинки; подсохшие разводы слюней, отходящие во все стороны от шлюшных губ; торфяная размывшаяся течь чёрных теней и туши, отсоединяющей друг от друга реснички; засохшие дорожки от слёз, по следу которых катятся свежие; шёлковая кожа, которую так и хочется разрезать в паре мест над ванной Black Hunt’а (4*) за излишнюю изящность; взлохмаченные сырые волосы; самый трогающий, и заводной, но разбитый, и в то же время сильный, и одновременно такой покорный очаровательный взгляд между преувеличенно сексапильными чертами лица; Ади, слегка ослабляя натяг и наконец позволяя Бладу сдаться напору ноги и, как разъеденная временем размокшая деревянная доска, погнуться назад, влажно (на деле его речи были.. маньяческими) смягчился над хахалем: - Не кусайся, пожалуйста, ты такой прекрасный. Я даже не уверен, смогу ли тебя сегодня отпустить. Тебе, походу, придётся зашить рот, чтобы я не обтрахивал его до смерти после каждого выступления, хих… В полузакрытых сбитых с толку Бладиных глазищах забежали чёрные точки, превращая всю вселенную вокруг в сыпящийся между извилин мозга песок из подожжённых углей, голова пошла адской каруселью; по амплитуде кручения «карусели» Блади как алко-трип словил микро-сны: малюсенькие нездоровые кошмары, метающиеся мясной крошкой по разуму предобморочному; мини-сновидения, вызванные недостатком O2 и перенасыщением углекислым, как фильм кадрами пролетали во взгляде через цветную плёнку, картинки рисовались на радужке глаз, и Адам просматривал их, как комедийную киношку, удовлетворённо улыбаясь – после он окончательно скомпрессировал (5*) грудную клетку партнёра, сдавливая межрёбрье до микроскопической потери памяти в Янгбладином сознании, и спустил с его шеи ремень (на удавленной донельзя шейке красовался глубочайший синюшный след с красными полумягкими бортами). 77 Порой, то и дело подрегулируя затяг ремня и, следовательно размах торжества, Адам дотягивался до того, что головкой и утончённой частью основания ощущал тугое кожаное кольцо ремня через и без того тугое кожаное кольцо янгбладовской гортани. Если он чувствовал такую чернь, то просто по-человечески интересно, что чувствовал брюнет, заключённый в «кольцо», сжимаемое до диаметра пениса в обрамлении глотки. 777 Если б когда-нибудь, – сохрани Бог, – Блад столкнулся с настоящей амнезией, например, сразу после столь сказочной ёбли, он бы вспомнил все предшествующие амнестическому расстройству грязные дела да мысли, только Адам возьмёт его за руки, резко поднимаясь до локтя, потом на плечи, в волосы, рано или поздно снова на шею… Будь она сжатая, как нераскрывшееся лёгкое, размягчённая, как мыло в воде – хоть сине-красная, как кран. Артерии сердца того же цвета.