***
— Лютик! Лю-ю-юти-ик!!! ЛЮ-Ю-Ю-Ю-ЮТИ-И-И-ИК!!! — Кажется, Ламберт тебя зовёт, — невозмутимо оповестила Трисс, листая журнал. — Думаешь? Вроде просто гуляет. — ЛЕТТЕНХО-О-О-О-О-О-ОФ!!! Вальдо Маркс послал в их сторону выразительный взгляд, оторвавшись от своей надоедливой скрипки, на которой бренчал днями напролёт. Фыркнув и закатив глаза, Лютик заставил себя покинуть насиженное местечко и пойти к выходу из блока. В коридоре кто-то устроил кальянную, поэтому дорогу к выходу на лестницу пришлось искать, ориентируясь на технику из мультика «Ёжик в тумане». Ламберт торчал на лестничной клетке. Судя по синему халату, он припёрся прямо из своего блока. — Геральт доебал нас всех. Напялил рубашку на размер меньше и отказывается надевать пиджак. Запрещает к нему подходить и дотрагиваться до него, чтобы блузочку эту не засрать. Пойди зацени его бицуху, навешай ему лапшички на уши, чё ты там обычно делаешь, — договаривал он, уже подталкивая Лютика к лестнице, ведущей к блоку яриловичей. — Я тут при чём? — недовольно пробубнил Лютик, рассматривая свою пижаму. Ладно, сойдет, чай не на кофе к королеве позвали. — Так ради тебя и напялил, павлин ёбаный, — плевался Ламберт, аккуратно ведя его сквозь общежитие средней школы. Яриловичи представляли из себя пчелиный улей, в который нельзя было соваться неподготовленным. — У вас что, никаких паролей нет на входе? — Лучше. У нас фейсконтроль имеется. Вышибалы, все дела. — Серьёзно? — Нет. — Так какой пароль тогда? — На горшке сидел пароль. — Я сейчас обратно уйду, слышь. — Да нет никакого пароля, кому мы тут нужны. Пароли только эти параноики с Хорса себе ставят, как будто кому-то нужно завалиться к ним в комнату и нюхать их грязные трусы. Башня, служившая общежитием для студентов, была заколдована изнутри так, чтобы вместить всех своих обитателей. Пройти из общежития одного факультета в комнаты другого — не так-то просто: надо проделать большой путь по длинным коридорам, куда сплывались все ученики в свободное время. Кто-то делал домашнее задание, а кто-то рубился в воздушный хоккей, зависело от отделения, через которое лежит твой путь: студенты Хорса чаще читали и заучивали какие-то монологи, а даждьбожьи отрабатывали пассы руками и трудные, заковыристые заклинания, сбившись в группки, чтобы внимательно наблюдать за процессом и помогать друг другу. Изнутри общежитие каждого отделение условно разделялось на начальную, среднюю и высшую школу, но шум, который создавала ребятня, было слышно так хорошо, что будто и не существовало его, этого отделения. Они с Ламбертом протолкались сквозь магический вихрь в общежитии Даждьбога и попали в коридоры яриловичей. Стены закрашивались через одну, каждая новой краской, поэтому никто не мог с точностью сказать, какого они цвета. Все надписи и рисунки, оставленные на поверхностях школы, оживали, как портреты. Колдовстворец славился самым большим количеством двигающихся половых органов в мире: они смотрели на тебя из каждого угла. Буквально. Яриловичи, конечно, не могли отказаться от такого пространства для творчества, поэтому комендант общежития всегда плевался ядом, закупая очередную партию краски. Никакая магия не могла вывести столь старательно нарисованные произведения искусства, хотя бытовая химия тоже брала их с трудом, поэтому гостям экскурсию по коридорам яриловичей не устраивали. В гостиной оказалось на удивление тихо. Обычно яриловичей было слышно за километр, так они грохотали. Не успел Лютик удивиться подозрительному затишью, как уже понял причину: Кейра стояла перед своей командой, показывая игровую технику, нарисованную на ватмане. Стоило кому-то громко вдохнуть или, не приведи Господь, чихнуть, как она метала в сторону нарушителя злобный взгляд, обещающий все муки вселенной. Девчонки в углу, собравшись в группу, собирали гербарий из засушенных листьев. Со второго этажа доносился приглушённый стук, будто кто-то отрабатывал боевое заклинание на мебели (и, скорее всего, так оно и было). Дальше по коридору целая толпа чертила символы на полу и пыталась провести не знакомый Лютику ритуал, и Кейра бы обязательно до сих добралась, но, видно, не хотела оставлять команду без присмотра, чтобы та не разбежалась. Ребята пили какую-то газировку. Все, кроме Геральта, сидевшего, в отличие от них, не на диване, а на табуретке, поставив локти на колени и разглядывая ватман. — Поджидает ужина, чтобы в столовке блистать. Дива, ёбанэ, — негромко съёрничал Ламберт только для ушей Лютика. — Эй, волки, смотрите, кого случайно откопал! «Волки» обернулись на звук. Кейра выглядела так, словно готова была одновременно растерзать и поцеловать Ламберта. — Нафига ты его притащил? — обратилась она к Ламберту, тут же переключая внимание. — Лютик, забирай этого обобуса ущербного. Эй, Ривский, пойди покажи мальчику свою комнату, похвастайся кружевным нижним бельём и пеньюарами. Геральт, завидев его, сразу выпрямился и сложил руки на бёдрах. Потом и вовсе подошёл поближе. Их неожиданное появление не больно его обрадовало. — Ты чего тут? — попытался он заговорить, но Лютик уже взял дело в свои руки. — Мать моя святая женщина, Геральт! И ты прятал от меня эту мускулатуру? — всплеснул он руками, подходя ближе и принимаясь ощупывать плечи, обтянутые узкими рукавами, — Вот это «банки»! Ты зачем эту сокровищницу под пиджаком хранил? Да на тебе же форма рвётся! Геральт выглядел слегка пришибленным, поправляя заправленный в брюки низ рубашки. Он будто не знал, куда деть руки, и без разбора шевелил ими, «ненавязчиво» показывая с разных ракурсов. — Хочешь мою комнату посмотреть? — предложил он, сглотнув и расправив свои глупые широченные плечи. — С тобой — хоть на край света, — кивнул Лютик, на ходу оборачиваясь на Ламберта и приподнимая брови, как бы спрашивая, получил ли тот ожидаемый результат. Вся компания показывала ему большие пальцы, Эскель чуть не лопался от едва сдерживаемых комментариев. Комнату Геральт делил с Ламбертом, Эскелем, Одри и Гвельдом. Как и каждая спальня, в которой проживало такое стадо мальчишек, издалека она была похожа на стихийное бедствие. Стена рядом с каждой кроватью была обклеена постерами и разномастными вырезками из книг и журналов. Везде валялась школьная форма и квиддичная атрибутика, поверхности были заняты тетрадями и фантиками, чистой одеждой, которая вернулась из стирки, но не дождалась своей очереди быть разобранной, а также всякой мелочёвкой. В воздухе витал запах чьего-то дезодоранта и нескольких видов одеколона. Через приоткрытую в ванную дверь виднелась вешалка с цветастыми полотенцами и вереницу шлёпанцев. Нужную койку Лютик узнал без труда: к ней прислонилась неприкосновенная для всех, кроме самого Геральт, Плотва. Очевидно, её начали полировать, но не закончили. Видимо, Кейра созвала срочный сбор, и метле пришлось остаться ждать возвращения хозяина. От постеров Геральт отказался, вместо них отдал предпочтение схематичным изображениям растений. На тумбочке у него лежала книга с пустой обложкой, недоеденная упаковка зефира, затупившийся простой карандаш и жёлтая резинка для волос. Лютику стало интересно, что тот хранит в закрытых шкафчиках, но внутрь он, конечно же, не полез. Зато ему вдруг захотелось подарить Геральту что-нибудь, чтобы он смог хранить это рядом с кроватью и видеть каждый день: когда просыпался, засыпал и просто валялся, отдыхая или полируя метлу. Припарковавшись на геральтовой полуторке, Лютик устроился поудобнее и стал рассматривать стены. — Нафига Ламберт всю стену голыми женскими фотками обклеил? К вам сюда что, проверяющие не заходят? — Заходят. Это у него бунт такой. — По поводу? — А ему повод не нужен. — Никогда бы не подумал, что попрошу тебя об этом, но, боюсь, мне придётся. Геральт, это очень серьёзно. Крайне. Тебе нужно переодеться. Геральт вопросительно вскинул брови, упирая кулаки в бёдра и уязвленно его рассматривая. — Ты что, хочешь, чтобы вся столовая на тебя такого пялилась? Ага, пускай билеты на это шоу покупают. Давай-ка, прикрой это порно чем-нибудь, — тут Лютик воодушевлённо выпрямился, слегка подпрыгивая на месте, — Снимай рубашку! — С какой радости? — А с такой! Это не терпит отлагательств. Тебя и так вся гостиная видела, ты что, решил стриптиз всей школе устроить? Раздевайся! — Для тебя стриптиз, получается? — усмехнулся Геральт, подходя к комоду. Лютик, приноровившись распознавать выражения его каменной рожи, видел, что он доволен. Конечно, а кому бы не хотелось заценить его пресс. Но, будучи честным с самим собой, Лютик признавал: ему просто хотелось облегчить страдания Геральта — тому явно было жутко неудобно разгуливать в этой микроскопической рубашке. — А что, для кого-то ещё? — немедленно нахмурился Лютик, подозрительно разглядывая раздевающегося неудавшегося стриптизёра. — Нет, — помотал головой Геральт неожиданно серьёзно. Стянув с себя это оружие массового поражения, он надел нормальную рубашку и накинул синий форменный пиджак с вышивкой своего отделения. — Красота, — оценил Лютик, поправляя на нём воротник. — Теперь покажи мне, как ты полируешь Плотву. Но пиджачок пока что сними, сделай милость. Геральт цокнул и недовольно возвёл глаза к потолку. Эффект от этого был бы больше, если бы он не стягивал при этом пиджак, отбрасывая его в сторону.***
— Йеннифэр, а какой пароль от гостиной Хорса? — Отсоси потом проси. — Слушай, в любой другой ситуации я бы, при всём уважении, но… Дорогая Йеннифэр, ты же понимаешь, что я не… — Лютик. Это пароль. Отсоси потом проси. И хватит называть меня Йеннифэр. — Ясно, Йеннифэр. Йен.