***
Слава привык оставлять свою тревогу бурым пятном на фильтрах сигарет. И таких пятен было наставлено за вчерашний и сегодняшний день ровно двадцать штук. Вот он докуривал последнюю, стоя на балконе, подрагивая от пробирающего до самых костей октябрьского холода. По привычке он смотрел на дорогу, по которой обычно возвращалась с работы мать. Он перестал скрывать от неё свою пагубную привычку сразу, как ему исполнилось восемнадцать. Решил, что лучше один раз получить пиздюлей и пару дней слушать нотации, чем шкериться по углам и подворотням. Но все же старался не попадаться ей лишний раз на глаза с сигаретой в руках, чтобы избежать черного тяжёлого взгляда в свою сторону. Мысли о блокноте, который сейчас мог находиться у кого-угодно, грызли его словно термиты. Состояние, которое он сравнивал с дырявой тонущей лодкой посреди безграничного океана, давило и заполняло собой все пространство внутри него. Это был страх. В очередной раз Карелин полез проверять телефон, чтобы хоть как-то отвлечься. Но в ленте новостей был какой-то неинтересный бред, а в диалогах перекати-поле. Вано не отвечал ему с вчерашнего вечера пятницы. Слава предположил, что тот где-то бухал, а теперь восстанавливает свою манну минералкой и крепким сном. Но вдруг статус друга сменился на "онлайн". Карелин быстро набрал сообщение. Слава К. ты там жив вообще? Ваня прочел не сразу. Слава успел докурить и нырнуть с балкона в тепло комнаты, прежде чем превратиться в порцию быстрозамороженного мяса. Ваня С. живее всех живых После этого сообщения статус онлайна исчез, что заставило Славу усомниться в словах друга. В любом случае, организм Вано был способен переварить, казалось, любые вещества и спиртные напитки, которые только известны человечеству, так что переживать за него Карелин смысла не видел. Однако торчать дома тоже смысла большого не было, — и так уже пятница была проебана. А вот у субботы есть все шансы пройти удачно. Нужно было хоть как-то занять себя, но в четырех стенах это довольно проблематично. Поэтому Слава решил написать своему другому ближайшему корешу — Андрею Замаю. Того всегда можно было спонтанно вытянуть на баночку-вторую пивка, ибо единственное, чем Андрей в перспективе мог быть занят — это пинанием хуев. Собственно, в этот вечер он был занят именно этим, поэтому был только рад предложению зависнуть с пивком. Договорились встретиться через полчаса в "Слове" — местном баре, который становился буквально вторым домом с наступлением холодов, да и цены там были самые демократичные по сравнению с другими заведениями подобного типа. Слава полез в свои закрома в надежде обнаружить заначку хотя бы в косарь, но к его великому сожалению, в ящике, где он хранил свои скромные накопления, валялось только пара соток, и то на сигареты. Пошарив по карманам куртки и рюкзака, нашлось целое нихуя. И как кстати, в замке входной двери щелкнула задвижка. Вернулась мать. — Ты чего такой потерянный? — спросила женщина, разуваясь. — Суп ел? — Ел, — кивнул Слава, облокотившись на стену и начиная ковырять отклеивающиеся обои, думая, как бы выпросить денег. — Как дела? — Говори сразу, чего хочешь? — закатила она глаза, слегка ударяя сына по руке, чтоб он оставил несчастные обои в покое. — Хочу спросить, как у моей любимой мамочки дела, — Слава натянул самую обаятельную улыбку, которую только мог. — Я разве не могу просто так спросить? — Можешь. Помоги сумки на кухню занести. Парень взял пакеты и отнёс их на кухню, после чего сразу полез исследовать содержимое. Ничего интересного он не нашёл — стандартный набор продуктов на неделю вперед: мясо, крупа, макароны, овощи. — А к чаю взяла что-нибудь? — А к чаю Толик сегодня тортик принесет, — вполголоса сказала женщина, отводя взгляд от сына, заранее зная, как он отреагирует. И Славина реакция не заставляет себя долго ждать. Он демонстративно цокает и закатывает глаза. — Слав, ну вот что не так? — возмущается мать. — Чем он тебе так не нравится? — Не знаю, мам, может, тем, что он алкаш, ничего не добившийся в этой жизни, но при этом считающий, что обязан давать свои "ценные" советы, кто его об этом вообще нихуя не спрашивает? — Подбирай выражения! — Я вот понять не могу, нафиг он тебе сдался? — повысил парень голос, всплеснув руками. — Нормального никого найти не могла? — А нормального, как твоего отца, что ли? — не выдерживает следом женщина и тут же тушуется, осознавая, что надавила на больное. — Слав, я... — Твое дело, — оборвал ее Карелин. — Но ко мне пусть не лезет. Это ваши с ним отношения, какими бы они ни были, но в отцы мне пусть не напрашивается. — Он хочет для тебя... то есть, для нас как лучше. Просто он такой человек. — Ну так пусть он хочет молча. На кухне повисла напряженная тишина. Мама Славы молча разбирала продукты, думая, как бы развеять обстановку. Сам Слава стоял, сложив руки на груди и хмуро смотрел в одну точку. Разговоры про этого Толика всегда заканчивались на подобной ноте. Раньше Карелин пытался разговаривать с матерью, вразумить её, что этот мужик не тот, кто ей нужен, а сейчас просто сдался, и единственным его желанием было, чтобы его это всё не касалось. Однако Толик был твердо уверен, что пацана нужно учить жизни и наставлять на путь истинный, а потому каждый раз не упускал возможности выебать ему мозг. И в этот вечер Карелину уж очень не хотелось портить себе этим настроение. — Ма, дай денег, я с другом договорился встретиться. — Встречи у нас теперь платные, что ли? — Слава молча сверлил ее взглядом, что было красноречивее любых слов. — Возьми пятьсот рублей в кошельке, — сдалась женщина. — Тысячу, — не вопрос, а утверждение. Мать лишь вздохнула, разводя руками, давая немое согласие. Спорить со Славой было бесполезно, и она это знала. Часто она говорила, что это у него от отца взялось. Тот тоже на язык был остер и даже когда был не прав — он был прав. А Славу эти слова только укалывали, в такой момент он сразу же менял тему. Потому что мать ненавидела его отца. А Слава ненавидел свою схожесть с ним.***
В "Слове" сегодня была почти полная посадка — заведение гудело, как пчелиный рой. Смех, звон бокалов, громкие разговоры — все мешалось в один веселый шум. Пока Андрей перездоровался с половиной бара, Слава успел взять им по два стакана лагера и занять столик возле окна. — Бля, вот нахуй я в этот техникум поступал? Все равно ниче не понимаю, — жаловался друг. Раньше он учился в Славиной параллели, а после девятого класса грамотно дал по съебам и поступил на логиста в ближайшую шарагу. — Будто ты в школе дохуя понимал. Мне кажется, проблема тут не в учебном заведении, Андрюх... — усмехнулся Слава, делая глоток "жидкого золота". — Ой, бля, нашелся тут профессор. У тебя-то там че как? — Да норм, — пожал Карелин плечами. Говорить Замаю о своих проблемах не хотелось да и в целом вспоминать сейчас об их существовании. — Кстати, так че там с твоей Олей-то в итоге? — перевел тему Слава, чтобы их встреча не превратилась в сеанс психотерапии. Это сработало. Еще около часа Андрея было не заткнуть. Дай ему волю рассказать о своих любовных похождениях, историй соберется тома на три. А Карелин был и не против послушать всю эту эпопею. У самого-то в личной жизни шаром покати. Не то чтобы он так уж парился из-за этого, но порой хотелось хотя бы доли того, что было у его друзей. Однако с девушками никак не складывалось. Ну, то есть, как... Для Карелина не составляло труда познакомиться и закрутить общение с какой-нибудь мадам, которую ему "подкинул" в очередной раз Андрей. Но отношения заканчивались, так и не успев начаться. Слава просто забивал. Ему было скучно с ними от слова совсем, а их красивые глазки и пышные формы ситуацию не спасали. Даже наоборот, от такой "кукольной" внешности Карелин воротил нос. Ладно бы ещё в голове что-то было, а так... даже трахаться было неинтересно. После третьей кружки пива истории Андрея пошли по второму кругу, и Слава был рад, что на четвертую им уже не хватает денег, но когда их это останавливало? Замая, например, никогда. И на возражения Славы ему было насрать. — Славян, ну че ты как первокурсница ломаешься? Завтра воскресенье, будет время отоспаться, — уговаривал его Андрей, когда они вышли из бара. — Да не ломаюсь я, просто по деньгам пуст. — Ой, бля, забей, мне вчера стипуха пришла, сегодня гуляем за мой счёт, — махнул друг рукой. — У тебя стипуха восемьсот рублей, братан. — На парочку «жигулей» по акции хватит. «Жигуль» действительно был по акции, но вместо парочки они закупили две парочки. Где продолжить пьянку, долго думать не пришлось. Обычно в холодное время года они заседали на трубах за школой. Поздним вечером там не было ни души, так что никаких опасений, что спалят или прогонят ссаными тряпками, хотя эффект авантюризма присутствовал. Первая бутылка «жигулей» на таком холоде ушла довольно быстро. Успевший протрезветь Слава снова начал хмелеть, а кровь — горячеть. За веселыми разговорами и воспоминаниями быстро улетела и вторая. И, казалось, пора подводить встречу к логичному ее завершению, да и разойтись по домам. Но этого не хотелось ни Андрею, ни даже Славе, которого наконец отпустила та разъедающая мозг тревога. — Бля, не густо, — с досадой вздохнул Замай, перебирая сдачу с «жигулей». Карелин похлопал себя по карманам, скорее для вида, ибо знал, что оставил выпрошенные у мамы деньги в баре. Оба друга молча потупили куда-то вдаль, раздумывая, как быть дальше. Но делать было, в общем-то, нечего, оставался только один вариант… — Слушай, а давай спиздим? — внезапно предлагает Андрей с пугающе горящими глазами. Слава смотрит на него с недоумением. Пытается понять, шутит тот или нет. И, к его сожалению, Замай был вполне серьезен. — Ебнулся? — начинает смеяться Карелин. — Давно в ментовке не был, по своим кентам-мусорам соскучился? Там же все эти датчики-хуятчики, камеры понатыканы… да и вообще охрана, наверное, — вдруг Карелин поймал себя на мысли, что старается отговорить не Андрея, а свою собственную пьяную голову. — Да падажжи, я знаю тут магазинчик неподалеку, там ни камер, ни пищалок этих нет. Да и на весь магазин одна тетка всего. Изи катка, бро! — Замай потрепал Славу по плечу и игриво приподнял брови. — Будет, че вспомнить! Благодаря Замаю, у Славы этих историй из разряда «будет, че вспомнить» было дохрена и больше. И половину из них он лучше бы как раз таки не помнил. Но сейчас как бы он не хотел заставить свой мозг включить хоть какую-то адекватность, алкоголь все же взял верх. Похуй, ноги-то длинные, убежать будет не проблемой. Даже от ментов. Знаем, плавали — как говорится. Магазин действительно оказался не очень далеко от школы. Даже странно, что Карелин не знал о его существовании. Хотя, впрочем, в эти дворы он заходил крайне редко, а сам магаз находился на цокольном этаже, и вход в него был похож на спуск в подвал. Внутри так и веяло ларьками из девяностых. Карелин, конечно, не жил в девяностых, но у каждого россиянина, как он думал, этот период времени встроился в генетический код и даже те, кто его не застал, все равно по нему ностальгируют. Кассирша, как и говорил Замай, была одна на весь магазин. В углу Слава заметил камеру, но индикатор, говорящий о ее работе, не горел даже для вида. Скорее всего, обычный муляж с алика. От этого осознания храбрости чуток прибавилось. — Смотри, как сделаем, — шепнул ему Андрей. — Ты идешь к стеллажам с алкашкой, а я к ней на кассу, отвлеку, типа сиги хочу купить. Ты там выбери что-нибудь нормальное такое, одну бутылку крепкого чего-нибудь. Потом я подам сигнал, попросив «бонд», и ты к ходу проскользнешь, когда она отвернется, понял? — Слава кивнул и направился на выполнение своей части миссии. Выбор в этом магазине, конечно, был скудноват, поэтому долго думать не пришлось. Сначала рука Карелина потянулась к «Киновскому», как к самому демократичному по цене варианту, но потом он вспомнил, что сейчас цена — последнее, о чем можно беспокоиться, и схватил с полки «Кенигсберг». Он сунул бутылку себе под куртку, предварительно оглянувшись назад и встретившись взглядом с Замаем, пока женщина копалась в стенде с сигаретами. Они кивнули друг другу, приготовившись к следующему шагу их конченой авантюры. — За «кент» с вас сто шестьдесят рублей, — повернулась к Андрею продавщица. — Знаете, давайте лучше «бонд». От какого-то внутреннего перевозбуждения и всплеска адреналина Славу даже слегка затрясло, он двинул к выходу, стараясь придерживать бутылку под курткой. — Нету бон... — кассирша повернулась к залу раньше, чем Карелин успел из него съебаться. — Стой! Что там у тебя?! — завопила женщина, напугав Славу до усрачки, что у того перед глазами аж всплыла красная надпись из ГТА: «миссия провалена». — Стоять, бляха, я щас ментов вызову! — кричала она вслед убегающему по ступенькам Карелину. Замай вдруг опомнился, что ему тоже надо было бы дать по съебам, но сбегать без собственной добычи не позволила совесть (которая, конечно, работала у него по странными принципам), а потому он схватил выложенную ранее кассиршей пачку «кента» и пустился бежать за своим сообщником. — Ворье! Я вас запомнила! Запомнила, говорю! На выходе из магазина Андрей со всей силы впечатался в спину резко остановившегося Карелина. — Здрасьте, — неуверенно промямлил Слава, смотря в глаза недоумевающего учителя. — Привет, — неловко ответил Мирон и хотел было спросить, что его ученик забыл здесь в такое время, с таким жутким перегаром и охуевшим видом, но до его слуха донеслись вопли продавщицы. Андрей схватил Карелина за рукав куртки и утянул за собой в направлении школы. Мирон нахмурился, сложив в голове два плюс два — крики кассирши и два убегающих гопника. Спустившись вниз, он тут же встретился с негодованием женщины. — Вот ублюдки-то! — ругалась она, стоя у стеллажа с алкоголем. — Коньяк свистнули! Я их запомнила, упырей этих, запомнила. — Дураки, что с них взять, — поджал губы Мирон. Надо же было ему стать свидетелем преступления с участием его собственного ученика. Неудивительно, что этим учеником оказался Карелин. Сходил, блять, за хлебушком. — Дураки? Мягко сказано! Ну ничего, у меня зять в ментовке работает, он их быстро вычислит. У нас что, камера просто так висит? Федоров глянул в угол и действительно обнаружил там камеру. В голову тут же вгрызлась неприятная мысль, что Карелин реально влип. И хуже делало то, что Мирону было не все равно. Не все равно, ибо знал, что сделано это было по юношеской дурости ради всплеска адреналина. Но за эту юношескую дурость могут дать приличный штраф или посадить на сорок суток, что в любом случае останется кляксой в личном деле. Тревога за этого дебила, Славу, засосала у Мирона под ложечкой. — Галин Иванна, давайте я вам оплачу то, что они украли, — вдруг предлагает Федоров и сам себе удивляется. А уж как удивилась женщина… — Зачем вам это? Сами оплатят! Только не бутылку, а штраф. Это у меня уже дело принципа. — Да они ж пацаны совсем, не понимают, что творят… — Мирон тоже нихуя не понимал, что он творит. Отстаивает какую-то шпану, путь которой уже простилался в места не столь отдаленные. Бред. — Вы их знаете, что ли? — сощурилась Галина. — Нет, — соврал ей Федоров. — А чёй-то вы тогда за них вступились? Вы меньше бы таких утырков жалели… До добра не доведет. Мирон молча достал кошелек и выложил из него две тысячных купюры. Его Еврейская натура взывала от негодования. — Они дорого-о-ой коньяк свистнули, а еще и сигареты, — заюлила женщина и заулыбалась во все тридцать два, когда мужчина положил еще одну тысячу. — Ну хорошо, хорошо, так уж и быть, — ее голос заметно смягчился. — Закрою на это глаза, но чтобы больше ноги их в моем магазине не было! — Обязательно передам, — кивнул Мирон и тут же осознал, как ловко продавщица его подловила. — Всего вам доброго, до свидания! — попрощался он и поспешил к выходу. Хлеб он так и не купил. В голове вертелось только одно — какого хуя? Какого хуя Мирон вдруг впрягся за того, кто так сильно его ненавидит, кто его ни во что не ставит и в разы усложняет его и так нерадостную жизнь. Но в любом случае, наверное, это было не зря. Слава был идиотом, но вряд ли мудаком. Было бы печально, если из-за этого глупого поступка в его личном деле будет красоваться административка. Впрочем, у этих дебилов сегодня еще есть все шансы ее заработать, учитывая их низкий уровень ответственности и высокий уровень алкоголя в крови. Федоров мысленно ударил себя по лицу за эту проскользнувшую так некстати мысль. Он уже стоял напротив своей парадки, но не торопился открывать дверь, вертя в руках магнитный ключ. Если их загребут, то получается, Мирон просто так выложил три косаря и вся его добродетель идет по пизде. Обидно. Его еврейской натуре очень обидно. Издав обреченный стон, Федоров обернулся и потопал в сторону школы, где обычно на трубах зависала всякая шпана и маргинальные личности. Где еще, если не там, сейчас быть Карелину?***
Одышка у Замая и Карелина была такая, будто они курильщики с двадцатилетним стажем, которые только что пробежали форестгамповский марафон. В висках пульсировал адреналин, ноги тряслись от напряжения. Слава расстегнул молнию на куртке и достал коньяк, не застегнув ее обратно — от бега он весь взмок. Андрей хищно улыбнулся и выхватил бутылку из рук друга. Ловко избавив ее от крышки, он сделал глоток горячительной жидкости, словно это была какая-то газировка, а не сорокаградусное пойло. — О-о, бля! — довольно протянул он, поморщившись, и протянул бутылку Славе. — На, успокоительное. Успокоительное Карелину сейчас было действительно необходимо. В голове застыло охуевшее лицо Мирона Яновича, который стал невольным свидетелем всей этой вакханалии. Взяв у Андрея бутылку, Слава отпил из нее и слегка закашлялся, отдав обратно. По подбородку на белую толстовку стекли струйки коньяка. Все же, Славе больше нравились пиво и водка. А лучше — пиво с водкой. — Хорошо пошло, — усмехается Андрей, делая еще один глоток и возвращая бутылку опять в руки Карелину, который все еще был сильно напряжен. — Э, слышь, а что за мужик на выходе, с которым ты поздоровался? — вдруг вспоминает парень. — Мирон Яныч, — отвечает Слава и, сделав короткий выдох, присасывается к горлышку. — И что мне это имя должно сказать? — Так ты че, забыл? Он же к нам в девятом вместо Оксанки пришел руссич с литрой вести. — А ты думаешь, я Оксанку помню? Она у нас вообще не вела ничего, — хмурится Замай, пытаясь вспомнить, о ком идет речь. — Андрюх, я буду не удивлен, если ты и Павловну, свою классуху, не помнишь. — Не помню, — пожал тот плечами. — Я приходил-то в школу раз в месяц, че мне их помнить… Так а че, этот Яныч, он спалить может, да? — в голосе Андрея проскочила нотка беспокойства. — Не знаю, — Слава помотал головой. — Я хуй знает, чего от него ожидать. Я вообще охуел, когда его там увидел. — Аналогично, — вмешался в разговор Федоров, тихо подойдя по темной тропинке сзади. Карелин аж подпрыгнул. — Не ссы, вор в законе, не менты. — Блять, то есть, блин, Мирон Яныч, нельзя так пугать! — схватился Слава за сердце свободной от бутылки рукой. — А коньяк с магазинов пиздить, значит, можно? — гаркнул Федоров. Карелин не видел лицо учителя в темноте, но отчетливо слышал в его голосе, если не гнев, то лютующее недовольство уж точно. Одно дело — получать нагоняя от Мирона Яновича в школе, и совсем другое, когда тот стал свидетелем нарушения Славой закона. — Ментам сдадите? — спросил Карелин вполголоса. Замай решил отойти чуть в сторону, дав разрулить эту ситуацию другу. В конце концов, он этого Яновича, считай, впервые видит. — Надо бы! — Федоров подошел к Славе вплотную и тот, наконец, разглядел его лицо. Как всегда хмурое, строгое и какого-то черта такое красивое. — Но вы и так были очень близки к тому, чтобы отъехать в обезьянник на несколько суток, — он вырвал из рук Карелина бутылку с коньяком и, сощурившись, посмотрел на этикетку. — Пиздец, с меня наценку за эту мочу содрали. — Что сделали?.. — спросил Слава, недоумевая от абсурдности ситуации. Может, у него уже просто белочка, и это все ему мерещится? — Я за вас, дебилов, заплатил то, что вы спиздили, — Мирон потряс уже успевшую опустеть на четверть бутылку. — Вы как вообще додумались? В курсе, что там камера рабочая? — Да муляж это, — подал голос Андрей, но тут же замолк, поймав на себе холодный взгляд Федорова. — Значит, так, — твердо произнес Мирон, потирая переносицу. — Вы сейчас оба по домам. Это, — он снова потряс бутылкой, — я конфискую, так как оплатил из своего кошелька. И только попробуйте не дотащить свои задницы до дома, не вляпавшись во что-то, я лично приеду в ментуру давать показания, чтобы вам накинули еще сверху. Ясно? — Яснее только небо над Петербургом, — улыбнулся Слава непонятно чему. — А с тобой, — Мирон ткнул пальцем ему в грудь. — У меня еще будет разговор. Завершив свою нотацию, Федоров развернулся и направился в сторону своего дома. Карелин, находясь в каком-то ступоре, даже забыл сказать ему спасибо. — Четкий он у вас, — беззаботно улыбнулся Андрей, радуясь, что пронесло. — За коньяк, конечно, обидно. — Обидно жрать говно вместо повидла, — ответил Карелин, смотря вслед удаляющейся фигуре учителя.***