Пособие по спасению друзей и воздействию на сюжет

Дорога до безымянной деревеньки заняла определенно больше времени, чем рассчитывал Шэнь Юань, а потому на место они прибыли только затемно. Впрочем, деревенька оказалась достаточно милой: всюду горели фонарики, из леска на окраине доносились веселые песни молодежи, а на дороге кучка ребятишек играла с молодыми щенятами. Найти ночлег для двух благочестивых заклинателей (одного заклинателя и одного состроившего перед селянами неожиданно очень-очень честное личико маленького изверга) не составило труда: стоило обратиться к ребятишкам с дороги, как те восторженно обступили их со всех сторон, с явным благоговением поглядывая на драгоценные ножны меча У Яньцзы, а после всей гурьбой повели уважаемых путников к чьей-то матери, которая, радушно накормив их, сопроводила в соседний дом, где жил староста деревни — у нее самой не было спальных мест. Шэнь Юань под странным взглядом Шэнь Цзю расплатился за сытный ужин целой охапкой талисманов-оберегов, а после такую же охапку всучил и старосте. Тот же гостеприимно постелил им циновку для сна и достал пару одеял на вате, и пообещал завтра непременно напоить дорогих гостей свежим чаем местного сбора. Просидев с доброхотным стариком аж до часа крысы, Шэнь Юань понял, что нашел единомышленника. Они обсудили наглую молодежь и больные кости (пусть сейчас-то Шэнь Юань и имел отменное здоровье, но в своем старом теле спина у него ныла регулярно!), Шэнь Юань пожаловался на пару дрянных книжек, которые ему довелось прочесть в этом мире, дедушка — на то, что детям нынче только похабные истории и подавай, никакого стыда у них не осталось… До чего же приятно было общаться с понимающим человеком! Шэнь Цзю все это время лежал на циновке и обреченно пялился в потолок. — Знаешь, я понял, ты — настоящий заклинатель, — протянул он, когда старик и Шэнь Юань разошлись по койкам и последний укладывался на циновку рядом — у старика была только одна, зато просторная. Шэнь Юань признания не оценил, явственно чувствуя приближавшийся подвох. — Рад слышать, — сухо ответил он. Подвох ждать себя не заставил: — Ни один реально молодой человек не будет так радостно обсуждать со стариками болезни костей. Тебе, должно быть, лет двести. —… Отвечать на такое Шэнь Юань счел ниже своего достоинства. Вместо этого он укрылся одеялом и, закрыв глаза, лишь пробормотал со вздохом: — Доброй ночи, Шэнь Цзю. — Ага. Ну и день выдался. Если так пойдет и дальше, Шэнь Юань и правда скоро поседеет, как старик — возиться с будущим злодеем оказалось до ужаса утомительным. Вот даже сейчас: когда Шэнь Юань лег, Шэнь Цзю передвинулся на самый край циновки. И чего он, спрашивается, боится? Ему бы самому выспаться как следует — завтра идти придется не меньше сегодняшнего. … …На самом деле, Шэнь Юань понимал. Он уже начинал уплывать в объятья сна, когда Шэнь Цзю вдруг тихо пробубнил: — Но серьезно. Ты же не мой папа? Потому что если да, то я перережу твою глотку во сне за то, что бросил меня. Сон как рукой сняло. Сколько можно, ну правда! — Да мне всего двадцать один! Сколько, по твоему, мне должно было быть лет, когда тебя зачали? Десять? Шэнь Цзю моргнул. — Мне двенадцать. — Считать умеешь, молодец. Малец отвел задумчивый взгляд. Помолчал. — Ладно. И не брат? — И не брат, — вздохнул опять Шэнь Юань. На этом Шэнь Цзю, как-то отрешенно кивнув, наконец, прикрыл глаза сам. Он совершенно не выглядел расстроенным, но Шэнь Юаню почему-то показалось, что маленький змееныш, возможно, был бы не против, окажись Шэнь Юань его братом.

***

Проснулся Шэнь Юань под бодрое «кукареку» местных петухов, дробь дождя по крыше и какую-то немножко отвратительную вонь. Ну и утро. Открывать глаза не хотелось жутко, хотелось, как в старые-добрые в родном мире, отключить будильник к черту и проспать все пары в универе разом. Но петухов, увы, не отключишь, да и горелый запах мешал вырубиться вновь, а потому Шэнь Юань, продирая глаза, уселся на циновке. Староста деревни возился с чем-то в печи. — Старейшине не нужна помощь? — с опаской спросил Шэнь Юань. — Ба, бессмертный мастер! Проснулись! Доброго вам утречка! — И старейшине того же, — зевнув, ответил этот самый бессмертный мастер. — От вони проснулись, да? Этот старик, понимаете, варил кашу, потом отошел курей покормить, а потом и забыл совсем про кашу, и она вся сгорела. Экая ерунда! Шэнь Юань потер лицо. — Да ничего. Шэнь Цзю не было. Его половина циновки пустовала, за столом было тоже пусто… А больше никуда в этом доме и не денешься. Ну и где он? Заметив, что гость шарит по дому глазами, старик крякнул: — А, ученик бессмертного мастера ушел тренироваться. — А? — Проснулся еще до зари и пошел! Чего? Куда он там пошел?.. Шэнь Юань глянул в окно: через приоткрытую ставню в дом залетала морось. Солнца было не видать, но время явно близилось к часу змеи. В груди отчего-то засело тревожное чувство. — Он что-нибудь сказал? — Так да, так и сказал, мол, каждое утро ему велено бегать по сорок ли. Бессмертному мастеру бы с ним помягче, малец-то совсем щуплый… Шэнь Юань потер переносицу. И почему он не удивлен? А у них ведь только контакт начал налаживаться! И вот куда его понесло? Зачем? Да, в придачу, такой погодой? На улице мало что не особенно тепло, так еще и дождит вовсю! А он без денег, без еды, без запасной одежды! Он дурак? — Он хоть поел чего-нибудь? — Да, поел, бессмертный мастер! У меня с вечера пара маньтоу лежала, так я их ему отдал. Негоже ж мальчишке на голодный желудок тренироваться! Ну хоть поел. Поблагодарив старика, Шэнь Юань с призрачной надеждой проверил цянькунь и мешочек с деньгами. Конечно, и то, и другое оказалось на месте: это тело было невероятно чутким, Шэнь Юань обязательно проснулся бы, полезь змееныш ему за пазуху. Но это значило, что маленький болван действительно поперся куда-то в дождь совершенно налегке! И Шэнь Юань отчего-то был уверен, что возвращаться он не собирался. Он снова потер переносицу. Отказавшись завтракать горелой кашей, Шэнь Юань наскоро собрался, помог старику убрать циновку, еще раз его поблагодарил, подарив пару оберегов и отсыпав пару серебряных за ночлег, и вышел в дождь. Ну и где его, спрашивается, искать? Конечно, первое, что сделал Шэнь Юань — это встал на меч и облетел деревеньку пару раз, в призрачной надежде, что звереныш и правда с какой-то радости пошел наворачивать круги. Конечно, не пошел. Еще из оригинального романа Шэнь Юань знал, как сильно Шэнь Цинцю ценил свой комфорт. Это прослеживалось в змееныше уже сейчас: как он не любил пачкаться и зазря напрягаться. Так что черта с два он попер бы куда-то в дождь без крайней необходимости! Но тогда у Шэнь Юаня оставался только один выход. От первоначального хозяина тела ему достался один интересный навык. Он не помнил, чтоб такой упоминался на страницах «Пути Гордого Бессмертного Демона», так что заклинатели, практикующие праведный путь, должно быть, им владеть не могли. Что ж. Вся соль заключалась в том, что духовная энергия У Яньцзы была очень жадной. Так как он практиковал совершенствование через вытягивание Ци из живых существ, в его духовных каналах она, по сути, являла ядреную смесь энергии совершенно разных тварей. Шэнь Юань не совсем понимал, как, но это делало его Ци подобной магниту, который сам тянул хозяина к ближайшему живому существу с сильной Ци. Шэнь Юаню этот навык крайне не нравился, но он был бы последним глупцом, не оцени он его полезность в своем нынешнем положении. Взмыв повыше, к самым тучам, Шэнь Юань закрыл глаза. Для этого трюка не требовалось складывать ручные печати или активировать талисманы — он включался сам, стоило только прислушаться к тому, как движется энергия внутри его тела. Ледяная морось брызгала со всех сторон, под полы ханьфу задувал холодный ветер. Удивительно, но на такой высоте дождь совсем не шумел. Только те капли, что разбивались о него самого, издавали звук. Кто бы мог подумать. Его Ци тянуло вниз. Не открывая глаз, он полетел, куда она вела. Ниже, ниже, и куда-то вперед, кажется, он миновал чайные плантации, которыми вчера хвалился староста деревни. Вперед. Но чем ближе Шэнь Юань подлетал, тем сложнее было уловить конкретную точку. Он нахмурился. Как будто бы ему мешали помехи, белый шум... Он притормозил. Когда понял, что точнее место не определит, открыл глаза. Он оказался аккурат над еще одной деревенькой. Оглядев окружавшие ее холмы, Шэнь Юань заметил тот самый, с чайными плантациями, — он оказался всего в паре ли на север. Эта деревенька оказалась поменьше и позахолустней — всего чуть больше десятка домов, но зато много огородов и скотины. Несмотря на дождь, жизнь в этом поселении кипела: кто гнал быков, кто укладывал дрова под навесы, кто просто куда-то спешил, а кто и вовсе… дрался? Ну конечно. Опускаясь к своре несущихся за кем-то деревенских хлопцев, Шэнь Юань почему-то совершенно не сомневался, что (и кого) увидит. Это действительно был Шэнь Цзю: весь взъерошенный и в соломе с ног до головы, но зато почти сухой, со всех ног удирал аж от четырех молодчиков с мотыгами да серпами. Шэнь Юань нахмурился. Он не то чтоб сомневался в живучести и прыткости звереныша, но расклад четыре вооруженных детины на одного мальца ему совсем не нравился — это тебе не кулачная драка двенадцатилеток! И вот честно, только этого ему не хватало! Опустившись еще ниже и летя чжанах в десяти от погони, Шэнь Юань очень напряженно наблюдал, улучая момент чтоб вмешаться. Сбивать кого-то на всем ходу не хотелось — мало ли какие травмы сами себе своими серпами нанесут! Ну и к тому же… Да, ладно: всему виной мелочная месть, и что с того? Ну хотелось Шэнь Юаню кармического возмездия для Шэнь Цзю, ну хотелось ему посмотреть, как долго малец будет бегать, ну и что? Он же готов вмешаться в любой момент! Этот самый «любой момент» наступил как раз в следующую секунду: Шэнь Цзю, издали не разглядевшему на своем пути широкой канавы, резко пришлось поменять курс и завернуть вбок. Он понесся вдоль канавы, сверкая пятками, но только секундного промедления было достаточно — хлопцы его догнали. Один потянулся пихнуть Шэнь Цзю в спину, но тот, будто на шестом чувстве, увернулся, походя подхватил с земли огромную палку и, резко затормозив, с разворота взрыхлил ею развязшую землю прямо в лица хлопцам! А потом, не теряя времени, замахнулся той палкой одному из них в пах… Так ну все, этого точно достаточно! Во всех пятерых участников разборок полетели заряды ци, выбивая оружия из рук. В следующий миг между деревенскими парнями и мальчонкой приземлился возвышенного вида молодой человек с драгоценным мечом в руке — бессмертный заклинатель Шэнь Юань. — Этот мастер приветствует юных господ, — зачехлив меч, с поклоном обратился он к чумазым хлопцам. Те, явно в большом потрясении, притихшие, только хлопали глазами. — Может ли этот мастер поинтересоваться причиной размолвки между юными господами и моим учеником? Тут уж один из хлопцев — самый старший на вид, отмер и заговорил: — Да как ж не может — может! Этот вот… ученик уважаемого бессмертного, как бы это… влез в сарай и хотел украсть коня нашего, во! …Ох, небеса родимые! — Больно сдалась мне ваша облезлая кляча! Вы коней нормальных не видели, эту вашу глисту только что на мясо пустить, и то отравишься! — Ага, как же ж! И что этот ученик уважаемого бессмертного забыл в нашем сарае тогда, ась? — Так демонов из вашей глисты и изгонял, чтоб поживее была! Свиньи неблагодарные! … У Шэнь Юаня, честно, не было слов. — Да что ты мелешь, что ты мелешь! В наших краях демонов отродясь не водилось! — Да? А вот это поросячье рыло передо мной, что, человеческое?! Что за театр абсурда! Будущий горный лорд, а собачится хуже бабки с базара! Это надо было прекращать. — Да ты! Жердь без-… — Кхм! — показательно откашлялся Шэнь Юань, и спорщики вмиг притихли. — Этот мастер приносит тысячу извинений за поведение своего ученика, — как можно степенней и возвышенней проговорил он, складывая перед собой руки. — Этот мастер готов возместить ущерб юных господ, только назовите цену. — Да это… не надо нам никаких возмещений, — неловко почесал репу старший хлопец. — Мы просто проучить негодяя хотели. Негодяй за спиной фыркнул. — Что ж, — не обращая внимания на чьи-то кривляния, торжественно ответовал Шэнь Юань, — тогда этот мастер обещает юным господам, что накажет ученика по всей строгости, будьте уверены. Юные господа, еще немного почесав репы, пожали плечами и покивали. Им очень явно хотелось вздрючить наглого босяка, но величественному бессмертному они перечить не посмели. Потому, поподнимав свои мотыги и серпы, они неловко двинулись прочь. Шэнь Юань глядел им вслед, а когда вся банда скрылась за ближайшим домом, сказал только: — Пойдем. И Шэнь Цзю поплелся следом. — Тут в десяти ли есть маленький городишко с трактиром, я останавливался там в прошлом месяце. Правда, придется завернуть немного на юг… Конечно, Шэнь Юаню хотелось убедиться, что змееныша не успели поколотить, пока он не подоспел. Да и порезанную еще в поместье Цю руку следовало бы промыть и перебинтовать. И, Шэнь Юань покосился на торчащую из волос Шэнь Цзю соломинку, змееныш наверняка захочет вымыться… — Накажешь меня? — через пару ли пути вяло подал голос Шэнь Цзю. — За что это? — Я удрал, пытался украсть, подрался… — А, ну да, надо бы, — легко согласился Шэнь Юань. — М. Дальше шли в молчании.

***

Городишко, куда притащил Шэнь Цзю господин сутенер — Шэнь Юань, настоящий заклинатель, не родственник, видимо, — был маленьким и совсем уж захолустным, не лучше тех двух деревень. Шэнь Цзю решил заранее презирать это место. Но учитель Шэнь, кажется, терзаний своего новоиспеченного ученика не разделял. Он прытко вел его по пыльным улочкам куда-то к окраине — видимо, и правда бывал здесь раньше. Шэнь Цзю решил найти это подозрительным. Расплатился за комнату учитель Шэнь резвенько, и так же резвенько повел его на второй этаж. А Шэнь Цзю и не знал, зачем шел следом. Побег был провальной идеей с самого начала. Без еды и денег он бы все равно долго не протянул, но Шэнь Цзю все же смел лелеять надежду, что, по крайней мере, господин сутенер его не отыщет — он ради этого даже терпел вонь сельского сарая и колючую пыльную солому пару шичэней к ряду… Дурость, а не надежда. Но просто! Шэнь Цзю так хотелось… Он ведь теперь не раб Цю, он теперь вообще ничей не раб, так почему ему все еще указывают, что делать?! Почему его ищут и забирают назад, когда он явно того не хочет?! Таких, как этот тип, Шэнь Цзю решил, что презирает даже больше, чем Цю. Цю, по крайней мере, не водили его за нос. Цю Цзяньло этот самый нос просто ломал. Разбитые надежды больнее разбитого носа, решил Шэнь Цзю. Их комната на две кровати оказалась такой же захолустной, как и сам трактир, как и весь городишко. Облезлая мебель, трухлявые стены и пол в каких-то разводах. Первым делом господин извращенец заказал бадью воды и сказал, что Шэнь Цзю может вымыться. И Шэнь Цзю вымылся. Повытаскивал солому из волос, стер с кожи прелый запах конского навоза. Переоделся в чистое. Потом его усадили за стол, размотали вымокшее тряпье с руки, обмазали порез настойкой и мазью, и замотали уже в чистые повязки. А потом господин уродец кинул на заляпанный пол подушку с одной из кроватей, кивнул на нее и велел: — На колени. И Шэнь Цзю опустился на колени, буравя взглядом пол. — Посиди так, этот мастер скоро вернется. И вышел. Этот ублюдок опять строил из себя возвышенного загадочного бессмертного. Ну и, спрашивается, на кой черт? Кого он хочет обдурить? Шэнь Цзю видел его насквозь. Больной взрослый дядечка, которому нравится притворяться хорошим, чтоб потешить свое эго. Которому нравится играться со своей новой игрушкой в добренького вершителя справедливости. А сейчас, наверняка, этот вершитель справедливости пошел просить какую-нибудь палку у хозяйки. Или плеть. Или кочергу. Или, может, раздобудет клеймо. Интересно, он будет бить и радоваться тому, какое благое дело делает, как здорово он перевоспитывает оборванца? Или состроит эту свою сочувствующую рожу и будет талдычить, как Шэнь Цзю его, такого доброго помогателя, расстроил своим неблагодарным поведением? Люди, которые верят в свою правоту, бьют сильнее всего. Да почему Шэнь Цзю не убегает! …Потому что знает, что его снова найдут, вот почему. И накажут еще страшнее. Вот же угодил. Что этот Непревзойденный ублюдок ему приготовил? Порку? Наказание каленым железом? Еще что-то? Шэнь Цзю совсем потерялся в думах, и когда дверь вновь отворилась, вздрогнул против воли. Воли. На секунду он даже поверил, что и правда стал свободным. Дурак. Какой же он дурак. На глаза сами собой накатили злые слезы. Нет, прекрати! Не дай этому ублюдку увидеть! Нельзя! Он зажмурился, опустив голову вниз. А потому, когда перед ним что-то стукнуло, дернулся опять, распахивая глаза. Перед ним очутился стол для каллиграфии. Парой мгновений позже на этом столе появилась тушь, кисть, бумага и какая-то книжка. Шэнь Цзю смотрел. Господин ублюдок встал перед ним, сложив руки за спиной, явно воображая из себя мудрость и благородство. — Читать-писать умеешь? — спросил. Шэнь Цзю заторможенно кивнул. — Славно. Твое наказание будет следующим: прочтешь и перепишешь главу о надлежащем поведении трижды. Шэнь Цзю… не понимал. Это шутка такая? Он хотел, чтоб Шэнь Цзю писал, пока его порют? Его собираются пороть до тех пор, пока он не закончит писать?.. Что за издевательство?! — Если хочешь выпороть, — сквозь зубы зашипел он, глядя перед собой, — так просто возьми и выпори. А в твои игры я играть не собираюсь, понятно?! Его голос трясся, и Шэнь Цзю отказывался признавать, что это не только от слепой ярости. Господин больной ублюдок промолчал. Вместо ответа он, постояв по-придурошному, вдруг присел на колени сам по другую сторону стола. — Эй, — заговорил, зачем-то пытаясь словить взгляд Шэнь Цзю, — я не хочу тебя бить. Я клянусь тебе, что и пальцем тебя не трону. Никогда. Ладно? Да как бы не так! — Это, — кивнул господин ублюдок на чистый лист бумаги, — все наказание. Ты даже можешь отказаться его выполнять, и я ничего не сделаю. Если ты выбираешь быть моим учеником, то принимать мои наказания становится твоей ответственностью перед самим собой. Я не могу тебя заставлять, иначе от твоей свободы одно только слово останется. Опять он за свои лицемерные речи. И почему Шэнь Цзю ведется на них, как дурак? Каждый раз… — Если ты правда так сильно не хочешь моих наставлений, — тем временем продолжал господин лицемер, — и моей защиты, то ты действительно можешь просто встать и уйти. Позволь только дать тебе денег и купить вещей в дорогу. Вот почему он говорит такие вещи? Разве он правда имеет их в виду? Разве не обманывает? Разве?.. На глаза снова грозились навернуться слезы. — Я не твой новый хозяин. Теперь ты сам принимаешь свои решения. Отныне никто не вправе приказывать тебе или бить тебя. У тебя есть выбор. Помни об этом, хорошо? Шэнь Цзю уставился в его до нелепости печальные глаза, которые так очевидно были созданы для злого прищура. Ну и идиот. Один идиот, другой — дурак, раз слушает идиота. Шэнь Цзю фыркнул и вперился в половицы справа от себя. — Просто переписать пару страниц книжки? И все? — недоверчиво спросил он. — И все. Никаких подвохов и игр. Клянусь. Шэнь Цзю осторожно кивнул. Господин идиот, побуравив его своими дурацкими печальными глазами еще немного, наконец, встал. — Вот и славно. Я пойду закажу нам ужин. Будешь конджи? И Шэнь Цзю отстраненно кивнул. — Славно, — с этим по-идиотски довольным словом господин идиот притормозил у одной из кроватей, поторчал там, покидал на нее что-то и вышел. Шэнь Цзю остался в комнате один. Подняв взгляд, он увидел, что на кровать господин сутенер покидал свои вещи: меч, цянькунь и мешочек с деньгами. …И правда идиот. Пошел заказывать есть, а за какие шиши, спрашивается. Хотя… он ведь специально туда вещи кинул. Он же не мог не заметить, что кинул два мешочка, а не один, да? Но не мог же он оставить деньги тут специально, правда ведь? Для Шэнь Цзю… Он же не настолько дурак, да?.. Шэнь Цзю уставился на кошелек. … Он мог забрать их и уйти?.. Правда мог? И на этот раз его не будут искать? Он подорвался к кровати, хватая мешочек. Больше тридцати серебренников и горстка медяков — этого хватит на пару месяцев, если экономить… И он может забрать цянькунь? Вот так просто, весь? Безумный господин сутенер! Безумный… Безумный учитель Шэнь?.. Шэнь Цзю вздохнул. Оглянулся на стол для каллиграфии. Что, если… …И все-таки, он правда дурак. Наверняка ведь пожалеет. Он хмыкнул и покачал головой, и, затянув тесемку на мешочке с деньгами, бросил его назад на кровать. Сел обратно за стол. И взял в руки кисть.