Пособие по спасению друзей и воздействию на сюжет

Шэнь Цзю ощущал себя несколько… странно. — Что такое? Если хочешь, этот мастер может помочь… Подняв на Шэнь Юаня взгляд, Шэнь Цзю медленно покачал головой и забрал из протянутой учителем руки несколько длинных красных бумажек. Нахмурившись на чужую ободряющую улыбку, он увернулся от коварной ладони, уже потянувшейся потрепать его по волосам, и гордо вышел из комнаты под чужие тихие смешки. Красная бумага с аккуратными иероглифами по указанию Шэнь Юаня предназначалась для того, чтобы вывесить ее на дверь. Чтобы каждый, кто забредет в эту глушь, осчастливился перспективой быть здоровым и богатым в новом году. Ну что за глупость? Кто вообще это увидит? Ци-гэ, разве что. Но ради него так стараться было совсем не обязательно! «Традиция, сяо Цзю!» — лишь отвечал Шэнь Юань, когда Шэнь Цзю обмолвился о своих мыслях вслух. Ну ладно. Раз уж учителю так чрезвычайно важно сделать все по правилам, Шэнь Цзю не собирался мешать ему развлекаться. Будучи достаточно дотошным, он расправился со своей задачей лучшим образом. И нет, это вовсе не оттого, что странное чувство предвкушения поселилось в груди Шэнь Цзю примерно с того момента, когда Шэнь Юань начал самозабвенно обсуждать, как они проведут Новый год. В конце концов, разве чувствовать предвкушение не вполне логично? Шэнь Цзю раньше мог лишь со стороны наблюдать за пышными празднованиями да молча завидовать. Время, для кого-то праздничное, для него являлось в первую очередь чрезвычайно выгодным. Парочке сироток в такие дни было куда проще разжалобить благодушных людей. А, случалось иногда, им с Ци-гэ могло даже перепасть чего-нибудь с чужого праздничного стола. Теперь у Шэнь Цзю был собственный праздничный стол… ну, в перспективе. Это хорошо. И он был рад, наверно. Падал снег. Из-за угла дома горело рыжим мандариновое дерево в кадке. И хотя оно было совсем не обязательным, Шэнь Юань сказал что-то о его родном доме и старой семейной традиции… Дерево он тоже собрался украсить красными талисманами. Когда Шэнь Цзю вернулся в дом, Шэнь Юань уже сидел на полу с кучей красной бумаги, раскиданной вокруг. — Думаю, у тебя это лучше получится… — произнес он, озадаченно вертя в руках один лист. — Получится что? — прищурился Шэнь Цзю, уже носом чуя, как его творческие способности собирались использовать по полной. И Шэнь Юань не разочаровал: — Поможешь с цзяньчжи? …Судя по количеству разбросанной вокруг бумаги, Шэнь Юань собирался залепить ими весь дом, а Шэнь Цзю припахать их делать до самого поступления в Цанцюн. Но возражать почему-то не хотелось. — Я… не знаю как их делать. — О! Садись, этот учитель расскажет… И так они полвечера вырезали цзяньчжи. Потом вешали их на окна и потолок. Потом цепляли новогодние картинки на стены. Потом пошли на улицу цеплять талисманы на мандариновое дерево в кадке и вешать фонарики над дверью. Когда все было готово, их дом походил больше на лавку новогодних украшений, чем на, собственно, дом, но… — Что-то ты весь вечер какой-то тихий. Хорошо себя чувствуешь? — Нет. Мой труд использовали весь вечер, я устал. Шэнь Цзю необъяснимо нравилось. В том числе и то, как взволновался Шэнь Юань после этого капризного заявления. — Ох, можешь пойти, отдохнуть. Этот мастер разберется со всем остальным сам! Шэнь Цзю понятия не имел, какое еще невозможно важное дело Шэнь Юань мог бы выдумать, поэтому решил воспользоваться представленной возможностью и скрыться в своих покоях. Прихватив с праздничного стола парочку цзяоцзы, которые они вместе с учителем лепили все утро. — Эй? Сяо Цзю, не воруй! — Шэнь Юань, отошедший в соседнюю комнату, вернулся как раз в самый разгар преступной деятельности, застукав маленького разбойника на горячем. — Не понимаю, о чем ты, — ответил ему Шэнь Цзю совершенно неразборчиво, со щеками, гордо набитыми сразу двумя пельменями. — Подожди немного — и мы сядем есть вместе, — произнес Шэнь Юань, и пускай вид у него казался грозным, было совершенно очевидно, что он едва сдерживает смех. Шэнь Цзю хмыкнул и, прихватив еще один цзяоцзы, чрезвычайно быстро ретировался в свою комнату. Свет ночной жемчужины мягко стелился по вещам. Шэнь Цзю, забрав с собой книгу, улегся на кровать и принялся усердно читать. Еще весной он едва мог осилить детское пособие, а уже сейчас вполне справляется с куда более сложной литературой научного толка! Лишь иногда помечает себе незнакомые иероглифы, чтобы после напрячь учителя объяснениями. Шэнь Цзю впитывал знания легко, как иссушенная земля впитывает воду, и расцветал жизнью так же стремительно. Чем больше он узнавал, тем больше умел, и, разумеется, тем крепче становилась его уверенность в самом себе. Он был идеальным учеником. Тем не менее, сегодня его перманентная внимательность в учебе была чрезвычайно рассеяна, а последние дни, полные мелких забот, в самом деле измотали юный разум. Оттого Шэнь Цзю даже не заметил, когда уснул, уронив книгу на грудь. Разбудил его чей-то громкий шепот. — Сяо Цзю! Сяо Цзю! — М-м… отстнь, я сплю… — Ци-гэ пришел! — Двай его сюда… Над ним кто-то пофыркал. — Мастер Шэнь, если сяо Цзю хочет, чтобы вся борода дракона досталась этому брату, пусть будет так. … Вот как. Смеяться вздумали. Пользуются сонным состоянием бедного ребенка. Злобные зеленые глаза распахнулись, полыхнув Ци. В воздухе повисла, стремительно сгущаясь, Ци, густая и колючая, как воздух перед грозой. Две пары глаз над ним поморгали. — Сласти — мои, а кто не согласен, может спать под мандариновым деревом на улице, — вкрадчиво (и совсем без сонной хрипотцы!) пророкотал Шэнь Цзю, а потом, медленно встав и оправив одежды, весь исполненный достоинства прошагал на кухню. Совсем не обращая внимания на недостойное хихиканье за спиной. Кухня встретила его ароматом яств: некоторые они приготовили вместе с Шэнь Юанем ранее, некоторые были совсем свежими, и еще на углу стола стояла походная коробочка. Вот туда-то Шэнь Цзю и надо! Внутри действительно оказалась борода дракона, как и его любимые танхулу, еще парочка няньгао к тем, что уже приготовили учитель с учеником, блюдо разноцветных танъюаней и два мандарина. — Жа шласти прошаю опождание, — пробубнил он, совсем не стесняясь набитого рта, когда эти два предателя вошли на кухню следом. Сегодня отчего-то очень хотелось побыть особенно вредным и некультурным. — Ци-гэ просит прощения, — покаянно склонил голову брат, в то время, как Шэнь Юань молча потянулся за походной коробочкой Ци-гэ. Ну нет! Шэнь Цзю вцепился в коробочку мертвой хваткой… — Нет тебе оправдания. …даже когда Шэнь Юань поднял коробочку высоко вверх, так что Шэнь Цзю пришлось встать на цыпочки, чтобы не отпускать. Еще чего, это его! — Этот задержался, выбирая сласти для сяо Цзю, — каялся Ци-гэ. — Можно было выбрать и пораньше, — возразил Шэнь Цзю, перехватывая коробочку одной рукой, а второй полез Шэнь Юаню в лицо. До чего же жадный учитель… — Да, сяо Цзю. Его хитрый трюк не сработал: Шэнь Юань только поднял коробочку выше, стукнул Шэнь Цзю по пальцам, и тот, уже откровенно висевший на коробочке, слетел вниз. … Ладно, хватит этих церемоний. — Иди уже сюда, — велел он Ци-гэ, и сам заключил его в объятия, отсчитывая ровно до трех, чтоб этот увалень не успел размякнуть. Знает он их, они с Шэнь Юанем оба любители нюни распускать! Стоило Шэнь Цзю отпрянуть от глупо разулыбавшегося братца, как голос Шэнь Юаня скомандовал: — Итак, сяо Цзю, сходи-ка, принеси еще несколько подушек к столу, а потом поможешь нам перенести еду. Шэнь Цзю видел коварный план своего учителя насквозь: этот наивный взрослый таким образом пытается удержать его подальше от еды! Ну что за ребячество, в самом деле? Если бы Шэнь Цзю действительно захотел отмыть все эти тарелки сиюсекундно, он бы сделал это, и никто не смог бы ему помешать. Впрочем, ладно. В честь праздника он, так уж и быть, решил подыграть Шэнь Юаню и, строя из себя послушного ребенка, подчинился учительской воле, отправившись выполнять поручение. И действительно: когда он вернулся, Юэ Ци ставил на стол последнюю тарелку с закусками. Шэнь Юань, оглядывая комнату, хмурился и постукивал по подбородку пальцем, пытаясь, видимо, придумать, чем еще они позабыли заняться. — Ах, похоже, это все, — с улыбкой сообщил он, в конце концов, и довольно хлопнул в ладоши. — Отлично. Располагайтесь, а этот мастер вернется через мгновение! Переглянувшись, названные братья послушно уселись за стол. Юэ Ци лишь улыбнулся, наблюдая, как Шэнь Цзю принялся откладывать себе сласти, будто бы в отместку, пока Шэнь Юань не видел. — Сяо Цзю, подожди, пока придет время есть сладкое… — Когда мне захотелось, тогда и пришло, так что нечего ждать, — хмыкнул тот, и, нахмурившись пуще, принялся накладывать и на тарелку Юэ Ци. — А ты, как обычно, вообще наперед не думаешь. Учитель все съест, а ты и моргнуть не успеешь! Юэ Ци улыбнулся шире, позволяя младшему позаботиться о себе, и не стал озвучивать мысль, что, верно, только аппетит Шэнь Цзю грозит всем остальным за этим столом остаться голодными… Но это даже к лучшему. Так отрадно видеть у сяо Цзю здоровые румяные щечки! Шэнь Юань вернулся скоро, сел во главе стола и, откашлявшись, произнес: — До полуночи времени почти не осталось… прошу заранее простить этому учителю его красноречие, — он улыбнулся, поднимая глаза на внимательно глядящих на него детей. Ох, до чего волнительно! И… странно, что ж. Прошло уже больше года с тех пор, как Шэнь Юань... погиб в своем родном мире. Прошлый Новый год он встретил, перепуганный и заброшенный в чужой мир, и, честно, праздничного настроения не ощущал совершенно. В этот раз все было иначе. Не думать о своей семье не выходило, и он безумно скучал по шуму, спорам и ругани, что неизменно приходили туда, где собиралось все огромное семейство Шэнь. Но сейчас о грустном вспоминать не хотелось. Ему есть, с кем разделить радость приходящего года, есть надежды, и есть желание эти надежды воплотить. — Вы оба очень сильные дети, — произнес Шэнь Юань мягко. — Тяготы прошлого никогда не оставят вас, однако более нет нужды влачить эту тяжесть и в настоящем. Вы отыскали друг друга, и, поверьте этому старику, это очень важно! Какие бы препятствия не повстречались каждому из вас в будущем, вдвоем вы сможете их преодолеть, — он улыбнулся, и, опережая высказывание Шэнь Цзю, добавил: — Разумеется, этот мастер будет рядом, чтобы помочь вам. Вы оба заслужили всего самого лучшего. Шэнь Юань усмехнулся, разглядывая порозовевшие щечки будущих уважаемых лордов, и вытащил из рукава два красных конверта хунбао. — Вам наверняка раньше не доводилось получать подарки на Новый год? — спросил Шэнь Юань, протягивая конверты детям. Юэ Ци лишь покачал головой, а сяо Цзю пробормотал, не сводя глаз со своего хунбао: — Не доводилось… Получив конверты, оба ребенка словно зависли, не зная, что дальше делать. Это, конечно, понятно… но не мешало сердцу Шэнь Юаня болезненно сжаться. Сяо Цзю потянулся было открыть свой конверт, но замер снова и глянул на Шэнь Юаня, словно бы спросить, все ли он делает правильно. Ох… — Смелее, открывай. Сяо Цзю моргнул. Открыл конверт. Его примеру последовал и Юэ Ци, тут же и доставая два золотых, что лежали внутри. Собрался с мыслями он быстрее брата, с поклоном сказав: — Этот Юэ благодарит мастера Шэня. Впрочем, красные щеки и его волнение выдавали с головой. Как же все-таки… Сам Шэнь Юань, помнится, никогда не ценил особенно эту традицию. Бывало, еще и возмущался слишком маленькой сумме внутри конверта, или, когда был совсем маленьким, тому что купюры могли оказаться слегка замятыми. Этим же детям было совершенно неважно, что внутри конвертов. Никогда не имевшие никого и ничего сироты ныне сидели за домашним столом, что ломился от яств, и простой факт, что им подарили эти конверты — что-то, что другие имели по праву рождения, чем они права обладать словно не имели вовсе… Быть может, то, что Шэнь Юань попал в этот дурацкий роман, в этот самый кусок таймлайна… Может быть, все не просто так. Может быть, это действительно ему предназначалось. Быть здесь. На этом месте. На своем месте. — Полно церемоний, — откашлявшись, он как мог постарался взять себя в руки, когда: — Ци-гэ, отвернись. И, видимо, церемонии все-таки не закончились, потому что Шэнь Цзю выглядел так, будто вот-вот убьет кого-то, что значило… — А? — оторвался от созерцания своих новеньких монет Юэ Ци. — И не подглядывай. …Сейчас будут обнимашки. Юэ Ци поморгал, очень заметно не понимая, зачем такое вдруг понадобилось. Но сделал, как брат попросил. Едва стоило ему отвернуться, как стул сяо Цзю скрипнул, а он сам налетел на Шэнь Юаня… Ух-! Каким же крепким стал его ребенок! Такими объятиями и придушить недолго! — Спасибо. За все спасибо, — прошептал этот самый ребенок куда-то в шею бедному учителю, а потом так же резко и отпрянул и уселся назад. Отложив конверт, с которым он и полез обниматься, в сторону, Шэнь Цзю проговорил уже чинно, делая вид, что совсем не смущен и вовсе не растроган: — Все, Ци-гэ, можешь разворачиваться. И пускай смешинки в глазах старшего брата с головой выдавали: он прекрасно понял, что только что было, — он не сказал ни слова, а только взялся за палочки сам. Так и прошел их вечер: со вкусной едой (большую часть которой таки съел в одно лицо Шэнь Цзю), теплыми разговорами, шутками, смехом Юэ Ци и Шэнь Юаня, и презрительным (но очень довольным) фырканьем Шэнь Цзю. Впереди их ждал новый год, полный неведомых событий, удач и невезений, опасностей и заботы, тоски расставания и радости встреч. И пускай они не знали, куда заведет их судьба (и сюжет), теперь они были друг у друга. Отныне и навсегда. За окном шел снег.