Мы сделаем из тебя человека!

Проснувшись на следующий день, я тихо взвыл. Ныло все тело, болела губа и живот. Твою мать… Кое-как отковыряв себя от кровати, я снял футболку и вышел в коридор. Встав перед зеркалом, я страдальчески застонал — синячище на животе, синяк на ребрах. Чуть выше поясницы еще один. И губа нижняя припухла, вот отстой. Я ощупал все свои многострадальные ребрышки, покрутился из стороны в сторону. Слава Богу — не сломано ничего. Позавтракав, я сел читать книжку, дабы хоть как-то отвлечься. Так и просидел до вечера, пока мне не позвонил Юра. — Слушаю. — Привет, Валь, — серьезным голосом сказал он. — Через полчаса я за тобой заеду и увезу к себе. И это не обсуждается. Я так сильно растерялся, что даже сходу не придумал никакой отговорки. — Во-о-от, — после паузы протянул он. — Я предупредил. Собирайся. Ок? — Ок, — слабым голосом ответил я и он сбросил вызов. А я еще с полминуты сидел с молчащим телефоном у уха. Ох, как мог ведь оттягивал этот разговор. Но, похоже, настало время ему случиться. Черт, как же стрёмно! Спустя полчаса я уже стоял у подъезда и нервно курил. В скором времени подъехал Юрка и я поспешил забраться в его машину. — Привет, — тихо сказал я. — Привет, — он было улыбнулся, но, присмотревшись к моему лицу, спросил: — Что с губой? — Прикусил, — махнул рукой я, устраивая рюкзак на полу между ногами. — Я неуклюжий, как пипец. — Пристегнись. Я затравленно на него покосился. Вот блин, заметил. Черт, как представлю, что ремень безопасности сейчас мне живот перетянет… хотя, он вроде бы ниже проходит. Я пристегнулся. Фух, вроде бы не больно, синяк не задевает. Всю дорогу мы преодолели в молчании. Я же вообще в наглую врубил плеер погромче да в окно уставился. Дома Юрка меня покормил, напоил чаем. И когда мы зашли в комнату, я понял, что совсем скоро придется начать тот самый разговор. Иначе эта ёбанная тишина меня доконает. — Ну? — Юрка сел на кровать, сцепил ладони замком и выжидающе на меня уставился. — Что «ну»? — состроил идиота я. — Выкладывай. Что происходит, Валь? Я вздохнул, прошелся по комнате туда-сюда. Мать твою за ногу… будто голос выключили. Три раза подряд не удалось ни звука издать. — Валентин, — с нажимом произнес Юра. — Я все-таки кое-что слышал, — выпалил я. — А? — глаза Юры в удивлении расширились. — Ты о чем? — Про ваш разговор с моей мамой, — услужливо напомнил я. – Юр, у нас же с тобой все серьезно? Ты ведь не играешь со мной? — Не играю, — кивнул он. — И да, серьезно. — Но, тем не менее, ты во мне не уверен, — сердито сказал я. — Валь, почему… — Сам сказал! — немного эмоциональнее, чем хотелось бы, выпалил я. — А еще сказал, что отпустишь, если меня какая-нибудь баба захомутает! — А мне тебя на цепь, что ли, посадить? — возмутился Юра. — Против твоей воли? — Да какое еще «против воли»? Не говори так, будто что-то такое уже произошло! — я невольно продолжил говорить на повышенных тонах. — Ты думаешь, что я тебя когда-нибудь на бабу променяю? Вот какого ты обо мне мнения? Я не на шутку завелся. Даже стоять на месте не мог, так и расхаживал из стороны в сторону перед Юрой. Ох, все-таки в последние дни мои нервишки совсем расшатались. — Валь, не истери, — с нажимом сказал он. — Эмоции в подобных ситуациях — главный враг. — Да иди ты лесом! Я не истерю! — воскликнул я. — Не смей меня воспитывать! Какого хрена ты вообще решил, что я тебя когда-нибудь брошу? — Ты вырываешь слова из контекста, — по мере разговора голос Юры становился все тише и приобретал грозные нотки. — Это твои первые отношения. На них обычно учатся, многое для себя понимают и уходят искать что-то более подходящее. Ты и так до сих пор от меня шарахаешься, избегаешь меня, игнорируешь… что мне думать вообще? Какие делать выводы? Вот теперь мне, правда, стало обидно. Аж в груди защемило. Да как он вообще так говорить может? После всего, что между нами было, он смеет такое говорить? Да он совсем охренел! — По-твоему я позволил тебе пальцы в жопу мне пихать, чтобы на будущее научиться? — закричал я на него. Боже, да я сто лет так не орал… — Сбавь тон, пожалуйста, — прошипел Юра. Я заметил, как он сжимает и разжимает кулаки. — Что, уже нервы сдают, да? — я истерично рассмеялся. — Выдержишь меня, да? Ха! Ни хрена ты не выдержишь! Юра шумно вздохнул и спрятал лицо в ладонях. Я заметил, что у него дрожат руки. Ну и отлично! Меня вот уже всего трясет. Пускай тоже понервничает. — Чего молчишь? — мой голос дрогнул. — Сказать нечего? — Боюсь лишнего наговорить, — почти прошептал он, все еще не глядя в мою сторону. Это было последней каплей. Мне пиздец как хуево и морально, и физически. Я ему тут душу изливаю. А он почти на меня не реагирует. Все понятно. Отлично. Замечательно просто… — Мудак тупой, — прорычал я и вылетел из комнаты. Нацепив кеды и пальто, я вылетел из квартиры. Даже не подумав вызвать лифт, я помчался вниз по лестнице. Где-то на краю сознания сверкнул факт того, что у Юрки остался мой рюкзак, в котором и кошелек, и паспорт, и ключи от квартиры. Мобильник тоже где-то там валяется… Но это меня не остановило. Мне просто хотелось оказаться как можно дальше от Юрки, чтобы точно не услышать ничего плохого. Убежать от того, что только что произошло. Попытаться скрыться от этих, разрывающих душу на куски, эмоций. Я злился, хотел поколотить его, накричать. Хоть как-то донести насколько мне обидно, плохо и больно… и насколько мне страшно. Страшно остаться одному. Хотя, нет. Не просто одному, а именно без него. Поэтому я сбежал от проблемы, не очень хорошо осознавая, что же я буду делать дальше… трус… Но кое-что меня все-таки остановило. Между восьмым и седьмым этажами, я наступил на собственный шнурок и полетел с лестницы вниз. Вроде бы всего три ступеньки, а подумать я успел о многом. И о том, что зря накинулся на Юрку. И о том, что он, скорее всего, и не хотел меня обижать. Зря я вообще прикопался… Ноющее во всех местах тело не успело сгруппироваться, поэтому я приземлился на правое колено и руки, ободрав о цементный пол ладони. Так и стоял на карачках, тупо глядя в одну точку. Ох, больно-то как… Заскулив, я сел на холодный пол и стал отряхивать ладони от пыли и мелкого мусора. На глаза сами собой навернулись слезы. И побили, и с Юркой поругался, и упал по собственной дурости. И веду себя, как баба. Блин блинский. Что за херня? Почему все так сложно и тяжело? Я же слабый, нельзя со мной так. Теперь Юра меня точно бросит. Только зря матери нервы потрепал… Юрка… сука. Говорил, что мне не будет больно? Да ни хрена. Еще как больно, причем не только морально… Из глаз покатились злые слезы, которые вот уже не первый день копились во мне и все никак не могли найти выхода. Утирая мокрые щеки дрожащими руками, я повторял про себя, что мужики не плачут. Не плачут, говорю! Но обида (теперь уже на жизнь в целом) и боль во всем теле не способствовали успокоению. Несправедливо! Это все чертовски несправедливо! За что мне, блин, все это?.. — Валь? Ты где? Я поднял взгляд. Явился… Спрятав лицо в здоровую коленку, я обхватил голову руками. — Нет меня, — всхлипнул я. — Уйди. Я услышал шаги. Все ближе и ближе. А потом я почувствовал легкое, аккуратное прикосновение к плечу. — Валентин, — строго сказал он. — Пойдем в квартиру. — Не хочу, — проскулил я, хлюпая носом. Юрка вздохнул и без лишних слов подхватил меня на руки. Сил сопротивляться не было, поэтому я просто посильнее вцепился в ткань его свитера. Блин, а ведь ему, наверное, тяжело — пару этажей вверх пятьдесят килограмм тащить… Юрка занес меня в квартиру и, осторожно поставив на ноги, запер дверь. — Ну что такое? — утирая мои щеки от слез, тихо спросил он. — Я упал, — всхлипнул я. — Больно, блядь… Юра завел меня в ванную, включил воду и, обнимая со спины, стал аккуратно мыть мои руки. Я тихо зашипел — ладони неприятно жгло от мыла. Но от Юркиных нежных прикосновений, от его горячего дыхания в затылок, голова кругом шла. Как же хорошо рядом с ним… уютно, тепло, надежно… — Что еще болит? — тихо спросил он. — Коленка… правая, — жалобно сказал я. Меня отвели в спальню. Остановившись у кровати, Юрка расстегнул пуговицу на моих джинсах, потянул вниз молнию. Аккуратными и медленными движениями он стал стягивать с меня штаны. В этом не было ни грамма чего-то пошлого, но когда он задел пальцами кожу на моем бедре, я едва не взвыл. Что же он со мной делает? Закусив губу, я позволил усадить себя на постель. — Ох, — вздохнул он, глядя на мою ногу. — Синячина наливается… Подожди секундочку. Юрка вышел из комнаты, не забыв прихватить с собой мои джинсы, которые повесил на плечо. Боится, что я убегу? Нет уж, хватит с меня этих чертовых побегушек. Я залез на кровать, принялся изучать темнеющий участок кожи. Эх, завтра ногу сгибать будет больно… Вернулся Юрка и йодом нарисовал на моей коленке сеточку. Помню, в детстве бабушка так делала, когда я набивал очередную болячку. Вроде чтобы синяк в итоге не такой сильный был. После этого Юра положил мне на ногу ледяную упаковку овощной смеси. Я снова всхлипнул. Блин. Ну что я за мудак такой? Юрка… мой хороший и добрый Юрка… даже после тех гадостей, что я наговорил… после того, как я его несколько дней подряд избегал… после всего этого он продолжает относиться ко мне так бережно. А ведь не заслужил я… — Валюш, ты чего? Так болит? — обеспокоенно спросил он, присаживаясь на кровать подле меня. — Ты теперь меня бросишь, да? — я еле душил в себе слезы, иногда шмыгая носом. — Прости меня, Юр… я такой уёбок… — Не собираюсь я тебя бросать, придурок! — сердито сказал он. — Сам придумал — сам поверил? Хватит глупости городить, куда я без тебя? .. Я вздрогнул. Стоп. Так он не злится? Не собирается меня бросать или еще чего? .. Получается, что все нормально? И я зазря так нервничал? Ох, слава кому-нибудь! .. С облегчением выдохнув, я порывисто обнял Юру. — Ты дурак, — прошептал я ему в шею. — Дурак, дурак, дурак. Дурак ты! — Я понял-понял, — он усадил меня к себе на колени и стал медленно покачиваться, словно баюкая. — Никуда и ни к кому я от тебя не уйду, — хрипло сказал я. — И тебя не отпущу. Надо будет — пристегну к батарее! Понял? — Да, — он так тепло мне улыбнулся, что снова плакать захотелось. — Я сдохну без тебя, Юр, — пряча лицо у него на груди, прошептал я. — Ей-Богу сдохну. Задохнусь просто-напросто. Не уходи никуда от меня, не смей… И меня не отпускай…, а если пропаду — найди, дай по голове и верни обратно. Я ж тот еще дурак, Юр. Я глупый совсем… убегаю, убегаю, а потом мне плохо. Плохо без тебя… и дышать нечем… Юрка вздрогнул, а я испуганно сжался. Вот ведь нагородил… Он погладил меня по голове, провел кончиками пальцев по линии подбородка и осторожным движением приподнял мою голову. Я поднял взгляд и едва дышать не перестал. Ох, сколько нежности и тепла было в его глазах! И все для меня… только для меня одного. — Валюш, я тебя люблю, — ласково произнес он, глядя мне в глаза. — Сильно-сильно. — Сильно-сильно? — глупо повторил я, хлопая все еще мокрыми ресницами. — Невыносимо сильно, — кивнул он. Мое бедное сердечко этого не выдержит… вон, снова заколотилось, как припадочное. — А я… я еще сильнее тебя люблю! — внезапно даже для самого себя выдал я и с вызовом уставился на Кусок позитива. — Да неужели? — он добродушно рассмеялся. — Не смей во мне сомневаться, придурок! — я укусил его за щеку. — Ах ты, маленький засранец! Он повалил меня на кровать, благо сам на меня заваливаться не стал, и принялся осыпать мое лицо и шею поцелуями. Все испортила ледяная пачка овощной смеси, которая так некстати попала мне под задницу. Я уж и забыть о ней успел. Вскрикнув, я испуганно уставился на Юру. Оценили ситуацию мы быстро и теперь валялись рядышком на кровати и ржали. Вместе со смехом уходила нервозность и жуткое напряжение. А еще я осознал, что валяюсь тут в одних трусах и свитере. Картина маслом просто. — Валюш, а останься на ночь? Мне кажется, что я не усну, если тебя не будет рядом. — Хорошо, — сказал я и, повернувшись на бок, глянул на Юркино счастливое лицо. — Только, чур, меня не мацать — я выжат как лимон и у меня все болит. — Да я сам вымотался, — он тихо хмыкнул и тяжко вздохнул. — Наверстаем еще, нам некуда торопиться. — Ага, — я улыбнулся. Черт! Получается, что жизнь все-таки не такая уж и плохая штука…