***
Гермиона поднялась на Астрономическую башню в кратчайший срок. Ветер, гуляющий тут, был теплый, еще не промозгло-осенний. Но ее все равно трясло. Просто… вау. Как давно она не испытывала подобных эмоций? Обычно холодный разум нельзя было не то, что задеть, а даже приблизиться к нему. Черта, которую не мог пересечь никто. Никто, кроме одного человека. Но пока его рядом не было, а значит статичное — никто. Она была уверена, что сдержит свою злость. Что возвращение в стены этого места не затронет ничего внутри нее. Грейнджер прекрасно знала, что хороша в окклюменции. Гермиона доставала любую свою эмоцию и крутила в руках, рассматривая каждую грань, а после опиливала те шероховатости, которые оказались лишними. Но не сегодня. Сегодня ее выдержка как будто отвлеклась и выпустила изнутри что-то, что было давно забыто. Всплеск эмоций, ворох воспоминаний, ничем неприкрытый гнев. Грейнджер не видела его, когда входила в двери Большого Зала. Или не хотела видеть. Что-то царапнуло выдержку изнутри, когда она все-таки нашла глазами Малфоя. Как будто та маленькая Гермиона, которую она посадила под тысячу замков, отыскала лазейки и все равно выбралась наружу, принося с собой не самые приятные эмоции. Держа в своих руках боль из детства, при этом хныкая и прося облегчить эту ношу. Только взрослая Грейнджер не могла ничем помочь. Физическая оболочка почти стала идентичной с моральной. Девушка запаяла любые слабости, накрыв их сверху титановым корпусом. Запомните: если ваши телесные раны заживают и оставляют после себя шрамы, душевные поступают так же, только затягиваются дольше. Так говорили ей во время прохождения обряда Инициации. Гермиона втянула воздух сквозь сжатые зубы и почувствовала режущую боль в деснах. Смешно, что новые шрамы нарисовали на ее теле именно во время отбора в Дурмстранг. Гермиона пробежалась пальцами по ремешку шубы и щелкнула застежкой, чтобы ткань сползла с плеча и кровавой лужицей растеклась у ее ног. Слишком часто она видела подобное в своей жизни. И это всегда была ее кровь. Раньше. Каждый раз, когда она приходила в сознание, лежа в полуобморочном состоянии, комкая в руках мокрый бордовый песок, она хотела рассмеяться в голос. Истерично, надрывно. Теперь моя кровь точно в грязи, Малфой. Правда все те, кто делал ей больно, не учли одного — ее память была феноменальна; а месть — тотемное животное, которое кормилось досыта той ненавистью, которую ей преподносили другие. Грейнджер прошлась пальцами по значку на груди. Символ их школы — кровавый череп оленя, между рогов которого были расположены два золотых орла. Светя другим, сгорю я во славе. Он казался чужеродным на форме. На алой форме. Это был не ее девиз. Она ненавидела любые оттенки красного. Красного и золотого. Грейнджер не была больше светом. И ее никогда не жгли на кострище славы. У нее был месяц на подготовку, когда у остальных имелось преимущество. Ученикам давалось три месяца прежде, чем пройти Инициацию и поступить в Дурмстранг. С наступлением первых морозов будущие студенты отправлялись за горный хребет Пьетрос и были обязаны провести две недели в суровых условиях. И если в Хогвартс поступают в тринадцать лет, то в Дурмстранге зачисляют в двенадцать. Грейнджер потеряла два года, и только благодаря Каркарову, которого уговорила Макгонагалл, ее допустили до прохождения Инициации. Гермиона училась выживать. В суровых реалиях жизни не было места слабостям. Она куталась в коричневую шубу на ледяном ветру, смотря с утеса на расстилающийся снежный лес, и давала себе обещание. Она больше не сбежит. Никто не отберет у нее право на место под солнцем. Грейнджер войдет в пещеру под Елевой Горой и выйдет оттуда уже полноправной студенткой Дурмстранга. Гермиона дернула плечами, вспоминая события тех дней, которые с удовольствием бы забыла. Она достала палочку и провела по ней кончиком пальца. Ее первую палочку сломали в тот день, когда приняли в Дурмстранг. Древко виноградной лозы, имевшее сердцевину из сердечной жилы дракона. Это уже не твоя палочка, Грейнджер. Ты больше не она, если хочешь измениться. Девушка до сих пор помнила лицо Григора Кодрана, когда она с Каркаровым аппарировала в магическую часть Бухареста под покровом ночи. Мужчина смотрел на маленькую девочку, в глазах которой не было блеска и возбужденного интереса. Только холод и безразличие, которое затапливало карие радужки с каждым новым днем все больше. — Странно, мое заклинание показывает, что у юной мисс уже есть палочка, — в замешательстве произнес господин Кодран, проводя кончиком древка над макушкой Гермионы, где мерцали линии определяющего заклинания. — Это уже в прошлом. Ей нужна новая, — директор скосился в сторону Гермионы и поджал губы, — хотя, ты все еще можешь выбрать посох. — Палочка удобнее в бою, — повседневно ответила Грейнджер, на что Григор одобрительно хмыкнул. Девушка прокрутила палочку в руках. Американский платан с сердцевиной из пера феникса. Это вызвало улыбку, потому что сразу вспомнилось, как отреагировал волшебник. — Феноменально, — протянул мужчина, когда Грейнджер в очередной раз вывела руну, и пергамент на столе начал левитировать, — самая противоречивая палочка. Она еще ни разу не поддалась, — он красноречиво посмотрел на Каркарова, — ни одному волшебнику, — господин Кодран вернулся взглядом к маленькой девочке. — Древко из Американского платана очень часто отражает эмоциональное состояние своего хозяина и лучше всего работает у того, кто понимает свои собственные чувства и может ими управлять. Но что уникально, так это сердцевина. Продавец чуть отошел назад, видя, как Грейнджер, держа пергамент в воздухе, невинно спросила: — Вы позволите? Мужчина махнул ладонью, поощряя, и в ту же секунду, пергамент загорелся, все еще левитируя в воздухе. Гермиона сделала еще один взмах, и горящая бумага трансформировалась в маленьких птичек с опаленными крыльями, которые спиралью закружили к потолку лавки. — Как я уже сказал, — произнес Григор, прослеживая траекторию заклинания, — это самый редкий вид сердцевины. Перья феникса способны на великолепный уровень магии, однако на раскрытие способностей с ними уйдет больше времени, чем с волосом единорога или жилой дракона. Они наиболее инициативны, иногда действуют по своему усмотрению, и это многим волшебницам и магам не по нраву. Палочки с пером феникса всегда чересчур требовательны, когда попадают к потенциальным владельцам, поскольку перья эти взяты у одного из самых независимых и обособленных созданий в мире. Эти палочки сложно приручить и присвоить, а их верность, как правило, сложно заслужить. — Она справится, — Каркаров подошел к Грейнджер и протянул огромную ладонь в кожаной перчатке. Директор позволил себе слегка улыбнуться, когда она запрокинула голову, чтобы посмотреть в глаза мужчине, и расплылась в улыбке. Тогда он впервые увидел, как она улыбается. Грейнджер провела палочкой по кителю и убрала ее в кобуру на предплечье. Она пошла по направлению к выходу на балкон башни, пока ее форма преображалась. Кроваво — алый цвет постепенно темнел, следуя траектории заклинания. И когда пальцы Гермионы сжались на холодном металле перил, рукав уже был из черной ониксовой ткани, окантованный белой шерсткой горной ласки. Сразу стало спокойнее. Как будто форма в цвет ее факультета могла повлиять на душевное состояние. Видимо могла. Иссиня-черный китель по фигуре, а на манжетах контрастом выделялся белоснежный мех. Из-под воротника куртки выглядывали уголки темной рубашки, на кончиках которых свисала серебряная цепочка. Est enim volubilis pedibus et riunquam recto itinere. Первые два года обучения в Дурмстранге проходят без разделений. Маленькие волшебники пробуют найти себя. Раскрыть свои сильные стороны и развить их, чтобы пройти Инициацию. Отучившись следующие три года на выбранном факультете, студенты должны пройти через магическую арку, которая по свойствам похожа на распределяющую шляпу. Арка Оракула плетет свою магию с магией волшебника, когда он вступает в дымчатое марево. После прохода арки на безымянном пальце студента появляется татуировка, решение артефакта, к какому факультету причислить ученика. Аккуратное золотое колечко на левой руке девушки переливалось от лучей уходящего солнца. И уже никто не ткнет чистотой крови ей в лицо. Сама магия, что-то большее, чем они все, присвоила Грейнджер к факультету Эрстер. А уже после, она нашла свою семью и место в тайном отряде, где оценили ее силы. Это было до нее и останется после. Пусть ее китель теперь не синего, а глубокого черного цвета. Символом факультета Гласиаса был Паук, который отныне стал оберегом Грейнджер. Закат уже начал играть свои первые аккорды, чтобы за ним последовала прохладная композиция вечера. Грейнджер вглядывалась в пробегающие облака, которые создавали невероятный персиковый перелив на фоне уходящего солнца. Когда она приехала в первый раз в Хогвартс, был проливной дождь. Ветер бил по каплям воды, а они в свою очередь ударялись в лицо Гермионы, скрывая ее слезы радости. Радости, что больше не будет ее личного ада. Она забудет мир, который ее не принял. Она еще никогда так не ошибалась. Гермиона вновь дернула плечом, потому что в памяти всплыло повзрослевшее лицо Малфоя. Это несправедливая лотерея судьбы, в которую подряд выигрывал один человек. Он имел с детства все. Его магия жила с Малфоями, в его семье. И в отличие от родителей Гермионы, они им гордились, а не морщились и дергались как от прокаженного. Малфой родился с осознанием того, что он волшебник. Грейнджер родилась с мыслью, что лучше бы она не рождалась вовсе. Петля испытаний, чтобы доказать — ад на земле может быть не просто фигурой речи. Грейнджер стала пустым местом, только в умноженном числе. Теперь вместо родителей и детей из приюта была сотня учеников. Ее невзлюбили за то, что она усердно училась и отвечала на всех уроках. Что она целыми днями проглатывала знания, которые не были ей доступны тринадцать лет. Когда ты много лет голодал, разве не набросишься на стол с изобилием всевозможной еды? И если Гермиону считали странной и дикой даже на ее родном факультете, то ученики факультета Слизерин считали девушку обычной грязью. Грязнокровка. Услышав в первый раз, Гермиона подумала, что ее так обозвали из-за того, что в приюте у волшебницы случился сепсис, после того, как ее избили девочки и оставили лежать на промозглой, мокрой земле. Но, как оказалось, после разговора с профессором Макгонагалл, никто и не знал откуда Гермиона. Именно эта женщина пришла в тот день в приют и забрала Грейнджер, которая с жадностью цеплялась за ткань ее мантии, опасаясь, что женщина передумает и отправит ее обратно, где она опять почувствует на губах вкус крови. А потом девушка все поняла. Она — магглорожденная ведьма. Для слизеринцев это на одном уровне с обычной грязью под ногтями. Книжной пылью в библиотеке. Настолько несущественно, что не должно было стоить ничьего внимания. Но, видимо, Малфоя очень раздражали подобные мелочи, если он сделал ее центром унижения со стороны своих однокурссников. Гермиона прикрыла глаза и затолкала все за свои ледяные стены окклюменции. Чем холоднее в твоем сознании — тем сложнее пробраться к определенным воспоминаниям. И тебе, и другим. Глубже проникаешь, сильнее начинаешь мерзнуть. Грейнджер расстегнула первые две пуговицы кителя и вытащила кулон на длинной серебряной цепочке. Пальцы пробежались по крыльям ворона, который «обнимал» продолговатый, граненый камень — черный турмалин. Перья птицы были опалены серебряным цветом, а внутри камня все время вихрился черный дым. Хранитель их отряда. Ворон. Они все были воронами. Когда-то у нее был похожий кулон, который ей подарила бабушка. Что-то о светлом. Что-то о любви и защите. Не так, как сейчас. Теперь Гермиона брезгливо поджимала губы, замечая в других просветы альтруизма и добра. — Знаешь, Вадим говорит, что твой гнев на вкус как пепел, — шепот возле уха заставил вздрогнуть, хотя Грейнджер уже не удивлялась способностям Киры двигаться бесшумно, как будто она не имела телесной оболочки. Как-то девушка пошутила, что является тенью Гермионы. Обычно она чувствовала приближение подруги, но сейчас слишком отвлеклась на собственные мысли. — Именно поэтому я практиковала с ним окклюменцию, — не поворачиваясь к однокурснице, заявила девушка, параллельно пряча кулон под куртку. — То, что он иногда халтурит, не моя вина. Тем более, у него есть блокатор. — Ну, как он мне сказал, ты сожгла его стену вспышкой ярости. А браслет он расстегнул ранее, чтобы прощупать обстановку, — Кирена поравнялась с Гермионой и посмотрела на расстилающийся пейзаж перед ними. — Вопрос тогда в другом — насколько крепки его ментальные стены, что я так легко их снесла? — саркастично произнесла Грейнджер, и периферией взгляда увидела, как Палмер пожала плечом. — Ну или насколько была сильна твоя ярость? — это звучало почти незначимо. Почти, как обычное поддержание беседы. Почти, если бы не одно но. Кира никогда не вела пустые разговоры. Она играючи перебрасывалась словами, донося свой посыл и мысль практически в каждой фразе. Каждый шаг Палмер был наполнен замыслами и целями. И сейчас последняя фраза была ощупыванием Грейнджер. Попыткой выведать, что могло вызвать такие сильные эмоции у обычно сдержанной и холодной девушки, которую Кира редко видела в возбужденном состоянии в повседневной жизни. — Акклиматизация. В Англии слишком душно, я привыкла к холоду и снегам, — Кира посмотрела на Грейнджер, но наткнулась на прямой профиль. — Интересно… Мы же говорим про погоду, да? — иронично спросила девушка и достала из внутреннего кармана курительную трубку, а из другого — пакетик с табаком. — А как иначе? — Грейнджер покосилась в сторону подруги. — Ты в курсе, что в мире давно есть сигареты? — Палмер продолжая забивать трубку, весело ухмыльнулась. — Ты же в курсе, что я люблю выделяться? — Это да. Гермиона облокотилась на перила предплечьями и посмотрела на кроны деревьев, раскинутых у основания школы. Теплота от лучей уходящего солнца попыталась улечься внутри девушки, но она на корню убила эту идею, обжигая холодом своего сознания. — Знаешь, твое веселое уныние так хорошо смотрится в этих серых стенах, — сказала Кира, выдыхая следом дым. — Хочешь веселья — натрави слизеринок на шармбатонок. — Это было бы ярче, чем та массовая потасовка в прошлом году, — протянула блондинка, дергая уголками губ. — Лучшая Пасха в моей жизни. Девушки переглянулись и синхронно прыснули. — В моей памяти первое место все-таки занимает Вадим, — Грейнджер искренне улыбнулась. — Помнишь, как он переборщил с цуйкой и поспорил с нашими? Кира выпустила еще одно облачко дыма и фыркнула. — Что выиграет их в переглядки? — девушка зажала трубку меж губ, продолжая свое веселье. — Такой засранец. Кто бы мог подумать, что этот боров просто спал с открытыми глазами, пока остальные мучали свои глаза в потугах выиграть у него. Хотя, назвать это весельем сложно, — Кира кинула взгляд на подругу. — Но назвать юмор Вадима специфичным — вполне возможно. — Это да. Воспоминания о днях в стенах родной школы навеяли и другие. Грейнджер опустила взгляд на Черное озеро, где под гладью водоема была скрыта их «Барракуда». У Эрстер всегда все было самое опасное и темное. А Барракуда, начиная от внешнего вида и заканчивая своими способностями, обыгрывала всех еще на старте. Глубины самых черных вод словно тушевались перед тьмой морского зверя и усмиряли свои волны в надежде, что его холодная чернота не расползется по поверхности водной глади. — Sturm und Drang, — ровно произнесла Грейнджер, хотя знала, что с такого расстояния это заклинание не вызовет корабль на поверхность. Но в этих словах была сила. Напоминание, кем они являлись и к чему стремились. Девиз их факультета, куда попали лучшие из лучших, пройдя не просто испытания, а реальную школу выживания. — Знаешь, я думаю, что тебе стоило сюда вернуться, — внезапно серьезно сказала блондинка и постучала пальцами по перилам. — Потому что, сколько бы ты ни старалась забыть прошлое и изменить себя, у тебя остались гештальты в той истории. Грейнджер не старалась забыть. Нет. Она хотела помнить. Каждый рубец, который ей ставили на подкорке памяти. Забыть… Это же своего рода простить и отпустить, да? Только это не случайный толчок в толпе или пересоленная еда. Это то, что люди брали в свою ладонь и крошили, а потом передавали другим труху, видимо ожидая в конце пыль, которую можно будет пустить по ветру. Она. Не. Забыла. — Я в порядке, — отмахнулась Грейнджер. — Просто все разом навалилось. Воспоминания, Кубок… — Флюиды от блондинчика, — добавила девушка и щелчком пальцев уничтожила табак в трубке. — Вести для меня есть? — Гермиона оттолкнулась от перил, игнорируя слова Киры. Нужно было заканчивать этот разговор, который начинал вызывать раздражение. — Нет. Его пока нет в стране. — Тогда я пошла отдыхать. Тут мне делать больше нечего. Грейнджер уже развернулась, чтобы уйти с башни, когда подруга схватила ее за темную ткань кителя. — Гермиона, у нас всех есть свои страхи из прошлого, — зеленые глаза девушки ловили свет уходящего солнца и становились практически изумрудными. — Если не побороть их или не отпустить, можно просто сгинуть во тьме. Побороть или отпустить. Гермиона, сколько себя помнила, только это и делала — боролась. С мнениями о ней, с людьми. С самой собой. Сколько она сражалась за то светлое чувство, которое было истерзано и избито множество раз, но продолжало жить. Сколько еще можно было выхаживать саму себя и зализывать собственные душевные раны? И вот тогда в ней образовалась тьма. Показала болевые точки у других и защитила собственные. Выстроила стены и научила подрывать чужие. И пусть, вместе с силой пришли и другие проблемы, Гермиона хотя бы перестала чувствовать себя слабой и уязвимой. Может, все забыли про маленькую гриффиндорку. Но все будут помнить взрослую ученицу Дурмстранга. Она. Не. Забыла. — Палмер, оставь эти поучительные речи для тех, кто не знает чего хочет. Меня этим дерьмом кормить не надо, — Грейнджер чуть резче вырвала руку и, зацепив алую шубу с пола, не останавливаясь пошла к выходу с башни. Кира какое-то время смотрела на дверной проем, в котором исчезла подруга. Она никогда не догоняла Гермиону. Потому что нельзя было догнать ту, что так удачно бежала от самой себя.***
— Мерлин, что может быть хуже, чем зельеварение у Снейпа первым уроком? — простонал Нотт, разглаживая мантию заклинанием. — Твое нытье с утра пораньше? — зевнул мимо проходящий Блейз и, посмотрев на Драко, выгнул бровь. — А у тебя что с лицом? Тинки не положила твой парадный фрак или солнце сегодня на три градуса жарче? Обычно мозг Драко сгенерировал бы ответ еще до окончания фразы друга. В обычный день они бы спускаясь в Большой зал, продолжали бы подстегивать друг друга. В обычный день он даже бы обрадовался паре со Снейпом, потому что зельеварение было любимым предметом. В обычный день. Но этот день уже умер в зародыше. Потому что Драко никак не мог выкинуть из головы волшебницу, смотревшую на него с вызовом. С вызовом и ненавистью. Ледяной, обжигающей, которая полыхала, когда Грейнджер двигалась к столу Слизерина через весь зал. Салазар. Ей бы пошли гриффиндорские цвета. Мысли еще никогда так тонко его не подъебывали. Малфой перевел взгляд на свой ремешок и захотел истерически рассмеяться. Даже судьба присоединилась к его мыслям, и они на пару выпивали каждый раз шот, за самую дерьмовую шутку в отношении его. Он откинул падающую на лоб челку, не обращая внимание ни на что происходящее в комнате. Ему хватало шума в его голове. Впрочем, это самая малая часть того, что ты отобрал у меня. И он чувствовал, что это не просто слова. Не раздутая обида маленькой девочки. Это хорошо вскормленная ненависть девушки, которой сломали судьбу. Драко, закусив губу, попытался вспомнить события прошлых лет. В первый год не он один издевался над Грейнджер. Однокурсники считали ее свихнувшейся, остальные — пустым местом. Кто-то просто даже не запоминал ее имени, кто-то рассказывал, что зубрила скоро потянет себе связки на кисти, так часто и яростно она вскидывала руку на занятиях. Блять, он помнит даже такую херню. Но Драко упорно не мог вспомнить, что же ее доломало. Была же грань, которую он перешел? Или они. Или еще хер-знает-кто. Поговорить с блондинкой? Или поспрашивать ее однокурсников? Драко быстро повертел эту идею в голове и откинул почти сразу же. Она могла не рассказывать про свое прошлое. Могла смолчать, чтобы выстроить новую жизнь. И видит Мерлин, Малфою совсем не хотелось вновь разъебать что-то в судьбе девушки. Хотя любопытство царапало гортань изнутри. Так было всегда, когда он чего-то не понимал или не мог увидеть, как Драко казалось, очевидного. Он так любил головоломки с пометкой «повышенная сложность». Очевидно Грейнджер ненавидела его больше, чем кого-либо. Малфой не заметил отвращения в глазах девушки, когда она осматривала стены большого зала. Холодное безразличие с крупицей задумчивости. Как будто она сверяла старую картинку из воспоминаний с новой реальностью, пытаясь найти отличия. Очевидно, что Грейнджер изменилась не только из-за Малфоя. Она когда-то попала на Гриффиндор. Не на Когтевран, где с ее мозгами, девушка была бы уместнее. А на факультет львят, которые храбрые до безрассудности и гордые до тошноты. Это все подходит ей, с одним но — она испарилась. В один день как будто на всю школу наложили Обливейт. Никто не помнил об ученице. Или не хотел помнить. Грейнджер была как камень на дороге, который ты замечаешь только тогда, когда наступишь, но откинув его, он тут же исчезает из твоей памяти. Очевидно, у девчонки свои тайны. И не типа тех, кто ей нравится или кому она отошлет валентинку на День всех влюбленных. Было что-то, от чего любой бы другой захотел бы сблевать. — Поттер, сколько можно торчать в ванной? — громко крикнул Блейз и ударил кулаком по двери. — Если ты все-таки решил побороться за звание «главной красотки школы», сначала тебе надо убить Малфоя. Забини собирался ударить второй раз в дверь, когда она внезапно открылась и вышел Поттер, попутно завязывая галстук. — Я все также херово обращаюсь с заклинанием для стрижки, — брюнет указал пальцем на прядь, которая была короче чем остальные. — Макгонагалл опять сдерет баллы за неопрятный вид. — Уизел родился с этим «неопрятным видом», но почему-то баллы в гриффиндорской чаше не уменьшаются каждодневно, — хмыкнул мулат и подхватил сумку. — Все готовы? Блейз критическим взглядом обвел друзей, а после цокнул. — Мерлин, вы реально как Пэнси собираетесь, а выглядите все равно хуже меня, — Гарри и Тео тут же скривились, практически скопировав выражение лица друг друга. Их синхронность заставила Драко фыркнуть, и это действие почти вернуло нормальность дню и мыслям парня. Почти.
***
На завтраке были только шармбатонки, которые расположились за столами Гриффиндора и Когтеврана. Пуффендуй и тут оказался в пролете. Драко не стал предполагать, куда делись дурмстранговцы, потому что получать вместе с куриным пирогом порцию ненависти с утра пораньше он особым желанием не горел. С этим прекрасно справится Снейп. В самом классе слизеринцы расселись как обычно, но было странно то, что левая половина кабинета оказалась непривычно пустой. — А с кем у нас Зелья? — Драко повернулся к Поттеру, который уже привычно расположился с правой стороны их парты. — Вроде с гриффиндорцами, — Малфой поднял бровь и еще раз осмотрел пустые места. — Не помню, чтобы в «Пророке» писали о том, что теперь Гриффиндор является факультетом бессмертных. Другой причины опаздывать на урок к Снейпу я не вижу, — брюнет безразлично пожал плечами. — Может, Макгонагалл их отпросила, хер его знает, — Блейз с Тео развернулись к друзьям и облокотились на спинку лавки. — Слушайте, а где наши суровые северяне? — Поттер криво улыбнулся. — А что, Тео, соскучился по кому-то? — Нотт скопировал выражение лица друга. — Ну даже с ножом в глазах у меня больше шансов в любовных делах, чем при твоих четырех, — Тео, сидя вполоборота, стрельнул взглядом в затылок Паркинсон, которая что-то тихо обсуждала с Дафной. Гарри поджал губы и исподлобья перевел взгляд на Малфоя. — Поттер, я тут не при чем, — блондин облокотился бедром на парту и поднял руку в защитном жесте. — По-моему, это видят все, кроме нее, — Драко мотнул головой в ту же черную макушку, что и Тео минуту назад. Гарри растянул галстук, как будто ему стало душно и откинулся спиной на заднюю парту. Малфой был уверен, Поттер устал не от намеков и разговоров о нем и Паркинсон, а от своего бездействия и сомнений. — Так, где северяне? — выдохнул Гарри, в очередной раз уходя от разговора о его личной жизни. Блейз пожал плечами и повернулся в сторону парты девочек. — Дафна, душа моя, — блондинка посмотрела через плечо и вопросительно подняла брови. — А где наши гости? На завтраке их не было. Гринграсс перекинула свои идеально гладкие волосы на другую сторону лица и выпрямилась. — Я с утра должна была зайти за списком первогодок и видела в окно, как дурмстранговцы бегали по берегу озера, — девушка скосилась на Пэнси и приподняла уголок губ. — И если быть честной, то я понимаю ажиотаж в школе. Паркинсон нахмурилась, побуждая подругу объяснить. — Видимо наш климат им жарковат, потому что даже с башни я могла посчитать количество кубиков на прессе некоторых студентов, — в сторону Гринграсс заинтересованно посмотрели несколько слизеринок. — Не знаю, чем их там кормят, в северной школе, но точно не экономят. Забини хмыкнул и громко свистнул в конец кабинета. — Крэбб, что же ты молчал, что ты у нас дурмстранговец, — однокурсники пустили смешки, а Винсент покрылся красными пятнами и показал средний палец. Когда веселье почти улетучилось, дверь в класс внезапно открылась, и улюлюканье тут же прекратилось окончательно. Повисла тишина, которая всегда была на уроках Снейпа. Крестный Драко двигался так, как будто если он снизит скорость движения хотя бы на чуть-чуть, то Земля может сойти с орбиты. Он уже стоял в начале класса и осматривал учеников. Задержавшись на левой стороне кабинета, где были пустующие места, Снейп приподнял уголок губ, что уже было как пришествие Мерлина. — Какая жалость, что студенты факультета Гриффиндора не смогут почтить нас своим присутствием на уроке, — Драко даже по затылкам однокурсников мог предположить, что они сейчас ухмылялись. — Но думаю, что мы сможем пережить эту потерю для сегодняшнего занятия. Снейп взмахнул палочкой и свечи в помещении стали гореть ярче. — Как вы уже все знаете, в конце этого года вас ждет СОВ, по результатам которого я буду иметь честь, — Салазар, Драко иногда и правда казалось, что профессор ненавидел сам факт существования других людей. — Обучать лучших учеников, которые обязаны будут иметь отметку не ниже «Превосходно». — В таком случае, я согласен на «удовлетворительно», — прошептал Поттер, за что получил ухмылку Малфоя. По какой-то причине, больше всех Снейп ненавидел именно Гарри. Драко предполагал, что даже гриффиндорцы не вызывают у него такого отвращения, как сам друг. — Сегодня вы должны будете сварить Животворящий эликсир. Кто мне скажет… Договорить профессор не успел, потому что двери кабинета открылись, и в класс ворвался прохладный воздух подземелий. Драко повернул голову и поджал губы. Прохлада была не только из-за подземелий. Сегодня они были без своих шуб и кроваво-алого цвета. Сегодня на них были черные брюки, заправленные в сапоги не на такой массивной подошве, что наблюдалась на вчерашней форме. Сверху оказались темные укороченные мантии с прорезями для рук. Студенты стояли смирно, и могло показаться, что даже расслабленно. Хотя, Малфой догадывался, что столько лет выучки военному делу и темной магии не даст расслабиться нигде — даже в собственной спальне. Грейнджер сделала шаг вперед и учтиво кивнула учителю. — Прошу прощения, профессор Снейп, нас задержали на собрании, — за спиной девушки встала блондинка, которая как и всегда имела выражение лица хищно-ленивое. Эта ухмылка, как будто никогда не уходила с губ девушки. Внезапно она встретилась глазами с Драко и прищурилась, а во взгляде мелькнул веселый интерес. Лицо Малфоя осталось непроницаемым. Он просто не станет вестись на эти провокации. Пошло оно нахер. Хотя бы первый учебный день должен был пройти без приключений на задницу. — Как интересно, — протянул учитель и облокотившись бедром на край стола, скрестил руки на груди. — Не помню, чтобы меня предупреждали о том, что нас почтят своим присутствием студенты с севера. — Лучшие, — крестный вздернул вопросительно бровь. — Лучшие студенты севера. Факультет Эрстер, — девушка сложила руки перед собой и небрежно пожала плечом. — Ваш директор решил, что чемпионат не повод пропускать занятия, и распределил наш курс к вашему факультету. Было принято решение, — брюнетка чуть наклонила голову, как будто делилась каким-то секретом, — что Слизерину и Эрстер будет полезно держаться вместе. Лицо Снейпа сейчас больше выражало раздражение, чем когда-либо. Видимо, у Поттера появился конкурент за титул «самый ненавистный студент» в жизни зельевара. — Столько одаренных в одном месте, — он посмотрел на Гарри, у которого тут же дернулся кадык. — Все такие же скромные, как вы, мисс?.. — Снейп повернулся уже к брюнетке и та широко улыбнулась. Драко бы даже сказал хищно и опасно. Малфой наблюдал и анализировал каждую лишнюю эмоцию девушки. И хоть улыбка появилась на ее лице, она не делала лицо теплым. Скорее жадно-расчетливым. Сейчас волосы студентки были убраны в высокий хвост, поэтому открывался вид на острые скулы. — Мисс Грейнджер. Хотя, когда-то вы дали мне другое имя, — слизеринцы зашептались, потому что это был откровенный вызов со стороны студентки. Грейнджер сейчас бралась рукой за острое лезвие и сжимала его, не замечая капающей крови. — Да, и какое же? — приподнял бровь Снейп. — Мисс Невыносимая Всезнайка. Видимо в памяти Грейнджер был свой личный саркофаг, под которым она хранила свои самые токсичные яды, сказанные ей однажды. Впрочем, это самая малая часть того, что ты отобрал у меня. Так сказала Грейнджер вчера на ужине, а после резко развернулась и пошла к выходу из Большого зала. Все уставились на Малфоя, ожидая объяснений, а он пялился в спину девушки и пытался собрать части полной картинки. — Ты когда-то с ней переспал и не прислал на следующий день сову? — попытался разрядить обстановку Тео, за что получил взгляд Киры, в котором больше не было веселья. Она смотрела убийственно, сохраняя оскал. Блондинка могла острием своего взгляда проткнуть артерию на шее слизеринца, вот настолько ее выражение лица было жестоким. — Завали. Свою. Пасть. Она процедила это сквозь зубы и подалась вперед, когда ее за руку схватил внезапно оживший Широков. Палмер тут же кинула взгляд на место их соприкосновения, а после посмотрела ему в глаза. Его огромная ладонь полностью сомкнулась на плече девушки. Они с минуту сверлили друг друга и вели какой-то свой диалог взглядов. — Не грань, но тепло, — произнес Вадим и опустил руку, коротко кивая. Кира поставив локти на стол, прикрыла глаза и потерла веки. Складывалось ощущение, что она морально вымоталась. Похоже на то, что был заезженный сценарий, где ей отводилась одна и та же роль, слова в которой она выучила до тошноты. Малфой посмотрел на браслет на своей руке так, как будто только увидел его. Весь его вечер был таким, словно он все видел впервые. Хотя, ситуация повторялась. История повторялась. Большой Зал. Грейнджер. Красный цвет. С отличием в том, что теперь он был растерян, а она его ненавидела. Слизеринцы молчали и старались делать вид, что у них все еще остался аппетит. Хотя это скорее было ковыряние вилкой в еде. — Извини, — буркнул Нотт, чувствуя себя особо неловко. Поверь, тебе до меня далеко. Девушка выдохнула и оторвала руки от лица, а после небрежно махнула. — Не парься, тяжелый день, — она старалась звучать небрежно, но Драко чувствовал силу натяжения ее голосовых связок. — Сначала дорога до вашей школы. Мы попали в сильный шторм, — Кира провела рукой по собранным косам. — Потом еще все это, — она той же рукой обвела пространство, подразумевая школу и ее учеников. Драко не поверил ни одному ее слову. Потому что он знал правду. Вряд ли ученики Дурмстранга были кисейными барышнями, которых может измотать дорога и обстановка. Девушка нагнулась над поверхностью стола, кого-то высматривая. Малфой тут же проследил траекторию ее взгляда. Кира прищурилась и свистнула. — Тая, — позвала девушка, пытаясь привлечь чье-то внимание, но гул стола приглушил ее крик. — Таисия, мать твою! Оставь в покое эту курицу и повернись, — на рычание Киры тут же обернулась студентка, у которой были пшеничные волосы и заметный белый шрам, пересекающий левую половину лица. Она широко улыбнулась, и Драко отметил, что девушка была очень красива. У нее была широкая, открытая улыбка и даже шрам, кончик которого утопал в появившейся ямочке на щеке, не портил внешность. — Ты видела чем их тут кормят? Я в восторге, — восторженно сказала девушка и наткнув на зубчики вилки еще кусок курицы, тут же отправила еду в рот. — А то мне уже приелся гювеч. Кира закатила глаза. — Я очень рада, что ты сейчас объедаешь стол Слюнизера… — Эй, мы Слизерин, — поправил Тео. — …но мне нужна твоя помощь, — проигнорировав парня, сообщила девушка. Таисия вытерла рот салфеткой и вновь добродушно улыбнулась. — К твоим услугам, душа моя, — Кира кивнула себе за спину и поднялась на ноги, показывая тем самым, что им нужно выйти на приватный разговор. Когда обе девушки обогнули столы и вышли из зала, все, кто присутствовал при этом разговоре, посмотрели на Вадима, ожидая от него объяснений. Он же в это время сверлил своим убийственным взглядом кусок помидора в салате. — Вадим, — прокашлялся Поттер, привлекая внимание к себе, — я нихрена не понимаю, как и многие, можешь объяснить хоть что-то? Широков оторвался от зрительной Авады овоща и перевел взгляд на Гарри. — Таисия — поисковик, — он опять положил свои лапы на стол и начал поочередно сжимать пальцы. — Она может отыскать что угодно и кого угодно. Драко нахмурился. — Подожди, она знает какое-то особое заклинание? — парень сжал челюсть и кинул мрачный взгляд на Малфоя. — Дело не в заклинании. Дело в человеке, — он поднял глаза выше плеча Драко и опять уставился на стену. — Она может найти все что угодно, главное — знать цену за это. Парень после сказанного замкнулся. Видимо он сейчас осознал, что сболтнул лишнего, поэтому просто взял свою ни разу не тронутую вилку, которая тут же утонула в его ладони, и принялся за ужин, не проронив больше ни слова. Драко вздохнул и запустил ладонь в волосы, пытаясь собраться и закрыть все свои чувства, используя окклюменцию. Он разберется с этим. Позже. Когда сможет разобраться в себе. — Ну, я вижу ничего и не поменялось, — бросил профессор, возвращая Драко из воспоминаний в класс зельеварения. — Хотя, если быть честным, я не могу вспомнить, когда мы встречались. Он как будто черканул зажигалкой перед глазами Грейнджер, в которых плескался бензин гнева. — Ничего страшного. Главное, я не забыла, — в этой фразе было что-то большее. Имя первого учителя по зельям или его кинутая фраза, не была верхушкой Айсберга в памяти Грейнджер. Драко даже не заметил, как сжал перо, которое обещало вот-вот треснуть. Как и его выдержка, которой он пообещал не обращать внимание ни на что сегодня. Малфой не разобрался со своими чувствами. Он нихрена не понимает. Он до сих пор в легком ахуе. — Это прекрасная новость для всех нас. Как и то, что теперь Дурмстранг будет чаще радовать нас своими визитами на моих занятиях, — проговорил Снейп, даже не стараясь спрятать сарказм. — Я тоже так думаю, — брюнетка широко улыбнулась, давая понять, что прекрасно знает отношение учителя ко всему этому. — На мне временно лежат обязанности старосты, поэтому хотела спросить дозволения передать вам список учеников. Она вытащила свиток из внутреннего кармана мантии. — А что случилось с прошлым старостой? — по лицу крестного было понятно, что его ни на грамм не интересовал ответ, но профессор загружал пространство хоть какой-то информацией, пока Грейнджер левитировала пергамент на стол Снейпа. Не подошла сама, а просто отправила по воздуху. Он подцепил лист с таким отвращением, как будто для состава чернил в документе было использовано дерьмо Соплохвоста. — Ничего, он задерживается с прибытием в школу, наш директор отдал ему личное распоряжение, — девушка посмотрела на пламя свечи, которое кидало блики на каменные стены кабинета, а ее плечи слегка заметно напряглись. Значит, есть еще староста. И Грейнджер пока занимает его пост. — Тогда можете занимать свободные места, пока я… — Снейп развернул пергамент и начал его изучать, но пробежавшись по строчкам, на его лице появилась странная эмоция. — …отлучусь, чтобы найти профессора Макгонагалл, — зельевар сжал губы в тонкую линию. Он двинулся между рядами, проходя через расступившихся студентов, а после взмахом открыл дверь кабинета, пропадая в коридоре. Интересно, что могло еще больше разозлить, чем. Грейнджер, которая прошла в это время вперед и села. Конечно же, вторая парта, у левой стены. Драко хмыкнул, хотя захотелось пустить истеричный смешок. Он даже это помнил, блять. Это все походило на дежавю, закрученное во временную петлю. Бывшая гриффиндорка шла по уже вытоптанной темной дороге в лесу, только теперь имея при себе факел и оружие. — Как думаешь, Грейнджер сможет перетянуть симпатию Снейпа ко мне на себя? — шепнул Поттер, пока студенты рассаживались по местам. Драко не сдержался и прыснул, маскируя это коротким покашливанием, на которое тут же обернулась Кира. Ну и слух. — Я думаю, — Малфой, не обращая внимания на блондинку, вцепился взглядом в кудрявую макушку ее подруги, — вам придется побороться. У тебя неплохой соперник за внимание Снейпа. Грейнджер сидела с прямой спиной и вертела в руке перо. Кира приподняла бровь и, не отрывая взгляда от Малфоя, достаточно громко произнесла: — Hermione, аnul acesta va fi de neuitat, — Малфой прищурился, внимательно смотря за реакцией Грейнджер. Ее плечи напряглись, и она немного повернула голову к подруге. Перо в ее пальцах стало крутиться чуть медленнее. — Într-adevăr? — он практически не слышал акцента у девушки, настолько плавно и бегло звучала ее речь. Палмер, подождав пару секунд, медленно заговорила на румынском, видимо больше не ожидая реакции от Малфоя. А что, если. Драко почти прибил в голове эту идею. Он почти заставил себя не открывать рот и просто спокойно отсидеть зелья. Она ни разу не посмотрела в его сторону. Это же замечательно. Она не кинула ни фразы, ни вздоха в его сторону. Как и хотел Малфой все утро. Чтобы Грейнджер при себе держала цепных демонов, а желательно одела намордник на каждого из них. Малфой должен был разобраться в себе, прежде чем начать разбираться во всей этой ситуации. Это было правильно и рационально, как всегда поступал Драко. Все его научные исследования были вышколены и дотошно изучены. Разобраны по полочкам и выставлены в алфавитном порядке. Малфой выдохнул и его взгляд невольно упал на Поттера, который сейчас постукивал пальцами по столу и смотрел пустым взглядом перед собой, хотя получалось что в затылок Нотта. Гарри был его полной противоположностью. Слишком импульсивен, вспыльчивый. Его склонность действовать под влиянием внезапно стукнувшей в голове идеи, расходилась с внутренними устоями Драко. И как будто в подтверждение мыслей, друг неожиданно стукнул по плечу Тео. Тот развернулся и дернул подбородком в его сторону. — Алисия, — Поттер криво улыбнулся, — тебе на «я». — Тео прищурился и ткнул в его сторону пальцем. — Вот ты уебок. Я за ней две недели бегал, а она сказала, что ей нравятся больше блондины, — он перевел взгляд на волосы Поттера, которые цветом были идентичны с цветом волос Нотта. — Как ты это делаешь? Признавайся, ты утром в кофе добавляешь себе Феликс Фелицис? — Я правильно вас сейчас понял, — вклинился в разговор Малфой. — Вы играете в «Города», только вместо городов, называете имена тех, с кем спали? — Тео и Гарри переглянулись, а после усмехнулись друг другу, возвращая взгляд к Драко. — Ты с нами хочешь? Учти, повторяться нельзя, а мы уже имен шесть назвали. Драко покачал головой, внутренне улыбаясь. Поттер и вправду в его жизни был смерчем, который с каждым годом сносил ментальные устои в сознании Драко. Сначала развеял его убеждения в чистоте крови, потом втянул в квиддич, который не особо прельщал первое время. Заставил Драко посетить маггловский бар, где они устроили дебош, и их чуть не забрала местная полиция. Подстрекал устроить попойку в комнате Малфоя, пока Люциус находился в поместье. Слизеринец впервые взламывал свои же охранные чары Малфой-мэнора, чтобы поместье не оповестило о нахождении Поттера. Прокрался в сердце Нарциссы и удобно там расположился, постепенно оставляя в каждом уголке следы своего пребывания. Как и в жизни Драко. А после, попросил спасти Сириуса. И ведь Малфой даже на секунду не задумался над отказом. Он задал только один вопрос: Какой у нас план? Хотя, поймай его за этим делом, он бы лишился всего. Статуса, семьи, наследства. Он стал бы Предателем крови с выжженным клеймом на гобелене семейного древа. Поттер был чумой, которая просачивалась в его легкие в попытке отравить организм. Но в силу того, что все эти годы Малфой занимался митридатизмом, пробуя по чуть-чуть вкус безумия друга, у него выработался сильнейший иммунитет к различным ядам. Драко опять повернулся в сторону Грейнджер. Девушка сидела и перебирала какие-то пергаменты на столе, и из-за высокого хвоста парень видел как она хмурит брови и покусывает уголок нижней губы. Она что-то читала, и ее активная мыслительная деятельность была прописана по всему лицу, пока подруга трещала что-то на ухо. Он должен был выждать, когда она начнет свою игру, чтобы вовремя дать отпор. Это как заклинание Протего. Защититься и успеть парировать. Только. Драко знал правила дуэлей. Преимущество находится в руках нападающего. Когда ты задаешь ход битвы, твоему сопернику приходится подстраиваться под чужие действия. Из-за Поттера ему слишком понравился этот вкус адреналина. Вкус запрета, который не настолько сладок, как желание его нарушить. Тайные посиделки в Малфой-мэноре. Маггловские вещи, которые буквально давали разряд тока, когда Драко к ним прикасается. Кража ебаного гиппогрифа, перед которым все-таки пришлось склонить голову. Он должен был выжидать, когда она начнет свою игру, чтобы вовремя дать отпор. Но Драко знал правила дуэлей. — Granger, îți promit asta personal. Iti vei aminti anul acesta, — на почти идеальном румынском произнес Драко, растягивая губы в усмешке. Он знал этот язык только потому, что одно время у Люциуса были связи с аристократией этой страны. Его настолько заебало слушать набор букв, что он забавы ради выучил румынский. Как и французский. Как и немецкий. Просто это доставляло удовольствие, когда кто-нибудь на званом вечере отходил от Малфоя-старшего и называл его за спиной «куском дерьма», «белобрысым снобом» и другими ласковыми эпитетами, которые вызывали улыбку у Драко. Малфой сейчас ощутил бег мурашек. Выброс адреналина разлился по венам, заставив ускорить сердцебиение. Он старался дышать ровно, но появившееся напряжение в спине девушки дало еще один лишний удар в сердце. Даже отсюда видно, как Грейнджер сжала перо, в попытке успокоиться. Давай, девочка. Это херня идея, даже у меня не получилось. Она медленно повела плечами, как будто пыталась сбросить нарастающий гнев и взгляд Драко. А он был уверен — она его чувствовала. Ощущала, как он, даже сквозь ткань мантии, впился глазами в ее напряженные лопатки спины и нажал на болевые точки в мышцах, не прикасаясь. Злая ухмылка еще шире расползлась по лицу. Малфой понимал, что играть с огнем опасно, и если он передержит руку над пламенем свечи, то будет ожог. Поиграем в виселицу на телах друг друга? Кира посмотрела в заднюю часть класса, пытаясь найти кого-то из своих, но Малфою сейчас было похуй на все. Как будто картинка вокруг него смазалась, выделив в фокус только ее. Давай, маленькая мстительная гриффиндорка, не зря же когда-то шляпа закинула тебя на факультет львят. Она медленно повернула голову в сторону, косясь на столы слизеринцев. На столы, но не на Малфоя. Этого было недостаточно. Он прекрасно видел, насколько она может быть воинственна, но сейчас пыталась сдержаться, не повестись на провокацию. Так не пойдет, Грейнджер. Ты не откажешься от моих правил игры. — Или тебя что-то пугает? — Малфой ощущал как воздух затрещал от ее гнева и его самодовольства. Если он и держал руку над пламенем, то кожа уже лопнула и кровь начала капать на фитиль. Если Грейнджер решила пройтись по всем своим темным дорожкам прошлого, она обязана свернуть и на его тропу. Она сломала перо, черканув острием кончик пальца. Отлично. Возможно в ее голове, это шея Драко. Девушка еще сильнее отклонила голову, смотря уже в глаза Малфою. Вау. Драко помнил свой первый полет на метле. Когда он оттолкнулся от земли и взмыл вверх. У него не было страха разбиться, упав с большой высоты. Но чем больше он набирал скорость и высоту, тем сильнее адреналин ударял в барабанную перепонку. Он чувствовал свой ускоренный пульс всем телом. И вот когда он добрался до своего предела, он посмотрел вниз. Почувствовал, как перехватило дыхание от того, что он сделал. Насколько далеко он забрался, но это опьяняло, а не пугало. Такие же эмоции охватили его и сейчас. Ее глаза не были цвета молочного шоколада, когда она сидела в Большом Зале. Они не были с добавлением золотых крапинок, когда старуха подошла ее поприветствовать. И они точно больше не были кофейного цвета, в этом полумраке класса, где огоньки от свечей создавали полутона теней, прыгающих по каменным стенам и деревянным полкам. Они были цвета коры красного дерева. Не рубин, нет. Даже с этого расстояния Драко видел как в глубокий карий ввинчивается оттенок алого, делая взгляд абсолютно опасным. Ее лицо оставалось спокойным и безразличным, но глаза выдавали. Пигментация радужной оболочки сдала бывшую гриффиндорку с потрохами. Драко широко улыбнулся и дернул бровями, подначивая Грейнджер. — Меня ничего не пугает, Малфой, — она звучала ровно и холодно, но в глазах плескался гнев, который сложнее было скрыть. Драко стало все равно, что все в классе замолчали, как и тогда за столом в Большом Зале. Ничего не имело значения, пока он прощупывал чужие границы. Это не было похоже на первый курс. Ему плевать сейчас на чистоту крови. Кто родители Грейнджер и с кем она общается. Он больше не хотел насмехаться или унижать. Он хотел, чтобы она сделала следующий шаг. — Это замечательно, Грейнджер. Рад это слышать, — Малфой склонил голову и хмыкнул. — С возращением домой. Если бы он не был так хорош в окклюменции, то наверное, не смог бы выдержать этот ледяной вихрь, который с невероятной силой ударился об его ментальные стены. Это оказалось ахуеть как больно, но Драко удержал желание зажмуриться и потянул уголок губ через силу. Со стороны это могло выглядеть так, как будто его схватил инсульт. Грейнджер прикрыла глаза и в голове Драко раздалось лишь одно, что смогло пробиться через его защиту. Я. Не. Забыла. Малфой выстраивал новые стены, пока Грейнджер замораживала их и разбивала на осколки. Он натурально мог представить, как она дробит их в алмазную крошку, что доставляло ему почти адскую боль. Бля-ять. Он возводил разные стены, путал их установку, накладывал друг за другом. Слизеринец не знал, сколько еще сможет выдержать. И не узнает, спасибо Мерлину. Вихрь пропал в тот момент, когда Снейп вернулся в кабинет и Грейнджер быстро развернулась обратно. И судя по поднимающимся плечам, она пыталась восстановить дыхание и сбить свой гнев. Драко же пытался не сдохнуть. Голова начала раскалываться, а пальцы рук задрожали. Он никогда не ощущал подобной легилименции. Малфой знал, что она может быть болезненна, если тот кто ее использует неопытен и не умеет деликатно проникать в сознание. Но проблема была в том, что легилименция Грейнджер была разрушительна. И не из-за неопытности, точно нет. Гнев. Ярость. Буря. Да, ее магия была похожа на ледяной, смертоносный смерч, который приносил с собой разруху и холод. — Ты себя нормально чувствуешь? Ты побледнел, — шепнул обеспокоенный Поттер, заглядывая в глаза Малфою. Слизеринец пару раз моргнул, стараясь не морщиться от пульсирующей боли в висках и еле заметно кивнул. Пока профессор шел к своему столу, Драко почувствовал легкое дуновение в своем разуме. Сначала он напрягся, что сейчас будет новая атака, и видел Мерлин, Малфой не был уверен, что сможет ее сдержать. Сейчас его стены в сознании были слишком хрупкие. Но новое вторжение было больше похоже на свежесть. Легкий поток, с невесомым покалыванием. Как перечная мята на языке. Он посмотрел в сторону Грейнджер, которая сидела с прямой спиной и смотрела на него через плечо. Она не собиралась больше причинять боли. И радужки ее глаз вновь стали цвета крепкого кофе. Малфой выдохнул и отодвинул заслон, чтоб сквозняк проник в сознание. И ты не забудешь. Драко, внезапно, так широко улыбнулся, что словил удивленный взгляд крестного. Он задал ход дуэли, и она, не зная этого, ахуительно-идеально подстроилась.***
Преподаватели часто хвалили Гермиону за ее уникальный мозг. Память девушки работала феноменально. Мало того, что она была фотографическая, так еще и структурировала все знания. Четко по полочкам. Мозг был огромной библиотекой, где смотритель оказался слишком скрупулезным, чтобы позволить хоть одному знанию стоять не там и, не дай Мерлин, быть утерянным. Как только Гермиона познала окклюменцию, она научилась ей пользоваться. Магия выстраивала ледяные стены, которые служили остужению собственных эмоций и обморожению чужих, чтобы лучше контролировать силу, которую она получила после Арки Оракула. И сейчас Грейнджер перебирала самые темные книжки в сознании, где были заклинания, в сравнении с которыми Авада не больше, чем детская шалость. А ярость растеклась мерзкой лужей в сознании, заставляя сцеплять зубы и дышать через нос. Ублюдок решил поиграться с ней. Она подняла взгляд на Снейпа и поджала губы. Ей нравились такие преподаватели, как зельевар. Они были угрюмы, холодны и требовательны. Может, не всегда справедливы, но это учило одному хорошему правилу — жизнь не будет справедлива. Грейнджер не могла терпеть профессоров, которые сюсюкались со студентами и подтирали им сопли. В Дурмстранге ее любимым учителем стал Аскольд Гольдшмидт. Высокий блондин, преподававший Боевую магию. Немец, который всегда был титанически спокоен. Почти всегда. Пока не брал палочку в руки. Он никогда не давал поблажек. Его разрушительная магия отправила в лазарет не одного студента. В том числе и Грейнджер несколько раз покидала тренажерный зал не на своих двоих. Девушка старалась каждый раз удивить мужчину, стать той первой, кого он похлопает по плечу и скажет, что она была хороша. Но травм становилось все больше, а взгляд профессора оставался ледяным. Его голубые, почти бесцветные радужки никогда не искрились эмоциями. Грейнджер из раза в раз стояла на четвереньках, заливаясь потом и жадно смотрела на его палочку. Гольдшмидт умел ее трансформировать. Когда начинались поединки, он тихо шептал заклинание и палочка деформировалась. Древко раскалывалось и побегами облизывало его суставы и кожу тыльной стороны ладони. Боевая модификация палочки. В таком положении ее невозможно было выбить из руки волшебника. Исключалась любая потеря в бою, а удобство использования заклинаний возрастало в разы. И девушка вновь чертыхаясь, поднималась на трясущихся ногах и выдыхала тихое «еще раз». Сейчас она смотрела на то, как Северус Снейп перебирал пергаменты, а его лицо не выражало ничего, кроме раздражения. Но Грейнджер все-таки думала, что, останься она в Хогвартсе, она бы захотела стать его любимицей. Если бы тогда, на первом курсе, она имела хоть толику характера повзрослевшей Гермионы, возможно, она смогла бы добиться его благосклонности. Хотя, это не точно. Палмер на удивление была притихшей. Блондинка смотрела вперед и ни одна эмоция на лице не высказывала какой-либо заинтересованности. Ни в стычке с Малфоем, ни в этом уроке. Обычно такой Кира становилась тогда, когда была чем-то озадачена. А это бывало редко, что сейчас и навевало на определенные размышления. — Любопытно, — протянул Снейп, обводя взглядом класс, который противоречил его же реплике. Ему вообще было не интересно. — Сегодня мы должны были изучить и изготовить Животворящий эликсир, но у нас неожиданное пополнение, — он посмотрел в левую половину класса, — и я думаю, как мне теперь этим распорядиться. Слизеринцы заерзали на своих местах. По всей видимости, когда профессор раздумывал над чем-то слишком долго, студенты должны были молиться тому, чтобы пережить занятие. Неожиданно руку подняла Палмер, чем удивила всех, в том числе и Снейпа, который вздернул брови. — Мисс?.. — Кирена Палмер, сэр, — поднимаясь с места, представилась девушка. — У меня есть некоторые мысли, по поводу сегодняшнего занятия. Профессор слегка дернул подбородком, побуждая продолжать. — Как вам известно, начальные этапы зельеварения у студентов практически идентичны, — начала блондинка, сцепив руки в замок за спиной. — Но уже на более продвинутых уровнях идут расхождения. Из-за расположения наших школ, происхождение ингредиентов становится различным. У нас, в Дурмстранге, есть практика повышенной сложности, — Кира обернулась на слизеринцев и снисходительно улыбнулась. — Например, она включает в себя самостоятельную добычу ингредиентов. Иногда на их поиски уходят месяцы и не каждый студент готов к опасностям, которые поджидают за этим мероприятием. Гермиона приподняла уголок губ и встретившись с озадаченными взглядами студентов Слизерина, пожала плечами. И вправду, ничего необычного, просто ты можешь погибнуть при поисках редчайших ингредиентов. Пустяки. — Но на факультете Эрстер находятся студенты, которые проделывали это, и не один раз, — вернув внимание Снейпу, продолжила Палмер. — И дайте угадаю, в их список вошла мисс Грейнджер? — приподняв уголок губ на долю миллиметра, спросил Снейп и посмотрел на девушку. Гермиона фыркнула и покачала головой. — Что вы, профессор, мне хватило одного раза, после стычки со стаей вампиров, — намек на ухмылку стерся и судя по хмурому взгляду зельевара, он прочесывал в своей памяти список зелий, в состав которых могло войти что-то от вампиров. — Нужный ингредиент я достала, конечно, но впечатлений хватило на всю жизнь, — она растянула губы в широкой улыбке. — А какой это был ингредиент? — спросила блондинка со стороны слизеринцев, видимо даже забыв про тишину и покладистость на уроке Снейпа. Меня когда-то унизили за правильный ответ без поднятой руки. — Глаз и сердце вампира, — глаза студентов расширились и пошел легкий шепот. Дурмстранговцы почти всем факультетом на это фыркнули. — Шучу. Всего лишь его слюна, — поворачиваясь уже к учителю, пояснила девушка. Снейп поджал губы, понимая, что такой сложный и редкий ингредиент идет в состав некоторых темных зелий, помимо безобидных, поэтому не стал никак комментировать и вновь посмотрел на Палмер, побуждая ту продолжить. — Так вот, в чем состоит мое предложение — пусть студент каждой из школ, по очереди выберет себе напарника не своего факультета. И чье имя будет названо первым — за ним выбор зелья, — Кира все так же приторно улыбаясь, обернулась к классу. — Таким образом произойдет обмен опытом и каждый узнает что-то новое, — она понизила голос до заговорщицкого. — Уверена, у вашей школы тоже есть парочка секретов. Девушка кивнула профессору и села обратно на свое место, пока Снейп смотрел перед собой и постукивал палочкой по раскрытой ладони, видимо размышляя, как поступить. С одной стороны, Грейнджер понимала — эта идея была интересной. Ни один студент Дурмстранга не стал бы выбирать повышенный уровень, так как при списке ингредиентов вопросов появилось бы не мало. Но, у нее на факультете был алхимик, магозоолог, некромант и Грейнджер знала, что они создавали индивидуальные зелья, которые включали на первый взгляд простые ингредиенты, и это подходило под категорию разрешенных, но на выходе могли получиться опасные эликсиры и яды, некоторые из которых были способны вызвать магическую радиацию или же подрыв одной четвертой школы. И Снейп не был идиотом, понимая и низкий уровень некоторых студентов его факультета, и подводные камни со стороны учеников Дурмстранга. — Сделаем так, — профессор стукнув последний раз палочкой по ладони, сжал ее кончик.— Мисс Палмер, ваша идея достаточно интересна, но есть одно но, — он поднял бровь, — в силу того, что вы находитесь все-таки на моем предмете, то право выбора партнера и зелья я оставлю за студентами Слизерина, — Грейнджер услышала выдох облегчения справа и не удержалась от того, чтобы закатить глаза. — Однако, студентам Дурмстранга предоставится возможность его модифицировать. Улучшить, добавить необычные свойства. Создать новое зелье, если лучшие студенты на это способны, — это звучало на грани вопроса и предложения, но Грейнджер уже слышала за спиной довольный хмык Михаила — гениальный алхимик, с оттенком безумия — и тяжелый вздох Вадима, который не был так хорош в зельях. — Скорее всего, вы не успели еще узнать имена друг друга, так что, — Снейп взмахнул палочкой и со стола поднялся пергамент, который в воздухе начал раскручиваться и повис перед лицом профессора. — Я называю студента с факультета Слизерин, который должен назвать парту и порядковый номер ученика Дурмстранга, начиная от стены. — Не смогла промолчать? — тихо буркнула Гермиона, искоса следя за процессом зачитывания фамилий. — Ты же знаешь, я люблю выделяться, — подмигнула в ответ подруга. Грейнджер откинулась назад и прикрыла глаза. Она натурально ощущала удушливое состояние в легких. Слишком много воспоминаний прошлого, что были перемешаны с кислородом в этих стенах. Гермиона знала, что поверни она сейчас голову, то встретится с радужками в цвет металлика. И была уверена в том, что ртуть в его глазах не менее опасна, чем само по себе вещество как таковое. Она почувствовала ноющую боль в скулах. Грейнджер просунула руку под мантию, и схватила кулон. Вернись ко мне. Ей нужен был Алекс. Чтобы увидеть его лукавую улыбку и почувствовать пальцы на подбородке, когда он старался обратить ее внимание на что-то конкретное. Ты же знаешь, что ради тебя я сожгу этот мир? Она знала. Гермиона видела своими глазами, что он делал, когда она вновь терялась. Грейнджер, ты больше не одинока. И если нам суждено погрязнуть во тьме, предлагаю не служить ей, а подчинить. Брат, не по крови. Человек, который вытащил ее из озера, пока она старалась закончить все это. Парень, который оберегал. Ты понимаешь, что покончив с собой, проиграешь заведомо? Ты этого хочешь, доставить им всем удовольствие? Да тебя похоронят под безымянной могилой, а ты останешься в памяти мира обычной тенью, — прорычал ей тогда в лицо Александр, вытаскивая и кидая на каменистый берег.Хочешь сгореть? Без проблем. Но будь добра, постараться утащить как можно больше врагов с собой в ад.
Грейнджер до сих пор помнила, как отплевывалась от воды в легких и со злостью смотрела в его лицо. — Я больше не выдержу, — прохрипела она, и вновь закашлялась. Он хмыкнул и просто начал кружить вокруг нее, смотря с издевкой. — Правда? Ты пережила предательство родителей, которые просто оставили тебя в приюте. Ты пережила мисс Толндмэри и ее ублюдских отпрысков, — он крутился над ней, а она почувствовала, что на ее окровавленные ладони упали первые капли дождя. Небо все больше начало обволакивать черными тучами, пока парень нависал над ней и выплевывал правду. — Ты пережила смерть единственного родного человека и смогла найти в себе силы, выжить год в школе, где ты никому оказалась не нужна, — он присел, и подцепил подбородок, пока ее губа тряслась от пережитого и адреналина. Его темная челка свисала на глаза, кидая тени на лицо. Острые скулы еще сильнее очертились, так как парень был зол и напряжен. Алекс смотрел в глаза и как будто не верил, что именно сейчас она сдалась. Что сейчас порвалась тетива терпения, приводя ее всю в непригодность. — Так скажи мне, разве это твой предел? Разве все, что ты пережила, стоит того, чтобы закончить так никчемно? — он с брезгливостью кинул взгляд на гладь озера, где расползалось множество кругов от крупных каплей дождя. — Самоубийство — это сильный поступок слабого человека. А я не считал тебя слабой. Гермиона сморгнула воспоминания и отпустила кулон, который нагрелся от тепла ладони. Да, она тогда думала, что нашла свой предел. Что больше не хватит сил бороться со всем этим. В какой-то момент она решила, что судьба подкидывала ей испытания из-за того, что не верила. Не верила в то, что одна магглорожденная ведьма способна все это вынести. И когда она скользя на мокрых камнях, встала на ноги, то почувствовала, что еще не конец. Ее рубеж выдержки не достигнут. Грейнджер позволила себе слабость, поддалась эмоциям. Александр тогда обвел взглядом силуэт и хмыкнул. Если хочешь отомстить, советую запомнить этот настрой и выражение лица. — Теодор Нотт, — Грейнджер проморгалась и поняла, что слишком глубоко утонула во воспоминаниях. Она повернулась и увидела, как Кира прикрыла глаза и поморщилась. Гермиона тут же перевела взгляд в правую сторону класса. Брюнет медленно поднимался со своего места, а его улыбка становилась до неприличия широкой. — Довыделялась, — тихо фыркнув, констатировала Грейнджер, а Палмер приоткрыла один глаз и поджала губы. — Вторая парта, мисс Кирена Палмер, — почти промурлыкал слизеринец, на что блондинка глубоко вздохнула и на выдохе, одними губами сказала «ему пиздец». Грейнджер попыталась сдержать улыбку, пока Кира вставала, стараясь вернуть лицу добродушный вид. Хотя на деле выглядело так, как будто ее пучит. Перо вписывало имя девушки, а она посмотрела сверху на Грейнджер и оскалилась. — Зря веселишься, Грейнджер. Я даже не имея в своем роду вельв, могу сказать, кто выберет тебя в партнеры, — прошипела девушка и тут же, натянув полуулыбку, кивнула профессору, садясь обратно на свое место. Гермиона быстро посмотрела в сторону столов Слизерина и наткнулась на насмешливый взгляд Малфоя, который тут же показал зубы, потому что на улыбку это не было похоже уж точно. Мерлин, нет. Она бы лучше еще раз столкнулась с вампирами. Даже с двумя стаями. Да хоть с самим дементором. Грейнджер резко развернулась и задержала дыхание, чтобы потом медленно его отпустить. Она надеялась, что Малфою хватит мозгов не вступать в открытый конфликт. Что у него еще есть чувство самосохранения. Он уже пошатнул все, что она выстраивала. Это была игра в Дженгу, где если вытащить последний брусок, все точно рухнет. Грейнджер хотела зарыть память о нем, хотела забыть все то, что царапало до сих пор. Как бы она не пыталась обмануть саму себя, эмоции прошлого вновь раздразнили, и они начали зудеть под кожей. — Драко Малфой, — Грейнджер даже не дернулась, когда назвали его фамилию. — Знаете, почему-то большая половина студентов обошла стороной одну ученицу, — насмешливо протянул Малфой, на что Снейп поджал нижнюю губу. — Видимо, дело в ее уровне навыков… Грейнджер начало потряхивать от бесполезного гнева, который тут же свинцом обшил каждый позвонок. Завитками едкого дыма обвил каждое ребро, становясь чем-то тугим, чтобы потом стянуть вместе кости. До трещин. До боли. Конченный ублюдок. Она посмотрела на кончики пальцев, где всегда были мозоли. Всегда. А еще были стерты папиллярные узоры подушечек, как будто темная магия каждый раз уничтожала ее отпечатки, оставленные в этом мире, на вещах. Она могла бы стереть его так же. — …они настолько хороши, что многие боятся не дотянуть, — Гермиона медленно развернулась и встретилась с ним глазами. — Хорошо, что я не из пугливых, — Малфой выделил последнее слово и расплылся в улыбке. — Вторая парта, первая от стены. Гермиона Грейнджер. Она прищурилась, следя за его мимикой лица. Он ухмылялся, приподнимая темную бровь, поддразнивая ее. Его руки были в карманах брюк, а голова чуть откинута назад, делая взгляд из-под ресниц еще более вызывающим. Гермиона плавно поднялась со своего места и расправила плечи, складывая руки перед собой. Ее глаза все еще были чуть сужены, когда губы тронула легкая улыбка. Грейнджер знала, что сама дразнила магию своими эмоциями. И сейчас ей это нравилось. Нравилось ощущать тот трепет, когда что-то мрачное подходило со спины и целовало в загривок, нашептывая самые ласковые слова. И пусть, это было опасно, сейчас хотелось ощутить присутствие силы. Она сосредоточилась и выпустила завиток холодного воздуха, который как будто обвил тонкую нить, пытающуюся проникнуть в ее разум. Гермиона позволит. Сделает это. Малфой думал, что изменения произошли в школе и в форме. Он игрался, чувствовал азарт. Но он ни разу не предположил того, что могла пережить Грейнджер. И как она ко всему этому была готова. И пусть он думал, что владеет сейчас ситуацией, играя композицию на ее нервах, Малфой даже не догадывался о том, что ноты ему подкинула она. Грейнджер чуть сильнее обвила чужой поток, не пропуская за свои ментальные стены, но позволяя сказать. Грейнджер, у тебя взгляд как у самой настоящей суки. Мне нравится. Она хмыкнула про себя, понимая — он повелся. Малфой думал, что она попала на его уловку и он теперь управлял ситуацией. Подпусти врага так близко, чтобы нанести один, но смертельный удар. От ведомых этого не ожидают. Гермиона вытолкнула Малфоя из головы и села на свое место, осознавая что они и так затянули, судя по лицу Снейпа, который ледяным взглядом скользил от Грейнджер к Малфою. И понимая, что ей нужно разыграть эту карту. Когда образовались остальные партнеры, Снейп взмахом палочки отлевитировал пергаменты на свои места. — Так как работа подразумевает не просто открыть рецепт и выполнить задание, а проанализировать возможности трансформации выбранного зелья, вам дается три месяца на реализацию и сдачу, — как только профессор закончил предложение, прозвенел звонок. Все начали собираться в какой-то прострации, так как никто не понимал, как начать разговор со своим партнером, с которым ты даже не знаком. Но, Гермиона знала, как она начнет разговор. — Палм, захвати мою сумку, — бросила Грейнджер, следя за платиновой макушкой в толпе студентов, а после, незаметно проткнула кончик своего пальца острием сломанного пера. — Пойдешь выбирать тему зелья? — иронично спросила подруга, облокотившись бедром на край парты. — Что-то типа того. Ты же знаешь, — Гермиона повернулась и широко улыбнулась, — я такая ответственная. Подруга фыркнула и махнула рукой, что означало — она обо всем позаботится. Гермиона вышла из кабинета и, повертев головой, увидела в конце коридора Малфоя, заворачивающего за угол. Она знала, что сейчас у дурмстранговцев Артефакторика, а значит, пока смежных пар со Слизерином у них не будет. Дерьмо. Из аудитории вышла студентка с нашивкой змеи на мантии. Гермиона схватила ее за полы ткани, останавливая. — Извини, не подскажешь, что у вас сейчас? — улыбаясь как можно дружелюбнее, спросила Грейнджер. Девочка была выше ростом, пухленькой и казалась немного неуклюжей. Гермиона смотрела на нее снизу вверх, надеясь, что на лице не было видно расчетливого блеска и предвкушения. Слизеринка с подозрением уставилась на брюнетку и замялась. — Оу, сейчас вроде факультативы, у всех все по-разному, — Грейнджер выгнула бровь. Вранье, чистой воды. — Факультативы после первого урока? — змейка тряхнула хвостом и расправила плечи, придавая себе важный вид. — Да, в нашей школе такая система обучения, — это прозвучало настолько кичливо, что Грейнджер хотела рассмеяться в голос. Слизеринка даже не подозревала, что она прекрасно знала, как устроены в школе занятия и факультативы. — Извини, мне пора, — Гермиона мягко улыбнулась и сделала шаг назад от девушки, отпуская ткань формы. — Это ты меня извини, что задержала, — Гермиона растерла уколотый указательный палец о большой, и смотрела за торопливыми шагами уходящей девушки. Она не могла пойти за ней, так как это вызвало бы подозрения. И это мог заметить Малфой, прекрасно понимая, что сейчас у них разные занятия. Поэтому у Грейнджер теперь было время подготовиться. Время на то, чтобы решить — как именно она примет алаверды слизеринца. Когда девчонка отошла на приличное расстояние, с Грейнджер поравнялась Палмер. Блондинка держала обе их сумки на разных плечах и смотрела в ту же сторону, что и Гермиона. — Мы с Вадимом подслушивали. — Я даже не сомневалась, — Гермиона почувствовала, что ее магия начала уже работать. — Он сказал, что она солгала. — Как неожиданно, — Грейнджер вытянула белую, почти серебряную палочку и приложила ее кончик к ладошке. Поток магии соскользнул с древка и проник в кожу, разогревая эпидермис и мышцы. Кира подняла бровь и хмыкнула. — Когда ты успела повесить на нее Скарабея? — Гермиона сжала ладонь в кулак и прислушалась к ощущениям. Она чувствовала, как поток магии, тонкой, невидимой нитью начал соединяться с мантией девушки, на которой она оставила каплю своей крови. — Я остановила ее за ткань накидки, — Палмер поправила лямку обеих сумок. Она выглядела скучающей, как будто сейчас они обсуждали погоду, не более. — Ты знала, что она не скажет? — Я перестраховалась, — тепло в руке начало тянуть, и Грейнджер старалась не потерять связь, а сосредоточиться на ее плетении. Чтобы она точно въелась в магическое ядро студентки, позволяя Гермионе установить полный контакт. — На Артефакторике что сказать? — Кира рассмотрела свою ногтевую пластину и раскачалась на пятках. — Акклиматизация у меня, — небрежно бросив, Грейнджер повернулась и увидела Михаила, копающегося в своей сумке. То, что нужно. — Кришау, — парень с пшеничными волосами тут же поднял голову, встречаясь взглядом с однокурсницей, — у тебя с собой Пудра Дурмана? Его карие глаза приобрели задорный блеск, и он закусил губу. Гермиона иногда и вправду думала, что все гении — безумны. Парень, который был щуплым и ростом с нее, создавал такие вещи, что даже самые темные из волшебников должны были округлять глаза и приходить к нему за советом. Он все время сутулился и прятал лицо. Но если поднимал глаза, то было видно, насколько полыхает интересом поверхность его карих радужек и насколько он готов удариться в новое безумие. — Грейнджер, а у тебя две ноги? — девушка закатила глаза, а после поймала мешочек возле виска, который ей кинул Михаил, достав его из бокового кармана. Он хмыкнул и слегка качнул головой, давая понять, что уважает любое использование его средства. — Спасибо, — крикнула она, на что худощавый алхимик еще раз хмыкнул и, развернувшись, пошел по коридору, продолжая копаться в сумке. Гермиона посмотрела в ту сторону, куда ушла слизеринка, и почувствовала что все. Связь установлена. Тепло расползлось по предплечью и покалывало в мышцах. Она вдохнула и, расправив темный рукав мантии, который подвернулся под локоть при повороте корпуса, стремительно двинулась по коридору. — Не знаю, что меня больше смущает, — протянула Палмер, смотря в сторону однокурсника. — Что у него Пудра в быстром доступе или то, что он не может использовать Акцио для своей бездонной сумки, чтобы найти нужную вещь, — задумчиво проговорила Кира, но не услышав ответ, обернулась и увидела, как Грейнджер быстрым шагом идет в противоположную сторону коридора. — Да прибудут с тобой все святые, Малфой, — пробормотала девушка и пошла вслед за однокурсниками.***
Гермиона уже стояла на четвертом этаже и держала в руках мешочек. Она все рассчитала и проколов быть не могло. Не с ней. Не сейчас. Уроки Тактики и Планирования всегда были одними из любимых предметов в школе. Сколько она провела часов над картами, выставляя фигурки и планируя атаки, наступления, осады? Уйма. Она учила территории и запоминала границы. Выписывала слабости армий и рисовала траектории нападения. Гермиона обожала читать истории Магических войн и дневники Генералов Армий, где были просчитаны любые возможные исходы сражений. Подробно описаны техники и секреты манипулирования врагами, с помощью огромной армии. Если она сдала на отлично эти сложнейшие предметы, с высокомерным ублюдком справится не напрягаясь. Гермиона прикрыла глаза, хотя в эту часть ниши свет не доходил, позволяя девушке оставаться в тени. Она всегда оставалась в тени. Но теперь Грейнджер могла сделать шаг, и не для того, что бы получить новую порцию унижения. Теперь она получит шанс дать ответный удар. Гермиона улыбнулась, прижав мешочек к груди. Это восхитительное чувство, когда тебя недооценивают. Люди глупы. Такая простая истина — опасно необдуманно загонять в угол, но как же приятно осознавать, что теперь пришло время для нападения. Она открыла глаза и наколдовала часы. Скоро конец занятий, а значит нужно было активировать Скарабея для второй фазы. Грейнджер поднесла палочку к ладони и сделала надрез, прошептав древнее заклинание, созданное магами Египта. Темное заклинание. Тая научила ее этому. Девушка собирала различные поисковые заклинания, стараясь усовершенствовать то, чем ее одарила Арка. Но помимо этого, заклинание было маленькой частью отсека легилименции, вкручивая в сознание внезапные вспышки мыслей. Словно дежавю, когда ты что-то хотел сделать и вот забытая идея всплыла в памяти. Из раны вырвалась нить и начала выдергивать из ладони кровь Гермионы, сшивая проекцию жука, который перебирал лапками в ожидание приказа. Лицо Грейнджер осветил красный отблеск от голограммы жука, который переворачивался в воздухе. — Сейчас ты двинешься к маячку, и пролезешь в сознание той, на чьей одежде он находится, — Грейнджер подняла ладонь на уровень глаз, наблюдая за тем, как скарабей задевает лапками мерцающие линии из ее крови, которые медленно поддергивались и сшивали его проекцию. — Она должна задержать свой факультет и Малфоя любой ценой, — девушка на секунду замолчала и решила уточнить. — Не причиняя никому вред. Слизерин должен выйти позже, чем прозвенит звонок. Драко Малфой, — сделав акцент, девушка почувствовала пульсирующую боль пореза, — обязан отстать от своего курса и остаться в коридоре совершенно один. Девочка всем скажет, что у нее появился к нему личный вопрос. Как только она выйдет из кабинета, должна идти впереди парня, чтобы он отстал. Ты понял меня? Раздалось характерное стрекотание, что означало завершение заклинания. Грейнджер взмахом палочки отделила жука и он тут же исчез из ниши, в сторону кабинета. Она еще раз дернула дверь аудитории рядом, которую собиралась проникнуть. По пыли и паутине Гермиона догадалась, что тут давно не занимаются. Увидев отпечатки рук на столе и несколько резких мазков, Грейнджер хмыкнула. Занятиями тут точно не занимаются. Звонок не заставил дрогнуть ни одну мышцу в теле. Она посмотрела на порез и вздохнула, поднимая палочку и наколдовывая бинт. Темная магия любит жертвы. Грейнджер аккуратно выглянула и увидела, как из кабинетов начали выходить студенты. Хищная, с привкусом дикости улыбка расползлась по лицу. Дверь в кабинет, где был урок у Слизерина, все еще была закрыта.***
Когда гул учеников в коридоре стих, из далека послышались голоса студентов. — Кто-нибудь мне ответит, что за хуета произошла с Булстроуд? — голос Нотта буквально звенел от злости, и Грейнджер еще сильнее вжалась в стену ниши. — То есть она весь урок сидела и не отсвечивала, а блять, за две минуты до звонка, у нее появилось дохуя вопросов к Флитвику? — судя по громкости, они скоро должны были пройти мимо укрытия Грейнджер. Она даже задержала дыхание, хотя знала — ее никто не сможет увидеть. Ниша удачно скрыла Гермиону даже от освещения коридора. — Может, просто это особая форма психоза в женские дни? — Грейнджер напрягла память и вспомнила, что голос принадлежал мулату. Их шаги были уже близки к месту укрытия. — Пэнс, если и вы страдаете такой поебенью, я лично попрошу Дамблдора освобождать вас от занятий, — раздраженные децибелы Нотта практически просочились в темноту, где находилась Гермиона, но спасибо Мерлину, она увидела только мелькающие силуэты учеников. — Теперь точно будем, — голос девушки Грейнджер ранее не слышала, но успокаивало то, что он звучал уже достаточно глухо, что означало — студенты прошли мимо нее. Последние отрывки, которые долетели до слуха Гермионы, состояли из слов «Драко», «надо», «опоздает». Девушка узнала у младших курсов, что именно этот коридор был самым коротким путем в Большой зал, где уже начинался обед. Поэтому она предположила, что ученики пройдут именно по этому маршруту, чтобы Гермиона могла удачно выбрать место засады. Она все просчитала. Послышались новые голоса и Грейнджер насыпала Пудру в ладошку, а мешочек засунула во внутренний карман мантии. — Мил, Салазар, что ты от меня хочешь? — раздраженный вздох уже был не так далеко. — И почему ты теперь молчишь? Ты понимаешь, что чисто физически не сможешь пройти в команду, там жесткий отбор. Грейнджер чувствовала, как о грудную клетку сильнее начало биться сердце. Она осознавала, что выходила за рамки своего же обещания — держать эмоции в узде. Но что-то темное внутри нее уже прикоснулось к ушной раковине и мурлыкало «продолжай». Палочка приятно грела кожу, а порошок в руке начинал покалывать, как будто стоишь на морозе. Она слышала шаги, которые как механизм на бомбе, отсчитывал секунды до взрыва. Ей показалось, что еще чуть-чуть и ее накроет тахикардия от адреналина. Грейнджер сильнее сжала свою палочку, и посмотрела на отблеск лакированного белого древка, зацепившего редкий просвет в нишу. Пора. Грейнджер выскочила практически перед Малфоем и пока он пытался что-то осознать, она разжала ладонь и выдохнула порошок в лицо парню. Резко обернувшись, Гермиона увидела, как слизеринка завернула за угол. Та ни разу не обернулась, что означало одно — заклинание сработало безупречно. Изумительно. Малфой пустым взглядом осматривал пространство вокруг себя, а его сумка скатилась с плеча и упала на пол. Он был в полной дезориентации. Гермиона тут же шагнула к нему и обняв торс, удержала на полусогнутых. Парень был тяжеловат, да и слишком высок для ее комплекции. Взмахнув палочкой, Грейнджер открыла дверь заброшенного кабинета и разрезав пространство еще раз, потоком магии втолкнула в дверной проем слизеринца. Глубокий вдох. Она это сделала. Четко. Расчетливо. Быстро. Девушка подняла сумку с пола и вошла в кабинет, тут же запирая дверь заклинанием. Уголки губ дернулись. Приятно, когда тебя недооценивают. Гермиона кинула сумку на стул и развернулась лицом к парню. Он стоял пошатываясь, мантия немного распахнулась и она увидела белую рубашку и чуть распущенный галстук в цвет его факультета. Малфой оперся рукой на край стола и она отметила мазки пыли на его брюках. Парень справлялся лучше, чем она предполагала. Он пошатывался, стараясь удержать равновесие, но при этом он стоял. Гермиона шагнула из темноты к нему и ее силуэт осветил искусственный свет в кабинете. Он был белесо-голубого, почти лунного. Грейнджер не предполагала, какие предметы тут преподавались раньше, но видимо наложенная ранее магия, сохраняла антураж для помещения. Она буквально стояла в софитах, а Малфой тряс платиновой макушкой, в попытке сбросить наваждение, вызванное порошком. Свет скользил по их силуэтам, отбрасывая причудливые тени на пыльный пол, а Гермиона смотрела в серые замутненные глаза и старалась выровнять дыхание. Она так ждала этого момента. Сколько лет, тренируя свои боевые навыки на манекенах, периодически представляла его на их месте. Тогда ее ярость становилась сокрушительной. Беспощадной. Она покрутила палочку меж пальцев, всматриваясь в лицо напротив. Малфой сморщился, пытаясь в очередной раз сбросить морок иллюзии, вызванный Дурманом. Парень был так потерян. Так беспомощен сейчас. Это довольным рокотанием отразилось от стенок в ее разуме. Гермиона знала, что теперь ее шаг.Хочешь сгореть? Без проблем. Но будь добра постараться как можно больше утащить врагов с собой в ад.
Холодно усмехнувшись, Грейнджер сделала шаг назад, вытягивая руку и располагая кончик древка между бровей блондина. Ее палочка в этом свете буквально сияла. Она создавала невероятные переливы на своей поверхности, делая весь момент еще более невероятным. Гермиона скользнула глазами по своей руке, по отбрасываемым теням платиновой челки, по безумным серым глазам, где дым застилал радужку. Грейнджер мечтала об этих минутах, когда прощалась с прошлым. Отпускала, но всегда помнила. Она хотела помнить. — Потанцуем, Малфой?