Парадокс ворона

***

Ранее

      Гермиона закусила губу, все еще меряя шагами спальню. Мысли были словно надоедливые мошки, которые вились, кусались, и не замечать их — было просто невозможно.       Поделись своей тьмой.       Сказать, что ее это удивило?       Наверное, тут подойдут более крепкие выражения, которые любит Кира.       Грейнджер знала только то, что если она решит помочь Малфою, это означает одно — ответственность.       Ее личная — и даже не перед слизеринцем, по большей части.       Предстоит держать слово перед другим высокомерным засранцем, которого нужно срочно найти.       На принятие этого сложного решения ушла почти вся суббота, поэтому, быстро натянув черный свитер поверх футболки и нацепив ботинки, Грейнджер потянулась за кобурой.       Она еще раз осмотрела свою спальню, словно искала повод передумать. Малфой не знал, что его просьба означала для нее. Что обычное «помоги» не так работает в ее мире.       Тряхнув головой, чтобы выкинуть лишние мысли, Гермиона выдохнула и пошла в сторону двери.       Когда она вышла в гостиную, Палмер лежала на коленях у Томесцу, перелистывая страницы книг. Обе девушки что-то читали. Гермиона обвела взглядом гостиную, стараясь оценить обстановку. Сегодня народа было намного больше, чем обычно. Скорее всего, из-за того, что дурмстранговцы были где-то в другом месте.       Слизеринцы так и не привыкли к суровому эмоциональному холоду северных студентов. Некоторые все еще опускали взгляд, если натыкались на ответный, и ускоряли шаг, если случалось проходить рядом.       Грейнджер зацепилась за злые голубые глаза, которые тут же сверкнули отвращением.       Маленькая змейка так и не смогла пережить своего фиаско.       Северянка натянула самую жуткую улыбку и подмигнула, из-за чего Астория поджала губы и, задрав подбородок, вернула внимание своим подружкам. Странно, что больше не было пакостей от Гринграсс. Вряд ли она приняла поражение. Скорее всего, маленькая ведьма затаилась, выжидая удачного момента.       Гермиона усмехнулась.       Даже было интересно, какую новую забавную дрянь она выкинет в следующий раз.       Слизеринка была противником не из ее лиги, так что не заслуживала обостренного чутья Грейнджер.       — Видели Гайоса? — девушка спустилась по лестнице и подошла к подругам, опираясь на спинку дивана.       — Поищи его в библиотеке, — ответила Тая, отклоняя голову назад. — Он сказал, что у него какое-то важное дело, — милая улыбка появилась на лице девушки, заставляя Гермиону неосознанно растянуть губы.       Иногда она думала, как Таисия терпела их всех? Она всегда была лучиком света в ворохе тьмы Эрстер. Зеленая ведьма пережила не меньше дерьма, но смогла сохранить в себе все самое светлое, что щедро делила между членами отряда.       Когда она улыбалась, шрам искажал кожу лица, но не портил ее невероятную красоту. Наоборот, это было словно доказательство того, что истинное превосходство ничто не сможет изуродовать.       Гермиона знала: это не единственный шрам на теле девушки.       Но единственный, о котором она не жалела.       Потому что его оставил тот, кто не хотел ей причинить боли.       — А что, другой красавчик тебе уже наскучил? — Кира продолжала листать учебник, протягивая следом. — Жадная, вы, мисс Грейнджер. Подавай вам и блондина, и брюнета, — она забавно выпучила глаза, поворачиваясь к подруге. — Помнится, ты еще как-то с рыжиком гуляла.       — Ты что, не слышала? — Гермиона кивнула в сторону компании Гринграсс. — Мы с тобой главные шлюхи этого года.       — Приятно везде быть первой, да? — кичливо хмыкнула подруга, криво улыбаясь. — Ты уже открыла яйцо, кстати?       Грейнджер быстро оглянула пространство и шикнула.       — Я просто задала вопрос, а не раскрыла тайну вечной жизни. Ты чего нервная такая? — Палмер удивленно подняла брови, внимательно всматриваясь в лицо подруги.       Потому что девушка и вправду нервничала. Гайос будет недоволен этим решением. Определенно. Скорее всего, он будет в бешенстве. Но такой козырь, как шанс на спасение ее жизни, должен, как минимум, сделать исход их битвы вничью.       Ее нервозность подогрело напоминание о чертовом яйце, к которому она так и не смогла прикоснуться. Каждый раз, когда Грейнджер доставала его из тайника, что-то в последний момент одергивало пальцы от крючка, потянув который она раскрыла бы скорлупу.       Гермиона была из серии тех людей, которые не откладывали что-то на последний момент, но в этот раз она изменила свое отношение к ситуации. Скорее всего, кто-то должен быть рядом с ней, ведь неизвестно, что может поджидать внутри трофея.       Ее тьма, может, пока и дремала эти дни, но рисковать этим спокойствием она точно не будет.       — Ты всю ночь храпела, и я не выспалась, — Кира дернула плечами, возвращая внимание к страницам книги.       — Уж лучше храп, чем твои стоны, — блондинка высоким голосом продолжила. — «О да, Драко», «еще, еще», «Ты — Бог секса».       — Все-таки до тебя дошли слухи обо мне, — внезапно рядом с Грейнджер материализовался Нотт, который, судя по всему, услышал только последнее. — Черт, я хотел тебе на деле показать.       Он навис над Кирой, весело улыбаясь. Девушка прищурилась и немного приподняла голову с колен подруги.       — Пупсик, если вдруг у меня появится фетиш на торчков, ты будешь первым в моем списке, — она согнула руку и щелкнула пальцами по его носу, — первый с конца, — слизеринец еще ниже наклонился к ней, перехватывая пальцы девушки.       — Мне ждать сову на Рождество? — в лице подруги что-то мелькнуло, но Гермиона не успела распознать эмоцию. Палмер тут же вернула себе привычное настроение.       — Держи окно открытым.       Гермиона чмокнула Таю в макушку и махнула рукой другим, прощаясь. Ей было нужно как можно скорее найти Алекса. Дело было даже не в срочности, а скорее в нетерпении и напряжении. Ее раздражало, когда она находилась в подвешенном состоянии.       Добравшись до библиотеки, Грейнджер, аккуратно ступая, вошла внутрь. Мадам Пинс подняла свои осоловелые глаза и приложила указательный палец к губам, непрозрачно намекая на соблюдение тишины. Девушка коротко кивнула и прошла вглубь, прекрасно зная, где сможет найти Гайоса.       Место, которое недавно показал ей друг, оказалось скрытым от непрошенных случайных гостей. Вообще, было странно, как Алекс про него узнал, учитывая, что его нельзя было назвать завсегдатаем храма знаний.       Гермиона шла медленно, вертя головой по сторонам. Она наслаждалась запахами пыли, пергамента, полумраком помещения. Даже у темноты есть свой запах. Это напомнило ей о севере.       В Дурмстранге, когда за окном бушевал буран, создавая мощные спирали снега меж гор, девушка убегала в школьную библиотеку. Когда ей хотелось тишины не только внутри, но и снаружи.       Библиотека в северной школе была другой, более грубой и мрачной. Ярусная, со множеством лестниц, которые могли спускаться глубоко в подземелье или возвышаться к потолку. На каждом этаже были читальные залы с большими панорамными окнами, открывавшими перед тобой восхитительный вид на суровую и холодную красоту.       Грейнджер уже завернула за стеллаж, все больше уходя вглубь. Она знала, перед какими отсеками литературы нужно было делать повороты. Это своего рода лабиринт из стеллажей, которых в библиотеке было больше тысячи.       Она уже не помнила, где и какая секция, в отличие от учеников Хогвартса, которые могли спокойно ориентироваться между книжных полок.       Но ей и не нужно было знать.       В свое время, когда Гермиона не знала, чем занять себя в свободное время, то читала разнообразную маггловскую литературу. Ребята каждый раз удивлялись ее выбору, потому что, имея магию, информация, которую она запоминала, не имела никакого смысла.       Что делать, если ты проснулся в гробу под землей?       Как выбраться, если тебя связали?       Способы ориентирования в лабиринте.       Это на самом деле было не нужно Грейнджер, но ее страх детства подгонял знать все. Самые незначительные вещи, чтобы никогда не быть беспомощной. Она теперь не могла даже предположить, что должно произойти, чтобы она вновь стала такой.       Гермиона внезапно услышала стон и остановилась.       Палочка рефлекторно скользнула в кисть, а тело напряглось, выравнивая осанку и становясь в боевую позицию. Чертовы рефлексы.       Шаги стали практически невесомыми. Их этому обучали в лагере, когда ученикам нужно было охотиться по-маггловски. Если ты спугнешь свою дичь, то об ужине можно было забыть.       Сейчас задача упрощалась, так как под ногами не было сучков, сухих листьев и хруста снега.       Девушка прошла, застывая за углом стеллажа. Она пригнулась и аккуратно выглянула, крепко сжимая палочку.       Что за?..       Гермиона глупо моргнула и опустила руку.       Она увидела широкую спину Гайоса, который стоял в одних брюках. На его лопатках, где перекатывались упругие мышцы, виднелись татуировки рун и иероглифов. Не магических, а просто то, что он хотел иметь на своем эпидермисе. На позвонках чернели слова, которые стали его жизненным убеждением.

Aliena vitia in oculis habemus, a tergo nostra sunt.

      Поэтому он доверил свой тыл только Грейнджер и Эрстер. Мало кто знал, что пережил Александр. Чего стоила та маска, которую он носил сейчас при всех. Многие чувствовали жестокость и бесчувственность парня, но никто не знал, как он их заработал. Как выжигал в себе и в других слабости, чтобы больше никогда не быть беспомощным.       Учись читать по звездам, чтобы не двигаться по чужому компасу.       Грейнджер тряхнула головой и вернулась в реальность, когда услышала новый стон и увидела, как длинные, стройные ноги впились пятками в поясницу Алекса.       — Конечно же, ты решил осквернить библиотеку, — протянула Гермиона, откидываясь плечом на косяк книжного стеллажа. — Хотя меня не должно это удивлять, особенно после того, как ты занялся сексом втроем в женском монастыре.       Он откинул голову назад, встречаясь взглядом с девушкой и широко улыбнулся, что бывало очень редко. Особенно, если подобная улыбка затрагивала его глаза.       — Почему втроем? С нами была наша вера, — слово вера из уст человека, который кланялся смерти. Он одной рукой поднял девушку и в несколько шагов перенес на стол рядом, что был в пяти метрах от Гермионы.       — Так мне тебя будет лучше видно, — просто пояснив, парень схватил девушку за волосы и направил ее лицо к собственной шее.       Грейнджер присмотрелась к студентке. Белые волосы, длинные ноги. Ее локоны и торс парня скрывали черты незнакомки, но они все равно казались смутно знакомыми.       — Ты что-то хотела, дорогая? — мурлыкнул он, а его пассия оторвалась от шеи и откинулась лопатками на полки.       — Я-я. хочу тебя.       — Я не к тебе обращался, — тут же грубо отдернул Гайос, заставляя девушку вздрогнуть, а Грейнджер округлить глаза, когда она увидела лицо студентки. — Тебе было разрешено останавливаться? — требовательно, низко. Почти так же он разговаривал с врагами, когда угрожал.       — Н-нет. Прости, — она вернула свои губы к шее Алекса, а тот вернул свое внимание Гермионе, и как по щелчку взгляд вновь стал нежным и теплым.       — Да вы издеваетесь? — сейчас друг стоял между ног девушки, что облизывала губы Малфоя на вечеринке. Блондинка, может, и не помнит Грейнджер, но она хорошо знала виновницу ее похмелья и туманного вечера. Плюс это был самый странный выбор Гайоса. Он ненавидел спать с блондинками. Это был его триггер с юных лет, потому что, несмотря на его черные, вороные волны, у Афелии Гайос была белоснежная грива, которая в лучах солнца отливала золотом. — Она тебе даже не нравится.       — Да? — спросила студентка, опять отрываясь от своих манипуляций.       — Ты меня спрашиваешь? — Гермиона вскинула брови и скрестила руки на груди. — Тебя вообще не смущает, что я здесь стою?       Девушка закусила губу и провела ладонями по крепкой груди парня, который смотрел на нее без какого-либо вожделения и возбуждения. Такой взгляд он кидал на кружку кофе, который подавали на завтрак.       — Если ты хочешь, она может присоединиться к нам, — его рука резко сомкнулась на шее девушки, а акулья улыбка вызвала легкую дрожь в теле.       — Единственное, что я хочу, чтобы ты заткнулась и продолжила то, для чего ты тут вообще находишься, — она коротко кивнула и прильнула к его плечу. Александр, судя по выражению лица, не испытывал и сотой доли возбуждения, что должна была вызвать девчонка. Он посмотрел на подругу. — Это наказание. Ей не стоило тогда целовать Малфоя и портить тебе вечер.       Боже, тщеславность этого засранца иногда зашкаливала. Грейнджер даже была готова поклясться, что Гайос видит себя на пару сантиметров выше самого Мерлина.       — Ты наказываешь ее сексом? — Гермиона опустила глаза и увидела, как его рука заползла под край юбки, вызвав невнятный звук из горла девушки. Он сделал движение, которое заставило блондинку откинуться назад и всхлипнуть, но, увидев злой взгляд Алекса, она вернулась к своему занятию.       — Я наказываю ее тем, что не дам кончить, — руки задвигались быстрее, пока на красивом лице расплывалась жесткая и кривая усмешка. Странно было наблюдать за достаточно интимным моментом, видеть его эмоции. Особенно когда подобную улыбку видишь неоднократно.       С таким же оскалом он убивал своих врагов, а сейчас ублажал женское тело.       — Развлекайся, — Гермиона оттолкнулась от косяка и махнула рукой, — я пойду почитаю.       Наверное, они оба пропащие.       Очень часто люди вокруг недоумевали — что их связывает? Они всегда выглядели по-разному вместе. Как влюбленные, враги, любовники, родственники. Статус их отношений до сих пор, как тень нависал над головами, заставляя шептаться и пускать слухи.       Их никогда не понимали. Никто. Они отыгрывали разные роли, но правда была известна только двоим.       Все видели маски, которые они надевали на свои лица, чтобы скрыть главную истину.       Александр был рожден править судьбами, а не вершить их собственной рукой, где на фалангах засыхала кровь. А Гермиона должна была остаться в грязи, но в итоге оказалась коронована самой смертью.       Потому что эти двое знали: даже Ад не станет преградой, чтобы найти друг друга.       Гермиона крутанула за спинку стул и упала на него, запрокидывая ноги на угол стола. Стопка книг говорила о том, что Алекс на самом деле занимался, потому что учебники были с символикой Дурмстранга.       Не хотелось ничего читать.       Нервы были слишком натянуты, чтобы сосредоточиться на тексте.       Она знала, что последует за предстоящим разговором. Гермиона не сможет увильнуть от правды, которая до сих пор казалась ошеломляющей. Заставляя недоумевать и чувствовать странную дрожь глубоко внутри. Где-то на кладбище подобных эмоций, что давно она похоронила.       Я помогу Малфою.       Драко Малфою, который издевался над ней на первом курсе.       Мерлин и Моргана, что дальше? Прощение родителей? Отказ от использования Темной магии и дружба с единорогами?       Голова откинулась назад, а глаза прикрылись.       Тьма стала более… лояльной. Не такой дикой и своенравной.       Слизеринец сказал, что есть шанс выжить. Теперь Грейнджер тоже об этом думала. Он, возможно, прав. Ее сила действует на парня по-другому. Не так, как на всех. Гайоса, например, тьма терпеть не могла. Тот выброс, который был слишком мощным, чем до этого, чуть не убил друга. Им всем повезло, что Кришау был оборотнем даже в облике человека и имел повадки зверя. Пока сущность душила Алекса и пыталась сломать ему шею, алхимик смог нейтрализовать опасность антидотом, подкравшись со спины.       Мерлин, бомба замедленного действия. Но к сожалению, в этом и была сила Гермионы, как бы она ни хотела это признавать. Она наслаждалась страхом в лицах тех, кому посчастливилось увидеть ее нутро. Чертово возмездие ее прошлого.       Грейнджер до сих пор помнила, какой сладкий вкус у испуга, ужаса. Почему-то люди считали, что такие эмоции горькие и кислые. Нет. Они терпкие, вязкие. Словно мед, который заливает в твою гортань и дыхательные пути, но ты не чувствуешь неудобств.       Тебе нравится. Эта липкость тепла к коже. Дразнящий запах.       Гермиона пропустила трепет в кончиках пальцев и сжала их в кулак.       А что, если Драко сможет выполнить свое обещание, и она станет слабой?       Уязвимой.       Это невозможно, мы все уже испробовали.       Все, кроме меня.       Грейнджер до сих пор не знала, чего хотела от этой связи. Сохранить или уничтожить. Ко всему рано или поздно привыкаешь. То же самое со временем произошло и с ней. Когда страх смерти уже фантомом маячил за твоей спиной, а ты пренебрежительно фыркала, показывая всем видом, что больше не впечатлена.       Старайся лучше, дорогая, мне уже не страшно.       Может быть, есть что-то усредненное. Не поддаваться полностью тьме, но и не искоренять ее. Возможно, это не очистит совесть девушки, но внутри себя она чувствовала — без мрака ей уже не стать прежней.       Той Гермионы больше нет, а вот новая еще даже не рождена.       Да и нужно ли ей это?       Вот что на самом деле беспокоило Грейнджер и заставляло задумываться. Она могла прикрыть свое желание помочь, сделать из всего этого чистый расчет. Обмануть всех вокруг, сказав, что это сделка. Она учит Малфоя, он спасает ее.       Но если бы сейчас над ней была лампочка, которая реагировала на очевидную ложь, то загорелась бы самой яркой вспышкой света.       Она захотела помочь еще до того, как парень отчаялся и предложил ей себя.       Подопытный для ее тьмы.       Грейнджер привыкла к страху, она чувствовала его в Малфое. Он боялся за себя, за друзей, за будущее. Но не боялся идти к ней. Может, потому что не знал, что таит в себе ее сила. А может, потому что хотел рискнуть.       Гермиона выдохнула и откинула эти мысли. Она успеет еще подумать, сейчас важно было другое: она должна получить право на то, чтобы показать Драко другую магию, темную сторону волшебства.       Прошло минут десять, может, двадцать. Никто не засекал. Но из-за угла книжной полки выбежала девушка, которая была красная и растрепанная. Жар ударил в щеки либо из-за злости, либо не кончила.       А если Гайос сейчас наказывал, то точно второе.       Вслед за быстрым стуком каблуков, выплыл вальяжный силуэт парня. Его длинные пальцы медленно застегивали рубашку, а волнистые волосы были в полном беспорядке.       — Ну и зачем? — Гермиона скинула ноги и поставила локти на колени. — Мне плевать на нее и где был ее язык.       — А мне не плевать на тебя, — спокойно заявил Алекс и посмотрел из-под бровей.       — Он не моя собственность. И мне все равно, чем он занимается на досуге и с кем.       — Дорогая, не лги хотя бы себе, — Гайос подошел к Грейнджер и дернул уголками губ. — Я не хочу, чтобы кто-то расстраивал тебя своими необдуманными поступками.       Поэтому выбрал самое странное наказание, довел девушку до состояния плавления, но так и не дал кончить.       — Ну, она же не знала, — Гермиона прочистила горло. — А что собственно она должна была вообще знать? На меня действовал алкоголь и сама атмосфера вечеринки.       — Тогда был первый раз, когда ты сама потянулась к парню. Не твоя сущность, — он оставил две пуговицы не застегнутыми и засунул руки в карманы брюк.       — Ты собираешься всех девушек, которые будут обращать внимание на Малфоя, вот так наказывать? — Гермиона закатила глаза. — Повторюсь, мне плевать что и с кем у него было или будет.       Гайос посмотрел ей в глаза и медленно моргнул.       — Не будет. По крайней мере, пока в его жизни будешь ты.       Грейнджер пустила сдавленный смешок, поражаясь этому парню.       — Что ты хотела? — он осмотрел пространство вокруг себя. — Я, конечно, мог бы предположить, что ты соскучилась, но, к сожалению, для своего эго я реалист.       — Я готова взять свое право, — быстро выпалив, Гермиона немного сжалась в плечах и опустила голову. Она продолжала следить за ним, словно сейчас она выдернула чеку и ждала взрыва.       Александр застыл и медленно опустил голову, чтобы встретиться с ней глазами.       — Неужели? — появились первые нотки железа в его голосе, пока она, наоборот, теряла всю уверенность в собственном тоне.       — Угу.       — А что заставило тебя изменить свое решение? — пальцы коснулись подбородка и аккуратно приподняли лицо, заставляя смотреть в глаза. Не уводить стыдливо, словно нашкодивший подросток. — Почему ты поменяла свое решение?       Почему?       — Я хочу научить его Темной магии, — слова слетели нерешительно, просто проскользили. Но царапины правды оставили ранки на сухих губах.       — Грейнджер, не говори мне, что ты пропиталась к нему симпатией, — Алекс приблизился к ее лицу, цепляя своим дыханием крылья носа. — Ты влюбилась?       — Нет.       — Ты хочешь его трахнуть?       — Нет?..— темная бровь выгнулась, заставляя говорить правду. — Возможно. Черт, это не имеет никакого отношения к тому, что я сказала.       Наклон головы и прищур убивали в ней любую стойкость, хотя она была единственной, кто мог убить Алекса.       Хотела ли она Малфоя в привычном смысле этого слова? Да. И это была самая простая часть ее желаний, ведь они все люди, и физическое возбуждение не должно вызывать в тебе неловкость.       Хуже обстояли дела с другими желаниями, не имеющими ничего общего с той Гермионой, которой она была. Девушка хотела защитить его, помочь. Хотела, чтобы он продолжал на нее смотреть так, как смотрел эти дни. С возбуждающим трепетом, с огнем в глазах, когда проявлялась ее сущность.       Это возбуждало сильнее, чем обычная близость тел.       — Секс не повод для доверия, — Гайос чиркнул большим пальцем нижнюю губу. — Правду, Грейнджер.       — Я хочу ему помочь!       Она откинула его кисть и резко встала, поворачиваясь спиной. Она, черт возьми, сама не знала, зачем помогала.       Почему ей было важно вытащить Малфоя из пряничного домика и показать, насколько его мир хрупок и немощен? Сделать из него не палача, а секиру, которая и перерезает артерии на шее.       Она обернулась через плечо и увидела, что Алекс никак не выдавал эмоции. Просто хладная глыба без намека на живость, что была до этого.       — Условия сделки?       Кривая улыбка натянула лицевые мышцы. Мерлин, они так были похожи. Насколько хорошо он выучил ее?       — Я учу его Темной магии, а он помогает мне справиться с тьмой, — Грейнджер обернулась, стараясь говорить ровным тоном. Не дать возможности Гайосу увидеть ее ложь. Истинное состояние ее просьбы, — он уверяет меня в том, что может помочь. Я ему верю.       — Я тоже.       Гермиона немигающим взглядом смотрела за тем, как парень крутанулся на пятках и пошел вдоль стеллажей, оставляя ее в небольшом шоке от услышанного.       — Ты никому не доверяешь, кроме Эрстер.       — Я сказал, что верю в его слова, а не доверяю, — бросил Гайоса, цепляя корешки книг.       — Не вижу разницы.       — Видишь, раз мы относимся к нему одинаково, — он повернул голову и издевательски дернул бровями, — только я не хочу его трахнуть. Ты знаешь, блондинки не в моем вкусе.       Грейнджер отошла от стола и проследовала за Гайосом, слыша в его голосе странные нотки. Злое веселье, но с необычным послевкусием. Это было похоже на отчаянный сарказм.       — Ты злишься, — с улыбкой поняла она. — Если веришь Малфою, почему сейчас от тебя сквозит неодобрением? Ты убиваешь сразу двух зайцев: я беру свое право и получаю шанс на жизнь.       Парень нахмурился, заставляя девушку еще больше прищуриться.       Боже, она даже забывала, насколько он живой. Что умеет тоже испытывать эмоции, но наедине с ней.       Алекса задело ее решение. Вот почему сейчас он выглядел таким уязвимым. Ироничный смешок застрял в горле, так как она не хотела обижать сейчас друга, но все равно это казалось забавным.       Кто бы мог знать, что Грейнджер способна обидеть Гайоса и увидеть всю его незащищенность перед ней.       — Ты берешь свое право тогда, когда… — он вскинул брови. — Что? Что заставило тебя взять свое, когда предлагал я? Ты больше не хочешь стоять за спиной? А может, теперь ты себя оценила по достоинству?       Она приблизилась к нему, чтобы ощутить весь вес его тяжелого взгляда. Может, он сможет ее образумить.       Не сможет.       — Ты делаешь это ради кого-то, а не ради себя. В какой момент ты вспомнила про свой альтруизм?       Она знала, что он не сказал того, что сейчас вызвало в нем большее неодобрение, чем сама просьба. Что Гермиона приняла решение не ради себя… или него. Она сделала это ради Малфоя.       — В тот самый, когда увидела в нем себя.       Отринутый отцом. Не имеющий идола. Грейнджер строила себя сама, без шаблона, на который нужно ровняться. Была потеряна и обескуражена. Такая же вещь произошла с Малфоем.       У него хотя бы осталось за что бороться и с кем.       Гайос бесконечно долго смотрел на Грейнджер, дразня нервы. Сколько живых эмоций сейчас было в нем. Обнаженный перед ней, показывая всю глубинность своих чувств.       — Это имеет последствия, Гермиона. Ты не можешь просто так решить, что берешь право.       — Ты сам этого хотел, так к чему эти разговоры? — преодолев расстояние за два шага, он оказался лицом к лицу с ней. Дыхание парня скользило по коже, а глаза выражали злость. Но не в целом на нее. А за решение Гермионы. За обстоятельства, в которых она приняла его.       Какое-то время они смотрели грубо, тяжело. Парень искал внутри девушки смятение, но натыкался лишь на уверенность и стойкость.       — Я хотел, чтобы ты захотела этого, а не была вынуждена, — друг устало выдохнул и хрустнул шеей, а после скривил губы. — Я возьму его только по одной причине — возможно, именно Малфой ключ к твоему спасению, — он наклонился к уху, чтобы дальше прошептать: — Даже если его смерть станет шансом на твою жизнь, я убью, не задумываясь.       — Не убьешь, — заявила она, поворачивая лицо к нему, — это расстроит и огорчит меня, — они оба кривовато улыбнулись. — Ты же не хочешь этого?       — Меньше всего я хочу, чтобы что-то портило твое настроение, — разогнувшись, он сделал два шага назад, вновь давая пространство. Его лицо сейчас было таким… подростковым. Искорки веселья делали глаза яркими и живыми. А лукавая, дразнящая улыбка придавала еще больше красоты.       Иногда и вправду можно было забыть, что он просто парень.       Сейчас Алекс подначивал. Проверял, решится ли она на такой шаг или останется стоять в стороне.       Гермиона задернула рукав кофты, открывая вид на метку отряда. Глаз ворона, будто тоже был недоволен ею, но Грейнджер чувствовала прилив сил и стойкости. Она не была до конца уверена в том, что собирается сделать. Но ее упертость переборола страх.       Черканув палочкой надрез, она посмотрела в глаза другу.       — Я, Гермиона Джин Грейнджер, беру свое право. С этого дня и до последнего вздоха, клянусь служить тебе. Светя другим, сгорю я во славе. Я твоя правая рука, твой клинок и щит, — струйка крови сползла к центру ладони, где начала сплетать магическую сферу. — Прими меня и мою силу, чтобы владеть этим даром.       Гайос холодно хмыкнул и двумя пальцами вынул пуговицы на манжетах рубашки, а после небрежно отдернул ткань до локтя.       — Я, Александр Дмитру Гайос, отдаю твое право, — надрез появился сам, невербально. Это заставило закатить глаза, так как ему и тут нужно было выпендриться, — все мое — твое. Да будешь ты моей рукой, оружием и защитой, — его ладонь накрыла девичью, и магия соприкоснулась. Начала трещать, разогревать кожу, — до тех пор, пока я не умру или не откажусь от Эрстер.       Мерлин, все тело начало зудеть.       В каждый кончик нерва затекал чистый экстаз.       Может, поэтому она и выбрала глубокое изучение Магии крови? Это каждый раз, как в первый.       Твой лучший оргазм, умноженный на десять, а тебе ведь даже не пришлось снимать одежду.       Теплая рука перевернула ее ладонь и сплела их пальцы.       — Плечом к плечу и до рассвета, — прошептав, Гермиона закатила глаза от потока энергии и закусила щеку изнутри, чтобы не застонать в голос. Мерлин, почему вся магия не может быть такой приятной?       — Спиной к спине и до заката.       Присяга верности. Хранители. Это была древняя клятва, когда лидеры кланов, орденов давали право делить все между двоими. Особенно, к подобному прибегали те, кто не обзавелся семьей во время войны, но не желали терять собственное наследие.       Теперь Гермиона была той, кто имеет такое же право голоса, что и Алекс.       Ничего не поменялось, на деле ей и так многое позволялось. Но вот тайны, секреты Эрстер… С этого самого момента она была равной, а это означало одно: только они двое могут кого-то обучать Темной и Древней магии. Стать наставниками для волшебников, которые вберут в себя знания.       — Теперь ты официально стала Гайос.       Гермиона моргнула несколько раз и слабо оттолкнула парня, пока он низко и бархатисто посмеивался.       — Я стала твоей правой рукой и наследником, мне не обязательно брать фамилию, — парень хмыкнул и подошел к столу, начиная собирать учебники.       — Ты сейчас почти испытала оргазм, я как порядочный человек, вообще должен официально на тебе жениться.       Она закатила глаза.       — Оставь мои оргазмы в покое, — Гермиона погладила татуировку, ощущая пробудившуюся магию наследия его семьи. Древнее волшебство Гайоса теперь текло в ее венах, и с каждым днем оно будет увеличиваться. Пробуждать истоки силы его крови. Она все еще оставалась грязнокровкой, только теперь еще была наследницей Гайоса. Чертовы фокусы магии, — хотя теряешь хватку. Две девушки за полчаса, и ни одна не кончила.       Он посмотрел на подругу, которая кривовато улыбнулась ему.       — Туше. Это все?       — Нет.       Сейчас она замялась. По-настоящему. Потому что об этом Малфой не просил. Он рассказал, что происходит среди его друзей, но даже не заикнулся о помощи им. И, скорее всего, не из-за того, что не переживал за них.       Просто боялся большего.       — Они тоже разбиты, Алекс. Все слизеринцы, его друзья.       Гермиона отзеркалила его позу, словно защищала следующие слова собственной грудью.       — Вспомни каждого из Эрстер, — она сжала пальцы в кулак, пытаясь проникнуть в глубину его глаз, — ты взял каждого из нас и обучил всему. Вадим, мальчик который с малых лет знал на своей шкуре Круцио. Таисия, чьи родители чуть не убили ее. Близнецы, Михаил, Кира, — Грейнджер сделала шаг ближе, все еще не понимая эмоции на его лице. — Мы все стали твоей семьей. Ты обещал нам не только защиту, ты подарил каждому из нас силу. Уверенность.       Она знала, что это ноша. Его бремя, которое он возложил на свою грудь мертвым камнем.       — Гермиона, что ты хочешь? Чтобы мы обучили всех слизеринцев нашим тайнам? — он покачал головой. — Ты знаешь, как ценен каждый ученик Дурмстранга на черном рынке. Особенно сейчас, когда мы находимся на пороге войны. Тайны, что собирали наши предки, уникальны. Нельзя просто взять и раскрыть их кучке студентов, которые, возможно, не готовы их принять.       — Я не прошу обучать их Темной магии, — девушка перевела взгляд на корешки книг, отстраненно продолжая, — они такие же, как и мы. С разницей в том, что у Эрстер оказался ты, — она почувствовала прилив жара. — Кто знает, где бы были сейчас ребята, если бы однажды ты не протянул каждому руку и не предложил метку?       Грейнджер задрала рукав и активировала магию ворона, встречаясь взглядом с Гайосом.       — Мы семья, как и они, — она протянула предплечье. — Ты всегда меня учил тому, что благосклонности заслуживает тот, кто умеет просить и принимать. А в момент отчаянья мы все такие. Не гордые, не защищающие своего эго. Слизеринцы готовы попросить, я это чувствую. Просто не знают у кого.       Разноцветные глаза смотрели за тем, как руны на вороне начали светиться, раскрывая сложную и деликатную магию метки.       — Я так же просила, когда сгорала в агонии. Я кричала в пустоту, зовя на помощь. И тогда пришел ты. И так с каждым, — Гермиона подошла впритык к Алексу и положила руку на его плечо, чтобы мерцание метки осветило острые грани лица, — мы не такие и разные с ними, Лекси.       Парень поморщился от детского прозвища.       — Они тоже заслуживают шанс на спасение. Воспользуются ли они им, это уже не наша проблема, — метка вспыхнула, передавая все эмоции, что сейчас горели внутри девушки.       Жар, уверенность, непоколебимость.       Она хотела. Теперь точно. Когда слова обрели свое очертание на ее диалекте, осознание еще больше подлило бензин в этот огонь.       — Ты все еще живая, — каким-то странным голосом проговорил Гайос. — я давно тебя такой не видел. Только если Кратер. Во время схватки. Что с тобой происходит?       Она не знает.       Просто впервые чувствует, что эти люди заслуживают помощи.       Малфой, который искупил прошлое не словами, а своими поступками. Ей плевать на извинения. Прошлое на то и прошлое, что там ему и место. Но она видит страх в его глазах. За друга, слизеринцев, маму.       Боже, сколько любви было в его глазах, когда он говорил про миссис Малфой.       Когда-то она была такой же. Даже в приюте, когда смотрела в зеркало, и словно видела за спиной женский фантом. Как будто теплые руки ложились на острые детские плечи. Оберегая, поддерживая.       Грейнджер не смогла сохранить эту любовь в себе, потому что любому огню нужно давать топливо, особенно в самую снежную ночь.       Но она может уберечь от непогоды другой костер.       — Я впервые пробую жить, Ал, — ее горло дернулось, и она прижалась лбом к крепкой груди, ощущая странные эмоции. Что-то забытое. Имеющее запах детства. — Я не хочу, чтобы кто-то еще пережил то, что прошли мы все. Эрстер был разломан, но не сломлен. И у нас всех свои призраки прошлого, которые навсегда будут нашей второй тенью.       Грейнджер до сих пор, даже в эти секунды, не знала истинности собственного желания. Почему пошла на такой отчаянный шаг, как просьба помощи для других. Ей хватало проблем в жизни. Турнир, нападения Пожирателей, тьма. Она должна была разобраться с этой грязью.       Но все то, чего ей не хватало, она почему-то нашла в них. В кучке ребят, которые были словно слепые котята. В свете Драко, к которому она тянулась. Может, помощь слизеринцам была побочным желанием к парню, который заставил ее улыбаться и чувствовать то, что давно лежало мертвым грузом в душе.       Гайос заключил ее в объятья, а она словно опять оказалась на вершине горы. Где потрескивал камин, за окном танцевала вьюга, а Кира с Таисией готовили мясной пирог, прикрикивая на Артура за то, что он вновь что-то стащил со стола.       Она была чужой в Хогвартсе, но ее дом всегда был с ней.       В шутках Палмер, в улыбках Томесцу. В теплых руках Гайоса, который всегда обнимал так крепко и уверенно.       — Гермиона, мы не можем повлиять на их будущее, — она уже по голосу слышала, что он принял решение, — то, что прошли мы, было не в нашей власти. Это просто должно было произойти.       — Мы не можем влиять, но можем быть готовы к этому будущему.       Гайос тяжело вздохнул и немного отпрянул, проглаживая рукой макушку девушки.       — Святая Нерида, ты единственная в мире, кто может себе позволить так помыкать моей благосклонностью, — он с притворным укором посмотрел в глаза Гермионе, — если меня кто и подведет к могиле, то это будешь ты.       — Сегодня я стала твоей наследницей, — Грейнджер сделала холодное и высокомерное лицо, — примеряю на себя роль взбалмошной аристократки. Как тебе?       — Не очень, — Алекс забрал из рук палочку Гермионы и взмахнул ею, заставляя учебники с конспектами исчезнуть в школьной сумке. Одной рукой он подхватил кожаный ремешок, а другой обнял подругу за плечи, ведя их к выходу из библиотеки. — То есть мы должны научить слизеринцев защищать себя, а у тебя более глубокое изучение с Малфоем?       Гермиона пихнула парня под ребра.       — Ребятам стоит посмотреть на Кратер, дальше пусть они решают сами. А Драко…       — Он уже Драко? — издевательски протянул парень.       — Заткнись, — теперь она ткнула палочкой в бок, — Малфою нужно именно это. Как я поняла, слизеринцам нужна защита собственной жизни, так что вполне хватит обычных тренировок.       — А ему? Разве он не защищает себя тоже? — они остановились, и парень посмотрел ей в глаза.       — Он защищает свою мать.       Вот, Ахиллесова пята. В глазах Гайоса промелькнула ненависть и боль. Гермиона не спекулировала сейчас чувствами друга, просто знала, что это самый весомый довод, после обещания Драко помочь ей с сущностью.       Они остановились напротив стола мадам Пинс, которая мерно посапывала и не слышала уходящих студентов. Гайос смотрел с минуту, прежде чем медленно заговорить.       — Знаешь, меня начинает напрягать, что с каждым днем все больше…       — Видишь в нем себя? — тихо закончила Гермиона, заглядывая в глаза. — Я тоже это чувствую. Возможно, Малфой — это твое отражение из прошлого: кем бы ты мог стать, если бы не та ночь.       Он вздохнул и вновь двинулся к выходу.       — Может, именно поэтому я и не смог стать твоим спасением. Я не успел уберечь себя, но судьба, по всей видимости, дарит нам второй шанс.

***

      Слизеринцы стояли возле стены, где была скрыта дверь в Выручай-комнату. Тео перебрасывался шутками с Гарри, который так закатывал глаза, что вполне мог потянуть какую-нибудь лицевую мышцу.       Блейз где-то откопал теннисный мяч, который сейчас кидал в стену напротив.       Несмотря на то что все старались делать расслабленный вид, жизнь каждого поменялась в прошлое воскресенье.       И все благодаря Грейнджер. Черт. Малфой был одновременно взбешен и благодарен ей. Первое, она втянула весь отряд. Что она успела рассказать? Как уговорила Гайоса? Драко внимательно следил всю неделю за северянами, но так и не смог найти хоть какой-то намек на то, что они знают больше, чем нужно.       Попытка выяснить это у самой девушки не увенчалась успехом.       Салазар, у Грейнджер всегда было две крайности.       Либо гореть самым ярким пламенем, либо замораживать своим безразличием.       — Знаешь, я всегда был уверен, что ты немного одержимый, — начал Забини, вновь кидая мяч в стену, — вместо того, чтобы просто трахнуться с Грейнджер, ты решил усложнить себе и нам жизнь. И даже не пытайся вкручивать мне, что не приложил к этому руку.       Малфой соприкоснулся затылком со стеной.       — Я не просил за вас, только за себя, — мулат дернул плечами и вновь бросил неоновый шарик.       — Теперь вас таких двое: тех, кто не делает что-то наполовину. Два маньяка, которым все надо довести до абсолюта, — он поймал отскок мяча и зажал на нем пальцы, начиная крутить его перед глазами. — Что происходит, Малфой? Ладно Поттер, у него сейчас свои заебы; Нотт находится вечно между наркотой и реальностью, от которой бежит.       Друзья встретились глазами.       — Они могут не замечать изменений, но их вижу я.       Забини, знал бы ты, насколько далек от пиздеца.       — Думаю, вся херня, что уже успела произойти, понесет за собой последствия. Нападения, Турнир и два фальсифицированных участника, — Драко вздохнул, — в мэноре со мной произошло почти то же самое, что обычно переживал Тео, когда посещал именное гнездышко.       Мулат тут же застыл, напрягаясь всем телом.       — Только не говори, что и тебя…       — Не в таком масштабе, да и Люциус побрезговал сделать что-то своими руками, — Малфой скривился от имени отца. — Но был намек на то, что такие семейные вечеринки могут стать традицией, — он вздохнул, — это было наказание, но такое, как будто еще и тренировка. Предупреждение.       В конце коридора послышались шаги и голоса. Слизеринцы замолчали и уставились на темное пятно, которое двигалось в их сторону.       — Вы можете отказаться, — быстро проговорил Драко. Блейз выгнул бровь и последний раз ударил мячом в стену, хлестко ловя его.       — Если вам троим это надо, то я хотя бы прослежу за тем, чтобы собрать вас по кусочкам, — друг холодно усмехнулся. — Тем более, я хочу посмотреть, как блонди надерет задницу нашего пупсика.       Малфой слегка улыбнулся и посмотрел на приближающихся студентов. Палмер что-то возбужденно рассказывала Томесцу, Гайос шел рядом с Широковым, а впереди неуловимо двигались близнецы, нарушая любые законы физики.       Теперь слизеринец понимал, почему их способности приравнивали к теням.       Он заметил, что в этой кучке не хватало только Грейнджер и Кришау.       Подойдя к ожидающим, Александр кивнул всем и остановился взглядом на Драко.       — Михаил сегодня не сможет. Новолуние, — Артур материализовался сбоку от старосты, возбужденно подпрыгивая на носках.       — Похуй. Он все равно сегодня был бы вторым лекарем, как и Тая.       Второй лекарь. Изумительно.       — А Гермиона будет с минуту на минуту.       Малфой посмотрел исподлобья на брюнета, пытаясь распознать его эмоции. Там было почти все как обычно — высокомерие, холодность, уверенность. Почти. Взгляд, несмотря на полумрак коридора, имел что-то еще.       Осмысленность? Понимание?       Драко не успел поймать за хвост эту эмоцию, потому что рядом раздалось:       — А что она тут делает?       Все обернулись и увидели, как к ним приближаются Грейнджер и Паркинсон. Поттер нахмурился, неосознанно делая шаг навстречу, но вовремя себя одернул.       Слизеринка была одета как обычно — безупречно. Высокие каблуки, юбка-карандаш на ладонь выше коленей. Изумрудная блузка, которая имела завязку на шее.       Гермиона же была в своей одежде, не имея ни грамма той изысканности, что была у Пэнси. Все черное, удобное. Неизменная водолазка, портупея, высокий хвост.       Когда девушки подошли, северянка выглядела спокойной, даже расслабленной. Паркинсон же чувствовала себя неловко, хотя и маскировала это все за высокомерным выражением лица.       — Ты не сможешь в этом тренироваться, — Гайос многозначительно посмотрел на одежду девушки и дернул уголками губ. Слизеринка ответила ему острым взглядом и выгнутой бровью.       — Я пришла сюда, потому что Грейнджер умоляла меня поприсутствовать при этом цирке.       Малфой готов дать руку на отсечение, что Гермиона никогда бы не стала умолять. Но та лишь дернула плечами.       — Я просто подумала, что Паркинсон захочет немного развлечься этим вечером.       Девушки сцепились взглядами, проводя какой-то безмолвный диалог между собой. Брюнетка прищурилась и криво улыбнулась.       — Мы долго еще будем стоять и привлекать лишнее внимание? Я не для того проделала этот утомительный путь, чтобы меня поймал Филч.       Малфой улыбнулся, замечая те самые нотки прошлой Паркинсон. Властная, резкая. Без щенячьих глаз и дрожи в теле. Нервозность ее, конечно, выдавала, но сейчас она была больше похожа на подругу детства, чем в Большом зале или в начале учебного года.       Гайос посмотрел на Поттера и коротко кивнул.       Малфой напрягся, ставя прошлую заметку в голове в раздел: «срочно поговорить с другом — что за хуйня происходит?». Почему уже какой раз что-то между этими двумя творилось, о чем Драко не знал?       И почему так спокойно реагировала Гермиона?       Он недовольно зыркнул в сторону друга, который уже прикрыл глаза и положил руку на стену, вызывая дверь.       — Кто-то ревнует? — шепнув на ухо, за спиной встала Кира. — Жадный вы, мистер Малфой. Подавай вам и…       — Заткнись уже, — Грейнджер толкнула подругу плечом в спину, проходя внутрь помещения. Блондинка фыркнула и, заметив взгляд Нотта, широко улыбнулась.       — Потанцуем? — брюнет вернул ей собственный оскал.       — Только если ты приглашаешь.       — О, минус один, — весело проворковал Артур.       Малфой зашел вслед за всеми и резко остановился, видя перед собой помещение.       Комната была выполнена так, что создавалось ощущение огромного каменного цилиндра. Стены уходили высоко вверх, имея на своей поверхности разнообразные выступы и отсеки. С правой стороны висели стеллажи, которые сейчас пустовали. Судя по креплениям, там могло располагаться все что угодно. Даже человек, наверное.       Прохлада, эхо от шагов, полумрак. Лишь небольшие окошки бросали слабый свет на площадь комнаты.       — Жутковато, — пробубнил Поттер, с чем Малфой согласился кивком головы.       Гайос повернулся через плечо и потянул уголок губ.       — Это еще не все.       Он махнул рукой в воздухе и пол задрожал. Слизеринцы ошарашенно смотрели себе под ноги, ожидая, что — еще несколько секунд, и серый камень развалится прямо под ними.       В центре комнаты начали двигаться блоки, которые скользили по кругу и раздвигались, создавая углубление в полу. Малфой никогда не перестанет удивляться возможностям магии.       В воздухе зарябил слабый фиолетовый свет, который начал расширяться в пространстве. Искристая змейка поползла по стенам, зажигая руны. От них еще змейка. И так далее.       Теперь безжизненные стены зарябили символами, которых было, может, больше сотни или тысячи. Сфера с хлопком взорвалась, и причудливой сеткой накрывала яму в середине помещения, образуя на поверхности мерцающий купол.       В воздухе появился и закрутился механизм, имеющий в себе несколько огромных колец. От самого большого и к меньшему. По его золотому периметру были вырезаны какие-то символы и слова, но разобрать их было сложно с такого расстояния. Кольца начали прокручиваться, создавая сложную фигуру, а после резко остановились.       Несколько секунд тишины, а после яркий свет ударил в углубление в полу.       Слизеринцы перестали дышать, а возможно даже четко соображать.       Серая, мрачная башня, превратилась в невероятный эпицентр магической силы. Рисунки на стенах, плавающие по воздуху магические сетки. Сфера в воздухе, от которой конусом спускался свет, сейчас медленно двигалась, прокручивая по разным траекториям свои кольца.       — Все еще жутковато? — насмешливо спросил Гайос, начиная идти вперед. — Перед вами прототип Кратера. Место, которое похоже на вашу Выручай-комнату, но все же имеет отличие. Это чисто боевая площадка, где тренируются студенты севера.       Голос парня разносился эхом, хотя он все еще говорил в своем обычном тоне.       — Углубление в полу — Жерло. Арена, где происходят схватки между волшебниками.       Гайос развернулся к присутствующим лицом и облокотился поясницей на канат, который шел по периметру ямы.       — Сегодня мы вам просто покажем пример схватки, — он скрестил руки на груди и обвел всех взглядом. — Обычно она имеет три уровня. Спарринг, холодное сражение, магическая дуэль. Волшебники выбирают любое звено и выступают в нем с соперником. Но есть те, кто участвовал в Кальдере.       Парень повел шеей до хруста позвонков.       — Когда ты должен отстоять все три уровня.       Вау.       Малфой все еще находился под впечатлением от Кратера, но сама суть… Три раунда. Салазар, у волшебника должен быть высокий уровень подготовки, чтобы выстоять такую нагрузку.       В памяти вспыхнули картинки недалекого прошлого, когда он не то что не смог выстоять в магической дуэли, Драко даже не успел как следует ударить хотя бы одного ублюдка. Хоть кого-нибудь.       Желательно Малфоя-старшего.       Внезапно над головами проплыл мерцающий, призрачный кит. Он был небольшой, но потрясение состояло в том, как его плавники посылали легкие вибрации магии по воздуху. Эти волны рождали маленьких стрекоз, которые пылью люминесценции рассыпались над головами волшебников.       — А это?..       — Это моя магия, — ответила Таисия, и когда Драко к ней развернулся, смущенно улыбнулась. — Она помогает стабилизировать общее состояние волшебника. Убрать лишнее волнение, успокоить нервы.       А ведь и вправду.       Спокойствие теплым облаком легло на макушку и растеклось по всему телу. Малфой заметил, что только Грейнджер и Палмер сделали шаги назад, чтобы умиротворяющая магия их не задела.       Артур же что-то зашептал, после чего стрекозы, не долетев до него, рассыпались пеплом над макушкой. Впрочем, ведьма не обиделась, а лишь со смешком покачала головой.       — Я не собираюсь вас заставлять обучаться боевым искусствам, — продолжил Гайос, возвращая к себе внимание. Голос был стальным, резким. — Это сугубо ваше решение. Просто мы подумали: вам есть что защищать.       Драко встретился с ним глазами и сжал губы. Черт. Да, есть. Поттер. Мама. Ребята.       Ему хочется быть сильным. Уметь выстаивать любые подножки от суки-судьбы. Не быть ведомым, а стать гребаным ведущим.       — Я так понимаю, мне даже не стоит спрашивать о желающих для демонстрации? — он посмотрел на своих студентов. На двух лицах расплылась предвкушающая улыбка, которая граничила с животным оскалом. Ну, Мецгер тоже улыбался, но почему-то в сторону слизеринцев.       Палмер и Грейнджер вышли вперед, попутно потягивая мышцы рук и спины. Пока девушки готовились, Гайос оттолкнулся и вновь махнул рукой. Сбоку от арены началось движение с характерным скрежетом. Магия начала двигать каменные блоки, создавая выступы и возвышение.       — Прошу за мной.       Артур ухмыльнулся и, задев брата плечом, неуловимым движением появился рядом с парнями. Пэнси все это время держалась рядом с Блейзом, видимо, до сих ощущая себя не в своей тарелке.       — В Румынии, когда наступает первая ночь зимнего солнцестояния, все студенты Дурмстранга устраивают Кратер.       Парни двинулись в сторону смотрового подиума, а Таисия с Давидом двигались чуть дальше компании, о чем-то тихо переговариваясь.       — После заката солнца все желающие собираются в Кратере, потому что магия заставляет твою кровь воспламеняться. Искать своего выхода, — Мецгер многозначительно посмотрел на новичков. — Ты желаешь всего, что может утолить твою жажду: схватки, Темной магии, секса.       — Ты про ту групповушку? — с ухмылкой спросила Кира, когда они проходили мимо них с Грейнджер. Блондинка уже убрала волосы в косы на макушке и сейчас делала наклоны вперед, растягивая мышцы спины.       — Что? — отрешенно спросил Тео, засовывая сигарету в рот, но так и не подкуривая. Его сапфировые глаза словно заледенели, смотря за прогибом Палмер.       — Вы когда-нибудь теряли голову? Настолько, что рациональность начинает таять от жара безумия? — спросил Артур и забрал сигарету у Нотта, подкуривая ее щелчком пальцев, — Кратер дает нам выплеснуть это. Как и секс.       — Только не говори, что вы все…       — О, нет, — хрипло фыркнул Мецгер, затягиваясь дымом. — Эрстер не спит друг с другом. Хотя, согласитесь, нас можно приравнять к святым, ведь мы видим каждый день это, — Мецгер ткнул пальцем в сторону северянок.       Когда Малфой и остальные обернулись, увидели, как Кира схватила свой голеностоп и потянула ногу вверх. Наверное, это будет новая фантазия Нотта, потому что поперечный шпагат Палмер взбудоражил даже Малфоя.       Девушка заметила интерес в свою сторону и пленительно улыбнулась, еще больше показывая свою растяжку.       — Блять, — тихо прохрипел Тео, со свистом втягивая воздух. Артур понимающе улыбнулся.       — Так вот, — продолжил дурмстранговец, поднимаясь по лестнице на возвышение. — Кратер — это традиция. Ночь, когда ты можешь сбросить все условности и поддаться инстинктам. Секс, выпивка, бои. Твоя магия активизируется и делает любое удовольствие в разы острее, ярче.       Слизеринцы посмотрели внутрь арены, продолжая слушать Артура.       Стены оказались похожи на бетонное кольцо, высотой не больше двух метров. Гладкие серые блоки, на поверхности которых ничего не было. В отличие от пола. Множество рисунков, разнообразных пентаграмм. Символы, руны.       Все они образовывали общий замысловатый рисунок, который имел изображение…       — Ворон. Символ нашего отряда, — ответил подошедший Гайос, заметив любопытство в лицах слизеринцев. — Кратер не имеет сейчас той магии, которой владеет оригинальная арена. Это просто иллюзия. Но я постарался воссоздать прототип.       Парень подошел к краю выступа, чтобы осмотреть рисунок на полу.       — Эти руны не заработают сейчас сами, потому что питаются от древней магии Дурмстранга. Но их можно активировать за счет силы волшебника.       Драко почувствовал, как его голова кружится от новой информации. Его сердце билось чаще, буквально таранило ребра изнутри. Блейз был прав, он одержим.       Малфой посмотрел в сторону и увидел, как к краю арены подошли Гермиона и Кира. Девушки о чем-то тихо говорили, пока парень рассматривал их общий силуэт.       Он не заметил момента, когда они успели переодеться, так как его полностью поглотил разговор о магии Кратера. Но сейчас глаза с интересом скользили по Грейнджер.       На ней была черная футболка, сидящая по фигуре. На плотных брюках виднелись ремешки, которые змейкой обвивали бедра и переходили в нагрудную портупею. Кисти рук обтянули черные перчатки, которые оставляли кончики пальцев открытыми. Волосы девушка убрала, как и на первом испытании, в две тугие косы, которые спадали на спину и кончиками задевали поясницу.       — Девочки вам покажут пример Кальдера, — Александр поднял руку и постучал пальцем по воздуху. Прозрачная сфера начала мерцать, отвлекая от разговора северянок.       Блоки внутри арены вновь задвигались и постепенно на полу начал появляться песок, на который тут же плавно спрыгнули ведьмы.       — Зачем купол? — спросил Драко, смотря за тем, как соперницы медленно расходились в разные стороны, продолжая разминать мышцы ног и рук.       — Защита от заклинаний, — Гайос приложил ладонь к мерцанию и проговорил: — У вас на каждый этап по две минуты. Не забывайте, что вы демонстрируете, а не бьетесь по-настоящему.       Губы Киры скривились и она что-то сказала, но не прозвучало ни одного звука.       — Отвечаю на твой вопрос, — Алекс искоса посмотрел, — перед битвой купол звукоизолируется.       — Зачем?       Он кивнул вперед, предлагая Малфою самому посмотреть.       Девушки ходили по кругу, о чем-то разговаривая. Палмер, как обычно криво улыбалась, а Грейнджер лишь холодной полуулыбкой ей на это отвечала. Они кружили, не начиная битвы. Только враждебная мимика: прищуры глаз и кривые улыбки.       Малфой оперся на перила и немного наклонился, пытаясь лучше рассмотреть немой диалог.       Внезапно Кира что-то сказала, и Гермиона застыла. Девушка пару секунд смотрела в глаза подруге, а ее лицо превратилось в непроницаемую маску. Все бы ничего, можно было даже предположить, что ей плевать на сказанное девушкой, но ее предала одна вещь.       Взгляд.       Похожий он видел на уроке у Снейпа, когда Малфой вывел ее на эмоции, просто потому что мог. Забавлялся. Не преследуя чего-то определенного, Драко случайно нагнал изменения в своей жизни.       Глаза Грейнджер блеснули цветом кровавого рубина, а пальцы в перчатках сжались в кулаки.       — Провоцирует, — задумчиво прошептал парень, не задавая вопрос, а утверждая истину.       Блондинка широко улыбнулась и завела одну ногу назад. Она вытянула руки перед собой и дернула кончиками пальцев, словно подзывала. Приглашала к битве.       Лицо Гермионы выглядело убийственно. Острые, напряженные грани скул, мрачные тени под глазами. Беспощадно. Угрожающе.       — Запоминайте. Всегда сложнее драться с тем, кого уже знаешь, — Алекс провел рукой и купол опять немного зарябил, а прямо в центре сферы над ареной появились песочные часы. Они медленно раскручивались в воздухе, пока северянин продолжил: — Обычно мы убираем чары тишины, но так я не смогу комментировать бой.       Как только часы встали ровно, песок внутри колбы начал тонкой струйкой сыпаться.       Но девушки не двинулись. Ни одного шага, даже не шелохнулись. Грейнджер сверлила взглядом подругу, а после натянула на лицо кривую усмешку и склонила голову, как делала это с Асторией. Или когда была в кабинете с Драко. Рассматривала и потешалась, заставляя злость бурлить в собственных венах.       Она издевательски покачала головой и что-то сказала, растягивая усмешку на губах. Потом дернула плечами и посмотрела на стену справа, продолжая что-то говорить. Вся ее поза говорила о расслабленности, некоем снисхождении. Словно она делала одолжение, вообще произнося хоть что-то.       Малфой даже не понял, в какой момент это произошло. Вот он смотрел за девушками, моргнул и в следующий момент Палмер наносила удары кулаком.       Грейнджер уворачивалась, не пытаясь защищаться или нападать. Палмер же, наоборот, перестала улыбаться. Она наносила быстрые удары, которые проскальзывали в сантиметрах от подруги, но так и не находили конечной точки.       Кира быстро поменяла тактику, понимая, что Гермиона продолжит ускользать. Теперь она пыталась взять ее в захват, а Грейнджер наконец-то задействовала свои руки и начала блокировать попытки ее поймать. Когда очередной захват был парирован, девушка с колена ударила под ребра блондинку, вынуждая ту ставить блок.       Но это не продлилось долго. Преимущество Киры было в росте, поэтому она одним быстрым движением дернула на себя Гермиону, вынуждая ту повалиться вперед. Когда равновесие было потеряно, Палмер схватила ее левую руку и вытянула вдоль своей ключицы, заводя левое бедро вперед.       Это было похоже на рычаг, когда блондинка начала давить на собственный вес тела, вынуждая Гермиону выгибаться в позвоночнике и от боли сжимать челюсть.       — Что она делает? — спросил Драко, пока брюнетка, рыкнув, поймала нужный угол и нанесла кулаком два удара под ребра, вырываясь из болезненного захвата подруги.       — Она пыталась вывихнуть ей левую руку. Гермиона — левша, — спокойно пояснил Гайос, продолжая смотреть за боем.       Малфой никогда не видел, чтобы у ярости была такая грация и плавность. Ни одного лишнего удара, нет намека на неряшливость.       Точно, высечено, расчетливо.       Палмер отошла на пару шагов, а после пружинисто налетела на Грейнджер. Удар за ударом. Каждый был тяжелым и, скорее всего, болезненным, если бы нашел свою конечную цель.       Гермиона часто уворачивалась, не стараясь даже сделать попытку ударить.       — Почему она не атакует?       — Потому что Грейнджер выматывает соперника и ждет вот этого, — Александр кивнул в сторону часов, где оставались считаные секунды первого раунда. Брюнетка тоже вскинула голову и застыла.       Она ждала.       И когда последняя крупица скользнула в стенках колбы, часы вновь крутанулись в воздухе, отмеряя новые две минуты.       Время, растянутое девочками, побежало быстрее. Словно кто-то ускорил картинку в несколько раз.       Гермиона тут же приложила руки к ремешкам и в ее руках появились два клинка, которые она крутанула в запястьях. Кира не успела толком сообразить, когда быстрый и точный удар нанесла подруга. Видимо, рефлексы были отточены, если она вот так — в последний момент, смогла выставить предплечье, чтобы заблокировать атаку. Ее зеленые глаза сфокусировались на кончике ножа, который был в нескольких сантиметрах от переносицы.       Палмер оттолкнулась и быстро отошла назад, заводя руку за спину. В следующее мгновение в ее руке появился серп, который имел на кончике рукояти красивый, голубоватый камень. Девушки выпрямились и коротко кивнули, после чего началась настоящая битва.       Грейнджер больше не уклонялась. Не блокировала удары. Она атаковала. Жадно, красиво, молниеносно. Ее движения были похожи на танец, который для любого из врагов мог оказаться последним.       Малфою даже казалось, что он слышит лязг железа, когда девушки ударяли своим оружием.       Он увидел всю ярость. Полноценную силу девушки, которая сейчас вытирала кровь с виска тыльной стороной ладони и хищной улыбкой резала нервы сопернику.       Разбитая губа, медленные шаги по кругу, быстрая реакция на атаки, и смертоносное парирование.       Он помнил, как ему было страшно в мэноре, когда Люциус бросил его, словно Драко был куском мяса для шести грязных псов.       Теперь Малфой понимает, что ничего не знал о страхе.       Гермиона, которая стояла со своими ножами, с этим безумным блеском в глазах, смешала на своей коже кровь и пот. Девушка быстро уклонилась, а после одним сильным ударом ноги в грудь, выбила воздух из груди Киры. Та повалилась на песок, хватая ртом воздух.       Малфой видел разную Палмер, но даже с подиума, он впервые заметил ее страх. Страх и возбуждение, но первого больше.       Теперь парень понял, что на самом деле его может испугать. Эта возможность однажды оказаться ее врагом. Это была бы смертельная и опрометчивая ошибка со стороны любого, кто попробует перейти ей дорогу.       — Это завораживает, да? — прямо у уха раздался дразнящий вопрос Гайоса.       Они оба следили за тем, как ничего не осталось от той Грейнджер, что была все эти дни. Новая переменная, которая еще больше завораживала. Наверное, сильнее, чем все остальные грани Гермионы.       Сила. Тьма. Уверенность. Непоколебимость. Смертоносность.       Остальные слизеринцы смотрели с помесью страха и волнения.       Она была права, когда говорила, что Драко свихнулся.       Потому что теперь он хотел еще большего. Желание, которое никогда и никто не вызывал в парне.       — Почему ты выбрал Грейнджер себе в пару? — Гайос отвернулся от девушек, обращая внимание на вопрос. — Палмер более одержимая борьбой, как и Мецгер. Даже Широков, как по мне, больше жути нагонит. Почему она?       Тот выгнул темную бровь и повернулся в сторону арены.       — Это эффективный тандем. Я хорош в пытках, — Драко тоже обратил внимание, как девушки скрестили свои клинки и с силой оттолкнулись. — Румыния — суровое место, а отдельные ее части — особенно. Мы все выросли слишком рано. Поэтому я и стал тем, кем являюсь.       Гермиона уклонилась от атаки Киры и ударила коленом под ребра, но блондинка успела задеть ее скулу рукоятью серпа.       — Я знаю самые больные точки людей, умею часами приносить боль, а мне для этого даже не нужна палочка. Но Гермиона, — Гайос призрачно ухмыльнулся, — она уникальна в играх разума.       Малфой догадался, что Грейнджер хороша в окклюменции и легилименции. На самом деле, он предполагал, что наконец-то встретил второго природного волшебника, который может посоревноваться с ним в силе. Конечно, если не считать Нарциссу.       — Она не очень любит физическое насилие, но вот разум… — парень вновь обернулся, — это как играть с ней в шахматы на свою жизнь.       — В смысле?       — Пока ты думал, что поставил ей шах и мат, когда оказалось, что на доске больше нет твоих фигур, — в глазах Гайоса появилась некая гордость и уважение. — Она выиграла давно, просто наслаждалась теми минутами, пока ты заблуждался.       Он придвинулся еще ближе, пока на фоне были крики девушек и лязг клинков.       — Знаешь, почему у нас никогда бы с ней ничего не вышло? Я ненавижу проигрывать. Ни в чем. Но пока я делал бы свой ход, Гермиона бы уже скидывала карты, — Малфой впервые видел, насколько глубокие чувства жили в безжизненных ярких глазах. — Я видел, как ты на нее смотрел. Наша разница в том, что я убью любого ради нее. А ты захочешь жить для нее.       — Но мы не такие уж и разные, — ровным голосом вернул фразу Малфой, которою однажды ему сказал Гайос.       — Да, — кривая улыбка, — не облажайся. Гермиона никогда ни за кого не просила. Она жила только ради себя и Эрстер. Если ее решением было помочь тебе, не обосрись. Не хочу, чтобы ты тратил время моего лучшего солдата.       — Если она будет помогать мне, я должен подчиняться тебе?       — Нет.       Глаза Драко сузились.       — Вот и отъебись со своими нравоучениями.       Александр хмыкнул и они оба вернулись к поединку.       Девушки были в песке, с частым дыханием и азартом. Черт, кто бы мог подумать, что у этой стороны насилия и жажды может быть такая притягательная особенность? Не тошнотворная, мерзкая. А именно возбуждающая, которая электризует каждую клеточку организма.       Обе девушки вскинули голову, переводя дыхание. Время.       — Кальдера не позволяет в первом этапе использовать вспомогательные вещи. Но если ты добираешься до финального раунда, запретов нет, — пояснил Гайос, убирая с лица те крошки эмоций, что успел увидеть Малфой. — Ты можешь комбинировать магию, оружие и физическую сноровку. Поэтому не каждый волшебник на это соглашается — принимать участие в полноценном поединке.       — Эрстер — это же факультет? — внезапно спросил Драко, обращая внимание на себя. — На Турнир приехали и другие студенты. Но почему именно они, — он обвел взглядом присутствующих северян, — стоят сейчас здесь? Почему не у всех есть метка?       Гайос молчал, рассматривая лицо напротив. Переливы света, которые исходили от рун в помещении, сделали внешность парня… человечнее. Живым. Малфою пришла мысль о том, сколько мог пережить дурмстранговец, чтобы прятать все это под своей мертвой маской безразличия?       — Это факультет, — кивнув, медленно заговорил брюнет. — Но отряд Эрстер — это семья. Ты слизеринец, но почему здесь нет всех студентов, с которыми ты учишься?       Драко хотел что-то сказать, но яркая вспышка заставила отшатнуться.       Купол зарябил, пуская маленькие разряды молний под своей поверхностью.       Девушки уже перешли к третьему этапу, посылая в друг друга заклинания. Грейнджер отбивалась от серии ударов, а после ударила ногой по песку и вывела какую-то руну в воздухе.       Под Палмер зажглась пентаграмма, которая сковала ее руки и ноги. Нити обвились вокруг кожи, и, судя по напряженному лицу девушки, она пыталась сопротивляться. Магия тянула ее к земле, сковывая любые попытки движения.       — Один из примеров магии Кратера, — пояснил Алекс, указывая пальцем на горящий рисунок, — Грейнджер активировала ловушку с помощью своей силы.       Но, либо Гермиона не собиралась всерьез ограничивать Киру, либо подруга тоже имела свои фокусы в арсенале, потому что девушка схватилась за мерцающие нити. Она стояла на коленях и тяжело дышала, пока с силой наматывала магию на кисти. А после, резко дернула их вверх, как будто ударяла поводьями — и Грейнджер снесло невидимой энергией.       Она упала на спину и сморщилась, сжимая в одном кулаке песок, а в другом палочку.       Дыхание перехватывало от концентрации магии, которая была за куполом. Несмотря на защиту, все равно чувствовалась мощная сила волшебства.       Они подскочили синхронно, немного покачиваясь на ногах. Блондинка подняла древко и с разворота ударила каким-то заклинанием. То же самое сделала и ее соперница. Серия коротких, ярких вспышек. Сквозь песок, под которым были изображения рун, начал пробиваться свет.       — Они накаляют жерло, — пробормотал Вадим, обеспокоенно следя за яростной схваткой. Гермиона ударила заклинанием и тут же бросила клинок, задействовав свободную руку. От запястья до рукояти протянулась магическая цепь. Лезвие стремительно летело в сторону Киры, которая немного отклонилась, пропуская острие в паре сантиметров от скулы.       Грейнджер с силой дернула оружие, и оно вернулось в ее руку обратно, а после, не давая времени сопернице, а она вновь ударила заклинанием.       Невероятно.       Просто самая невероятная дуэль, которую когда-либо доводилось видеть Малфою. Он вспомнил, как дурмстранговцы выступили на ЗоТИ. Он подозревал, что это не был их предел. По какой-то причине они не стали демонстрировать весь спектр силы.       Но сейчас, видя воочию, сколько они сдержали при себе, сердце выбивало ребра. Тяжесть и частота дыхания буквально опаляли мерцающий купол, а глаза с жадностью смотрели за вихрем ударов и движений.       Песочные часы показали последние секунды. Купол вновь зарябил, растворяясь в воздухе и всех присутствующих пошатнуло. Энергия, которая была похожа на горячий воздух, мощным потоком ударила в грудь, заставляя задыхаться от тяжести. Как и звуки, которые сейчас ворвались в тишину помещения.       — Да ладно тебе, Грейнджер! — крикнула Палмер и пригнулась от заклинания. — Ты правда в это верила?!       Девушка сцепила зубы и подняла вихрь песка, заключая в него тело подруги. Но небольшой импульс внутри воронки разбросил песчаный столб, оседая облаком пыли вокруг Грейнджер.       Они не закончили. Палмер продолжала провоцировать, а Грейнджер держалась на грани, но все же держалась. Судя по гневу на лице, рубеж ее выдержки был близок.       Кира сделала ложный выпад, из-за чего Гермионе пришлось в последний момент уворачиваться от удара. Что и стало ее ошибкой, потому что она вскинула взгляд на Малфоя и замешкала на несколько секунд.       Блондинка воспользовалась промахом девушки и взяла ее в захват со спины. Что-то подобное когда-то сделала Грейнджер, пытаясь усмирить студентку.       — Маленькая ведьма рассчитывает на… понимание? — у самого уха спросила блондинка, часто дыша, — думаешь, есть на это шанс? Возможность? — Гермиона попыталась укусить за предплечье, но Кира еще сильнее сжала руку и ударила коленом в бедро. Грейнджер сцепила еще сильнее зубы от резкой боли, но продолжила вырываться.       Малфой чувствовал дрожь, потому что сейчас ситуация выходила из-под контроля. Для него. Он внезапно осознал, что из этого и состоит жизнь девушки. Вечная борьба. Почему-то у Малфоя была призрачная догадка — это предмет провокаций для Грейнджер.       Прошлое, настоящее и будущее Гермионы.       Везде были расставлены тотемы ее боли. В каждом углу притаились призраки, пугающие под покровом ночи. Ни один человек не может стать абсолютно спокойным к своим душевным могилам. Страхам.       Они вновь схлестнулись взглядами. И теперь в карих радужках было смятение. Осознание. Словно слова Палмер открыли ей реальность на что-то. Его грудь как будто придавило камнем. Казалось, что в этот момент они оба что-то упускали. Ломали поистине хрупкую вещь.       Он не хотел ее терять.       Малфой не хотел конца года, когда Грейнджер уедет со своей школой обратно на север. Не хотел запечатывать их отношения в настоящее. Блять, может, он и вправду начал сходить с ума, но впервые его любопытство не подгоняло узнать концовку этой истории.       Хотелось отложить эту книгу. Даже не запоминать страницу, на которой он остановился. А потом открыть и вновь перечитать любимый момент, словно забыл последнее предложение.       Он боится ее потерять.       Что было на его лице и что увидела Грейнджер, он не смог понять. Ее глаза наполнились злостью и гневом. Она еще раз дернулась в руках Палмер, пока та уже шептала ей на ухо, а после со всей силы ударила затылком в лицо, отшатываясь.       — Закончили.       Голос Гайоса звучал как гром. Как гонг. Как приговор.       Громко, резко и со своей ноткой стали.       Подруги какое-то время смотрели друг на друга, все еще тяжело дыша. Обе были в пыли, в подтеках грязи и синяках. Открытых ран Драко не увидел, но у Киры из разбитой губы струилась кровь, а у Гермионы белоснежная палочка была в алых пятнах.       Они какое-то время стояли как изваяния, не двигаясь и не говоря. Все чувствовали то напряжение, что витало на арене, и молчали, ожидая продолжения. И в следующий момент все слизеринцы испустили удивленный выдох.       Северянки потянули усталую ухмылку и сделали шаги, а после заключили друг друга в крепкие объятья.       Вся ситуация была… странной. Необычной. Вырывающей сознание с корнями.       Они уткнулись носами в изгибы шей и молчали, не двигались. А после проявили то, чего не дали на арене.       — Спасибо за достойную схватку, — просипела Палмер, отодвигаясь, — правда, мне не хватило этих жалких минут.       Грейнджер хотела фыркнуть, но хрипло закашлялась.       — Это не сравнится с оригиналом Кратера.       Они все еще стояли в кольце собственных рук, и судя по вздрогнувшим плечам, внезапно вспомнили о зрителях.       Малфой вздохнул, пытаясь зацепить остатки тех промелькнувших чувств, что он увидел в Грейнджер.       Она прижалась к Палмер, словно искала защиты, но тут же отошла и прокашлялась. Как будто ей стало неловко за эту вспышку эмоций.       — Палмер, Грейнджер! — Артур перевесился через перила. — Я согласен на секс втроем! Вы можете больше меня не уговаривать.       Кира послала ему высокомерную ухмылку, а Гермиона закатила глаза и сжала руку подруги. Блоки под ними вновь ожили, пока они стояли в самом центре, не задетые никаким движением.       Магия вернула пол в привычное состояние, убирая любые намеки на то, что, еще секунду назад, под ними была арена. Только два силуэта, все еще стоящие в конусе света, являлись доказательством недавней бойни.       Слизеринцы все еще находились в некой прострации, так как подобное увидишь не каждый день. Да к черту. Малфой никогда не думал, что у магии есть и такая грань.       Изящная и смертоносная. Плавная и острая.       Гермиона избегала смотреть ему в глаза, что еще больше разогревало нервы. Что произошло? Почему в какой-то момент она отключилась, потеряла концентрацию на арене?       Что за отчаянье было в глазах?       — Вы увидели лишь пример того, чему можно научиться, — Гайос засунул руки в карманы брюк и пошел вниз с помоста. — Кусочек силы.       Он обернулся и увидел Паркинсон, которую немного качнуло на высоких каблуках. Она смотрела странным взглядом в сторону девушек, которые приближались ко всей компании.       Алекс протянул руку, и Пэнси схватилась за нее, принимая помощь. Паркинсон. Приняла. Помощь.       День открытий.       Поттер слегка нахмурился, но не стал злиться из-за этого жеста.       — Я и ребята можем вас обучить азам, основе боевой силы, — слизеринка спустилась с последней ступеньки и встрепенулась, вырывая свою кисть из его. Он призрачно улыбнулся и продолжил говорить: — Решать вам.       — А нахер нам становиться такими же маньяками-убийцами? — Тео вытащил косяк из внутреннего кармана пиджака и недоверчиво обвел глазами северян. — И нахер вам ради нас так напрягаться? Чему меня и научила жизнь, так: если она предлагает тебе руку, то аккуратней. Возможно, стерва замахивается дать тебе пощечину.       Малфой вскинул брови, удивленный такой тирадой друга. Обычно Нотт отшучивался и вел себя как придурок, стараясь закрыть всех своих демонов за кривыми улыбками и наркотой.       Но вот в такие моменты было видно настоящее нутро парня.       Вся его мрачность и недоверчивость к людям, которые действуют необоснованно дружелюбно.       Гайос никак не отреагировал, и все таким же отстраненным тоном продолжил:       — Поверь, я не предупреждаю об ударе. Всегда все прозрачно.       Малфой не сказать, что нервничал… Просто почему-то чувствовал ответственность за то, от чего могут отказаться друзья. Хотя он не просил Грейнджер о помощи ребятам, да и если быть честным, парень даже на себя бы не поставил. Но почему-то скреблось внутри.       Глаза тут же поднялись и нашли ее.       Гермиона стояла за спиной Артура и Давида, словно старалась уйти в тень. Или сбежать из этого помещения, так как дверь находилась ровно за ней.       Что произошло?       Магия все еще потрескивала, но чисто фоново. Не так мощно ощущалась, как сразу после жерла.       Паркинсон, которая ни слова не проронила за все это время, посмотрела в сторону пустых стеллажей и скучающе сказала:       — Мы не вы, если уж смотреть правде в глаза. Это бессмысленно. Есть те, кто просто не рожден для жестокости.       Палмер фыркнула, за что получила острый взгляд слизеринки.       — Все так думают. Что монстрами не рождаются и так далее, — она скрестила руки на груди и покачала головой, сохраняя подобие ухмылки. — Брехня. Монстром можно родиться, просто со временем ты делаешь выбор: принять его или подавить.       Драко не мог согласиться или поспорить насчет данной теории.       — Слушайте, знаете, что я вам скажу? — в глазах блондинки появилось раздражение. — Дело ваше, как и сказал Алекс. Я вам завидую только в одном: от вас ничего не смогут ожидать, что и является вашим преимуществом.       А вот здесь уже Малфой согласен.       Кто будет ждать хорошей сноровки от отпрысков аристократов? Тем более учеников Хогвартса — одной из самых демократичных школ мира. Их обучали заклинаниям, но судя по уровню знаний дурмстранговцев, можно сказать, они малые дети.       — Почти все согласны, — Малфой дернулся, как и каждый раз, когда Широков внезапно басил своим голосом где-то со спины. Черт, как можно быть такой громилой и теряться в пространстве, что ты вообще забываешь о его существовании?       Все повернулись к нему и только сейчас увидели, что он расстегнул ремешок и пустым взглядом смотрел куда-то в стену. Ах, да. Эмпат. Что-то потянуло Драко и он быстро посмотрел в лицо Гермионы, как будто тонкой нитью дернуло.       Ее выражение лица стало безжизненным. Просто труп. Ни одной эмоции, чтобы хоть что-то понять. Маска, которую иногда видел Малфой в отражение зеркала.       Окклюменция. Она сейчас сознательно возводит свои стены, чтобы однокурсник случайно не узнал истинные эмоции девушки. Если до этого момента слизеринец еще ставил на то, что возможно ему померещилось поведение ведьмы, то сейчас убедился в этом окончательно.       Широков моргнул, и его левый глаз дернулся, что выглядело немного нервно. Томесцу прикоснулась к его руке, стараясь аккуратно обратить внимание на себя.       — Аккуратно. Давай, — она прикоснулась пальцами к внутренней стороне ладони, — сосредоточься на мне. Все хорошо.       Парень медленно посмотрел на нее, словно был далеко отсюда. Отстраненность в его глазах немного пугала, но через несколько секунд все поменялось. Его плечи перестали быть в напряжении, а он сам шумно выдохнул. Судя по всему, Тая и вправду имела умиротворяющую энергию, которая заставляла даже самый частый пульс возвращаться в норму.       Правда Грейнджер все равно не расслабилась. И вряд ли позволит себе за этот вечер. Она уже возвела стены и защиту, которую будет сложно преодолеть.                    — Мой третий отчим любил подпольные бои, — внезапно сказал Блейз, обращая к себе общее внимание. — Правда, это не помогло ему выиграть свой последний бой с моей матушкой. Точнее с гравитацией, когда выпал с балкона своего поместья, — мулат криво улыбнулся.       — Это семантика, — хмыкнул Драко, на что друг кивнул.       — Верно. Так вот. Все, что вы предлагаете, звучит как надежный план, чтобы однажды не повторить судьбу старины Фредерика, — мулат возвел глаза к потолку, намекая.       Вот от кого не ожидалось согласия, так это от Забини. Человек, который даже в последние секунды перед концом света, просто отхлебнет из своей фляги и скажет: «заебись, как раз завтра занятие у Снейпа».       Парня вообще мало что трогало в этой жизни, помимо выпивки и секса.       — Но вы же понимаете, что у каждого из нас разная динамика? — продолжил парень, рассматривая манжет рубашки, — как я уже понял, каждый из вас выбрал свой стиль, — он дернул подбородком в сторону Таи, — кстати, я вообще не могу представить, как эта малышка может причинить кому-нибудь боль.       Томесцу широко улыбнулась.       — Про это и говорила Кира. От подобных мне не ожидают чего-то, — она заправила пшеничный локон за ухо, — но это не значит, что я не могу причинить вреда.       Артур согласно кивнул и повернулся к Блейзу.       — Она один раз отправила соперника в лазарет, наколдовав в его желудке рой пчел, — несмотря на то, что это прозвучало с оттенком гордости, девушка покраснела.       — Это была случайность, Арти, — девушка переступила с ноги на ногу. — Я к тому, что мы готовы помочь вам. Каждый может развить в себе что-то. Пэнси права, не каждый рожден для боли и жестокости, — Тая очаровательно улыбнулась, обводя всех взглядом, — есть и те, кто должен вывести вас потом обратно к свету.       Малфой не успел остановить себя. А нужно было. Потому что как только глаза стрельнули в сторону Грейнджер, приклеились намертво к ореховым радужкам.       Она смотрела так, словно понимала все, но это осознание делало ей буквально больно.       — О, так мы теперь как клуб Слизней, — проскрежетал Нотт с сигаретой в зубах и улыбнулся, — будем собираться на посиделочки и рассказывать мрачные истории. Сменку брать с собой? Я хочу еще тихий час, имейте в виду.       — Мне по жизни нужен тихий час, когда ты закрываешь свой рот и не пиздишь, — вздохнул Поттер, на что Блейз поднял большой палец и выпятив губы, согласно кивнул.       — Дрочер, — кашлянул Артур в кулак, вообще не делая попытки замаскировать свое мнение о Тео.       Гайос имел титаническое спокойствие выслушивать все это. Черт, может, он и вправду святой? Малфой уже начал раздражаться от этих пустых разговоров и напряжения, которое завилось у него меж ребер.       — Слушайте, давайте просто ближе к делу, — взял слово Поттер и прочистил горло. — Ты предлагаешь совместные тренировки? Эрстер сможет попрактиковаться со Слизерином в боевой и магической подготовке, так?       Александр коротко кивнул.       — Но это все будет без использования Черной магии? — подозрительность в голосе друга была понятна. Не каждый готов к этому. Малфой пришел добровольно, потому что чувствовал потребность. Дикое желание познать эту сторону магии.       Гермиона мрачно усмехнулась.       — А ты чего хотел? Тренировки по вызову Патронуса? — на сарказм девушки друг лишь снисходительно улыбнулся.       — Хочешь записаться ко мне на занятия, Грейнджер?       Девушка широко улыбнулась, хотя выглядело так, будто она просто показывает зубы.       — Я оставлю свою анкету твоему секретарю, Поттер, — Артур и Тео, которые каким-то образом сейчас стояли рядом, передавали друг другу косяк и выглядели так, как будто вот-вот откроют Рождественский подарок.       — Закончили?       Гайос хрустнул шеей, как делал слишком часто. Либо это была привычка держать эмоции в себе, либо старая травма, которая не давала покоя.       — Ваш ответ?       Слизеринцы переглянулись, словно искали подсказки. Малфою не нужно было отвечать. Даже задумываться о варианте решения. Он принял его, осознал и вряд ли уже сможет отступить. Может, парень и был немного помешанным, но страх за Нарциссу разгонял любое смятение.       Он себя-то защитить не смог, блять.       Люциус будет ожидать от Драко противостояния. Но не такого. Отец уверен, что рано или поздно просто сломает его. Через маму, собственную боль. Ублюдок найдет еще десяток рычагов, чтобы, в конце концов, слизеринец склонил голову.       Малфой никогда этого не сделает.       Лучше пусть он пропитается Черной магией и задушит ею Люциуса, чем позволит себе прогнуться под него.       Видимо, Гайос все-таки не был святым, потому что затяжное молчание вызвало в нем вспышку раздражения.       — Мне это наскучило и надоело, — он нашел глазами Грейнджер и слегка прищурился. — Я согласился на твои условия. Я протянул руку. Реальность перед тобой. Ты удовлетворена?       Они сверлили друг друга взглядом, и напряжение буквально загустилось между ними. Лицо девушки дернулось, совсем немного. Словно эмоции были настолько сильными, что смогли немного прорваться через ее стены.       Этой эмоции хватило, чтобы Алекс что-то понял. Он хмыкнул и пошел к выходу из Выручай-комнаты. Уже возле Гермионы парень остановился и, положив руку ей на плечо, склонился к уху:       — Не дай себе еще раз разбиться о свою добродетель. В этот раз тебе могут не оставить даже осколков, — он посмотрел на своих студентов и повысил голос, — мне нужно идти, так что дальше решайте сами, — его взгляд скользнул к Забини, — ты прав, что у каждого свой темп. Возможно, это касается и принятия решений.       Гайос оторвался от Грейнджер и пошел к выходу, оставляя за спиной кучку людей.       Она какое-то время смотрела в пространство, постукивая палочкой в центр ладони.       Сейчас в ней было не смятение, а злое замешательство. Как будто она сделала ход и только сейчас поняла свои просчеты.       Ее глаза скосились на Малфоя, и он кое-как подавил в себе желание отшатнуться.       Потому что Грейнджер словно в нем увидела ошибку.

      Блять, второй раз?

      Драко сглотнул и сцепил руки в кулаки, словно готовился к любому виду нападения.       Магия, удар в челюсть, сломанные ментальные стены.       Все что угодно, но не этот холодный взгляд, словно он не оправдал ожиданий.       Грейнджер выпрямилась и больше не смотрела на кого-то конкретно. Она больше не смотрела на него.       — У вас день, чтобы принять решение, — черт, словно Гайос уходя вколол свой металл ей в голосовые связки, — думаю, этого времени хватит.       Она закрывалась. Все больше и больше уходила куда-то внутрь себя, словно там и было ее убежище.       От чего ты бежишь?       — Нам не нужен день, — Малфой тоже выпрямил спину и сделал шаг к ней, чтобы она чувствовала присутствие и вес слов. — Мы согласны.       Он сейчас был практически таким же придурком, как и Гайос. Принимал решение за других.       И судя по копошению за спиной, не все были уверены в своем отношении к этой затее.       Но Малфою уже было похуй, куда приведет эта дорога.       Грейнджер наклонила голову к плечу, скользнув взглядом по крылу его носа.       — Уверен?       — Да.       Она посмотрела ему за спину и какое-то время обводила взглядом людей, а после вновь вернулась к его глазам.       Черт, даже с такого минимального расстояния от ее кожи веяло холодом. И джином. Это вообще адекватно, что девушка пахнет терпким алкоголем?       Тогда понятно, почему Драко не хило так дает в голову от близости с Гермионой.       — Ну хоть кто-то из нас в чем-то уверен.

      И что, блять, это должно значить?