***
— Дорогая, зря ты искушаешь змеек, уснув тут. Грейнджер узнала голос подруги не открывая глаз. Истома сна не хотела ее покидать, а тело буквально было вялым и расслабленным. Каждая мышца приятно болела, растягивая это чувство вдоль сухожилий. — Грейнджер, Святая Нерида, ты сейчас выглядишь почти человеком. Такая невинная и милая. Гермиона все-таки приоткрыла глаз и прищурилась на подругу, которая с ухмылкой над ней нависла. — Отвали, а? — Никогда, и даже после смерти. Вставай. Девушка заставила себя полностью сфокусировать взгляд и оглянулась. Она увидела гостиную Слизерина, одеяло, которым она была накрыта, и до тошноты бодрую подругу. — Что я тут делаю? — Кира дернула плечом. — Понятия не имею. На самом деле, это я хотела спросить, как ты умудрилась уснуть без защиты? Грейнджер села на диван, протирая глаза. Без защиты. Она всегда накладывала чары на место своего ночлега. Это началось еще с приюта, когда девочка могла целую ночь не смыкать глаз, боясь соседок по комнате. Когда она узнала, что является волшебницей — тут же выяснила банальные чары защиты и оповещения. Даже в их комнате с Палмер, она всегда выстраивала вокруг кровати магию. — Я… Я не знаю… — А еще от тебя прямо несет Темной магией, — блондинка наклонилась и шмыгнула носом, — и чем-то еще. Грейнджер нахмурилась, но после застыла. Черт. Она вспомнила. Темная магия. Малфой. Выручай-комната. Выброс. Секс. Гермиона еще раз моргнула, пытаясь собрать мысли воедино. Ей это приснилось? Или нет? Нет, Гермиона чувствовала, как Темная магия в ней буквально течет. Плавно перетекает по сосудам, посылая приятную дрожь в кончики пальцев. Она облизнула сухие губы. Точно не приснилось. На губах был вкус… шипучки. Как будто шампанское или сладкая газировка решили оставить пузырики на ее коже. Покалывание, с приятным послевкусием. Светлая магия. Кровь Малфоя. — Ты выглядишь морально оттраханной, если честно, — сказала Кира. Не морально. — Итак, знаешь, что за окном? — торжество в голосе подруги заставило Гермиону обернуться на мутное стекло гостиной. С той стороны окна прилипли водоросли, расплываясь по поверхности змейками. — Я не могу сейчас достойно сгенерировать шутку, спроси через минут десять, ладно? — девушка потянулась всем телом, зажмуривая глаза. Когда она их распахнула, то увидела, как на ладони у Киры крутится стабилизированная сфера. Такую магию использовали в том случае, если нужно было сохранить состояние чего-либо. Сейчас было похоже, что Палмер держала в руках снежный шар, под куполом которого вихрились белые кристаллики. Она схватила его и пару раз дернула, заставляя снег двигаться быстрее и хаотичнее. — Не-ет… — стон Гермионы эхом разнесся по комнате. — Да-а, — довольно сказала подруга, смотря на танец белых хлопьев. — На улице первый снег. Так как Кира являлась снежной Банши, то ее день рождения считался в тот день, когда зима решала предъявить свои права. В ее ковене днем рождения считали самую суровую зиму, но за его пределами — первые хрусталики льда, коснувшиеся земли. — Что ты задумала? — подозрительно спросила Гермиона, откидываясь на локти. — Мы не в Дурмстранге, учти. Она хищно улыбнулась, сверкая зелеными глазами. — Так это и хорошо, — она дернула бровью, — не такие суровые правила. Грейнджер вновь застонала, пряча лицо в ладони. Блондинка всегда любила это. Нарушать любые условности, потому что это было?.. Как она там говорила? Весело? — Я чемпион от нашей школы, — напомнила девушка, смотря исподлобья, — а еще владею Темной магией. Мне нельзя подставляться. Кира отмахнулась, вновь рассматривая сферу в руках. — Даже если ты выплюнешь свою мерзость в Большом зале при сотне учеников, Алекс вывернется и все решит. — Она не мерзость. Что? Грейнджер сама опешила от своих слов. Она только что… защищала сущность внутри нее? Девушка так долго жила и ненавидела ее, что привыкла соглашаться с тем, что тьма внутри — это порок. Геноцид ее души. Но когда она почувствовала тоску и боль, которые принадлежали не самой девушке, Гермиона отнеслась к ней… с пониманием. Потому что знала — каковы на вкус подобные эмоции, как это неприятно быть отвергнутой всеми. — Так ты теперь не против соседства? — с сарказмом спросила подруга, откидываясь на спинку дивана. Она улеглась на живот, плавно балансируя на кожаной обивке. — Не неси чушь, — отрезала Грейнджер, поднимаясь и потягиваясь всем телом, вытягивая руки над собой. Блондинка мешком упала на ее недавнее место и подкинула в руках сферу, продолжая испытывающе смотреть на подругу. — И что в итоге нас ждет? — сменив тему, спросила Гермиона. На часах было раннее утро, а значит Палмер проснулась с первым снегом. Чертова магия Банши, которая чувствовала наступление зимы. — Вообще, я тут слышала от одной змейки, что здесь есть ванная старост. Я бы там провела вечер, — Кира поиграла бровями. — Девочки в бикини, душистая пена, алкоголь. — Никаких дебошей? Кровавых драк? Оргий? — протянула девушка, скрещивая руки на груди. — Теряешь хватку, Палмер. Подруга расплылась в гадкой ухмылке и кинула сферу в сторону Гермионы, которая поймала ее раньше, чем осознала само движение. Чертовы инстинкты. — Мы же не знаем, как закончится вечер. Так что готовься. Благо, завтра выходной. И да, мне нужно найти рыжулю. — Кого? — Джи, — Палмер поднялась с дивана и сбросила невидимую пылинку с плеча, — маленькую огненную ведьму. — Уизли? — брови выгнулись в удивлении. — Я не думала, что вы так сдружились. — Ну, пока ты дружила в тот вечер с бутылкой виски, я несколько раз целовалась со львенком. — Что? Сколько вопросов она еще задаст за этот день? — Бутылочка, Грейнджер, — северянка дернула плечиком, — она несколько раз попадала на девчонку. — Скажи еще, что совершенно случайно, — подруга улыбнулась так, что не знай ее Гермиона, содрогнулась бы всем телом. — Естественно, случайно. Ты думаешь, я могла бы поступить настолько низко, заколдовать бутылку и несколько раз специально заставить горлышко остановить свой выбор на Уизли? — Палмер округлила глаза и приложила ладонь к груди. — Ты за кого меня принимаешь? — Наглая лгунья, — Гермиона дернула носиком. — Ты никогда не целуешься. Никогда и ни с кем. Трахаешься, участвуешь в групповом сексе, делаешь минет. Но не целуешься. — Потому что это серьезный шаг, — строго сказала Палмер. Это был забавный разговор, если бы их сейчас подслушивали. Ведь блондинка участвовала почти во всех непотребствах, но никогда не целовалась. И дело было не в том, что у нее имелись какие-то предрассудки или попытка сохранить остатки благоразумия. Палмер считала, что отдает дань своим предкам. Ведь поцелуй Снежной Банши — это как признание в любви. Раскрытие истинных чувств тому, с кем ты хочешь провести остаток жизни. И пусть ковен мертв, а Кира — принцесса без приданого, эту мелочь она бережно хранит. Словно эта маленькая особенность сохраняет ее прошлое. Связь со своей семьей и традициями. — Я боюсь уже твоего дня рождения, — вздохнула Грейнджер, прекрасно слыша издевку в голосе подруги. — Ты лучше побоялась бы, что вот это, — блондинка указала на шею девушки, — увидит Алекс. Гермиона тут же приложила ладонь, закрывая что-то на своей коже. Это вызвало смех у Киры. — Теперь ясно, что за второй запах от тебя исходит. Остальные не поймут, конечно. Но я-то различаю Светлую и Темную магию. От тебя разит Малфоем. Грейнджер бы захотела почувствовать неловкость, но она лишь дернула плечом и призрачно ухмыльнулась. — Кажется, моя постельная жизнь касается только меня? — она посмотрела в зеленые глаза. — С ним мне не нужно притворяться. Не нужно удерживать силу. — Подожди, вы без… — Антидота. Да. Он порезал руку, чтобы заключить свою магию в кинжал. Тьма почувствовала зов. — Он жив? — скепсис в голосе Палмер заставил магию Грейнджер недовольно зарычать. — Конечно, он, блять, жив, — Палмер вжалась в обивку дивана, словно отшатывалась, так как холод и сталь тут же окрасили голос девушки. Ее магия менялась. Она это чувствовала. И сейчас Тьма словно чувствовала опасность. Гермионе предстоит с этим разобраться. Это было опасно не только для самой Грейнджер, но и для ее близких. Дерьмо. Полное дерьмо. Она сжала пальцы в кулак, чтобы унять зуд в кончиках пальцев, который буквально начал бурлить и жечь кожу изнутри. — Воу, тише, Грейнджер. Ну, трахнулись и трахнулись, не заводись, — подруга подняла руки, словно сдавалась. — Я даже рада, что наконец-то ты смогла сбросить напряжение и… — Ты заткнешься? — сталь никуда не делась из голоса, но теперь она принадлежала самой Гермионе. Словно они сейчас с сущностью были заодно. Обе против каких-либо разговоров относительно Драко. Час от часу не легче. Ей нужно найти Малфоя. Срочно. Успеть до того момента, пока не произошло что-то непоправимое. — Да, моя госпожа, — Палмер сомкнула ладони на уровне груди и немного поклонилась. Сучка. — Я пошла в душ. Надо смыть с себя твой яд. — А я думала запах Тьмы и секса, — Грейнджер остановилась и посмотрела через плечо на подругу. Она пожевала губу, думая о том, произносить ли вслух то, что обжигает язык. То, что она чувствовала, словно и вправду въедалось в спираль ее ДНК. Она могла поклясться, что сейчас чувствует себя иначе. Не как раньше. В легкой эйфории, которая не кружит голову, а просто… Черт, она даже не могла сама себе объяснить. Это похоже на то чувство, когда Грейнджер в первые секунды прошла через арку Оракула. До того, как ее скрутила ночная агония от силы. Когда она вышла из морока, то чувствовала себя другой. Не такой как до. Обновленной и незнакомой самой себе. Как будто ее сознание было в новом теле, к которому теперь ей предстояло привыкнуть. Ей нравилось это ощущение. Нездоровая жажда той полноценности, когда ты всю жизнь был разбит и разобщен с самим собой. — Это не на моем теле, — наконец-то легкая улыбка коснулась лица девушки, пока она выдерживала испытывающий взгляд Киры. — Теперь оно внутри меня. Грейнджер быстро прошла внутрь комнаты, заходя в душевую. Гермиона сбросила одежду и часто задышала, словно ее накрыла тахикардия. Новые ощущения пугали и будоражили. Она оперлась руками на раковину и посмотрела в зеркало на себя. На теле, кроме маленького засоса на шее, не было никаких признаков прошлой ночи. Ее глаза пробежались по силуэту, после чего она криво улыбнулась. Тьма заживляла все раны, которые она получала на тренировках. Даже после первого испытания, пусть и с замедлением, ее регенерация сработала на ура. Обычному человеку пришлось бы месяц мучиться с теми ранами, которые оставила дракониха. А Грейнджер проходила всего четыре дня, а после увидела свою кожу чистой и нетронутой. И если бы не яд существа, раны бы прошли на следующее утро. Единственные шрамы, которые были на ее теле, это то, что она получила еще до прохождения Арки. Гермиона прикоснулась к шраму, который расположился на тыльной стороне правой ладони. Она тогда сломала руку, неудачно упав с дерева. А так как это была тропа — последнее задание для нее, то пришлось, сцепив зубы, бежать дальше. Не обращать внимание на острую и невыносимую боль. В суровой реальности, где были обязаны сами выживать. Память тут же вынула из шкатулки воспоминание тех дней. Где была маленькая Палмер, которая плакала и обнимала Грейнджер, раскачивая их тела. Кира помогла им добраться до конца, взяв на себя оборону. Обе защищали друг друга, но в тот момент Гермиона стала бесполезна. Но они все равно прошли. Кира всегда была особенной девушкой. Когда она жила в приюте при Дурмстранге, то была дикой и нелюдимой. Ведьма боялась людей, чужаков. В ее детской памяти было еще свежо воспоминание о мертвой деревне Северных Банши. О тех телах, через которые она бежала, спотыкаясь, пока ее тащила старая карга Вельва. Как упала на снег и повернула голову, а на нее смотрели стеклянные глаза старшего брата, у которого вырвали сердце. Мерлин. Провидица смогла спасти наследницу ковена, жертвуя своей жизнью. Палмер до сих пор не помнила, что именно случилось. Кто напал на их деревню, какова была цель? Старуха смогла перенести девочку в безопасное место и отдать какой-то женщине, а после поцеловала девочку в лоб, прощаясь. Помни о том, кем ты рождена. Помни в какую ночь тебя создала сама зима. Никогда не сходи с этого пути, Кирена Алеонорис Ламория. Ты вернешься домой, однажды. Последняя из ее прошлого ушла, а девочка какое-то время прожила у женщины, чтобы восстановить силы. Она уже тогда знала, что не останется в этом месте надолго. Волшебница, которая имела строгий и холодный вид, сразу об этом сказала. Когда Кира уже подросла, то хотела найти ту женщину, что была последней ниточкой к прошлому. Но не нашла. На том месте, где стояла ее лачуга, оказалась пустота. Словно никогда и не было бревенчатого домика и его суровой хозяйки. «Палмер» она стала, когда ее приняли в приют. Так написали на ее карточке, которую передали воспитателям. И пусть среди сверстников она отличалась вызывающей внешностью, ведь не каждый день видишь такие белоснежные волосы и изумрудные глаза, Палмер затерялась среди волшебников. Стала невидимкой для всех, боясь, что однажды придут и за ней. Что смерть забыла забрать еще одну жизнь, а теперь ищет ее. Вынюхивает, как хищник на охоте. Чувствует страх, который разъедал девочку каждый день. А потом Инициация. Палмер не умела выживать как другие. Многих детей тренировали еще родители, зная про суровый отбор в школу. Кира знала только два способа спасения: прятаться и бежать. И вот тогда они познакомились с Грейнджер. Палмер потом рассказывала, что Гермиона выделялась среди всех. Что-то похожее было в глазах девушки, как и у самой Киры. Только с одним исключением: там была еще ненависть. Грейнджер с холодной и животной жадностью запоминала, как надо стрелять из лука, чтобы добыть на охоте еду. Как разделывать тушку и что нужно делать, чтобы ночью не привлечь внимание хищников. Когда было сказано, что они будут выступать в паре, все начали расходиться и выбирать себе напарника. Они не только будут вместе охотиться, но и ночевать, чтобы каждый мог отдыхать, пока другой следил за обстановкой. Кира даже и не думала, что кто-то выберет ее. Зачем? Она бесполезна. Приходила всегда самой последней, выдыхалась раньше всех. Единственное, в чем она выигрывала у других — дольше всех могла пробыть на морозе. Странно было бы для Снежной Банши быть тут хуже всех. Палмер куталась в коричневую шубку и смотрела в пол, пиная ногой небольшой булыжник. — Ты будешь со мной в паре? — она вскинула голову и увидела перед собой ту самую девочку, на которую обратила внимание еще в строю. Гермиона Грейнджер. — Это шутка? — сдавленно прошептала Кира, но карие глаза смотрели серьезно. Без насмешки или жалости. Уверенность, которая не могла быть присуща маленькой девочке. — Нет. Палмер обвела взглядом поляну волшебников, которые суетились и создавали общий гомон, выбирая себе пару. — Ты можешь найти себе нормального напарника. Я самый худший вариант, ведь, — она вновь опустила взгляд и пожала плечами, — от Инициации зависит твое будущее. Не совершай ошибки, выбирая меня. — Я выбрала уже напарника. Тебя, — Грейнджер тоже обернулась, обводя взглядом поляну. — Тут идет выбор по двум критериям: либо они уже давно знакомы, либо чистая выгода. Каждый видит какие-то плюсы в другом, чтобы увеличить собственные шансы на победу. — Ты видела меня на тренировках, — Кира вскинула голову и процедила: — Я бесполезна для тебя. — Не соглашусь, — просто пояснила Гермиона, пожимая плечами. — У тебя хорошая терморегуляция, что позволит тебе дольше проводить время на морозе. Ты, несмотря на свою внешность, хорошо теряешься в снегах. Не понимаю как, но ты словно сливаешься с местностью. Это позволит нам узнавать планы других. — Шпионить? — Быть осведомленными, — поправила Грейнджер и усмехнулась. — Я возьму на себя охоту и добычу еды. Ночью дозор будешь вести ты, так как сможешь дольше проводить время на холоде, чтобы я отдохнула. Днем буду я, давая отдохнуть тебе. Палмер опешила от такого точного плана, который был словно заранее подготовлен. — Я обуза, — прохрипела она, чувствуя как дрожат руки. — У тебя больше шансов без меня, чем со мной. Что-то темное и острое проскочило в глазах Гермионы. Словно эти слова были ей знакомы. Нажали на больную рану и покрутили в ней пальцем, делая еще больнее. — Я тоже для многих обуза, — ровно произнесла она, смотря прямо в глаза Киры. — Но это не значит, что у меня нет выбора. Хочешь выжить, пойдем со мной. Не хочешь — твое право. Я не буду уговаривать, — Гермиона развернулась и пошла к куратору, который раздавал какие-то листы ученикам. Она остановилась и посмотрела через плечо на растерянную Киру, которой вновь стало страшно. Одиноко. Тоскливо. — Иногда один выбор меняет все в нашей жизни. Раз и навсегда. Я сделала свой, пришло время сделать и тебе собственный. Палмер тогда показалось, что перед ней стоит не ребенок. Что эти слова были слишком тяжелой ношей для юной волшебницы. Но судя по тому, как говорила Грейнджер — она выросла. Знала к чему шла. Сделала выбор. Как и Палмер, которая тут же рванула за ней следом, когда куратор записывал имена напарников. — Грейнджер и… Она успела подбежать и чуть громче, чем то требовалось, произнесла: — Палмер, сэр, — волшебницы переглянулись и слабо друг другу улыбнулись, словно в этот день для них что-то поменялось. Они не знали прошлое друг друга, не были даже толком знакомы. Палмер видела Грейнджер только на тренировках, когда та почти до изнеможения выполняла задания. Падала, но сцепив зубы вставала. Не плакала, когда вывихнула плечо, и куратор ей вправлял его. И Кира чувствовала в Гермионе эту холодную силу. Буквально ощущала, как девушка делает это не для себя, а назло кому-то. Словно к чему-то готовилась и не хотела оказаться в невыгодном положении. Грейнджер оттолкнулась от раковины и зашла в душ, продолжая вспоминать те дни. От них веяло ностальгией, несмотря на все сложности. Да, она не жила в хороших условиях. Испытания и тренировки были изматывающими, а иногда и болезненными. Чаще всего болезненными. Вода ударила в лицо, заставляя прикрыть глаза, и дать струям не только смыть с нее послевкусие сна, но и позволить нахлынуть воспоминанию. Они с Палмер каждый день узнавали друг друга. Привязывались, видя свое отражение друг в друге. Одиночество, которое их сплотило. Грейнджер при распределении увидела в этой девочке себя. Потерянную. Слабую. Смирение с жестокостью судьбы. Последний день Инициации был оглашением результатов. Они не заняли первое место в рейтинге, но все равно прошли в Дурмстранг. Грейнджер мучилась от боли в руке, и пока врачеватели пытались исцелить руку, Кира ушла в лес. Как только с Гермионой закончили, она проследила за подругой до дальней опушки леса, где они часто тренировались, вдали от любопытных глаз. Она резко остановилась и спряталась за деревом, увидев Палмер, стоящую на коленях. Блондинка, сгорбившись, плакала. Не горько, скорее надрывно и удушающе. Грейнджер замерла, боясь нарушить важный момент. Палмер раскачивалась, теребя в руках подол шубки. — Мамочка, если ты меня видишь, передай папе, Балауру, Тарнее и Диалоре — я смогла выжить, — она всхлипнула, вытирая руками глаза. — Я стала ученицей Дурмстранга, представляешь? Я даже научилась охотиться, хотя мне до сих пор жалко убивать животных, — Кира запрокинула голову, утыкаясь носом в серое небо. — Но я обещаю: я стану ради вас еще сильнее. Я отомщу за весь ковен, за каждую смерть. Гермиона задержала дыхание, боясь даже шелохнуться. Она ненавидела себя за то, что подглядывает за таким личным моментом, но в тот же момент она завидовала. Что Кире до сих пор есть кого любить. Иногда жизнь и вправду забавно раскладывает свои карты, предугадывая судьбу. Две девочки, что жили в приютах. Только одна туда попала, так как осталась сиротой. Другая оказалась там — при полной семье. — Я знаю, что… что без обряда не смогу стать чьим-то хранителем, — девушка уже перестала плакать, просто шмыгала носом, — но Вельва попросила меня помнить. Помнить кто я и кем рождена. Я уже не принцесса, не наследница Северных Банши, но я могу стать хранителем. Грейнджер не понимала, о чем сейчас говорила Палмер. Она уже знала, кем является ее подруга, но так глубоко они еще не успели окунуться в ее прошлое. — Я прошу благословения у наших святых, у наших предков, — она подцепила горсть снега и сжала между ладоней, переплетая пальцы, — у тебя и отца. Я хочу стать хранителем Гермионы Грейнджер. Она… Она, — у нее вновь задрожал голос, словно ей было страшно и больно произносить слова. — Я так благодарна ей. Если ваши духи за мной следят, то ты сама все видела. Гермиона выбрала меня, когда у нее были другие варианты. Она добывала для меня еду, обучала и оберегала, когда другие пытались напасть на наш лагерь. Гермиона сжала пальцы здоровой руки на коре дерева, соскребая мох, который остался под ногтями. — Я знаю, что без обряда не стану настоящим хранителем, — продолжила девушка, с силой зажмурив глаза, — но я стану им для себя. Для Гермионы. Для нашей истории. Она выбрала меня, а я выбираю ее. Сначала ничего не происходило, только редкий звук ветра и скрип ветвей, который немного жутко разносился на этой поляне. Грейнджер боялась пошевелиться, ведь сразу бы выдала себя и нарушила важный момент. Для них двоих. Но внезапно через пальцы девочки просочился фиолетовый свет, который слабыми лучами прорезался через те места, где кожа не смыкалась. Палмер распахнула глаза и разжала ладони, смотря на то, что было у нее в руках. Грейнджер закрутила вентиль и вылезла из душа, сразу зарываясь волосами в полотенце. Когда она откинула влажную ткань, снова посмотрела на себя в зеркало. На шее поблескивал кулон, а кристалл еще лучше был виден на бледной коже. Кира создала черный турмалин, который после отдала Гермионе. Как доказательство собственного обещания, как клятву, которую она хранила и выполняла по сей день. Палмер и вправду выросла, стала тем самым хранителем, который чуть ли не вгрызался в шеи тех, кто мог навредить или обидеть Грейнджер. Она умудрялась охранять ее, даже находясь за тысячу километров от самой девушки. Грейнджер улыбнулась и посмотрела в собственные глаза, которые виднелись из чуть запотевшего зеркала, так как она принимала исключительно прохладный душ. У нее была семья. Алекс, Кира, весь Эрстер. Она больше не будет никогда одинокой. Ее пальцы прикоснулись к мокрому кулону, а она сама не отрывалась от отражения. Она уже не чувствовала фантомное присутствие сущности. Грейнджер знала, что Тьма никуда не делась, но теперь это ощущалось… приемлемо. Не как проблема или болезнь, с которой надо расправиться. А как особенность, с которой стоит разобраться. Ее глаза наткнулись на засос, который был единственным наглядным доказательством вчерашней ночи. Она криво улыбнулась. Малфой, это был только наш первый урок. Грейнджер накинула халат и вышла из ванной, расчесывая пальцами влажные волосы. В помещении погас свет, пропали любые звуки. А вот отражение в зеркале продолжало стоять и смотреть в сторону двери, за которой только что скрылась Гермиона.***
— А вы неплохо тут все устроили, — звонкий голос, вошедшей в помещение Джинни, отразился от каменных стен. В воздухе стоял пряный запах мяты и лаванды. На поверхности бассейна плавали облака пены, которые приятно щекотали кожу. Палмер и Грейнджер подготовили все после ужина, когда посылали друг другу коварные и кривые улыбки, чем вызвали замешательство у окружающих. Особенно Широков, который не раз видел этот тандем в действии, впервые заметно нервничал. Гайос был как всегда могильно спокоен. Также филигранно разрезав стейк, смотрел на всех с ледяным безразличием. Учтиво и спокойно отвечал на вопросы учеников. Гранитный камень имел больше эмоций, чем этот парень. Сейчас в помещении был приглушенный свет, под потолком раскинута золотистая сетка заклинания. Словно магическая гирлянда, которую сплела паучиха. Кира наколдовала также магический шарик, который раздавал импульс по всему помещению. У него было два назначения: посылать блики света и играть мелодии. Палмер всегда была ответственной за любые вечеринки, которые они проводили в Дурмстранге. Поэтому Грейнджер даже не подозревала, сколько еще заклинаний хранит в себе белокурая головка. — Ты обязана меня этому научить, — проворковала Уизли, хватая шарик света. Его радужные лучи заиграли меж огненных прядей волос девушки. — С ума сойти. Таисия с легкой полуулыбкой продолжала наколдовывать атмосферу, плавно ведя палочку. В ванной начали появляться светлячки и стрекозы, которые не раздражали своим присутствием, а придавали более уютную обстановку. Чертова магия Томесцу. — Я могу тебя многому научить, львенок, — с кривой усмешкой мурлыкнула Палмер и осмотрелась. На ней сейчас были обычные хлопковые шорты и футболка. Вообще все, кроме Паркинсон, оделись по-домашнему, идя в это место. Слизеринка пришла как всегда в выглаженной юбке, на высоких каблуках и в водолазке цвета спелой вишни. Она единственная, кто до сих пор мялась у стены, с подозрением кидая взгляды на присутствующих. — Паркинсон, прекрати зрительную Аваду пены для ванн, снимай свою шкурку и залезай, — Кира быстро сняла свою домашнюю одежду, оставшись в черном бикини. Гермиона в какой раз засмотрелась на тело подруги. Не из-за каких-то своих предпочтений, а просто как человек оценивает искусство. А Палмер таковым была. Гребаная генетика Банши. Длинные ноги, тонкая талия, красивая грудь. Подруга всегда, даже во время тренировок, выглядела как королева. Осанка, выражение лица, движения. Она могла быть в крови, грязи и поту, но все равно иметь превосходство над любой аристократкой. И вот даже сейчас, когда северянка спускалась по каменной лестнице в бассейн, выглядела так, словно шефствует на собственную коронацию. Пэнси покусала губу, смотря уже теперь на Джинни, которая тоже сняла свою бордовую футболку и растегивала джинсовую юбку. — Да ладно тебе, — ткань упала к щиколоткам, и гриффиндорка переступила через нее, открывая вид на бикини, похожий на тот, что был на Кире, только красивого изумрудного цвета. Сочетание ее огненных волос и зеленого цвета было особо эффектным. — Расслабься, как в тот вечер. Ты же можешь. — А может, я не хочу? — вздернула нос брюнетка, сощуривая свои глаза. — Может, мне это все не надо? — Тогда бы ты послала меня, как только я предложила тебе присоединиться сегодня вечером к нам, — неожиданно для всех заговорила Грейнджер, потягивая из своего стакана виски. — Пэнси, здесь нет твоих родителей, Грэхэма и кого-то еще. Только те, кто никогда тебя ни за что не осудит. Паркинсон посмотрела в сторону девушки, но та даже не стала отрывать взгляд от граней стакана. Гермиона знала, что если не будет прямого контакта глазами, Пэнси это разозлит. Что оппонент не отвечает на такую глупую и маленькую битву характеров. — Меня не за что осуждать, — сжав руки в кулаки, она сделала шаг к бортику. — За мной нет ни одной ошибки. — Может, пора это исправить? — с ироничной улыбкой, Грейнджер все-таки посмотрела в сторону Паркинсон. — И на солнышке должны быть пятнышки. — Пэнси, все хорошо, — Таисия подплыла к бортику, оказавшись практически у ног слизеринки. — Пойдем. Твое тело прекрасно. Грейнджер внимательно смотрела за лицом девушки, поэтому увидела, как ее глаза расширились от шока и ужаса. Интересно… Что могло пугать такую высокомерную и уверенную особу? — Твоя невинность — это не порок, — продолжила Томесцу, все еще тепло улыбаясь. — Никто, здесь уж точно, не посмеется и не отберет это. — Ты девственница? — Палмер подняла брови, передавая шот Уизли. — Откуда ты знаешь? — не обращая внимания на заданный вопрос, сдавленно спросила Паркинсон, смотря на Томесцу. — Я же зеленая ведьма, — девушка заправила влажный локон за ухо. — Я хорошо вижу энергию человека. Не как Вадим. Он видит эмоциональную часть. А я физическую. Твоя аура похожа на спелую, сладкую черешню. — Главное не заброди, — тихо фыркнула Кира, но получив уничижительный взгляд Гермионы, подняла руки в примирительном жесте и чокнулась шотом с Джинни. Когда она опрокинула в себя жидкость, ни один мускул на лице блондинки не дрогнул. — Пойдем к нам, — опять попросила Таисия, отплывая назад от бортика. Грейнджер втянула воздух носом и поняла, что подруга задействовала свою магию. Ее аура действовала как успокоение. Она часто приводила в нормальное состояние студентов, которые никак не могли после дуэлей сбросить адреналин. Паркинсон потопталась и все-таки сбросила свои туфли. Когда она сняла их, то стала выглядеть совсем ребенком. Она, словно стесняясь взглядов, начала расстегивать блузку, а после снимать юбку. Ни намека на ту грацию и тщеславность, словно она выигрывала пари одним взглядом. Она скорее была на грани истерики. Пэнси осталась в слитном купальнике цвета пыльной розы. Она сжала кулачки и с яростью посмотрела на каждую девушку, будто видела перед собой врагов. Ждала осуждения. Но Таисия все так же плавно улыбалась, Гермиона была в своих мыслях, а Джинни и Кира одобрительно рассматривали тело слизеринки. — И, ты чего стеснялась? — удивленно спросила Палмер. — У тебя шикарное тело. — Я не привыкла его показывать, — тихо прошептала Пэнси и села на бортик, а после спустилась в воду. Она была похожа на дикого зверька, которого внезапно решили одомашнить. Такой запуганной и истошно невинной. Какой и была. — Так, — громко произнесла Палмер, вставая ногами на пол под водой и поднимая стопку, — я была и буду принцессой Банши, ведь дело не в короне, — девушка ухмыльнулась, — а в том, как ты себя ощущаешь и как можешь себя подать. В моей жизни было много боли и потерь, но за счет них я получила другое, — Кира посмотрела в глаза Гермионе. — Я получила подругу, которая вытерпела ради меня наказание, что предназначалось мне. Я получила девушку, которая умеет любить, даже когда и не знала, что несет в себе это слово. Грейнджер сглотнула, в горле резко начало жечь. Впрочем, как и в глазах. — Я рада быть с тобой в этом дне, Гермиона, — продолжила девушка. — Тебя могут бояться, ненавидеть и презирать, но вот в чем шутка. Я же люблю выделяться, — Грейнджер хотелось сейчас обнять Палмер до хруста ребер. — Поэтому ты моя подруга. Поэтому я всегда буду стоять за твоей спиной. Поэтому, — она указала шотом в ее сторону, — мы всегда будем сгорать во славе, светя другим. — Шторм и буря, — прошептала Грейнджер, чувствуя влагу на щеках. И это были не слезы. Испарина от бассейна. Но ей захотелось заплакать. — Шторм и буря, — поддержала Палмер и все девушки, кроме Таисии, опрокинули в себя жидкость. Музыка разливала по помещению приглушенную, но зажигательную мелодию. Джинни рассказывала о квиддиче, расплескивая руками воду бассейна. Гермиона наблюдала за Пэнси, которая смотрела в пустой стакан. — В чем твоя проблема? — спросила девушка, подплывая ближе. Слизеринка посмотрела ей в глаза и скривила губы. — У меня нет проблем, Грейнджер, — она сдержалась, чтобы не закатить глаза на высокомерный тон. — Иди к девочкам. — Уже пришла, — Гермиона схватила бутылку виски и обновила им напитки. — Давай, Пэнси, один вечер взаймы. Они не были подругами, явно. Да даже до приятельниц им далеко. Просто в Грейнджер всегда просыпалась эта черта, когда она видела кого-то загнанным в угол. Словно это было ее отражение из прошлого, которое резало и кололось. Паркинсон с подозрением посмотрела на северянку, но бокал не отставила. — Что тебе нужно? — напрямую спросила девушка. — От тебя? Ничего, — Гермиона кинула взгляд в сторону счастливой Палмер и коротко улыбнулась. — У меня все есть. — Наличие не означает качество. Именно это она услышала от Малфоя, когда он выбирал нож. Ну, похожее. — Согласна, — кивнула Гермиона и протянула свой бокал, приглашая выпить. Весь вечер продолжался в том тоне, который сразу задали Джинни и Кира. В какой-то момент, даже Гермиона начала понимать, что, наверное, этот год в Хогвартсе, она положит в копилку лучших воспоминаний. Что именно в этой школе произошло все, что привело ее в Дурмстранг и то, что оставит у нее теплые чувства. Пока все были заняты своим делом, Грейнджер прокручивала стакан, вспоминая прошлую ночь. То, что впервые она чувствовала единение со своей сущностью. Не борьба за контроль, а именно целостное желание, которое исходило от обеих. Малфой. Она закусила губу и немного откинула голову на бортик, чувствуя тянущее чувство внизу живота. Гермиона бы солгала сама себе, если бы не призналась в том, что ей было хорошо. Может, даже слишком. Не было в этот момент: мыслей о турнире, волнений по поводу охоты с Гайосом, страха, что сущность завладеет телом и моментом. Мои девочки. Так сказал Драко, когда выцеловывал шею и сильно сжимал пальцами ее кожу. Мои. Мерлин, она никогда не слышала, чтобы кто-то так трепетно относился к тому, чего другие боятся как огня. — Что со вторым заданием, Гермиона? — из размышлений вырвал голос Джинни, которая собрала волосы в высокий пучок и отправляла в рот закуску из фруктов. — Я еще не прикасалась к яйцу, — девушка поерзала. — Скажем так, у нас с драконом взаимная непереносимость. — Хорошо, что всегда можно найти гипоаллергенного дракона, да? — поднеся стопку к губам, ухмыльнулась Палмер. — Я никогда не слышала о таких видах от Чарли, — задумчиво проговорила Уизли. — Ну, справедливости ради, я никогда и не слышала, чтобы у кого-то была аллергия на этих существ. Гермиона почесала лоб средним пальцем, вызывая сдавленный смешок у подруги, а после продолжила: — Поэтому я подумала, что мне стоит открыть его в чьем-то присутствии, — Палмер вытянулась в воде после того, как опрокинула в себя очередную жидкость и приглашающе махнула. — Давай, Грейнджер. — Что — давай? — Это был не совет, который уже явно не к месту, — криво улыбнулась блондинка, намекая на прошлую ночь. — Давай откроем это яйцо. — С чего ты взяла, что я ношу его с собой? — Потому что ты гребаная параноидальная ученица, — Грейнджер закатила глаза и села на бортик, подтягивая к себе сумку. Она подняла палочку и начала снимать слои защиты, а после искоса посмотрела на подозрительные взгляды девочек. — А я говорила, — пока Кира опрокидывала в себе новую жидкость, Гермиона аккуратно достала яйцо и села по-турецки, рассматривая его коричневатые чешуйки. Оно приятно грело, а сама скорлупа оказалась очень комфортной наощупь. Грейнджер внимательно рассмотрела все стороны. — Можно наложить стазис на тот случай, если внутри ядовитые поры, — начала девушка, постукивая пальчиком по основанию артефакта. — Также я могу поискать в вашей библиотеке виды драконов, какие именно проклятия могут находиться внутри яйца. Можно еще, конечно, проверить при помощи магии связи. Например, связанно ли яйцо с другими, но это долгая и муторная магия… — Блять, Грейнджер, — простонала Палмер. — Ты как будто пытаешься разминировать магическую бомбу, а не открыть артефакт для школьного турнира. Потяни гребаный крючок и открой гребаное яйцо. Грейнджер недовольно поджала губы, но все-таки медленно потянулась к крючку. Ее пальцы дрожали, а дыхание сбилось. Давай. В конце концов, умереть она точно не сможет. Адский вопль заполнил все помещение, которое из-за строения имело хорошую акустику, что усилило крик раза в два. Гермиона сжалась до такой степени, что вот еще чуть-чуть и на ее лице могли пойти трещинки, как на стекле. Она быстро, почти на ощупь, схватила крючок и дернула его вниз, закрывая четыре половинки яйца. Когда она обернулась, Таисия с Пэнси сжали уши и скривились, на месте Джинни из-под воды шли пузырьки, а вот Кира просто стояла и с интересом смотрела на артефакт, поставив руки на талию. — Интересно… — она посмотрела на место пузырей и засунула руку под воду, доставая оттуда Уизли. Ее пучок, который она как раз делала для того, чтобы не мочить волосы, сполз на лоб, закрывая половину лица. — Я думала, что сдохну от этого визга, — проскрежетала гриффиндорка, распуская волосы и выдыхая. — Может, и вправду надо было наложить какое-нибудь оглушающее? Но Грейнджер сейчас смотрела только на Палмер, которой крик артефакта не принес никакого дискомфорта. — Есть мысли? — подруга пошла к ней, разгребая руками воду, а после потянулась и взяла артефакт в руки. Кира могла быть взбалмошной, язвительной, легкомысленной, но когда дело доходило до серьезных вещей, то ее натура становилась холодной и рассудительной. — Ты намекаешь на то, что это крик Банши? — девушка покачала головой, перекинув яйцо в другую руку. — Нет. Можно, конечно, спутать, но не когда ты по рождению ею являешься. Частота высокая, но, когда кричит наш вид ведьмы, там всегда призыв. — В смысле? — выдохнула Джинни, потянувшись за новой порцией текилы. — Крик Банши — это особенная форма общения. Ты же не думаешь, что мы так кричим каждый раз, когда ударяемся мизинцем об угол тумбочки, — Кира сморщила носик. — В зависимости от того, какой Банши ты становишься, такое и назначение у крика. Защита, атака, призыв и т.д. — она повернулась обратно к Гермионе. — Мы можем переводить наречие любой категории. Несмотря на то, что я не прошла должное обучение, это вложено в меня при рождении. Это не крик Банши. Грейнджер сползла обратно в воду, подплывая ближе. — Частота крика выше или ниже? — Кира покачала рукой. — Она просто другая. Гермиона осмотрела помещение, будто где-то тут была подсказка. Ее глаза наткнулись на Джинни, которая с раздражением разделяла длинные мокрые пряди, которые оказались спутанными после пучка. — Почему ты нырнула? — синхронно спросили подруги и посмотрели друг на друга, продолжая вместе держать яйцо. Кира криво улыбнулась, а Гермиона отзеркалила ее ухмылку. — Откуда я знаю? — рыжая откинула последний влажный локон и выпрямилась. — Просто первый инстинкт был спрятаться от этого звука. — И у тебя получилось, да? — глаза Палмер, которые были неправильно изумрудными, ведь невероятно, что в мире может быть такой цвет, заблестели предвкушением. Когда ты понимаешь, что еще один маленький шаг, и ты разгадал загадку. Ты на верном пути. — Э-э, да, — Уизли не донесла стопку до губ и посмотрела подозрительно на двух девушек, которые странно улыбались. — А что? — На счет три? — спросила Грейнджер, растягивая широко губы. — Да похуй. Давай. Подруги синхронно погрузились под воду, держа яйцо. Их длинные волосы переплетались, смешивая диаметрально разные цвета. Кира посмотрела и кивнула, а Гермиона потянула крючок. Золотистое свечение, которое разошлось из ядра, немного рябило, рассылая под водой мелодичный и завораживающий голос.Ищи, где наши голоса звучать могли бы,
Но не на суше — тут мы немы, словно рыбы.
Ищи и знай, что мы сумели то забрать,
О чем ты будешь очень сильно горевать.
Ищи быстрей — лишь час тебе на розыск дали
На возвращение того, что мы украли.
Ищи и помни: отправляясь в этот путь,
Есть только час, потом пропажи не вернуть.
Грейнджер улыбнулась, словно была маленьким ребенком, впервые увидевшим снег. Она посмотрела на Палмер, которая улыбалась так же. Не ухмылялась. Не кривила губы. Улыбка из прошлого, когда в детстве она приняла предложение быть с Гермионой в одной паре. Ее кулон поднялся на уровень лица, и обе девушки посмотрели на черный турмалин в объятьях черных крыльев. Лицо Киры застыло, пока по нему все еще гуляли золотистые лучи от яйца, а после она протянула руку к лицу подруги и положила ладошку на скулу. Она никогда не показывала свою нежность и теплоту, которой была затоплена до краев. Только в редкие моменты, когда жизни одной из двух угрожала опасность. Словно больше не будет шанса. Палмер показала глазами наверх, намекая на то, что им пора всплыть и Грейнджер кивнула. Они отдышались, и блондинка вернула свое привычное выражение лица, а Гермиона обняла яйцо и развернулась к ожидающим их девушкам. — Мы знаем, что будет во втором этапе, — она посмотрела на Джинни. — Передавай всем своим братьям, что ты гребаный гений. — Или почаще им об этом напоминай, — Кира подплыла к алкоголю и достала стопки, начиная разливать по ним мерцающую жидкость. — Задание будет связано с сиренами, — восстанавливая дыхание, пояснила Гермиона, пересказывая стихотворение, — ближайший водоем — Черное озеро. Вряд ли всю школу повезут куда-то в другое место. Во-первых, это затруднительно. Во-вторых, опасно. — Ищи и знай, что мы сумели то забрать, о чем ты будешь очень сильно горевать, — повторила задумчиво Пэнси.— Что это может быть? Грейнджер пожевала губу, раздумывая. Какая-то вещь, которая имеет для тебя ценность? Но в словах Палмер была правда. У ее подруги была маниакальная особенность охранять все, что ей ценно. На всех ее сундуках и сумках столько уровней защиты, что понадобится не один час для взлома. Но даже, если будет попытка, Гермиона об этом узнает первой. — Грейнджер, я знаю, — резко повернулась Палмер, ставя бутылку на бортик бассейна. — Серьезно? — Кира качнула головой и подплыла к подруге, заглядывая в глаза. Гермиону нервировало такое отстраненное и задумчивое выражение лица. — На самом деле, я не думала, что организаторы решатся на такой ход, — блондинка закусила костяшку и покачала головой. — Они нашли твою потерянную девственность. Гермиона дрогнула уголками губ, пытаясь сохранить яростное выражение лица, но после того, как текила Джинни пошла обратно через нос, подруги не удержались. — Ладно, я думаю, это повод выпить, — когда все, кроме Таисии, разобрали шоты, Кира подняла руку вверх. — Боюсь, в этот вечер мы создадим аномальную зону, похлеще, чем в свое время сделал Михаил, — блондинка растянула губы в широкую улыбку. — Такая концентрация красивых и умных ведьм, находящихся вблизи с горючей жидкостью — опасная смесь. И вечер потек так, будто не было завтра. Не было ничего за пределами этой ванной старост. Все, даже хмурая Пэнси, начали отдаваться этому вечеру. Петь песни, топить друг друга в бассейне. Пытаться развязать бикини Кире и Джинни, которые были и не против. Гермиона смеялась, обнимая Таисию, которая расплылась в широчайшей улыбке. Живые. Красивые. Счастливые. — Мы будем жить так, словно нет завтра! — они срывали голоса, взяв друг друга за талию в круг. Прыгая на одном месте, заливая водой весь мрамор и снося голосом все границы души, будто тебя запустили в комнату и дали кувалду. И пока ты смотрела на оружие в своих руках, заговорщицки шепнули: «круши». Гермиона висела на спине Киры, раз в двадцатый чмокая ее в затылок, пока девочки о чем-то громко смеялись. — Выбираю тебя, — Грейнджер прошептала слова в затылок, будучи уверенная в том, что музыка и голоса заглушат это пьяное признание. — И я выбираю тебя, — Палмер развернулась и пьяно улыбнулась. — Всегда. Лучшие друзья, закаленные в зимней стуже и сплетенные одной меткой. Безродная ведьма, которая выбрала свою принцессу, что стала ее щитом после. Парадокс: весьма интересная вещь, ведь происходит то, что никак не укладывается в голове. Но прекрасно укладывается в этот вечер, не ставя никаких условностей и не давая, даже хоть на секунду, пожалеть о своем выборе. Ведь даже твой худший выбор в прошлом привел тебя в лучшее сегодня.***
— Нотт, что опять не так? — вздохнул Гарри, переворачивая страницу. — А то, что мы сидим в десять вечера в гостиной, как будто у нас тусовка дрочеров, которых даже на пуффендуй не взяли, — Тео закусил сигарету и поджег ее. — Это пиздец как уныло. Малфой заметил, что Артур с жадностью смотрел на циферблат своих часов, словно от этого зависела его жизнь. — Они могли и поменять… — начал Михаил. — Нихуя, — перебил Мецгер. — Я знаю нутро Палмер. Надо подождать… Картина с грохотом отъехала и в гостиную ввалились девушки, которые наводили столько шума, что даже было удивительно, как они дошли сюда непойманными. — Что, ублюдки, соскучились? — пьяно крикнула Кира, вытягивая бутылку над головой. — Блять, да, — простонал Артур. — Я ждал твоего дня рождения больше, чем пришествия Мерлина. А я, как некромант, мог бы и попробовать растолкать старика. Малфой увидел, как Пэнси вовсю щебетала с Таисией, а Гермиона шла с Джинни, которые… Что? — А я говорила, что украду ее в Дурмстранг, — кичливо сказала Кира, доставая палочку и начиная свои манипуляции. Уизли стояла в парадной форме северных студентов, когда Грейнджер была в гриффиндорской. Короткая плиссированная юбка, чуть свободный серый кардиган, под которым была белоснежная рубашка и красно-золотой галстук. Как, блять, их не заметили в коридорах? — Боже, почему у нас в Хогвартсе нет такого великолепия? — у рыжей тоже язык заплетался, но стояла она достаточно ровно. — Я хочу перевестись в Дурмстранг. — О, тогда в следующем году кубок по квиддичу точно наш, — протянул Поттер, на что получил кривую усмешку девушки. — Правильно, ведь со мной в команде Гриффиндора — у вас никаких шансов. — Господи, спасибо, что когда-то отобрал самое лучшее ребро и создал женский род, — простонал Нотт и перевалился через диван, подходя к куче алкоголя, который уже расставила Кира. — Принцесса, я готов подарить тебе свой праздничный поцелуй. — Я не целуюсь, Нотт, — криво улыбнулась девушка. — Так это я тебя поцелую… — Угомонись, — похлопал его по плечу Артур, забирая рокс с виски. — Про вторые губы я уже шутил. — Блять! Кира посмотрела на время и нахмурилась. — А где все? Почему такая тишина в гостиной? — в руку Драко приземлился стакан огневиски, который ему сунул Забини, чисто попутно, пока шел к Джиневре. — Спят, занимаются своими делами, делают уроки на следующую неделю, — ответил парень, улыбаясь в грани рокса. Блондинка приподняла брови и опрокинула в себе шот. — Сегодня второй по значимости праздник, после рождения создателя водки, — Палмер подошла к первой женской спальне и рывком открыла дверь. — Что делаете? А, ты переодевалась. Прости. Хотя нет, фигурка огонь, — Кира облокотилась на косяк двери и мурлыкнула. — Слышите? Это песня играет только на самых веселых вечеринках мира. Так что, быстро надели самые красивые трусики, привели себя в порядок и вышли в гостиную, — она уже закрывала дверь, но дополнила: — И да, созывайте весь шабаш вашего факультета. Сегодня день рождения принцессы. Гостиная начала заполняться студентами, а музыка, голоса и смех сливались в общую какофонию праздника. Некоторые смотрели с подозрением на Джинни, но когда та смогла без передышки всадить в себя пять шотов подряд и обольстительно улыбнуться, напряжение спало. Даже Астория, которая презрительно кривила губы в начале вечера, немного расслабилась и сидела на диване с другими, покачивая ногой и попивая шампанское. Малфой никак не мог отделаться от желания смотреть на Грейнджер. Как раскраснелись ее щеки и как широко она улыбалась, когда разговаривала с Палмер. Драко не тешил себя иллюзиями, что их секс что-то для нее значил. Им было хорошо. Ахуительно хорошо. Но он уже слишком хорошо знал натуру девушки. Она все время сбегала. Парень потянул огневиски, продолжая сидеть в кресле и смотреть за обстановкой. Он увидел боковым зрением движение сбоку и повернулся. Гайос. — И всегда так? — брюнет, как всегда, был в черной водолазке и брюках, а в руках у него был идентичный бокал, что и у Драко. — Кирена любит размах, — он сел в кресло рядом и сделал глоток. — Ну, знаешь, как бывает, что несмотря на то, что ты растешь не в семье, сложно выкинуть королевские замашки. — Ты тоже не смог? — хмыкнул Драко. Алекс посмотрел на него и вздернул бровь. — Мои замашки немного… специфичны. А ей идет форма, — Малфою даже не надо было спрашивать, о ком шла речь. Он даже постарался не комментировать это, потому что чертовски был согласен. Гермиона умела быть разной. Едкой, холодной, яростной. Но он бы все отдал, чтобы увидеть ее еще раз улыбающейся в гриффиндорской форме. Малфой на секунду позволил себе вернуться назад и вспомнить первый год. Какой она была тогда. Как боялась любого обращенного на себя взгляда и как зарывалась в учебниках. Сбегала от реального мира. Пряталась. Это никак не вязалось с тем, что она прошла. Почему девушка, которая вынесла на своих плечах такой груз, продолжала при любом случае бежать? Разве это не противоречит тому, что он успел узнать о ней? — Как продвигаются ваши занятия? — Драко повернулся к Алексу, пытаясь уловить его настроение. Но легче было узнать эмоции могильной плиты, чем понять, что в голове у этого психа. — Мы разбирались с ядром волшебника. Пробовали заключить мою магию в клинок, — холодное оружие, которое сейчас лежало в потайном кармане худи, словно разогрелось от упоминания о нем. — И как? Удачно? — Гайос склонил голову, а его разноцветные глаза немного нагнали жути. Как и всегда. — Я поражаюсь уровню тех знаний, что вы носите в себе, — Драко покачал головой, так как это правда ошеломляло. — Столько секретов, невероятных заклинаний, гибкость магии. То, как выглядит сложная магия, и после нее не хочется помыться. — Это предрассудки, которыми удобно прикрыть реальность. Что Темная магия — это грязь. Ни один человек, стоя напротив заряженного пистолета, не выживет с помощью поднятой ладони. — Сравнение десять из десяти, — фыркнул Малфой. — В руках неумелого волшебника, даже самое безобидное заклинание может стать опасным, — отметил брюнет, делая очередной глоток. — Так что, всегда надо знать, на что ты способен, а на что нет. — Где твоя грань, Гайос? — внезапно спросил Драко, замечая любопытство в глазах напротив. — Мне до нее еще идти и идти. Кстати об этом, — он отставил рокс и поднялся. — Не хочешь прогуляться? Я с удовольствием выкурил бы сигарету на свежем воздухе. Малфой не донес стакан до рта и застыл, смотря во все глаза на парня. Это не звучало, как приказ или угроза. Это было так… просто? Так обычно, что невозможно было первые секунды хоть что-то ответить, настолько это обескуражило. — Эм. Да? Гайос коротко кивнул и прежде, чем уйти к себе в комнату, бросил: — Оденься теплее. Как никак, на улице выпал первый снег. Встречаемся минут через пять, возле двери. Малфой еще какое-то время сидел на том же месте, рассеянно скользя по толпе. Пэнси разговаривала с Таисией и Давидом, вызывая хмурый взгляд Грэхэма. Гарри, Тео и Артур что-то громко обсуждали, пока за их спором следили Михаил и Вадим. И внезапно его шею немного кольнуло. Он повернулся, зная уже — что увидит. Ее глаза смотрели прямо, сбивая иногда контакт проходящими людьми. Грейнджер держала в руках такой же рокс, гриффиндорский галстук сбился. Волосы, которые еще больше распушились, облаком окружали покрасневшее лицо. Малфой не удержался и послал ей кривую ухмылку. Он медленно встал и приложил большой палец к ладони, где был порез. Драко не стал его лечить. Более того, никому в этом никогда не признается, что он наложил стазис. Не дал быстро затянуться. Он хотел оставить этот шрам себе. Причин на такой странный поступок было куча, и ни одна не имела даже грамма адекватности. Просто… Просто Драко не знал, убежит ли она опять. Глаза Гермионы проследили за его движением, и она застыла. Смотрела за тем, как он гладит ладошку, а Драко смотрел за ее эмоциями. В детстве у него была игра. Он всегда на чужое действие что-то загадывал. Если Нарцисса сейчас возьмет лимонный пирог, а не черничный, значит я попаду в сборную по квиддичу. Если Гарри опять споткнется о порог комнаты, когда мы в нее поднимемся, то я хорошо напишу тест. Малфой и сейчас решил вспомнить эту забаву. Если ты сейчас улыбнешься, то у нас есть шанс. Гермиона подняла взгляд, продолжая удерживать на лице непроницаемое выражение лица. Музыка сменилась, голоса со всех сторон сыпались как конфетти, а они смотрели. Девушка склонила голову набок, и это напомнило вечеринку в Выручай-комнате. Внезапно обзор перекрыло лицо. — Малфой, дверь находится в другой стороне. Блондин моргнул, смотря немного растерянно на Гайоса. Он уже и забыл, что они хотели пройтись. — А, да. Извини, задумался, — Драко оставил рокс и бросил: — Одну минуту. Я захвачу куртку и спущусь к тебе. Слизеринец пошел в сторону своей комнаты, ища глазами девушку. Чисто карие. Но это была особенность Александра. Он умел влезать в ситуации, которые как могли тебя воодушевить, так и разочаровать своей правдой. Теперь он забрал Драко.***
Малфой еще раз кинул косой взгляд на Гайоса, который шел рядом. Его спокойное выражение на лице немного нервировало. Не может же человек иметь такую пустоту ежесекундно? Это выглядит жутко. — Есть определенное место, куда мы идем? — спросил Александр, разглаживая воротник своей черной мантии. Его перчатки немного скрипели, а вот ботинки не создавали никакого шума. Драко сомневался, стоит ли вести северянина на свое место, но после просто отмахнулся от противоречивых эмоций. Какая разница? Вряд ли это была главная тайна года. Когда они шли по тропе, снег уже успокоил свое падение. Вместо быстрого и сильного снегопада, теперь белые хлопья равномерно опускались на землю, которая за день успела стать белоснежным покрывалом. Слизеринец достал палочку и очистил бревно от снега, а после наложил согревающие чары. Когда студенты уселись, Малфой оттянул стеганку, к которой уже пристегнул второй слой. Более теплый. Одним движением он достал флягу и откупорил крышку. Гайос выгнул темную бровь. — Что? Ты думал, что я не возьму с собой чего-то согревающего? — он отхлебнул, давая горячей жидкости ползти по гортани. — Это место располагает к выпивке, уж, извини. Александр смотрел пару секунд, а после засунул руку в перчатке во внутренний карман мантии и тоже достал флягу, только из черного металла. Малфой фыркнул и протянул руку, предлагая чокнуться. Ему в этом не отказали. — Ну, начинай. — Что? — Александр вытянул сигарету из протянутой Драко пачки и щелчком пальцев подкурился. Позер. Слизеринец сделал это по-маггловски. — Ты же не просто так позвал меня прогуляться. Тебе что-то надо. И не заливай, что это не так. — Я хотел узнать твое мнение по поводу Гермионы, — Гайос втянулся и оранжевый огонек отбросил свет на острые линии его лица. — Есть шанс погасить ее силу? — Погасить? — Да. Она опасна. И неконтролируема, — Малфой отвернулся, продолжая курить и слушать. — Грейнджер старается двигаться дальше, но Тьма словно выедает ее каждый день. Выбросы, ее состояние. Я думал, что ты сможешь в этом разобраться. — Я не имею даже половины тех знаний, что есть у вас, — Гайос скосился и не отрывая взгляда, сделал глоток из фляги. — У тебя есть то, чего нет ни у кого из нас. Свет. Да, для Драко это было до сих пор странно. Он помнит то тепло, которое заполнило все его тело, когда он пустил себе кровь. Теперь Малфой понимал, о чем все говорили. Энергия, которая стала словно эпицентром всей силы. Заклубилась ядром в недрах сознания и распространила свою магию по всему организму. — А ты не думал, что не надо избавляться от силы? — Малфой перекинул сигарету в угол рта. — Сам сказал, что Темная магия не всегда грязна. Я это понял, когда общался с Гермионой. Ее магия. Могущество. То, как она плавно двигается во всем этом. Таких волшебников очень мало. — В этом и проблема, — неожиданно шепотом сказал Гайос, более отстраненным голосом. — Грейнджер особенная девушка, а ты помнишь всех особенных волшебников, которые отличились за магическую историю. Малфой застыл и медленно повернул голову, не выпуская сигарету. — Ты хочешь сказать, что… — Она может стать Величайшей Темной волшебницей. Драко впервые задумался об этом в таком ключе. Он никогда не видел угрозы в ней. Даже не раздумывал над тем, что однажды ее игры с магией могут перестать быть играми. Что эксперименты могут выйти из-под контроля. — С чего ты взял, что Гермиона встанет на эту скользкую дорожку? Гриндевальд и Волан-де-Морт имели одну отличительную черту. Нет. Даже две. Ненависть к магглам и комплекс Бога. Они были амбициозны и тщеславны. Грейнджер не станет такой. — Я видел одно из развитий сюжета. Малфой нахмурился, смотря на профиль парня. — Малфой, помнишь, мы вам рассказали про Арку Оракула? Как думаешь, что я получил от нее в дар? — наконец-то они встретились взглядами, и Гайос приподнял уголок рта. — Это было с самого детства, но артефакт усилил мои способности. Я видел одно из развитий сюжета. — Да ладно? Ты — прорицатель? — Да. И я видел одну из альтернатив. Там крах, — Александр выкинул сигарету и вновь глотнул из фляги, — это было перед проходом через Арку. Я за ночь до этого видел то, до чего не дошли бы даже Волан-де-Морт и Гриндевальд. Там горели небеса, сотни трупов и девушка, которая больше не владела своим телом. Грейнджер стояла на руинах Хогвартса, покрытая кровью с зияющей чернотой в глазах. Малфой почувствовал холодок, который не принадлежал падающему снегу. — Я подумал, что это просто кошмар, не более. Мои прорицания, как и любые другие, могут изменяться. Но когда я нашел ее в общей ванной, скорчившейся от боли… Ее кончики пальцев чернели, а голос становился чужим, я осознал, что ее надо научить. Держать при себе. Контролировать. — И поэтому ты таскал ее по своим Темным делам, да? — язвительно спросил Драко, скривившись. — Если сдерживать это в себе, то однажды ты просто сгоришь заживо. Я предотвратил это. Я люблю Гермиону. Сильнее, чем кого-либо или что-либо. Поэтому я хочу ее спасти. — Грейнджер не станет такой, как были они, — упрямо повторил Малфой. — Она скорее убьет саму себя, чем навредит кому-либо. — Четыре. — Что четыре? — Четыре раза она пыталась покончить с собой, — заявил Гайос, беря новую сигарету. — И каждый раз это было бессмысленно. Она выживала, потому что Тьма не даст ей погубить себя. — И хвала Мерлину. — Я к тому, что это был пик отчаяния. Когда она уже не владела силой. Малфой задумался об этом. Что если Грейнджер и вправду перейдет грань? Перестанет быть той, кем является. Отдаст полный контроль силе. Но как бы он не перекатывал эти предложения на языке, мозг упорно их отвергал. — Ей нужен баланс, — уверенно произнес Драко, вызывая заинтересованность в Алексе. — У каждого волшебника есть способности к той или иной магии. Анимагия, Окклюменция. Эмпатия или целительство. Ты сам сказал, что, не владея своими силами, даже безобидное заклинание может стать опасным. Гермионе нужен симбиоз со Светлой магией. — Твоей? — Есть еще кандидаты? — Гайос хмыкнул и отвернулся. От их разговора веяло чем-то странным. Малфой понимал переживания парня, ведь успел уже заметить, насколько тесно они с девушкой связаны. Что их отношения глубже и сильнее, чем у просто возлюбленных. — Ты же убьешь ее, если она выйдет из-под контроля, да? — Александр молчал, смешивая свое дыхание с прохладным воздухом. Малфой спросил это так просто, словно интересовался погодой. — Я обещал ей. Я дал слово, что не позволю ей погубить себя и других. — Сделаешь ли ты это на самом деле, Александр? Имя с его уст слетело так… правильно. Словно он каждый день к нему обращался таким образом. — Есть вещи, за которые мы несем ответственность. Люди, поступки, данное слово. Если когда-нибудь, мне придется это сделать, то я сделаю. — Ты же понимаешь, что тогда за тобой приду уже я? Гайос с неподдельным интересом посмотрел в лицо Малфою. — Вот поэтому твое присутствие рядом… терпимо. Проблема в том, что это будет не нужно. Я сам это сделаю. Убью себя. — Гермиона не должна умереть. Почему-то сейчас — это была главная задача. Словно ничего вокруг не имело такой ценности, как жизнь Грейнджер. И он понимал, что возможно спасение заключено в нем. В его магии, к которой так тянулась девушка. — Плохими люди не рождаются. Ими становятся из-за поступков других. Она так много пережила, что я просто не знаю — сколько еще у нее осталось попыток, — Гайос втянул сигарету и отвернулся. — Если ради того, чтобы она жила дальше, надо убить других, я это сделаю. Твоя задача проще. Драко покрутил флягу, цепляя ногтем тонкую цепочку, что скрепляла крышку с емкостью. — Ты должен быть тем, ради кого она захочет эти жертвы. Ради кого она примет решение бороться за эту жизнь. Чтобы больше у нее не было выбора: между смертью и борьбой за жизнь. — Она просто должна жить. — Она просто должна жить. Они замолчали, периодически выпивая алкоголь и покуривая сигареты. Их жизни и судьбы были похожи на карточный домик. Все то, что каждый встраивал у основания конструкции, могло порушиться одним неверным движением. — Ты видел еще что-то? Что касается… возрождения? — Я знаю, что в этом замешан Поттер. Я его видел во снах. Драко резко повернулся. — Гарри? — Он связан с Волан-де-Мортом. Не знаю как, но я видел это. Поэтому и хотел, чтобы Эрстер был ближе к Слизерину. Чтобы Грейнджер разобралась с заблокированными воспоминаниями Поттера. — Зачем тебе все это? — Я хочу его уничтожить. Раз и навсегда. И убить всех Пожирателей, — он дернул плечом. — Этим, собственно, мы и занимаемся с Гермионой. Мы выслеживаем их. Драко повернулся корпусом, продолжая слушать. — Грейнджер хороша в том, что связано с разумом. Феноменальные способности, которые у нее были с рождения. Она была одинока и очень часто сбегала от реальности к себе в голову. Там она чувствовала себя в безопасности. — Стабилизированная магия, — кивнул блондин, на что получил удивленный взгляд. — Я прирожденный окклюмент. Знаю, что магия циркулирует даже тогда, когда ты не применяешь ее. — Да. Каркаров чувствовал себя виноватым передо мной и сестрой. Именно его маску прибили к лицу матери, а я находился в доме, но ничего не мог сделать. Материнская магическая защита, вплоть до самой смерти, не выпустила меня из хранилища. Малфой видел, как сожаление на лице съело привычную холодность Гайоса. — Потом я стал охотиться. Вычислять их тайные места, убежища. Но так как я плохо владею легилименцией, то попросил помощи Гермионы. И она согласилась в обмен на обучение и покровительство. — Ты многих убил? — Недостаточно. Драко кивнул, потому что уже перестал удивляться этой стороне жизни дурмстранговцев. Если первое время его ужасало то, в чем они сосуществовали, то сейчас было уже как-то привычно. — Почему у вас с Гермионой ничего не получилось? — неожиданно спросил Малфой, словно этот вечер мог позволить вопросы любого аспекта. И почему-то он так и чувствовал. Гайос раскрыл секрет о своей способности и признался, в открытую, в убийствах Пожирателей. Почему нет? — Не знаю, — выдохнул парень, рассматривая темный лес на другом берегу озера. — Я никогда не буду отрицать, что Грейнджер восхитительная. Определенно, самое невероятное творение магии. Когда я с ней познакомился, она была слишком дикой и жестокой. — Грейнджер? Жестокой? — иронично удивился Малфой. — Кто бы мог подумать. Александр хмыкнул и покачал головой. — Там была другая Гермиона. Более беспощадная. Они с Кирой были как две дикие кошки, которые имели силу, но не могли ее контролировать, — Гайос откупорил флягу и поднес к губам, но прежде продолжил, криво улыбаясь: — Она на третьем курсе сломала мне нос. Это похоже на характер Грейнджер. — Мы вместе тренировались, росли и обучались. Потом они сдали экзамены и перевелись на мужской курс. Гласиас. Там, кстати, она и развила легилименцию и окклюменцию. Надо было видеть лица студентов, которые рассчитывали видеть свое имя в начале списка успеваемости. Но никак не имя — Гермиона Грейнджер. Это еще больше похоже на нее. — Мы никогда не воспринимали друг друга как объект желания. Мы четко видим плюсы и минусы друг друга, принимаем все особенности, но… — Вы не те. — Наверное, да, — Гайос подцепил снежинку, которая тут же растаяла на кожаной перчатке. Малфой только сейчас осознал, что снег падал рядом с ними, но их одежда оставалась сухой. Словно на них был защитный слой магии, как вторая кожа. Гайос. — Мы слишком много знаем друг о друге, чтобы позволить связать свои жизни. Потому что, если ничего не получится, потеряем гораздо больше. А я не заключаю невыгодные сделки.***
Когда Драко и Алекс вернулись в гостиную, там творилась вакханалия. В прямом смысле этого слова. Те, кто был не так готов к такому напору от северных студентов, либо уснули не дойдя до общежития, либо их туда тащили. Как например: сейчас Широков нес двух слизеринцев на своих плечах. Музыка, приглушенный свет, переливы неона от магического шара, который притащили с собой девочки. — Ты еще останешься? — спросил Гайос уже привычно холодным тоном. Малфой был благодарен ему за это, потому что если бы он резко поменялся, то это вызвало бы в слизеринце неловкость. — Да, не хочу спать. — Тогда доброй ночи. — Эй, ты разве не… — Я люблю вечеринки, где тихо и есть покерные карты, — криво усмехнулся брюнет. — Такие мероприятия не в моем вкусе. — Позер. Драко скинул куртку, проходя к дивану. В его руку тут же всунули рокс, а сбоку упало тело. Он удержал покачивание янтарной жидкости и посмотрел вбок. — Палмер, — протянул, видя захмелевшее лицо виновницы праздника. Девушка раскраснелась, ее волосы оказались спутаны, а нездоровый блеск говорил о том, что в нем намешано все: алкоголь, настроение, сам повод. — Привет, блондиночка, — она смачно поцеловала его в щеку. — Признавайся, бегали с Гайосом курить за амбаром школы? — Что-то типа того. Спереди раздался какой-то возглас, и они посмотрели в ту сторону. Грейнджер, все еще одетая в гриффиндорскую форму, о чем-то бурно разговаривала с Артуром. Рядом с ними стояли Широков и Уизли, у одного на лице были растерянные чувства, у другой неприкрытое веселье от спора. — Непривычно, да? — спросила девушка, разваливаясь рядом с парнем и закидывая ноги на столик. — Я каждый раз, когда вижу Гермиону такой, вновь вспоминаю, что все было не зря. Грейнджер прищурилась и ткнула пальцем в лицо Мецгера, который улыбался ей кровожадной улыбкой. — Не зря — что? — После испытаний любой момент жизни становится слаще, — произнесла девушка. Малфой не знал, но понимал, насколько ценно то, что он сейчас видит. Каждый градус поднятой улыбки или децибел смеха в голосе. Каждая унция радости в карих глазах, словно в огневиски подсыпали сусальное золото, увеличивая его стоимость в разы. Гермиона отмахнулась от парня, который засмеялся в голос, видимо довольный реакцией девушки. Та схватила Джиневру за руку и потащила к столу с алкоголем. Рыжая тоже все еще щеголяла в алом кителе, и настолько правильно смотрелась в их гостиной, что это вызвало прилив теплоты. Или это алкоголь? Малфой осмотрелся, впервые видя такую атмосферу в гостиной. Северяне оставались пугающими, но градус в алкоголе притупил инстинкты змеек, и они во всю общались с дурмстранговцами, не испытывая страха, трепета, неловкости. — А что будет дальше, Палмер? — неожиданно спросил Малфой, поворачиваясь к ней. Эта мысль резанула по нервному окончанию в голове. — Когда турнир закончится, что нас всех ждет? Внезапная тоска грозилась вытолкнуть из крови алкоголь, чтобы уже самой отравить организм сегодня. — Боишься, что будет нас не хватать? — фыркнула девушка, невербально призывая к себе стопку с мерцающей жидкостью. — Будешь писать мне письма, когда мы вернемся домой. Домой. Они не останутся тут. Они вернутся в свою школу, к своей прошлой жизни, где свои условия и правила. Грейнджер не ученица Хогвартса. Он знал это, но именно осознание привело к подавленному состоянию. Драко скрыл это все за маской равнодушия, но сердце начало колотиться быстрее. Гермиона уедет. Они помогут друг другу, и каждый пойдет своей дорогой. Их пути пересечены только на этом отрезке жизни, который теперь будет тенью преследовать его. И самое худшее, что Драко был готов, как настоящая королева драмы утверждать — лучше не будет. Лучше Грейнджер. Ему слишком нравится то, какой он с ней. Что он не меняется в лучшую или худшую сторону. Малфой остается собой, но наконец-то начинает больше это ценить. Как будто в этот период жизни, когда он имеет практически все, когда она уйдет, он не будет иметь ничего. — Мне нравится то, как ты пытаешься спрятать свои чувства, — Палмер зевнула и прикрыла рот ладошкой. — Ты такой забавный. Малфой очень хотел послать ее нахуй. Очень сильно. Но, во-первых, не стоит грубить человеку в его День рождения, а во-вторых… А во-вторых, когда ее голова легла на мужское плечо и белоснежные локоны залезли буквально в лицо, Драко просто тяжело выдохнул. Его рука сама потянулась через лопатки девушки и прижала к себе ближе. — Ты — чудовище, Палмер, — она весело фыркнула и просунула руку в карман его худи, нащупывая пачку сигарет, которая топорщила темную ткань. Она воспользовалась его зажигалкой и хлестко щелкнула крышкой после того, как подкурилась. — Еще какое, Малфой, — выдохнув, она пустила дымное кольцо. Драко хрипло рассмеялся и повернул голову, натыкаясь на горящий взгляд. Внутри что-то одновременно расцвело и разбилось вдребезги. Грейнджер смотрела на них, больше не слушая голоса людей рядом. Она сжимала свой бокал и с жадностью рассматривала лежащую на его груди голову Киры. Как рука Драко сжимает плечо девушки. А после посмотрела в его серые глаза, которые в этом полумраке помещения были темнее. Греховности радужке добавил алкоголь, запуская искрящийся блеск по ободку. Малфой продолжал смотреть. Не хотел отрываться. Она может избегать его, но только пусть в стенах этой школы. Избегать, а не сбегать. Не уезжать туда, где он не сможет ее догнать. И он в очередной раз убедился, что без нее не будет как раньше. Как до этого года. Ни один взгляд не сможет так притронуться к нему, не касаясь. Ни одно дыхание через метры не пощекочет рецепторы, принося свежесть леса. Кровь забурлила. Разгоняя странное чувство, будто с сахарной пудрой смешали цианистый калий и вкололи ему внутривенно. Малфой не знал, что происходит с ним. Почему так важно, чтобы она не отвела взгляда. А она не отвела. — Знаешь, почему мы тебе доверяем, Драко? — голос Киры звучал со стороны. Не в этой комнате. Не рядом, где-то сверху. Над толщей воды, под которую он медленно уходил. — Потому что ты единственный, кто заставляет Гермиону влюбляться в саму себя. Малфой продолжил смотреть. Наверное, чтобы было больше воспоминаний для Омута памяти, когда придет время для ностальгии. И внезапно Грейнджер улыбнулась. Широко, заставляя проявиться ямочку на щеке, о которой он даже не подозревал. В ее глазах загорелись эмоции, которые заставили его сердце еще быстрее стучать, и дрожью пройтись по всему телу. Какая же она красивая. Живые глаза словно засветились, пропуская в себя не тот алый цвет, что он увидел впервые, когда вывел ее из себя. Малфой мог поклясться, что там сейчас танцуют золотые всполохи ее внутреннего огня. И он знал, что это не игра света от камина и стробоскопа. Это лично ее. Она с такой детской радостью переводила взгляд с него на свою подругу, что Малфой не мог не залюбоваться. Не мог отвернуться, потому что впервые видел все тепло, что она хранила за сотнями ледяных стен. Он точно не знает, как будет жить через год без этого. Не представляет себя здесь без нее. Ведь Грейнджер связала его память с каждой частицей в этой школе. — Ты бы видел ее глаза, когда она говорит о тебе, — Кира повернула лицо так, чтобы не было видно, что она что-то ему шепчет. — В них появляются такие же эмоции, какие Гермиона испытывает, когда мы приезжаем в Гайос-мэнор. Когда она находится дома. Драко прикрыл глаза, содрогаясь от щекочущего дыхания и от чувств, что вызвали слова девушки. Дома. Домадомадома. Блять, как может это происходить именно с ним? Столько людей всю жизнь его окружали, у которых жизнь легче, а характер проще. Но почему-то все, что он чувствовал сейчас, вызывала та, что стояла на другом конце комнаты. Даже не касаясь. Даже не говоря ему ничего. Просто гладя его кожу своим карим, присыпанным охрой. Нотт похлопал его по плечу, заставляя открыть глаза. Малфой посмотрел и увидел, как друг с лукавой улыбкой стрельнул взглядом в сторону макушки на плече. Ни слова не произнося, Драко аккуратно поднял уже спящую девушку и предоставил свое место другу. Когда блондин отошел, то не сдержал любопытства и обернулся. Неужели он так же смотрит на Грейнджер? Восхищение, нежность и острое желание, которое проявилось не только в сапфировых глазах, но и в той дрожи пальцев, когда Тео аккуратно убрал локон Киры со лба. Малфой засмотрелся, не заметив, как со спины подошли. Как на торсе сомкнулись изящные руки, где одна кисть держала бокал с темной жидкостью, а вторая зацепилась за другую. Спину обожгло теплом другого тела, несмотря на толщину ткани его худи. Он повернулся в кольце рук и встретился с блестящим взглядом Грейнджер. Вокруг них продолжалась вечеринка, и вряд ли завтра хоть один человек что-то вспомнит. Кроме Малфоя и Грейнджер. Музыка смешала запахи вечера, голосов и эмоций. Его руки поползли по талии, коснулись плеч и остановились на шее, переплетая между собой пальцы на теплой коже. Кто бы мог подумать, что он будет стоять на вечеринке в гостиной Слизерина, обнимать девушку в гриффиндорской форме и чувствовать себя чертовски счастливым. И правильным. — Привет, — сказала Гермиона, начиная вновь широко улыбаться. — Привет, — шепнул Драко. Они наконец-то смогли дойти друг до друга. Пересечь толпу и встретиться так, как и должны были. Все было правильно. Лучше поздно, чем никогда, да? И увидев, что улыбка никак не сползает с ее лица, Малфой внезапно кое-что вспомнил и ответил такой же широкой. Такой же искренней эмоцией. Потому что он загадывал желание на чужой День рождения, и оно сбылось. Если ты сейчас улыбнешься, то у нас есть шанс. Невозможно что-то поменять за одну ночь. Так не бывает. Даже магия прошепчет «туше», отходя в тень комнаты. Но один взгляд, одна вот такая улыбка способны изменить мысли, которые и приведут тебя к переменам в жизни. Разве в таком темном взгляде, в том мраке, что сидит глубоко внутри девушки в его руках, можно было увидеть собственный шанс? — С первым снегом, Драко. Они встретили свою первую совместную зиму, но за ней пришло и осознание. Принесло еще один подарок в этот праздничный вечер, вызывая на лице глупую и счастливую улыбку. С первым снегом на Малфоя упало осмысление.Он влюбился.