Парадокс ворона

***

      Тяжесть кислорода в помещении стала слишком густой. Настолько, что Гермиона могла бы поклясться: она увидела рябь, словно воздух поплавился. Как это происходило в бане. Они так делали в Дурмстранге — подливали воду на камни и сидели до победного.       Сейчас было очень похоже.       Марко расположился на диване, пока Алекс сел в кресло сбоку. Кира, может, и взяла себя в руки, но выглядела так, словно это нормально для такой как она — сидеть рядом с Гермионой и смотреть в стену перед собой.       Веда маячила где-то за спинами мальчиков, с мелодичным свистом рассматривая книжные полки. Она проплывала по помещению, а ее длинные пальчики с идеально красным маникюром оцарапывали корешки.       — Гермиона, душа моя, — заговорил Марко, покачивая огневиски в бокале. — Как твои дела?       — Баст, — скривилась девушка, словно съела что-то кислое, — давай без этих ненужных бесед. У меня, вообще-то, праздник.       Грейнджер до сих пор не знала, почему ее сокращение от «бастард», не выводило парня, а резало ухмылкой лицо. По факту, такое спускалось с рук только ей. Но она еще не видела никого в живых, кто посмел бы в лицо так же назвать волшебника.       — Да, — утвердительно кивнул он. — Святочный бал.       — Вообще-то, умерла моя мать, — Грейнджер дернула плечиком и слабо улыбнулась. — Ты сорвал мою вечеринку.       Марко хрипло рассмеялся, запрокинув голову назад.       — Мерлин, я и забыл, как очарователен твой мрачный юмор, — он опустил лицо и посмотрел на Алекса. — Ну тогда, как твои дела, брат?       — Замечательно, — ответил Гайос, уделяя больше внимание косяку стола. — А ты какими судьбами в Англии?       — Хотел тебя навестить, — продолжая смотреть на профиль младшего брата, Марко сделал медленный глоток из рокса, — обсудить то, что осталось от нашего папаши.       Совсем неуловимо для других, но не для Гермионы, плечи друга, которые уже были без мантии, напряглись.       — Правда? — Александр медленно моргнул, лениво переводя взгляд к брату. — И что же тебе нужно?       — Половина.       Вообще, Гермиона выступала сейчас буфером. Всегда, когда эти двое появлялись на горизонте. Она никогда не могла искренне ненавидеть Марко или Веду, потому что чертовски много было осиротевших детей на квадратный метр в ее жизни.       Но также понимала и ребят, для которых они несли прямую угрозу.       Поэтому Грейнджер была тут — чтобы вовремя перевесить чашу весов.       — Разве мало того, что у тебя имеется незаконный подпольный бизнес в Италии? — Гайос выгнул бровь и склонил голову набок.       Отец парней, скорее всего, был говнюком. То, что рассказывал Александр, давало это понять. Марк — бастард, рожденный от проститутки в итальянской провинции, когда молодость Дмитру Гайоса была бурной и насыщенной, позволяя не предохраняться в захудалых борделях.       Можно было, конечно, все списать на то, что, встретив мать Алекса, он стал разумным и любящим, но его ошибка выросла и стала под два метра, с чертовски соблазнительно-хищной улыбкой на загорелом лице и темным взглядом, в котором горела уверенность. Каждый из братьев был опасен по-своему. Если Александр мог убить тебя, то Марк мог заставить тебя умереть ради него.       Может, между мальчиками была бы связь после всего, что они пережили, если бы Марко держал язык за зубами и не обвинял Афелию во всех смертных грехах.       Это была та часть территории, на которую даже сам друг остерегался ступать.       Все, что оставил отец старшему сыну — это фамилию и кучу денег, на которую его мать могла спокойно жить всю жизнь, бросив профессию. Но она продолжила заниматься проституцией и пыталась эти деньги быстро прожечь.       Марк оказался зажатым между двумя родителями, один из которых откупился, а другая выгоняла его на улицу из борделя при появлении клиента. Когда ты учишься выживать, будучи еще маленьким и испуганным ребенком, из тебя не вырастет никакого представителя благочестивости. Алекс хотя бы познал родительскую любовь, хоть и в малом объеме. Марко познал, что любви нет — вместо нее правит похоть и жажда.              А после он вырос и подчинил себе эти пороки.       — Этот «бизнес» я построил сам, — мужчина поднял в ответ брови, выделяя последнее слово, — на те деньги, что пыталась прокутить моя мать—шлюха, пока ее не нашли с передозировкой на одной из улочек солнечной Италии.       — Ну деньги же были его, — также парировал Александр. — Разве нет?       Брат криво улыбнулся.       — Тебе же достался не только мэнор. Тебе досталась власть.       Это была правда. В Румынии была своя коалиция верхушек семей. Главы, которые сотрудничали между собой, но подчинялись они главной семье — Гайосы. Верховенство, которое передавалось из поколения в поколение. После смерти Афелии: связи, контакты, возможности. И главное, что незримая власть по всей территории, оказалась в руках Александра.       Которой он удачно пользовался и манипулировал, словно та была частью его существования. А так оно и было, если смотреть правде в глаза.       — А ты желаешь это все уничтожить, — друг поднял свой рокс со столика сбоку от кресла и пригубил бурбон. — Я похож на идиота, который отдаст тебе это? Позволит разрушить то, что приносит пользу и деньги? — он цокнул. — Не разочаровывай меня в своих умственных способностях, Марк.       Между ними резонировало прошлое, обиды и тяжелое детство. Они могли бы стать близкими друг другу. Могли, если бы один из них не являлся самим собой.       — Ксандр, — челюсть друга стала острее, когда он услышал это имя, — я хочу то, что принадлежит и мне. Дмитру запихнул член в мою мать тоже.       — Ты знаешь закон нашего наследия, — сказал Гайос и мрачно усмехнулся. — Передача власти идет по праву. Наследнику. Нет разделений, нет других уловок и возможностей. Я отказываюсь от имени или наступает моя кончина, и все переходит к моему хранителю.       — У тебя нет наследника.       — Да я и умирать еще как-то не собирался, — друг щелкнул позвонками, и его разноцветные глаза заблестели. — А уж тем более, отказываться от своей власти и поместья.       Гермиона немного напряглась. Марко не было известно, что перед ним и сидит наследник. Она. Это можно было узнать только в двух случаях: от самого главы семьи и на генеалогическом древе в Гайос-мэноре.       Гермиона уже представила, как Николас — поверенный Александра — элегантно выгнул бровь, увидев ее имя на гобелене, а Мария — домоправительница поместья — начала переживать, что что-то могло случиться вдали от дома.       — Кстати, Веда, — друг обратился к девушке, а Кира рядом немного вздрогнула, — какими судьбами здесь ты?       Банши оторвалась от книг и выгнула бровь.       — Маленький граф, ты прекрасно знаешь — что я тут делаю, — ее глаза обратились к Палмер и в них вспыхнула ненависть. — Такая работа у нас — консильери — находиться рядом с Господином.       Кира ответила ей насмешливой полуулыбкой, но никакого веселья в глазах не появилось.       — Да, ты рождена для этой роли.       Грейнджер втянула воздух через сжатые зубы, чувствуя, как еще подлили воды на горячие камни, и жар повысил градус в помещении.       Мать Веды была банши, которая в один день вернулась в ковен после долгого отсутствия, а у нее на руках оказалась маленькая девочка, у которой были практически рубиновые волосы.       За что их изгнали после — никто не знал. Точнее, кто остался в живых, об этом не имел никакого представления.       На двух банши хоть и смотрели с презрением, так как Веда была рождена от обычного волшебника, а не члена другого ковена, и не в браке, но выгнали их по другой причине.       Палмер, с помощью Гайоса, отыскала девушку два года назад в лесу Голландии. Но та даже не стала слушать ее. Наставив палочку на единственную ведьму из своего прошлого, она выгнала прочь наследницу династии.       Кира после этого пила так, словно желала, на самом деле, утопиться в алкоголе.       Для нее Веда была еще одной частичкой прошлого, которое она хотела вернуть. Но ведьма не желала ничего знать о наследнице ковена, который однажды изгнал ее вместе с матерью.       Грейнджер опять тяжело выдохнула, так как и тут не могла полностью встать на сторону подруги, чтобы найти достаточно поводов презирать Веду, которая отыскала Марко. Стала его правой рукой и консильери. Нашла свою новую семью, как это сделала когда-то Кира.       Мерлин, насколько же запутаны их жизни, что в этих жестоких играх участвуют те, кто должен быть просто подростком.       Влюбляться, напиваться, учиться.       А не:       Убивать, строить бизнес, жаждать мести.       У всех были юные лица, но душой они уже приближались к преклонному возрасту.       — Корона не жмет, Кирена? — Веда выгнула бровь, дергая уголками губ.       Подруга подняла руку и повела ей над макушкой, зажигая вокруг головы иллюзорное пламя диадемы. Холодные голубые огни танцевали на белоснежных прядях, заставляя уверенность и силу девушки вновь гореть внутри.       — Неа, — она вальяжно посмотрела на ногти. — Как раз мой размерчик, Ведиана.       Грейнджер осознала, что теперь точно все дошло до точки кипения. Она выпрямилась и одернула худи, прокашливаясь. Девушка успела снять испорченное платье. Теперь на ней был черный худи, плотные брюки и ботинки на тяжелой подошве. Под кофтой была привычная водолазка, горловина которой выглядывала из выреза.       — Хватит, — все посмотрели на нее, а она, уставившись на Марко, продолжила: — Почему сейчас? Ты прибыл в эту школу, сидишь в гостиной Слизерина. Этот год стал не самым легким для всех нас.       Кира уже потушила корону и развалилась на диване. Ее отсутствующий взгляд устремился в мутное окно гостиной.       — Нападение Пожирателей, — кивнул мужчина и расстегнул пиджак, открывая вид на жилетку и шелковую рубашку. — Я слышал, что по Англии прокатилась волна массовых терактов.       — Именно, — девушка кинула искоса взгляд на друга, но не увидев никаких предостерегающих намеков, добавила: — По нашим данным, не только в Англии.       Карие глаза сверкнули интересом.       — Кудряшка, просто задай свой вопрос.       Гермиона приподняла бровь.       — Еще раз так меня назовешь, и я вырву тебе кадык. Были подобные нападения в Италии?       Так как это была территория старшего Гайоса, то у них не было возможности разузнать подробности. Почти все страны действовали по одному плану — не сеять панику в массы.       — Мои люди быстро с этим разобрались, — туманно сказал брюнет, потягивая алкоголь. — Скажем так, устранили проблему в зародыше.       Девушка кивнула, переводя на язык подобных им. Всех тех, кто был в комнате.       Кто устраивал нападения под именем Волан-де-Морта, были убиты.       — Давай говорить начистоту, — Грейнджер облокотилась локтями на колени, сцепляя руки в замок. — Наследие Гайоса тебе не по карману.       — У меня там магия расширения, — Марко дернул уголками губ.       — Боюсь, не влезет.       — Я часто такое слышу.       Она закатила глаза.       — Ты прекрасно знал, что это пустая трата времени. Зачем ты тут на самом деле?       Грейнджер не была идиоткой, как и другие в помещении. Но она смотрела с расстояния, так как все четверо были, так или иначе, предвзяты друг к другу. Старший Гайос построил себя сам, заслужив власть в Италии. Ему было уже двадцать четыре года, и вряд ли им до сих пор двигала жажда мести.       В конце концов, такая черта была присуща младшему брату, но этот парень — уже перерос.       Если бы он хотел заключить союз, объединить силы, то не стал бы начинать с этого фарса про наследие. Он бизнесмен, ну или обычный вор и преступник — но это семантика в их мире — а значит, начал бы с предложения.       Конечно, с большей выгодой для себя.       Но это все было каким-то неправильным и слишком глупым предлогом для такого, как Марко. Он был более легким на подъем, чем его брат, но не менее опасным и расчетливым.       Одна кровь, в конце концов.       — До меня дошли слухи, — словно рассуждая, начал брюнет, — что у тебя имеются… весьма необычные способности.       Александр тут же резко повернулся, выдавая не только себя, но и Гермиону.       — Какие слухи? — его брат с любопытством посмотрел по очереди на них и довольно улыбнулся.       Черт, Гайос. Твоя уязвимость по поводу того, как просочилась информация, стоила им маскировки безразличия друг к другу.       — У тебя свои трюки, у меня свои, — бросил брату мужчина, останавливая взгляд на девушке. — Так вот, я хочу предложить тебе работу и почетное место в моей итальянской семье, — Марк два раза постучал пальцем по грани рокса, и тот вновь наполнился алкоголем. — В определенных кругах о тебе крутятся интересные слухи, — он склонил голову и провел языком по кромке зубов, а после приподнял уголок губ. — Очень многие хотят тебя себе после выпуска.       Грейнджер выпрямилась, словно ей в позвоночник вставили жгут. Она тут же посмотрела на друга и чертыхнулась про себя. Обычно спокойный Гайос сейчас горел гневом и ненавистью, испепеляя ухмыляющееся лицо брата.       — О чем ты? — спросила девушка, не глядя.       — Ксандр не сказал? — мужчина вскинул брови, а после зачесал волосы назад, но одна прядь все равно упала на лоб. — Многие ждут окончания твоего выпуска из Дурмстранга, чтобы предложить тебе работу. Не такую официальную, как предоставило бы то же Министерство, но весьма прибыльную.       Гермиона нахмурилась, продолжая сверлить профиль Алекса, а Марк продолжил:       — На самом деле, там еще играет роль то, что мой братец оказался занозой в заднице у многих семей. Наша семейная черта, да? — он подмигнул в сторону парня. — Многие хотят просто его ослабить. Кто-то хочет понять, насколько ты хороша в постели, что он тебя от себя до сих пор не отпускает. Есть и те, кто слышал про твою силу и хочет перетянуть на свою сторону.       — Дай угадаю, — жестко произнесла Грейнджер, — твои помыслы включают все три аспекта?       Марко широко улыбнулся и отсалютовал бокалом.       — За умных и красивых женщин, — отпив виски, он облизнул губы и посмотрел на грани рокса. — Я предлагаю власть, Гермиона. Ты будешь сильной, богатой, независимой.       — Я и сейчас такая.       — Нет, — он прищелкнул языком, — сейчас ты протеже Ксандра, которое будет выполнять приказы, продолжая делать грязную работу.       — Ты предложил мне то же самое, — парировала девушка, на что Марк наконец-то посмотрел ей в глаза. Его карий был темнее, чем у нее, ближе к черному, отчего взгляд становился тяжелее и мрачнее.       — Я предлагаю тебе место рядом, а не за спиной. Как тебе фамилия Гайос? — невинно спросил мужчина.       Вау.       Она даже не знала, что сейчас больше испытала. Ей одновременно захотелось послать все нахер, рассмеяться, немного поплакать и возможно напиться. Вусмерть.       Гермиона моргнула и посмотрела каждому в лицо.       Марко держал на лице дерзкую улыбку; Александр вернул маску хладнокровия; Веда продолжила расхаживать по гостиной, рассматривая интерьер; Кира, судя по характерному запаху, закурила косяк Тео, продолжая отстраненно пялиться в окно.       — Слухи о моих навыках преувеличены, — твердым голосом сказала девушка. — Я умею не больше, чем любой из моих друзей. А та сила, о которой ты говоришь, просто слухи.       — Вас видели на летнем Чемпионате мои люди, — Гайос скосил взгляд, встречаясь с глазами брата. — Пытать и я умею, Ксандр. А вот твои умения, — он перевел взгляд на девушку, — будут весьма кстати.       Грейнджер выдохнула, так как этот день был чертовски долгим. Тьма, Святочный, могила.       Иногда ей и правда казалось, что кто-то в небесной канцелярии за ней наблюдает. И каждый раз, когда она переживает что-то одно, этот кто-то удивленно приподнимает брови, а после посылает еще больше проблем, со словами:       «А как тебе такое дерьмо, а?»              Грейнджер запомнила, как совершила ошибку. Тогда на чемпионате она не выдержала и сдернула капюшон вместе с лицевой маской, а после впилась ногтями в виски Пожирателя. До этого он громко смеялся над тем, как одной женщине разъедало внутренности, словно кто-то плеснул кислоту на тело.              Ведьма смотрела в глаза, в которых был животный страх и упивалась им. Гермиона хотела, чтобы он запомнил ее лицо перед тем, как Алекс перережет ему горло. Чтобы он испытал весь ад, что прошла та невинная женщина. Ей нравилось. Вот в чем была главная вещь. Она пропускала через себя страх волшебника и смаковала, потому что это чувствовалось как лучший наркотик.       Посмотри на то, как людей пугает твое настоящее лицо, потому что это и есть ты реальный.              И теперь Марко говорил, что ее заметили. Даже если Гайос не раскрыл своей личности: кто знал их достаточно хорошо, прекрасно понимал — где один, там и другой.       — Марк, — устало произнесла она, стараясь просто побыстрее закончить эту встречу выпускников под названием: «сироты века или как не сдохнуть в этом мире». — У тебя, к сожалению, нет того, что есть у меня. Я намного богаче, чем ты.       Мужчина с любопытством посмотрел на нее.       — Преданность, — она выдохнула и протянула руку к Кире, чтоб сжать ее кисть. Девушка все еще не глядя ни на кого, перевернула ладошку и переплела их пальцы. — Я знаю, что такое, когда твоя семья тебя предает. Я помню, как болит сердце от этого, потому что такие раны чертовски долго затягиваются, — Грейнджер посмотрела прямо в лицо старшего Гайоса, вкладывая всю силу в каждое сказанное слово. — Я никогда не предам Алекса, Киру и других. Я скорее умру, чем вместо своей семьи выберу возможности и власть. Я умру за каждого, — она сжала кисть подруги и наклонилась вперед, — и буду готова убить любого, кто только посмеет помыслить о том, чтобы причинить боль моим близким.       Марко склонил голову, и его взгляд стал нечитаемым. Но Гермионе было плевать. Она обещала уже сегодня, поклялась перед двумя призраками, что станет лучше, чем ее мать.       Не выберет легкий путь, а будет выгрызать тропу через тернистые ветви.       — Ты сама ко мне придешь, — внезапно сказал он, рывком допивая алкоголь и ставя со стуком стакан на стол. Поднявшись, мужчина одернул ткань брюк и подошел к девушке. Его руки лежали в карманах, пока он нависал над ней и внимательно разглядывал лицо.       Может, хотел найти ложь, страх, интерес. Но Грейнджер смотрела все так же твердо, потому что ничто в этом мире не могло заставить ее отказаться от Гайоса. Он вытащил ее со дна. Сделал силой, с которой теперь считались. Подарил место в своем мэноре и ветку на гобелене семьи.       Джин, вот какой ты должна была стать для меня. Всем. Гребаным миром, за который я готова буду гореть дотла.       Марко покачался на пятках и слабо улыбнулся, а взгляд карих глаз потеплел.       — Порт Кальяри. Найдешь на пристани бар «Bango Serena». Спросишь парня по имени Луи и скажешь: «Chi ha pazienza può ottenere ciò che vuole», — он наклонился к ней и взял ее руку в свою, а после прикоснулся губами к пальцам. — Те, у кого есть терпение, могут получить то, что хотят.       Он отпустил кисть и разогнулся, обращаясь уже ко всем:       — Прошу прощения, мы должны вас покинуть. Желаю хорошего вечера и, — его глаза вновь наткнулись на лицо Грейнджер, — желаю тебе победы в турнире, кудряшка.       Веда вальяжно проследовала за Марко, который на прощание просто дернул головой, в подобии кивка. Девушка внезапно остановилась и щелкнула пальцами, словно что-то забыла.       — Кирена, — позвала она, на что подруга повернула голову, смотря пустым взглядом на ведьму, — ты сказала, что я была рождена служить? Возможно. Но знаешь — что нас отличает?       Девушка что-то произнесла на языке, диалект которого никто не знал, но судя по тому, как рука Палмер дрогнула, она понимала.       По волосам Веды поползли алые нити, запустившие движение прядей. Девушка вскинула подбородок и в глазах зажглось пламя, которое не просто горело, а полыхало.       — У меня есть сила банши. Можешь дальше всех развлекать фокусами с короной, — волосы девушки начали подниматься, словно она попала под гладь воды, а линии на волосяном покрове искрились, как будто кто-то чиркал спичкой об серу. — У тебя только это и осталось.       Кира поджала губы, но выдержала взгляд девушки. Ее пальцы с силой сжали руку Гермионы, а Веда плавно успокоила свою силу и почти мило улыбнулась.       — Доброй ночи всем, — она догнала ожидающего ее мужчину, и они вместе вышли. Стук картины и тишина. Каждый сидел, смотря куда угодно, но только не друг на друга.       Первой тишину прервала Гермиона.       — Алекс, сколько еще тайн ты держишь при себе? — у нее даже не хватило сил злиться. Слова прозвучали спокойно и устало. — Это правда, что в определенных кругах ведутся… как это назвать? Торги, аукционы?       — Нет, — отстраненно ответил Александр, продолжая смотреть на огонь в камине, — торгов нет. Есть список учеников Дурмстранга, который нелегально сливают на черный рынок. Их навыки, умения, биографию. Я не знаю, кто это делает, но твое имя часто всплывает.       Она хмыкнула и покачала головой.       — Поэтому ты торопил меня с принятием наследия? Чтобы меня никто не смог перехватить раньше тебя?       Гайос медленно развернулся и сжал руку в кулак, а после процедил сквозь зубы:       — Я хотел, чтобы у тебя была опора и стабильность, если со мной что-то случится. Чтобы, если вдруг я сдохну от Авады или клинка в горло, тебе никогда не пришлось бы даже задумываться над подобными предложениями, вроде того, что озвучил Марк.       Она просто кивнула и кинула взгляд на Киру, которая казалась просто оболочкой от ее подруги. Та проморгалась и посмотрела куда-то мимо Гермионы. За ее спину, что напрягло. Грейнджер ненавидела ощущать дыхание в затылок.       — Демон, — позвала девушка, а от темного угла помещения отделились силуэты близнецов, — зови остальных. Я хочу нажраться и забыть этот дерьмовый вечер, как страшный сон.       — Кира… — начала Гермиона, но та резко оборвала ее поднятой рукой.       — Нет. Не надо. Я просто хочу текилу и шума.       Чуть позже из одной комнаты спустились сразу все, аккуратно следя за настроением троицы. Михаил и Таисия, скорее всего, пошли спать, так как их не было среди толпы. Они не были любителями вечеринок, а таких унылых, так точно.       Ребята переоделись в свободную одежду, некоторые несли в руках какие-то закуски и бутылки с алкоголем. Грейнджер отпустила девушку, которая тут же поднялась и пошла к столу возле стены, начиная вручную разливать напитки, вырывая из рук Тео бутылку.       Ей нужно было занять себя чем-то.       — Сколько еще по планете ходят секси-убийц типа Гайоса? — спросил Нотт, а после посмотрел на девушку. — Грейнджер, тебе не дохуя братьев?       — Вы подслушивали? — Малфой приземлился рядом с девушкой и положил руку на спинку дивана, позади нее.       — Ага, каждое слово, — они посмотрели друг на друга, и Драко криво улыбнулся. — Только моя душа стала спокойна насчет этой фамилии, так тут же появляется другой мрачный засранец, у которого итальянский загар и белоснежные зубы.       — Ты завидуешь зубам или загару?       — Скорее его костюму, — цокнул Драко, начиная пальцами разминать заднюю часть шеи Гермионы. Она закатила глаза от наслаждения, а он продолжил: — Вы видели этот крой? Явно у него хороший портной.       — Ты можешь обменять Грейнджер на этого умельца, — весело предложил Тео, на что получил резкий взгляд парня.       — Я похож на долбоеба?       — Только по понедельникам. Ну, может, еще в среду, после полудня. Иногда, когда луна находится в фазе возрастания.       Гермиона откинула голову назад, но Драко притянул девушку себе, обнимая ее за плечи. Это было приятно. То, как никого не волновало, что она просто нежилась в руках парня, а он водил губами по коже виска.       — Устала? — шепнул парень, пока его палец кружил на плече девушки. Гермиона слабо улыбнулась, чувствуя, как внутри проросло тепло. Как она могла отказаться от всего этого? Предать то, что сейчас окружало ее.       Кира подошла к ним и вручила бокалы, а после почти искренне улыбнулась. Алекс закатал рукава рубашки и махнул северянам, приглашая поиграть в покер, тасуя карты, так же ловко, как крутит лезвия меж пальцев. Тео, который так крепко сжимал Гермиону, имея в себе больше сожаления по поводу смерти Джин, чем сама девушка. А сейчас молча находился рядом с Палмер, просто чтобы она знала, что не одна.       Разве это может стоить даже всех денег мира?       Она подняла взгляд на Малфоя и увидела, как ртуть с теплым блеском следила за ней. На губах блуждала кривоватая, но чертовски обаятельная улыбка.              Грейнджер не променяет это ни на что.              — Гермиона? — позвал Драко. Она медленно моргнула и сфокусировалась на нем. — О чем думала?              — О сегодня. О нас, — парень притянул ее еще ближе, а после скосился на Гайоса. Тот странным взглядом смотрел на пару, пока скидывал три карты в колоду.              — Как думаешь, насколько я сейчас его бешу? — она тоже посмотрела на друга.              — Пусть идет к черту. Он превысил сегодня лимит эгоистичных косяков. Я могу залезть к тебе на колени и целовать до удушения. Даже голая, и черта с два он имеет право мне что-то сказать.              — Мне нравится идея о голой тебе на моих коленях, — Драко выгнул бровь. — Кстати, по-моему, я обещал тебе уже поцелуи в темноте.              — Ага, а потом все это на нас свалилось, — напомнила девушка, притягивая его предплечье ближе.              — Этот Гайос 2.0 может испортить вам жизнь? — глаза Гермионы наткнулись на Александра.              — Нет. Не думаю, что Марк на самом деле хочет навредить. Меня смущает, что он был уверен в том, что я приду, — ведьма прикусила губу, потому что ее многое смущало. Но пусть это будет только внутри нее.              — Выдавал желаемое за действительность?              — Веда что-то видела, — Малфой нахмурился, не понимая смысла, а она пояснила: — Она, как и Александр, умеет видеть будущее. То, что они объявились сейчас, что-то означает, — Гермиона дернулась, прикрывая рукой рот. — Мерлин, пожалуйста. Ты не знаешь о том, что Алекс — прорицатель.              Драко слабо улыбнулся и посмотрел ей в глаза. Зарывался в карий, как в ворох осенних листьев.              — Я уже знаю, бестия, — он прошелся большим пальцем по скуле девушки. — Веда родственница Палмер?              — Нет, — они оба посмотрели на упомянутую, которая опрокинула в себя рюмку, а после потянулась к предложенной Тео сигарете. — Веду с матерью за что-то изгнали из ковена. Кира была еще маленькой, когда это произошло. Палмер даже подозревала, что к нападению может быть причастна мать ведьмы.              — Она знает, кто стоял за убийством? — Малфой вскинул брови, потягивая огневиски.              — Пожиратели.              Парень закашлялся, округляя глаза.              — Ты сейчас серьезно? Вот дерьмо. Гайос, Палмер. Тут у всех с этим были проблемы?              — Не совсем. Вадима с самого детства родной брат бил Круцио, — Грейнджер сжала пальцы в кулак, чувствуя злость. — Этот ублюдок винил парня в том, что его мама не перенесла роды, а отца они не знали. Когда он уже пошел в Дурмстранг, это стало его спасением. Но он успел уже замкнуться в себе.              Она накрутила веревку от капюшона на палец, продолжая рассказывать.              — А вот у Таи из семьи остался только Михаил.              — Они родственники?              — Сводные. Ее родителей посадили в Энуэмент — тюрьма в Румынии, — Гермиона закатила глаза. — Да-да. Ее родители были влюбленной парочкой Пожирателей смерти.              — Охренеть.              — Родители Михаила приютили ее, когда оказалось, что больше у Томесцу никого не осталось из родственников, — она усмехнулась и покачала головой. — Мерлин, ну и жизни у нас. Такое ощущение, что какая-то дрянь там сверху решила пропустить всех через эту мясорубку.              — Спорим, она еще и улыбается при этом? — Малфой прокутил бокал, задумываясь. — Что ты хочешь делать после выпуска?              — Я еще не знаю, — Грейнджер вздохнула, откидывая голову на плечо парня. — Я хотела поехать в Новый Орлеан.              — «Беззаботный город»? Почему именно туда?              — Хочу свободы. Окунуться в ту атмосферу, о которой все говорят, — она немного повернула голову, заглядывая в глаза. — Музыка, кухня, воздух. Там все пропитано магией, атмосферой. Бабушка говорила, что если бы волшебство существовало, то непременно в этом месте.              — А потом оказалось, что магия течет по твоим венам, — Драко кивнул и увидел, как лицо Гермионы потеплело.              — Да. Жалко, что она не узнала этого. Поэтому пока что я хочу туда попасть после выпуска.              — Ты можешь и сейчас.              — Могу, но хочу тогда, когда оставлю Дурмстранг за спиной. Когда буду свободной, — она нашла глазами Гайоса. — И когда буду спокойна за каждого, кто входит в состав Эрстер. Стану достаточно свободной для этого города.              Дверь отъехала и в помещении появились Поттер с Паркинсон. У девушки был яростный вид, который на секунду дрогнул, когда она увидела такое количество присутствующих, но все же смогла взять себя в руки.              Парень же выглядел так, словно его хорошенько помяли. Взлохмаченные волосы, перекрученная мантия, бешеный взгляд.              — Какого хрена вы все торчите в гостиной? — спросил Гарри, провожая тяжелым взглядом девушку, которая молча пошла в спальню.              — У нас поминки и встреча родственников, — отозвался Тео, пожимая плечами. — Обычный день в нашей жизни. Я бы даже сказал — рутина.              Зеленые глаза наткнулись на Малфоя, как бы выражая «он сейчас серьезно?»              В ответ парень получил взгляд «я сам в ахуе».              Раздраженно выдохнув, Поттер рывком снял с себя мантию и закатал рукава рубашки. Подойдя к столу, где парни играли в карты, он увидел бутылки алкоголя и спросил:              — На меня найдется место?       Гайос движением руки пригласил его сесть, а Грейнджер посмотрела на Малфоя.              — Ты в курсе, почему они выглядят так, словно прокатились в ад и обратно?       Парень пожал плечами.              — Зная этих двоих, лучше пока оставить вопросы. Я думаю, нам всем нужно сегодня просто выдохнуть.              — Слушайте, а какие у кого планы на каникулы? — неожиданно спросил Нотт, садясь на подлокотник кресла, в котором разместился Блейз. Парень что-то лениво читал, потягивая алкоголь. — Чем вы займетесь? — Тео скосил взгляд на друга.       Гермиона увидела, как Гарри сматерился под нос, и вновь сделал пас. Она могла поклясться, что слышала «ни в любви, ни в картах, сука».              — Мы уезжаем в какую-нибудь страну, — пояснил Блейз, переворачивая страницу книги. — У нас есть специальный артефакт, который помогает нам с этим определиться.              Он достал палочку и, не глядя, ткнул ею в сторону спальни, заставляя дверь открыться. Через пару секунд перед ним на стол отлевитировал небольшой куб, который плавно опустился на поверхность.              Кира присела на корточки перед столиком у дивана и подхватила вещь, с интересом начиная ту рассматривать.              — И как он работает?       Забини оторвался от своего чтива и медленно моргнул, дергая уголками губ.              — Очевидно, что нужно подбросить кубик и тебе выпадет название города, — девушка язвительно фыркнула.              — Очевидно, можно закрыть глаза и ткнуть пальцем в карту, выпендрежник.       Парень хмыкнул и вернулся к чтиву, а Нотт постучал пальцами по колену.              — Артефакт не выдает одно и то же название, таким образом, мы не повторяемся. Ну и плюс, эта вещица словно чувствует, куда нам лучше поехать.              — Куб работает как портключ? — Гермиона тоже с интересом посмотрела на артефакт, а Драко рядом фыркнул.              — Прости, но незаконные магические атрибуты, которые могут перенести тебя в любую страну, у нас по четвергам.       Девушка шлепнула его бедру.              — Согласись, идея хорошая. Надо Михаилу показать.              — Итак, — Кира поднялась и покрутила вещицу в руке, — вы просто подкидываете эту хрень, она выдает название, и вы туда отправляетесь? Если это не портключ, то как вы оказываетесь в другой стране?              — Нарцисса очень любит своего сына и четверги, — прокомментировал Забини. — Драко просто говорит матери, куда он хочет отправиться с нами в этом году, и, вуаля, она организовывает нам поездку.              — То есть без незаконных перемещений тут не обошлось, — Грейнджер вздернула брови, кидая на Малфоя красноречивый взгляд. — Тем более надо показать Кришау. Столько лишних движений. Он спец по портключам.              — Этот парень хоть в чем-то плох? — спросил мулат, на что получил тычок в плечо от Тео.              — Запал на алхимика? Согласен, он милашка, но ты разбиваешь мое сердце.              — Тебя вообще хоть кто-то интересует? Как по мне, ты только пьешь, читаешь и выглядишь так, словно делаешь одолжение этому миру созерцать свое лицо, — Палмер подкинула вещь в руке и посмотрела на парня.              — Не люблю людей.              — Поэтому дружишь с этими тремя.       Забини посмотрел на каждого слизеринца и выгнул брови.              — Какие это люди?       Артур широко улыбнулся и свободной рукой показал палец вверх.              — А ты хорош, ублюдок. Если вдруг наш местный гений тебя отошьет, я за ним займу очередь.              — Чем занимаетесь вы на каникулах? — спросил Малфой, на что получил кривую улыбку Палмер и тяжелый взгляд с другого конца комнаты. Гайос держал карты, а локтем опирался на колено, тем самым глаза отсюда находились в тени его волос и были практически черными.              — Проводим запретные обряды, едим младенцев, пытаемся свергнуть правительство.              — И это все Таисия, — поддакнул Мецгер, раздавая друзьям по новой карте.              — Мы живем в Гайос-мэноре, — ответила Грейнджер, поворачиваясь к слизеринцу. — Алекс сделал так, что у каждого в поместье есть свой уголок. У Кришау лаборатория в недре горы, а у Томесцу свой сад. У Давида там питомник, в котором он выводит новые подвиды животных, а их тренировкой занимается Кира. У мальчиков спортивный зал и арсенал оружия, на котором мы тренируемся.              — Мрачный секси-маньяк, — позвал Нотт северянина, — ты уверен, что это еще твой мэнор?              — В этом году Кровавая Луна, — напомнила Палмер. — Песни, танцы, много алкоголя и огромный костер.              — Кровавая Луна? — Тео скривился. — Как по мне, слишком позитивное название для праздника.              Кира обернулась, встречаясь взглядом со старостой. Это был свой диалог, который произошел между ними. Но друзья слишком давно друг друга знали, чтобы для разговора нужно было использовать слова.              Девушка вытащила палочку и взмахнула ей, заставляя куб раскручиваться. Когда артефакт опустился на стол, Тео нагнулся и прочитал то, что на нем высветилось. А после вскинул брови и посмотрел на Киру.              — Трансильвания?              — Там находится Гайос-мэнор.              — Боже, я так и знал, что этот парень — вампир, — Нотт закатил глаза. — Не слишком ли предсказуемо?              — Мы едем на зимних каникулах в Румынию? — Грейнджер посмотрела на Гайоса, который ответил ей поднятым уголком губ. Это был его дом. Их дом. Место, где они существовали и жили, когда стены Дурмстранга отпускали студентов, выгоняя на холодный ветер.              И Александр позволил впустить туда слизеринцев.              Девушка обернулась к Малфою и выгнула бровь, дразняще улыбнувшись.              — Я же говорила тебе.              Это были извинения Гайоса. За то, что скрыл смерть Джин. За то, что не рассказал про подпольные списки студентов.              Это большее, что можно было от него ждать. Самое максимальное, на что был способен парень.              — А как мы туда отправимся? — спросил Тео.              — Ну, я очень люблю четверги, — внезапно голос подал Алекс, потеряв интерес к покеру. Он взял карту и прокутил ее в пальцах. — Я организую нам перенос в Трансильванию.              — А это не будет подозрительно, что мы все пропадем? — спросил Малфой, а Гайос просто пожал плечом.              — Три дня ничего не сделают. А зимние каникулы, в конце концов, для этого и придуманы, чтобы пропасть для всех остальных.              — Получается, мы едем смотреть на костры, холод и недовольное ебало Забини? — подытожил Нотт, растрепав кудри. — Зачем для этого другая страна?              — Потому что Румыния хороша, особенно зимой, — Палмер села на край столика и откинулась на предплечье, пока другой рукой крутила артефакт. — Это наш дом. Наша территория, которая не терпит слабаков.              — Походу, Тео, не видать тебе моего недовольного ебала, — цокнул мулат, закрывая со вздохом книгу. — Что там обычно магглы привозят из отпуска? Магнитик? Я тебе целых два куплю.              — Я уже готов вызвать Михаила на дуэль за твое сердце, — протянул Артур, развалившись в кресле. — У тебя когда-то был горячий некромант? — он поиграл бровями, на что получил невозмутимый взгляд Блейза.              — Да, как раз на прошлой неделе.              — Тем более, у нас есть, чем развлечься, — продолжила Кира, посылая всем обворожительную улыбку. — Трансильвания — город пороков. Там магия может спокойно затянуть тебя на свою сторону, заставив забыть о моральных принципах.              — Никогда бы не подумал, что этот город склонит тебя к греху, — сказал Малфой, на что Гайос хмыкнул и обменялся взглядами со своими друзьями.              — Поверь нашему опыту, там есть занятия на любой вкус. А так как Румыния достаточно суровая страна на наказания за нарушения закона, это делает все в разы опаснее и притягательнее, — Гайос посмотрел сначала на Грейнджер, вновь на Малфоя, а после наклонил голову. — Как ты любишь, да?              — Значит, Румыния? — хлопнув себя по бедрам, Нотт поднялся и послал блондинке кривую ухмылку. — Каков шанс, что Трансильвания склонит тебя на мою сторону пороков?              — Ой, блять, тоже мне нарушитель законов, — отмахнулся Артур. — Наша покойная бабка Агнезэ побольше тебя грешит в данный момент.              — Не трогай мертвую женщину, — пробормотал Давид, протирая глаза.              — Я не могу, это специфика моих умений. Да и поверь, ей бы понравилось, — он подмигнул брату, а тот скривился.              — Ты омерзителен.              — Слушайте, давайте просто отметим это решение, — Палмер взмахнула палочкой и к ней подлетела бутылка. — Не знаю как вы, но мне чертовски будет не хватать вас в следующем году, — девушка дернула рукой в воздухе. — Поэтому проведем каникулы так, словно у нас нет будущего.              — Пиздец оптимистично, — прокомментировал Поттер, но взял в руки бокал.              — Это означает, что надо ловить момент, пока он есть. Кто знает, что поджидает нас за следующим углом, — парировала Кира. — Время — самый расходуемый ресурс, так что надо им пользоваться. Шторм и Буря!              — Шторм и Буря! — вторили дурмстранговцы, а Нотт почесал подбородок.              — А почему у нас нет эпичной кричалки?              

***

             Сборы прошли быстро. Грейнджер положила маленький чемоданчик себе на колени и с некой нежностью погладила флакон.              Ее разработка.              Создание нового Оборотного потребовало немало усилий и всех ее талантов, что она кропотливо собирала во время изучения магии. Девушка хотела показать зелье Малфою в Румынии.              Увидеть одобрение и восхищение в глазах парня, от которых постепенно становилась зависимой.              После каникул ее ждали экзамены, второй этап Турнира, а после финал. Неважно, что между этими событиями были месяцы, так они четко укладывались в голове.              А потом… а что потом?              Нападения Пожирателей не шли из головы. Это не было похоже на кучку фанатиков, которые мечтали вернуть своего идола. Подстава с ней и Поттером тоже не давала покоя.              Она не верила в совпадения, особенно такие.              Может, сейчас было не лучшее время для поездки, но в словах Палмер была истина. Им нужно жить в настоящем. Продолжать держаться хоть за что-то, что позволит видеть смысл во всем этом.              Подруга вышла из ванной, и Гермиона вспомнила, что та пару дней была тихой и задумчивой. Ведьма могла бы предположить, что появление Веды так повлияло на девушку, но что-то не давало покоя.              — Палм, поговори со мной, — попросила она, защелкивая крышку на ящике и складывая его в дорожную сумку.              — О чем? — девушка повернулась спиной, и так было невозможно увидеть, какие эмоции у нее на лице. Она монотонно собирала вещи, пока Грейнджер продолжала анализировать ситуацию.              — Может, о том, что ты сама не своя? Я не понимаю твоего настроения, — она прочистила горло, решаясь на острый вопрос. — Что случилось той ночью на Астрономической башне, когда вы вышли с Ноттом подышать?              Именно после этого Кира стала молчаливой. Более того, она даже перестала отпускать шутки и комментарии в сторону парня, который тоже стал угрюмым.              Плечи подруги напряглись.              — Ничего, немного поспорили, и все. Это обычные наши с ним взаимоотношения.              — Нет, обычно вы можете выдерживать прямые взгляды между собой, а теперь словно пытаетесь играть в прятки на расстоянии метра.              — Я сказала тебе уже, все нормально, — надавила блондинка, чуть резче застегивая молнию на сумке.              Грейнджер вздохнула и поднялась, хватая свою зимнюю мантию. Она застегнулась и посмотрела на время.              У них были личные портключи в Гайос-мэнор, но они были одноразовыми. На случай опасности артефакт мог перенести только одного волшебника и без обратного билета.              Николас, которому Алекс написал на следующий день после принятого решения, выслал ему другие. С двумя точками и с возможностью переноса группы людей.              Девушки взяли свои сумки и посмотрели в глаза друг другу. Странное происходило вокруг, но никто из них не имел даже представления что это.              — Пора домой, Гермиона, — Кира дернула уголками губ.              — Пора.                     

***

             Когда они активировали портключи, Гермиона держала за руку Драко и Киру, а за девушку цеплялся Вадим. Больше артефакт не смог бы потянуть людей, грозясь кого-нибудь расщепить.              Ноги увязли в снегу, а перед глазами появилась извилистая широкая дорога, которая раскинулась среди хвойного леса и поднималась в гору.              31 декабря было ознаменовано холодным солнцем на кристально голубом небе. Тишина. Легкий порыв ветра пощекотал кожу лица, заставляя зажмуриться.              — Ты улыбаешься, — заметил Малфой, перехватывая на плече их сумки. Он был одет в черные джинсы и водолазку, а поверх его маггловская стеганка. Волосы немного растрепались и переливались серебром, заставляя вновь удивляться тому, насколько парень красив.              Сбоку раздались голоса, и Гермиона увидела другие группы, которые появились следом. Все дурмстранговцы предвкушающе улыбались, пока слизеринцы оглядывались по сторонам.              — Нам подниматься минут десять, — оповестил Гайос, проходя вперед толпы. Его настроение было больше задумчивое, чем угрюмое.              Он смог каким-то образом договориться с Каркаровым, чтобы часть студентов факультета уехала на каникулы домой. Грейнджер могла поспорить, что если бы не вечное чувство вины мужчины, суровым болгарином не получилось бы так спекулировать.              Драко так же сказал, что ни у кого из их семей не появилось вопросов. Если раньше родители ребят настаивали на том, чтобы праздники проводились в поместьях, то сейчас отсутствие было встречено спокойно.              Это могло означать и то, что главам семей не нужны были лишние глаза и уши, а это еще больше вызывало подозрений.              Что-то происходило.              Через какое-то время перед ними выросло поместье мрачного вида. Оно не было похоже на дворец или замок, но его готичность кричала, что здесь не меньше изыска. Железные ворота, на которых извивались кованые змеи, были в высоту метра три.              За прутьями уже стоял Николас, который с учтивой полуулыбкой встречал гостей. Этот мужчина выглядел лет на сорок, всегда носил костюмы тройки и карманные часы. Его скулы покрывала аккуратная щетина, которую он поддерживал в одном виде, а седые волосы были уложены в короткий хвост на затылке. Как всегда, виски мужчины имели такую же длину, что волосы на лице.              — Добро пожаловать домой, Александр, — поздоровался мужчина и взмахнул рукой. Железные змейки поползли, активируя механизм, заставляя ворота без скрипа открыться.              — Николас Барлоу — мой поверенный, — Гайос представил волшебника и пожал ему руку. — Я думаю, столько людей мэнор не видел даже в званые вечера, что устраивали мои предки.              — Отнюдь, я в свое время застал, как ваш дед — Альфред Гайос, умудрился собрать здесь половину Румынской элиты, — возразил Николас, а затем повернулся к толпе: — И я рад, что у вас появились новые друзья.              — Ты все хорошеешь и хорошеешь, — Кира прошла мимо мужчины и похлопала его по груди. — Жалко, что я не в твоем вкусе, мистер Барлоу.              — Мисс, любой, имеющий глаза, может с уверенностью заявить, что вы не можете не быть в его вкусе.              — Он прелесть, правда? — промурлыкала девушка, откидывая голову к толпе.              Поверенный вновь достал часы, а после обратился к Алексу:              — Мария была вне себя от счастья, что вы прибудете на праздники, — они все вместе двинулись к главным дверям поместья.              — Конечно, ведь я готов поспорить, что она соскучилась по мне, — пропел Артур, закрывая ладонью сигарету, чтобы прикуриться.              — Непременно, сэр.              — Николас, подтверди, что я ее любимчик.              — Вы правы, сэр.              — Сделай хотя бы вид, что тоже так считаешь.              — Как скажете, сэр.              Мужчина открыл тяжелые двери, впуская внутрь холод и ребят. Гермиона тут же втянула воздух, продолжая ощущать внутри трепет от возвращения домой.              Перед ними раскинулся античный декор главного холла, который совершенно отличался от внешнего вида мэнора. Серые и белые тона, которые имели также оттенки голубого, были не только в мраморе, но и в предметах интерьера.              — Я ожидал, что здесь будет бордовый и черный, — пробубнил Нотт, рассматривая потолок.              — Хочешь увидеть ту самую комнату в красных тонах? — спросил Гайос, вздергивая брови.              — Не соблазняй, я и так покорен.              Николас проводил всех в гардеробную, а после предложил оставить сумки в главном зале. Когда суматоха немного спала, в помещение вошла женщина.              Мария, как всегда, была с идеальной осанкой, сцепив руки перед собой. Женщина выглядела как типичная гувернантка, но от нее веяло уверенностью, особым положением в этом доме. Она была самой настоящей хозяйкой, которую даже Гайос не мог ослушаться.              На лице брюнетки заиграла теплая и счастливая улыбка.              — Ну наконец-то вы добрались, — Мария раскинула руки и пошла навстречу Алексу. — Дорогой, клянусь, ты каждый раз вырастаешь еще на пару сантиметров, — она повернула голову и улыбнулась еще шире. — Моя девочка, иди ко мне, — и Гермиона врезалась в ее тело.              — Ты явно не ее любимчик, — хмыкнул мулат Мецгеру, на что тот невозмутимо обратился к поверенному.              — Николас, тогда я ваш любимчик.              — Всенепременно, сэр, — ухмыльнулся мужчина, а после еще раз оглядел собравшихся. — Как вы смотрите на то, чтобы сначала позавтракать, а уже после Александр и я проведем вам экскурсию?              — Завтрак, было бы замечательно, — Гермиона улыбнулась мужчине, за что получила ответную. Его цепкий взгляд стрельнул в сторону Драко, который крутил головой, рассматривая убранство. Девушка могла поклясться, что всезнающий Николас тут же отметил мелочи, на которые никто и никогда не обращал внимания.              И теперь его взгляд стал лукавым и понимающим.              Девушка закатила глаза.              После плотного завтрака, который приготовила Мария и эльфийка Мира, Николас в своей жеманной манере вытер рот салфеткой и, поправив идеально сидящий пиджак, встал из-за стола.              — Ну что, думаю, члены семьи Гайос-мэнора займут свои привычные комнаты, а вот наших гостей я могу проводить в предоставленные покои, — утверждение-предложение было адресовано Алексу. Тот сдержанно кивнул и тоже поднялся.              — Отлично. Мне как раз нужно в кабинет, чтобы просмотреть документы.              Когда толпа поднялась на второй этаж, Гермиона рассматривала стены коридора точно так же, как это делали слизеринцы. Словно опять впервые здесь оказалась.              Они были с Малфоем последними и почти дошли до спальни Грейнджер. Ведьма остановилась, и парень, поняв без слов, поставил ее сумку рядом с дверью.              — Встретимся позже, — он легко поцеловал ее в щеку, и будь неладны новые особенности тела, но девушка покраснела. Жар пополз по шее, и, видимо, именно он заставил ее прохрипеть в спину уходящего парня:              — Ты не хочешь остаться со мной?              Он остановился и медленно развернулся, пока толпа, не замечая их, удалялась дальше по коридору. Его серые глаза скользнули по ее телу, а после эта наглая темная бровь выгнулась.              Засранец.              — Я просто подумала, — она прочистила горло, чувствуя то, чего раньше не было. Смущение. — Подумала, что мы… ну, ты понимаешь.              — Не-а, — протянул Малфой и бросил сумку, а после подошел к стене и откинулся на нее плечом, скрещивая руки на груди и закидывая лодыжку на другую. И судя по его высокомерно-лукавому лицу, он наслаждался ее застенчивостью.              Дважды засранец.              — Просто я подумала…              — Ты так много думаешь, Гермиона, — потянул уголок губ, выбесив окончательно.              — Ой, да пошел ты, Малфой, — она вытащила палочку и отперла комнату заклинанием, а когда схватилась за ручку двери, бросила острый взгляд в его сторону.              — Просто, к слову, в моей комнате собраны редкие издания книг и фолиантов, которые включают в себя такие секреты магии, что тебе даже не снились. А еще я сплю голая. А окно находится прямо над кроватью, так что мое тело увидит только луна, плюс сегодня нет облаков.              Малфой склонил голову набок и прикусил губу, снова обводя ее взглядом.              — Только ради книг и фолиантов. Только. Ради. Них.       

***

             Комната Грейнджер была похожа на что-то странное. Это было удивительно, как такая девушка может жить в подобной обстановке.              Спальня была достаточно просторной. Высокие потолки, где на одной стороне во всю стену собрались книги. В центре имелось большое круглое окно, на стекле которого, прямо по основанию, расползалось изумрудное ветвистое растение.              Перед окном была кровать, без привычных балдахинов или изысков, к которым привык парень. Просто удобная и широкая кровать. Будь они в маггловском мире, Драко бы пошутил, не боится ли она, что ночью в лоб ей может прилететь книга с полки.              Прямо под потолком веревки и сетки хаотично провисали, и на них — что только не висело. Снимки, разные странные украшения, круглые лампочки.              С правой стороны стоял рабочий стол, над которым висела большая пробковая доска. По бокам расположились полки с разными колбами и склянками. Слева был небольшой камин и два мягких мешка коричневого и темно-бордового цвета. Скорее всего, это было вместо кресел.              Драко опустил взгляд и увидел большой ковер, который имел странную мозаику из ярких цветов. Что-то в восточном стиле, на это указывал весь разбросанный орнамент.              Рядом с камином была дверь, и Драко предположил, что она вела в ванную комнату. Но что его удивило — это количество зелени и печеный аромат.              Растения свисали с потолка, вились по краям стеллажей. Их было много. Без цветков и ягод, просто дикие лианы, которые создавали вид чего-то первобытного.              Словно эта комната была так долго заброшена, что здесь появилась новая форма жизни.              — Ну как? — спросила девушка, которая стояла рядом. Малфой заметил, что сегодня она была в темно-синей водолазке и синих джинсах. На ногах ее излюбленные ботинки на тяжелой подошве. Он еще раз осмотрел комнату и понял, что она ей чертовски подходит.              Будто за ее сотнями холодных стен парень пробрался в сердцевину, о существовании которой он знал, но теперь смог увидеть своими глазами.              Это была Грейнджер.              Дикая жизнь, большая тяга к знаниям, одержимость новыми исследованиями. Потолок показывал ее мечты: он заметил куклу Вуду и многие другие вещи, которые были характерны для Нового Орлеана.              — Ты удивительная, — ответил Малфой, опустив голову и посмотрев на нее. — Я каждый раз думаю, что ты меня не сможешь чем-то удивить, но вот, — рука обвела комнату. — Как ты могла считать себя недостойной жизни, если здесь все буквально ею дышит?              Гермиона тоже осмотрела комнату и слабо улыбнулась.              — Жизнь среди холода. Пусть это будет еще одним парадоксом для тебя, — Драко хмыкнул и бросил сумку к стене возле двери, а после схватился за капюшон и стянул кофту через голову.              — Думаю, эти апартаменты мне подойдут, — худи приземлился на кровать, оставляя его в черной футболке и брюках.              Малфой думал и то, что ему подходила не только эта комната. Именно здесь, среди запахов разнообразных пряностей и ярких цветов, стоя плечом к плечу с Грейнджер, он начинал более четко видеть будущее.              У него есть что загадать в сегодняшнюю новогоднюю ночь.       

***

             Приняв душ и сменив одежду, Драко не встретил в комнате Гермиону. Когда он вышел в коридор, то оглянулся по сторонам. Стоило вернуться той же дорогой, которой и дошел, так как парень не видел всего мэнора и запросто мог заблудиться.              А зная, что это поместье Гайоса, тут убить могла даже портьера.              Слизеринец прошел уже весь второй этаж, когда возле лестницы появился Николас. Мужчина учтиво кивнул.              — Вас проводить к джентльменам?              — А что, кроме нас, кто-то тоже прибыл в поместье? — вздернул брови Малфой. Поверенный ухмыльнулся, и Драко только сейчас заметил одну особенность. Прикус волшебника. Он был… другой. Не то чтобы Малфоя волновали чужие зубы, да и тема не самая интересная, но что-то в улыбке смущало.              Николас, видимо, заметил странный интерес, но ничуть не смутился.              — Сэр, вас смущает что-то? — мужчина широко улыбнулся, из-за чего Драко просто застыл не моргая, тупо пялясь на…              Два острых клыка, которые сверкнули своей белизной.              — Ты — вампир? — он даже забыл про приличия, и что стоит обращаться на «вы», так как это был первый раз, когда Драко видел живого вампира.              — Не волнуйтесь, кровь юношей меня не интересует, — Николас указал рукой в другую часть коридора. — Следуйте за мной, — мужчина прошел уже вперед, но внезапно повернул голову и потянул уголок губ. — Тем более, я уже позавтракал.              В голове уже крутилась тысяча вопросов, которые тут же хотелось вывалить на волшебника. Сколько ему лет? Какой он подвид и законно ли он находится в поместье? Рожденный или обращенный?              — О, мистер Малфой, я даже спиной чувствую, что вас распирают вопросы, — сказал мужчина, продолжая плавной походкой вести их по длинному коридору, увешанному разнообразными картинами. — Если вас интересует, у меня есть личные записи по вампиризму, — Николас вновь кинул взгляд через плечо, — даже парочка мемуаров.              Малфой ухмыльнулся.              — Вы были ловеласом, да?              — Был? Сэр, думаю, я и сейчас все еще хорош.              Они дошли до огромных темных дверей, на которых был массивный резной орнамент. Мужчина открыл их и пропустил парня вперед.              Комната оказалась большой и очень эстетичной. В центре висела золотая люстра, которая горела десятками свеч. Возле стен расположились книжные шкафы под потолок.              Весь мэнор выглядел как-то странно, словно каждое помещение жило своей жизнью. Не было общей композиции залов и комнат. Внутреннее убранство сильно отличалось от внешнего мрачного фасада поместья.              Малфой закончил рассматривать комнату и теперь смотрел на четырех парней. Поттер, Гайос, Мецгер и Широков расположились вокруг бильярдного стола.              — Александр, я доставил в ваш кабинет корреспонденцию и кое-какие документы, которые вы просили, — оповестил Николас, заводя руки за спину. Гайос продолжал кружить вокруг стола, выбирая лучшую позицию для удара.              — Спасибо, Ник, — он поставил пальцы треногой и положил кий, целясь. — Девочки чем заняты?              — Таисия сейчас помогает двум юношам, — он на секунду задумался. — Хотя, возможно, это они ей помогают, раз все трое находятся в саду. Две другие барышни уже расположились в своих комнатах и решили пойти в спортзал.              — Мой брат опять пошел душить корень мандрагоры? — сказал Мецгер и вскинул кий. — Дрочер. Хотя давно мог уже зажать Томесцу и показать свою змею, — парень ударил по шару, умудряясь закатить сразу два в лунку. — Не кривись, Поттер. Каждый думает в силу своей испорченности.              — Я даже не хочу знать, что ты там думаешь.       Артур широко улыбнулся, а Александр, проигнорировав, обратился опять к Николасу:              — Нотт и Забини?              — Помогают Марии на кухне, — невозмутимо отозвался мужчина, хотя на эту новость Поттер почти умудрился зарядить себе кием в лоб.              Все уставились на волшебника, который просто достал свои часы на цепочке и щелкнул крышкой.              — У вас еще будут какие-нибудь поручения? — Гайос оперся локтем на кий, и задумался, постукивая пальцем другой руки по бортику стола.              — Ты уверен? — его вопрос упал в пустоту, но на удивление Драко, ответил Гарри.              — Я бы не стал тебя просить, если бы это не было важно, — он нашел глазами друга и моргнул, негласно обещая все рассказать.              — Надеюсь, ты помнишь, что обещал мне, — сказал Александр и вновь посмотрел на Николаса, продолжая холодно вести беседу. — Ник, мне нужно с тобой кое-что обсудить.              Когда Гайос вышел из комнаты вместе с поверенным, Малфой тут же обернулся к Поттеру.              — Какого хуя? — он поджал губы и сделал шаг вперед. — Опять секреты?              — О, сейчас будет весело, — сказал Артур, продолжая с Вадимом играть в бильярд.              — Мне нужна помощь Алекса, — просто ответил парень, взъерошивая волосы. Драко не мог сказать, что чувствует некое отдаление между ними. Их дружба не была из хрупкого стекла, будто стоит один раз щелкнуть пальцами по поверхности — и все посыпется.              Нет.              Но и не понимал, какую игру вел слизеринец.              Почему хранил тайны от него, когда смог доверять человеку, у которого искаженное мышление и понятие принципов.              — Почему не попросишь меня? — спросил Драко и подошел к столу, опираясь руками на край стола. Гарри, выдержав прямой взгляд, отзеркалил положение тела друга.              — Ты не сможешь.              — Ты не пробовал.              — Я просто знаю.              — Пошел нахер, Поттер.              — Да, Поттер, пошел отсюда нахер. Ты стоишь в хорошей позиции для моего удара, — Артур оттолкнул парня и тот отошел за его спину, пока Мецгер целился кием.              Они выжигали взглядами друг друга, будто на самом деле им было что делить. Было ли? Нет. Но в том то и дело, что чем больше секретов и тайн было между друзьями, тем сильнее истощалась их дружба, преобразуя материю в то самое хрупкое стекло.              Доверься мне.              Голос Поттера прорезался в сознании Малфоя, который тут же выстроил свои стены, оставляя пространство только для диалога. Это уже происходило на уровне инстинктов.              Какого хуя? С каких пор ты мне не доверяешь? — Драко прищурился, стараясь внимательно считывать эмоции Гарри. Его лицо было пустым, но глаза парня всегда живое отражение его души. Сейчас в нем горела злость и жажда.              Тебе нравится быть рядом с Грейнджер? Чувствуешь это, да? В начале года ты смеялся над моими чувствами к Пэнси, но теперь понимаешь? Как ты там сказал? «Тренеры не играют»?              Малфой сжал челюсть, потому что только упоминание ее имени, заставляло что-то внутри закручиваться и напрягать мышцы во всем теле. Поттер вновь встал на свое место, когда Мецгер отошел на другую позицию возле стола и продолжил въедаться в сознание.              Теперь, когда мы оба игроки одного поля, ты понимаешь меня. Поверь, дальше больше, Драко. Пока она рядом, ты можешь дышать. Но как только Гермиона выйдет из поля твоего зрения, у тебя начнется асфиксия.              Ты ничего не знаешь про наши отношения с Грейнджер, — даже в его голове, собственный голос звучал мрачно и опасно.              Мне и не надо. Просто я знаю, что когда придется выбирать, ты поймешь меня. Между собственной безопасностью и ее, ты выберешь не себя. Я хочу рискнуть и видеть сегодня девушку, которая больше нашего заслужила быть счастливой.              Разница между Паркинсон и Грейнджер была в том, что первую нужно было спасать. Гордость не позволяла просить, но это и не было нужно. Было достаточно посмотреть на то, как она смотрела на друга, когда тот не видел.              Пэнси хотела увидеть, как Гарри пожертвует всем ради нее. Спалит мир, лишь бы та смогла на своих шпильках пройтись по этому пеплу, доказывая свой триумф.              Она была той девушкой, которой хочется это принести. Подарить власть.              Малфой готов был поклясться, что Грейнджер это не нужно. Она не оценит такие жертвы. Скорее, посчитает тебя конченым идиотом, который, мало того, что совершил жертвоприношение, так еще и не смог выгодно разыграть карту.              Поэтому Поттер пошел к Гайосу. Как когда-то Малфой пришел к Грейнджер, прося помощи. Каждый из слизеринцев выбрал свою темную сторону, на которой удачно можно разыграть партию.              Хватит ли у него когда-нибудь сил, чтобы до конца понять Гермиону? Узнать то, что ей движет на самом деле? Или это та самая завеса, за которой она всегда будет стоять рука об руку с Алексом?              Дерзай, брат, — внезапно ответил Драко, на что глаза Гарри недоверчиво прищурились, — я когда-то принял решение рисковать, и эти риски привели меня сюда. К тебе и к ней. Просто ответь на один вопрос: что ты пообещал Гайосу?              Не могу, — он покачал головой, опуская голову. Пряча лицо, — не потому что не доверяю тебе, а потому что я сам пока не могу понять, что означает его обмен.              Что он сказал?              — Вадим, проверь пожалуйста, все кии на месте? Такое чувство, что два пропали в заднице вот этих, — Артур достал сигарету и подкурился щелчком пальцев. — Вы бы видели свои лица.              Но друзья продолжили смотреть друг на друга, не обращая внимания на комментарии Мецгера. Поттер тяжело вздохнул и пощипал переносицу, а после его голос раздался в голове у Малфоя.              Для того чтобы однажды выиграть, постарайся умереть.              Драко застыл, тупо смотря в лицо Гарри, который покачал головой, как бы отвечая на вопрос. Он не знал, что это означало. Что имел в виду Алекс, и как это можно посчитать за сделку.              Но развить мысль он не успел, так как спиной почувствовал чужое присутствие. Энергетика Гайоса была давящей, промозглой. Так ты себя чувствуешь на кладбище или в темнице, где все нарочит сломать твою стойкость.              — Поттер, все готово. Надо поторопиться, — это звучало как приказ, а не просьба, но больше это никого не удивляло. Если поначалу это раздражало, то после того, что узнал Малфой о Гайосе, многие вещи встали на свои места.              Его эгоистичные решения и мания все контролировать.              Начало такого Гайоса лежит мертвым грузом где-то в стенах этого мэнора. На том самом месте, на котором его мать отдала последний вдох, защищая сына.              Все было на поверхности.              Парень не просто создал вокруг себя Эрстер, который нуждался в защите и опоре. Нет. Он сделал их оружием, которым мог манипулировать и управлять.              Афелия Гайос тоже в тот роковый день приняла свое решение. Она пожертвовала собой, чтобы спасти сына, который бы не справился с Пожирателями. Александр был слишком самонадеян и тщеславен, чтобы однажды сыграть в альтруиста.              Он не станет жертвовать собой.              Парень создал вокруг себя условия, при которых не придется этого делать. Потому что каждый, кто дорог ему, способен спасти себя сам.              Малфой повернулся и встретился с ним глазами, чтобы окончательно убедиться в своих мыслях.              Что он знал о нем?              Мальчик, который вырос ровно в тот момент, когда пытался снять посмертную маску с лица матери. Тот, кто получил власть и деньги, когда еще под себя ходил. Во сколько он первый раз убил? В десять? В двенадцать?              Когда он окончательно перекроил себя под мир, который только открылся перед Драко? Где есть закон выживания, потому что благородство нынче не самое надежное оружие, только если не хочешь совершить самоубийство.              Знаешь, почему у нас никогда бы с ней ничего не вышло?              Тогда Гайос сказал, что он ненавидит проигрывать. На самом деле, это ложь. Грейнджер переиграла его в тот момент, когда заставила бояться.              Малфой вглядывался в разноцветные глаза, понимая все больше и больше.              Александр ничего не боялся в этой жизни. Он каждого сделал силой, которую мог контролировать. Но не Гермиону.              Потеря контроля.              Вот почему он хотел избавиться от тьмы девушки. Подавлял силу, которая иногда выливалась в выбросы и нестабильное состояние.              Гайос любил то, что не мог обуздать.              — Когда? — спросил Малфой, делая шаг к парню. Тот переоделся во все черное, держа на сгибе мантию. На нем была боевая форма, только мужского кроя. Драко, опустив взгляд, увидел наконец то, чего ранее не показывал Гайос.              Палочка.              Такая же форма, что и у Грейнджер. Точно такая же, только черная. Чуть широкое основание, которое спиралью скручивало ствол древка к кончику.              Не самая изысканная форма, но она притягивала взгляд. Как и кристальная белизна, которая подчинялась магии Гермионы, так и этот оникс, который находился в набедренной кобуре.              — Что когда? — холодно уточнил Гайос, не меняя выражения лица.              — Когда понял, что проиграл ей? — Малфой знал, что не нужно было произносить вслух. Он видел это по глазам, которые оказались напротив. Гайос говорил, что между ними ничего не получилось, потому что они не те. Но правда была в том, что это он не тот.              Только после осознания: какие чувства в нем вызывает Гермиона, Малфой увидел то же самое в Алексе. Он любил ее. Может, странной, извращенной любовью, но другой от него и нельзя было ждать.              Гайос просто понял, что не сможет подарить то, что нужно Грейнджер. Жизнь.              Он жил и крутился там, где господствовала смерть. А Гермионе нужно было спасение.              — Когда она сломала мне нос, — хмыкнул брюнет.              Никто в комнате не смог бы понять, о чем велся разговор. А они понимали это? Кто-то из них осознавал, что их сближение произошло на почве любви к одной девушке.              Наша разница в том, что я убью любого ради нее. А ты захочешь жить для нее.              Гайос не пожертвует собой ради мэнора, Эрстера или гребаного мира. Но пожертвует ради Гермионы, хотя эта сделка невыгодна.              А он такие не заключает.              Извращение их отношений намного глубже тех моралей, которыми кормился Драко с самого детства. Принципы и устои, что прописной истиной были в его сознании, для этих двоих оказались размытой границей чертога.              Они похожи, поэтому не смогут быть вместе.              В этой истории кто-то один умрет, если позволит другому перейти грань. Или они убьют друг друга.              Не будет счастливого финала.              Поэтому Малфой и нужен.              Он залог того, что хотя бы у Грейнджер есть шанс спастись. Что ее судьба не должна найти свой конец в сырой могиле. Как минимум, не сейчас. И не Александр должен быть причастен к этому.              — А что насчет тебя, Гайос? Кто позаботится о твоей судьбе? — спросил Малфой и увидел, как лицо парня дрогнуло. Десятки эмоций проскочили в глазах, словно кто-то крутанул волчок.              Они сверлили друг друга тяжелыми взглядами, в которых отражалось слишком много эмоций. Позволили друг другу оголиться, показывая свои истинные лица. Не те маски, что видели другие, а что-то более глубокое.              Гайос сделал медленный шаг к нему, вставая почти впритык. Их рост был одинаково высок, поэтому они держали друг друга на одном уровне. Не отводили глаза и не моргали, позволяя эмоциям циркулировать между собой.              — Однажды меня спросили о том же, — низким голосом проговорил Александр, скользя мягким взглядом по лицу Драко. Острота очерченных мышц лица не совпадала с посылом его радужек. — Знаешь, что я ответил?              Малфой должен был помнить, что сейчас вновь что-то происходило не по плану. Не так, как должно было быть. Они не должны стоять так близко, понимать друг друга с полуслова. Это слишком… просто слишком.              — Что? — чуть ниже, чем стоило, спросил он. Александр немного отвел голову назад, смотря из-под прикрытых век. Его длинные черные ресницы тенями закрыли глаза. Не давая просканировать все то, что сейчас транслировала радужка.              — Что у дьявола давно есть виды на меня, но пока я заключаю с ним весьма выгодные сделки.              Он опустил голову и мрачно улыбнулся, делая лицо практически маниакально-расчетливым.              — Ты подпустил меня к ней, чтобы пожертвовать мной? — этот вопрос был логичным. Изучив Гайоса, легко можно было понять, что он не делает что-то просто так. Никогда. Расчет — его второе имя.              — Да, — честно ответил Алекс, склоняя голову набок. Разговоры о смертях всегда вызывали у него интерес. Как у Драко интерес вызывало все темное и запретное. — Я хотел провести ритуал, который бы убил тебя. Жертвоприношение, чтобы отдать твою энергию Гермионе.              Так как он сказал это громко, Малфой резко оглянулся на присутствующих в комнате, но единственное, что он теперь видел, это большой зал.              Он даже не понял, как они оказались в той части поместья, где Драко ни разу еще не был. Серость и мрачность стен кардинально отличалась от достаточно живого мэнора. Несмотря на стеклянный купол над головой, полумрак давил на глазное яблоко.              На стенах висели картины, но ни одна не двигалась. Не была яркой и красочной. Блеклые полотна тоже были мертвы.              — Как ты это сделал?              — Это мой мэнор, магия дома может перенести нас не только аппарацией, но и иллюзией. Знаешь, что это за место?              — Тут умерла она, да?              — Да.              Они стояли там, где последний раз билось сердце его матери. Где он нашел ее мертвое тело. Малфой чувствовал, как холод пополз по позвоночнику, заставляя замерзнуть нервы и сосуды. Он будто чувствовал, как сердце стало биться медленнее, а кровоток затормозил свой бег.              — Почему ты не сделал ритуал? — спросил Драко, наткнувшись на мрачный взгляд. — Ты ее любишь. Разве не это стоит у основания твоих амбиций: жертвовать всем ради своих интересов?              — Да, — кивнул Алекс и расправил мантию, перемахнув ее за спину. Он начал медленно застегивать пуговицы, не отрывая взгляда от парня. — Но я никогда не буду жертвовать своими интересами.              Из Малфоя словно выкачали весь воздух, который заставил легкие сжаться в болезненном спазме. Сейчас мир накренился, а те головоломки, что казались решенными за шаг до победы, рассыпались в руках, оставляя кусочки осознания.              Все было проще.              Салазар.              Гайос позволил обучать Малфоя не потому, что хотел получить Грейнджер как наследницу. Точнее не только ради этого. Он сам хотел этого.              А все свое — я оберегаю.              Это он сказал Гермионе, когда хотел воспользоваться Вадимом и прощупать эмоции слизеринцев.              — Почему? — прохрипел Драко, делая шаг назад. Сюрреализм ситуации ломал все, что он считал истиной. Правильной картинкой мира. Но это был мир Малфоя.              А сейчас его засасывало в другой, который находился за чертой понимания обыденности.              Александр застегнул мантию и надел перчатки, ни разу не оторвав взгляд от слизеринца. Не прерывая контакта, заставляя еще больше крошиться изнутри.              — Нет ничего плохого в проигрыше, Драко, — засунул руки в карманы брюк и вновь склонил голову набок. Только три человека так проявляли интерес. — Это неприятно, но не критично. Просто ты делаешь выводы, чтобы не совершить подобной ошибки.              — Гермиона была ошибкой?              — Фатальной, — он кивнул и начал медленно двигаться по оси, заставляя Малфоя вторить его движениям, чтобы не выпустить из поля зрения. — Она мое слабое место, которое я обязан был обезопасить. Сделать силой, что будет работать не против меня, а на меня.              — Я не стал трещиной в ее защите, — отрезал Драко, на что получил саркастичную ухмылку.              — Уверен?              — Она не совершит промаха, потому что учится на твоем примере, — Гайос наклонил голову и повернул ее так, словно заглядывал в самую суть черепной коробки Малфоя.              — А если я совершил ошибку дважды?              Драко никогда не сможет привыкнуть к тому, как живут эти двое. Что находится внутри их души и есть ли она там вообще. Какие границы у их морали. Их мышление отличалось от всего того, что он уже знал и с чем встречался.              Что-то понятное и приземленное, где не нужно было дергать за нервы, чтобы управлять разумом.              — Мы все облажались, — продолжив медленно двигаться, сказал Гайос, — но я всегда делаю свои слабости силой.              — Ты больной, — Малфой покачал головой, проходясь ладонью по лицу. — Это нездоровая херня, Александр. Я не хочу быть твоим интересом.              — Какая жалость, что в этом мире не все происходит так, как нам бы хотелось, — он начал подходить ближе, заставляя тело одеревенеть. — Мне плевать на приземленные желания, которые часто люди возводят в собственный абсолют. Меня интересует только то, что намного глубже.              — Тебе ли не знать, что чем больше глубина у неизвестности, тем больше шанс в ней погрязнуть, — сказал Драко. — Ты не Бог, Гайос. Ты не можешь владеть жизнями других, думая о своем эго. Это не так работает.              — Драко, — он снисходительно улыбнулся, — ты даже не представляешь, на что способен я и что могу. В отличии от всех святых, я более реален. Ты никогда не видел лица судьбы, так почему бы ей не иметь мои черты?              — Потому что каждый верит, во что хочет верить. Только ты не думаешь, что можешь заблуждаться?              — Пока уверен я, все вокруг это примут за истину. Дело не в том, насколько верно утверждение, а насколько ты его можешь сделать реальным, — Гайос наклонился и его шепот опалил ухо. — Твой путь только начинается, и поверь, скоро ты поймешь — мораль для лжецов, которые не умеют принимать свои порочные стороны. Мы с Грейнджер это уяснили, — Малфой кожей чувствовал кривую усмешку. — Твой черед, Драко.              Сукин сын умел играть разумом, потому что хорошо знал гибкость и грани своего сознания. Он, может, не владел легилименцией, но владел нечто большим.              Что-то, что течет только в его крови.              — Я не отдам тебе Гермиону, — проговорил слизеринец и услышал холодный смешок.              — Вы две мои ошибки, так что нет смысла отделять одно от другого.              Сколько масок было у него? Холодный, расчетливый, заботливый, жестокий. Гайос был безликим, но в тоже время играющим десятки ролей, которые сменялись щелчком пальцев.              Знал ли он сам, каким был настоящим?              — Позаботься о Гермионе, пока я помогаю твоему другу спасти даму сердца, — Гайос разогнулся и посмотрел прямо в глаза Малфою. — Не пытайся познать сразу то, что я тебе сказал. Этого не смогла сделать даже она. Или, как раз наоборот, все поняла и выбрала тебя.              — А ты спрашивал ее? Предлагал тот вариант, в котором находился сам?              — Нет. Потому что она могла сказать мне «да», — Александр начал идти спиной, все больше пропадая во мраке, куда свет от купола не доходил. — Проблема эгоизма в том, что рано или поздно ты губишь то, что желаешь. А я не жертвую своими интересами.              Теперь Малфоя окружала тишина, словно Гайос умел и вправду растворяться в воздухе. Теперь парень понимал, что двигало людьми, которые шли за этим ублюдком.              Даже если ты не азартный, тебя всегда будет тянуть туда, где темнее.              Потому что если не можешь увидеть тайное, то захочешь в этом раствориться, стать частью одного целого.              Драко осмотрелся, понимая, что до сих пор стоит в месте, где когда-то была концентрация Темной магии. Была смерть и боль, а также все самое жуткое, что до сих пор осадком сидело на стенах зала.              Так почему же его не гнетет атмосфера?       

      

***

             Пэнси старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на мужчину, что своей холодной рукой чуть шире раздвинул ее ноги. Это унижение, которое ей приходилось терпеть каждый раз, с того возраста, как у нее пришла первая менструация.              Отец, словно помешанный, следил за тем, чтобы она оставалась нетронутой. Как будто в этом мире не было других порочных вещей, которые могли сделать ее грязной шлюхой.              — Мисс Паркинсон, можете одеваться, — Алан Бейкер снял резиновые перчатки и поднялся на ноги, пока девушка судорожно поджимала ноги и прикрывалась покрывалом. — Вы абсолютно здоровы.              Даже если бы я не была девственницей, на мое здоровье это никак бы не повлияло.              — Но как ваш семейный врач, я хочу посоветовать мистеру Паркинсону увеличить потребляемый рацион пищи, — он обернулся и окинул ее цепким взглядом, заставляя тело дрогнуть. — У вас недобор веса, юная леди. Когда вам предстоит вынашивать наследника, понадобится больше сил.              — Салазар, мне надо хотя бы Хогвартс закончить, — пробормотала девушка, опуская лицо.              Бейкер прислуживал ее семье уже долгие годы, несмотря на то что репутация мужчины была скандальной. Все знали, что колдомедик участвовал в темных делах внутри семей элитной верхушки и не раз проводил незаконные хирургические махинации.              Пэнси не знала подробностей, но стоило посмотреть в нездоровый блеск глаз, чтобы понять — он мог с телом сделать что угодно. Даже с живым. Краем уха она слышала, как Грэхэм рассказывал, что Бейкер забирал мертвые тела служанок из семейного поместья.              Для чего они ему были нужны, одному дьяволу известно.              Ей было мерзко, что руки, которые осматривали тело девушки, могли час назад совершать страшные и извращенные вещи на другом.              Но жутко становилось от того, что маниакальный блеск был визитной карточкой Алана. Как у серийного маньяка, которому плевать, дышит жертва или нет.              И то, какие взгляды Паркинсон ловила на себе, убеждало ее в этом.              — Выйдите из моей комнаты, — жестко приказала девушка, запахивая шелковый халат. Мужчина уже щелкнул замком сумки и снисходительно улыбнулся.              — Счастливого Нового года.       Слизеринка проигнорировала медика и поднялась на ноги, чтобы подойти к окну. Снег плавно падал на земли поместья, делая вокруг атмосферу сказки, правда, где героиня находится в заточении.              Вот ее башня, и нет ничего, что могло бы дать ей свободу от этих стен.              Пэнси прислонилась лбом к стеклу и выдохнула, заставляя кусочек окна покрываться испариной. За спиной хлопнула дверь, но она даже не двинулась.              Там нет выхода, как бы странно это не звучало.              Нет.              Его не было нигде, куда бы не посмотрела Паркинсон. Это так банально: красивая девушка в золотой клетке. Она читала в романах, что в таких историях появляется главный герой и спасает ее, а потом все живут долго и счастливо.              Но это не написанная история, а реальная. А значит уродливая, ведь для этого и пишут сказки — чтобы сбежать от настоящего.              Она прикрыла глаза, доставая из памяти кусочек, который был почти похож на что-то красивое.              Пэнси старалась быстрее перебирать ногами, но размашистый шаг Гарри заставлял буквально бежать.              — Поттер, что ты делаешь? — язык отяжелел и заплетался, а хватка на кисти была уже болезненной.              Они шли по пустынным коридорам, в которых отдавались тяжелые шаги и цокот каблуков. Девушка обернулась, чтобы увидеть есть ли кто-то за спиной, но слизеринец грубо дернул ее за руку, из-за чего она неловко оступилась, чуть не споткнувшись.              — Твою мать, отпусти меня!              — Заткнись, Пэнс. Просто. Закрой. Рот.              Он не был зол. Нет. Парень впервые был в такой ярости. Паркинсон никогда не видела такого Поттера. Даже когда он играл в квиддич, то был более снисходителен к противникам, чем к ней сейчас.              Гарри увидел внутренний двор и повозки, на которых прибыли гости вечера. В арочные окна проникал зимний ветер, который мотылял подол платья и пускал леденистые мурашки.              Рука еще сильнее сжалась и дернула девушку, которая обогнула дугу и припечаталась лопатками к стене. В следующий момент, рядом с лицом, ударились два предплечья, а перед глазами появилось искаженное гневом лицо.              — Скажи мне, чего ты добиваешься, Пэнси? — низко прошипел Гарри. — Всю свою ебаную жизнь ты воротила нос от меня. Ставила свое существование выше, словно я был недостоин даже произносить твое имя. И что я вижу? Грэхэм?              Паркинсон захныкала, когда в скулу уткнулся холодный нос парня.              Она не знала, зачем так поступила. Почему позволила Монтегю прикасаться к ней на вечере, дарить ему лукавые улыбки. Почему прижималась всем телом, хотя глаза искали только один силуэт.              Когда она стояла вместе со всеми в зале, а музыканты начали играть вступительную мелодию, чтобы поприветствовать чемпионов. То, каким был Гарри, скручивало внутри органы от боли.              Они с Уизли выглядели эффектно.              Настолько, что, наверное, такая как Пэнси потерялась бы рядом с ним. Она не имела и грамма той уверенности, которая циркулировала в рыжей. И гриффиндорка не затмевала, а только подпитывала высокую и внушительную фигуру слизеринца.              Ему было плевать, что он появился под руку с Уизлеттой. Что мог выбрать себе любую аристократку, которая этим же вечером опустилась перед ним на колени, благодаря за приглашение.              — А у Поттера есть вкус, — протянул на ухо Грэхэм. — Я бы тоже выбрал ее, будь у меня возможность. Уверен, Уизли хороша в постели. Хотя, — он пальцем подцепил подбородок слизеринки и повернул к себе, мерзко ухмыляясь, — думаю у нас будет с тобой время на обучение, да? Пусть у Поттера будет хороший трах на вечер, у меня будет то, чего стены моего поместья никогда не видели. Кристальная чистота.              — Я тебя ненавижу, — прошептала девушка, выжимая из себя фальшивую улыбку. Это было уже так привычно, улыбаться, когда нет повода для смеха. Держать пустое лицо, позволяя истерике внутри разрывать тебя на маленькие кусочки.              Пэнси услышала аплодисменты и вновь обернулась на участников. Она даже не сразу заметила, что нет четвертого чемпиона. Вряд ли, произойди сейчас взрыв Хогвартса, смогла бы сделать хоть шаг.              Просто руины вокруг отзеркалили бы разрушения внутри.              Поттер провел рукой по талии Уизли и тепло ей улыбнулся, вставая в позицию для вальса. Его руки не соблазняли, а просто учтиво держали девушку, но это все равно было больно.              Потому что там стояла не Пэнси.              Не ее он притягивал к себе и что-то шептал на ухо, из-за чего рыжая дерзко ухмылялась. Гриффиндорка была яростной и смелой.              Слизеринка злой и слабой.              — Продолжишь так на него смотреть, и я тебя трахну на этом вечере, — поцеловав в висок, прошептал Грэхэм. — Милая, учись принимать реальность. Кому-то такие как Уизли или…              Весь зал застыл, когда наверху лестницы появилась Грейнджер. Мерлин. Паркинсон почувствовала, как у нее горят глаза от накативших слез.              Весь зал смотрел на белоснежный силуэт, который даже на расстоянии имел мощную энергию. Девушка обводила всех прямым взглядом с высоко поднятой головой. Не самоуверенно и надменно. А достойно. Зная себе цену.              — … или как Грейнджер. Посмотри на нее, — Монтегю прошелся пальцами по спине, затянутой в строгое черное платье. — Ради таких хочется ломать стены. Переплывать глубокие воды. Убивать.              К девушке уже подошел Гайос, который поцеловал ее руку и повел к другим парам. Они имели какое-то свое биополе, которое сносило всех остальных. Меняли формулу атомов вокруг себя, когда парень уверенно притянул к себе девушку и довольно ухмыльнулся.              Они были омерзительно хороши.              — Видишь, как смотрит этот ублюдок на нее? Как на королеву. Словно она гребаный Грааль, который доступен только ему, — продолжил Грэхэм, обходя девушку со спины. Его руки легли на плечи, а ядовитые слова сожгли ушную раковину. — Запоминай, моя девочка. Ты никогда не вызовешь ни у кого таких взглядов. Есть те, кто бесценен. Твоя стоимость давно утверждена.              Горло задергалось от спазма, потому что не было сил это выдерживать. Унижение. Боль. Она через силу сдержала порыв завыть в голос от обиды, которая выкрутила каждую косточку в теле.              — Но если ты будешь умничкой, то однажды я подарю тебе подобное, — его губы прижались к затылку. — Не на постоянной основе, нет. Но в какие-то моменты, я смогу представить, что и ты этого достойна. Тебе лишь нужно будет заслужить.              Монтегю был одинаково мерзок в своей правде, как и справедлив. Он не обещал великой любви или то, что будет оберегать ее. Нет. Парень открыто говорил, что Паркинсон не больше, чем дорогая вещь.              И это что-то вздернуло внутри.              Просто сорвало клапан, который наконец-то выпустил сжатый воздух из горла, заставляя рывком допить шампанское, чтобы заполнить пустоту.              — Какого хера, Пэнс?! — процедил Поттер, скалясь ей в кожу щеки, пока ее губы скривились в больную ухмылку.              Такого, Гарри.              Это не был выбор между свободой и пленом. Это был просто порыв упасть в пропасть, чтобы либо ее поглотила пустота внизу, либо по пути скалы порезали кожу между ребер.              Паркинсон безумно улыбнулась Монтегю, который удивленно выгнул бровь, а после отыграла свою лучшую роль. Весь вечер она цеплялась за ткань его мантии, нахваливала перед знакомыми их семей. Была той, кого хотели видеть на ее месте.              Пустышку, которая счастлива удачно выскочить замуж.              Когда адреналин откатывал, подпуская все ближе горечь, она запивала шампанским. Не давала себе шанса на осознание того, что из этого и будет состоять ее жизнь.              Всегда.              И даже то, что сейчас она чувствовала дыхание Поттера, слышала, как стучит его сердце, никак не меняло будущее.              — Ты не можешь просто так забрать меня из зала, — процедила девушка и толкнула его в грудь, хотя твердое тело даже не шелохнулось. — Пошел ты к черту, Поттер! Тебя уже заждались твои шлюшки, которые, готова поспорить, пришли в Выручай-комнату даже без трусиков.              — Не часто ли тебя стало волновать, есть ли на ком-то белье? — притворно-ласково прошептал Гарри и, проскользив носом, уткнулся в место между плечом и шеей. — Блять, почему ты? Каждый раз, каждую гребаную минуту моего нахождения в волшебном мире, это была ты.              Ее нервы пошли паутинкой трещин, потому что внутри груди вновь завибрировала боль. Пэнси закусила губу, сдерживая порыв заплакать, и запустила руку в темные волосы, прижимаясь ближе.              — Я хотел вытрахать тебя из себя. Чтобы не видеть, как ты улыбаешься, как выглядишь, как… — он шумно вздохнул, с болезненным хрипом, — пахнешь. Лучше бы меня убило Авадой.              — Не говори так, — дрожащим голосом попросила девушка, сжимая руку в его волосах, — никогда не смей подобного произносить.              — Я не могу тебя отдать ему. Видеть, как он касается тебя и смотрит как на вещь, — Гарри выпрямился и притянул Пэнси за шею, сближая их лица. — Позволь мне спасти тебя.              Руки жили своей жизнью, потому что девушка даже не поняла, как пальцы коснулись его лица. Почему их губы оказались в такой опасной близости, что кожу даже начинало покалывать от не произошедшего поцелуя.              — Как? — прошептала брюнетка, видя свое отражение в линзах очков.              — Давай сбежим. Я смогу спрятать тебя ото всех.              Спрятать. Как грязный секрет, который нужно сохранить от всего мира. У нее не было другой альтернативы. Пэнси либо должна стать разменной монетой в играх династий, где станет благородной кобылой на скачках. Может, не такая выгодная, но несомненно очень породистая.              Либо беспризорница, прячущаяся за стенами какого-нибудь захудалого дома. Или даже маггловской квартиры. Без статуса, имени и денег. Без перспектив.              Пэнси опустила руки, рассматривая лицо напротив.              Гарри не врал, судя по сжатым губам и волнению в глазах. Он правда был готов ее спрятать. Но она не хотела прятаться. Видимо, шампанское сделало свое дело, потому в девушке закипела злость. Ударила гейзером прямо в центр груди, заставляя выкинуть руки вперед, и с силой оттолкнуть ничего не ожидающего парня.              — Спрятать? — Паркинсон сделала шаг и хмыкнула. — Я же только этого заслуживаю, да? Стать секретом, который нельзя никому рассказывать.              — Пока я не могу дать тебе то, что ты на самом деле заслуживаешь, — спокойно сказал Поттер, стирая удивление с лица. — Это лучшее, что я могу тебе предложить.              — Уверен? — тонкие брови выгнулись. — У меня лучше план. Я могу выйти замуж за Грэхэма, усыпить его бдительность, а после — и его навсегда, получив наследство, но при этом оставив статус себе. Как тебе? — Паркинсон посмотрела на свои ногти, чувствуя ту уверенность, которой никогда не испытывала.              В реальности, такой план она не рассматривала. Вообще-то, он впервые сформировался сейчас, слетев с ее языка.              Но, видимо, напускное убеждение сработало, потому что глаза парня округлились.              — Ты готова лечь под него, только ради сохранения статуса? — зеленые глаза недоверчиво осмотрели платье, лицо девушки. — Я в это не верю. Такие принцессы, как ты, не будут марать ручки в грязных делишках.              Снисходительный тон подстегнул в ней гнев, который уже разогревался.              — Знаешь, каков главный закон принцесс в сказках, подобных моей? — она сделала шаг вперед, проговаривая каждое слово. — Мы сами себя спасаем.              Она еще не знала, как, но была уверена — это ее прерогатива. Ведьма должна сама изменить свое существование. Может, за счет чужих ресурсов, но главной фигурой на доске быть именно Пэнси.              — Я не стану той, кого надо скрывать от всего мира.              — Я не собирался…              — Именно это ты и хотел сделать, — перебив, она кивнула. — Хочешь спрятать меня в какой-нибудь маггловской квартире, чтобы я там днями напролет сидела и ждала тебя? Чтобы не могла видеть мир, которого и так не познала? Нет. Я лучше сделаю то, чего от меня все ждут.              — Ты такая идиотка, — фыркнул Поттер, зачесывая взъерошенные волосы на затылок, — феерическая идиотка, Пэнс. Ты станешь просто обычной подстилкой, которую никто не отпустит.              — Вы только таких и замечаете, — бросила она с плохо скрываемой обидой и ревностью в голосе. — С чего вдруг ты обратил внимание на меня? Ты всю свою жизнь только трахался, развлекался и напивался в умат на вечеринках, пока отец бил меня за слишком короткую юбку!              Ее крик оглушил их обоих, а после оставил глухую тишину. Только ветер заглянул в этот коридор, подобрав полы платья, и дернул мантию на Гарри.              — Что, Поттер? Думаешь, твоя жизнь ужасна? Открой гребаные глаза. При всех деньгах моей семьи, я троекратно беднее тебя, — он сделал шаг к ней, а она шаг от него. — Так что не смей мне говорить, кем я стану. Может, буду подстилкой со статусом и новой фамилией. Может, от одного больного ублюдка перейду к другому, у которого будет уже больше прав на мое тело, — ее голос дрожал от напряжения и той правды, которую она боялась даже говорить в отражение зеркала. — Но я смогу однажды стать свободной.              Гарри закрыл лицо рукой и покачал головой, словно этот разговор забирал у него последние силы.              — Я не хочу тебя отдавать ему.              — Я не принадлежу тебе, — злобно процедила Паркинсон, сжимая руки в кулаки. — Я сама себе не принадлежу, так что не тебе решать, что делать со мной.              Поттер хмыкнул и засунул руки в карманы парадных брюк, уводя взгляд в глубь коридора. Там было темно и тихо. Как и в будущем девушки. Не было радостных звуков и всплесков яркого света, который мог своей вспышкой осветить дорогу.              — Ты правда думаешь, что являешься неким призом? Мне нахуй не нужно соперничать с Грэхэмом. Он для меня опухоль, которую стоило вырезать раньше, чтобы она не развилась в тяжелую болезнь, — он перекатился на пятках. — Я бы и дальше не вторгся в твою жизнь, потому что ты выглядела так, словно тебе даже этот мир не нужен. Холодная, высокомерная стерва, которая могла воткнуть мне в артерию свою шпильку, — Гарри перевел взгляд на нее, от которого появилась дрожь по всему телу. Он смотрел прямо, почти опасно. С примесью жестокости, которая иногда просыпалась в нем, что совсем не вязалась с образом веселого Поттера, который был душой компании. — Но когда ты стояла в Большом зале, когда Монтегю сказал про письмо… Я увидел тебя настоящую, Пэнси. Твоя бравада о силе духа и стойкости не более, чем фарс. Я был идиотом, который на это повелся, потому что добивался той же цели, что и ты — быть подальше от этой драмы, в которой шанс на счастливый конец мизерный.              — И что же поменялось?       Поттер криво улыбнулся, наклоняя чуть вперед голову, как будто рассказывал ей секрет.              — То, что я не проигрываю, ласточка. Когда я понял, что давно втянут в эту игру, просто, наконец-то, начал действовать.              — Это не игра!              — Отнюдь, — спокойно ответил Гарри, вновь рассматривая ее, — ты сама это понимаешь. И ты такая лицемерная, когда отрицаешь. Просто сказка, Пэнс.              — Хочешь его обыграть? — она сделала шаг вперед и развела руки, будто показывала то, что у нее имеется. — Тогда возьми и трахни меня. Будь первым. Поверь, вытерев ноги об меня, ты заведомо унизишь Грэхэма и моего отца. Всех ублюдков, которые перекидывают меня из рук в руки.              Внезапно Поттер подлетел к ней и схватил рукой лицо, а после припечатал их тела к нише. Загнанное дыхание было настолько горячим, что горело не только там, где оно прикасалось, а везде. По всему телу текла лава, заставляя плавить воздух вокруг них.              — Я трахну тебя, Пэнс, даже не сомневайся, — вкрадчивым голосом произнес Поттер, гладя большим пальцем скулу. — Я буду тебя трахать так долго и сильно, что ты будешь умолять о смерти, потому что от этого захочется умереть. Когда тебе настолько хорошо, что ты уже не выдерживаешь.              Он опустил вторую руку на бедро и сжал через ткань черного платья, продолжая дышать прямо в лицо.              — Я буду вставать на колени перед тобой, чтобы ты видела, что делаешь с мужчинами только одним взглядом. Своим сучьим взглядом, который будет стекленеть каждый раз, когда я буду закидывать твою ногу себе на плечо, а губами мучать тебя. До влажных всхлипов и дрожи во всем теле.              Салазар. Паркинсон уже дрожала от того, что делали с ней эти слова. Она так ярко представляла себе эту картинку, что не могла заставить нутро успокоиться. А может, и не хотела.              — А потом, — Поттер сжал пальцы на скулах и придвинул ближе к себе, почти задевая губами ее, — хочешь узнать, что потом?              Она замотала головой, но только после того, как он довольно хмыкнул, поняла, что качала в согласном жесте.              — Я бы целовал каждый сантиметр твоей кожи, — он цокнул, — ведь ты была бы полностью голой, а вот я все еще одетым. И тебя бы это заводило еще сильнее, я уверен. Ты бы не смогла сдерживать свое желание, которое бы стекало мне на язык и пальцы. Даже твое стеснение я бы впитывал через кожу. Поднимаясь медленно вверх, через губы чувствовал все то, что ты скрывала ото всех.              Поттер схватил ее ногу и закинул себе на бедро, а после поднял подол платья. Его рука на коже девушки отдалась током, который ударил в каждый нерв.              — Я бы каждый день доказывал, что твое тело не является предметом купли-продажи, — он втянул ее запах через нос и прикрыл глаза, проговаривая следом. — Ты заслуживаешь, чтобы ради тебя завоевывали страны и сжигали мир. Если бы я знал, что на тебе это никак не скажется, Монтегю давно бы считался без вести пропавшим.              Пэнси жадно смотрела на его лицо. Это было ужасно, но произнесенное Гарри, все равно заводило до такой невероятной дрожи, что подкашивались ноги.              — Гарри…              Она не успела договорить, так как с другой стороны коридора послышались шаги. Поттер быстро отпрянул, тяжело дыша. Его грудная клетка ходила ходуном, пока он прищуривался в темноту.              — Сука, — процедил он и схватил девушку за руку, — пошли в гостиную.              Пока они неслись в подземелье, то желание, что было между ними, испарилось. Осталось холодному снежному воздуху и ночным звездам, потому что Паркинсон резко стало тоскливо.              Сейчас в гостиной никого не было, так как все находились на вечеринке в Выручай-комнате. Только это не значило ничего, потому что скоро предстояла поездка домой, а вместе с ней осмотр семейного врача. Она была храброй только, когда на нее не смотрели голубые и холодные глаза отца, который каждый раз ждал за дверью, пока ее осматривали.              — Поттер, стой, — приказала девушка и вырвала руку. Парень повернулся к ней и удивленно вскинул брови.              Мерлин, какой же ты красивый.       Паркинсон жадно запоминала все нюансы его внешности, чтобы на зимних каникулах прокручивать их. Словно заводить музыкальную шкатулку, которая бы дарила тебе минуты спокойствия и умиротворения.              Воспоминания о Гарри не могли быть другими.              Только благодаря им ведьма и держалась на плаву эти годы, не позволяя себе сделать ошибку.              — Забудь этот вечер, — сухо отрезала девушка, возвращая на лицо ту самую маску, которую он сорвал минутами раньше. — То, что ты сказал — это твоя буйная фантазия. Не более. Я слишком много выпила в этот вечер.              Она увидела, как лицо Поттера скривилось, будто его ударили под ребра. Она это и сделала, только не касаясь его. Вот так. Чтобы дальше от нее. От грязи, в которой ей придется жить. Все же так живут. Как минимум, большинство.              Пэнси не станет исключением, потому что мы знаем только красивые истории любви. А сколько тех, которые просто не хотели рассказывать. Тех самых, с матовой реальностью, через которую нет смысла смотреть вдаль.              Ты увидишь лишь размытый горизонт, с туманным рассветом.              Она мягко ударилась о поверхность стекла, стискивая челюсть. Паркинсон боялась изменений, потому что не знала наверняка, а не станут ли они страшнее и ужаснее, чем то, что уже имелось у нее?              Трусиха.              Жалкая трусиха, неспособная жить в угоду своим чувствам. Она не заслуживала его. Гарри был храбрым, плюющим на мнение общества. Слава, которая стала его верной подружкой с пеленок, давила на него, но парень смог обуздать и вытянуть максимум выгоды. Будучи полукровкой, заслужил больше уважения на факультете чистокровных волшебников, чем она сама.              Потому что с признанием можно родиться, но если ты его не достоин, то оно быстро уйдет к тому, кто сможет с ним обращаться.              Пэнси натянула халат и подошла к шкафу, надеясь найти, помимо праздничного платья, хотя бы капельку настроения. Она хотела быть сейчас вместе с ребятами, в другой стране. Где не будет унижения, через которое ее проводит каждый раз отец.              Паркинсон выносила свой чемодан из комнаты, когда увидела их всех, собравшихся в гостиной. Внутри защемило от обиды, когда Нотт с широкой улыбкой схватил Забини за плечо, а тот закатил глаза, пытаясь стряхнуть парня. Но его притворное раздражение никого не смогло убедить, ведь он тоже был рад поездке.              Она рассмотрела каждое лицо и наткнулась на то, что грубо оттолкнула от себя в ночь Святочного. Гарри не смотрел на нее. Он расслабленно облокотился копчиком на край стола и разговаривал с Михаилом, который что-то показывал в пергаменте. Девушка старалась еще больше впитать силуэт, щетину, к которой хотелось притронуться кончиком пальца.              Ей она нравилась.              Пэнси обожала те дни, когда Поттер забивал на внешний вид и выглядел так очаровательно в своей небрежности. Как сейчас. Но письмо матери горело в кармане мантии, напоминая, что ей пора. Не прощаясь, не делая себе еще больнее, она вылетела из гостиной.              А теперь стояла в комнате своего семейного поместья, выбирая из вороха дорогих тканей что-то, что удовлетворит отца своей целомудренностью и приличием.              Окно резко распахнулось, заставляя ее вскрикнуть и развернуться, больно ударяясь лопатками о поверхность дерева.              Два темных силуэта, которые держали метлы в руках. Салазар, в ее комнате были те, кто каким-то образом обошли защиту на территории их поместья. Хотя такого никогда не случалось.              Громкий вскрик девушки задушила ладонь в перчатке, когда один из «гостей» к ней молниеносно рванул. Пэнси схватила руку и с силой сжала, надеясь хоть как-то оторвать преграду от себя.              — Тихо, ласточка… — Паркинсон округлила глаза и застыла, видя даже через мокрые линзы очков, сверкающие изумрудные глаза. — Мы пришли за тобой.              Из-за спины выплыл второй силуэт, который небрежно скинул капюшон. В свете луны, надо было признать, Гайос и вправду выглядел как убийца.              — У нас мало времени. Пора начинать, — шепотом сказал северянин и криво улыбнулся девушке. — Свободным птицам не место в клетке.              Пэнси шмыгнула носом и притянула ладонь к себе, зарываясь скулой в кожу перчатки. Он тут. Гарри стоял в темноте ее безликой комнаты, в которой ничего не говорило о девушке, и был самой правильной частью души Паркинсон.              Реальной.              Она заплакала, утыкаясь носом в его мокрую темную мантию, пока он что-то шептал спокойным голосом в висок девушки, другой рукой гладя каскад смольного каре. Гарри не отпускал ее, пока истерика выходила солеными слезами по скулам, сползая на влажную и без этого ткань, заставляя чувствовать сразу все и ничего.              Мерлин, как же хорошо слышать его запах и чувствовать руки на себе.              — Пэнси, — спокойным голосом позвал Александр, на что девушка вскинула голову, смотря через плечо Гарри. — Врач вашей семьи еще дома?              Она отрывисто кивнула, еще сильнее стискивая Поттера в объятьях.              — Тогда, — Гайос отогнул край мантии и достал флакон, в котором плескалась жидкость. Она мерцала алым, имея перелив фиолетового цвета, — пора начинать.              Паркинсон выпила бы все, что ей сейчас дали. Даже если в стеклянной колбе была бы смерть. Разве это не красиво — умереть в руках, о которых ты мечтала все свое сознательно взросление? Вдыхать запах парня, который берег твое состояние души, пока трахал другие тела. Грязно.              Но Паркинсон все равно нравилось, что он так бережно держит ее тело. Дышит ей в горло, перебирая пальцами по шелку халата, который немного задрался, открывая больше кожи. Пэнси все это впитала, забрала себе, записала чернилами под кожей, сделав свою первую татуировку.              Гарри отодвинулся и улыбнулся своей теплой улыбкой. А ее рука потянулась к щетине на скулах, которую она так любила.              Если для того, чтобы впервые встретить новый год в его руках, нужно будет отдать часть здоровья, она бы спросила только одно.              Сколько и куда скидывать?              Любовь самая дрянная вещь в жизни человека, ведь заставляет желать того, что не нужно. Отвергает принципиальность, выпячивая вперед сумасбродство. Пэнси знала, что риски велики. Что за всем этим может быть крах жизни, которую она отыгрывала.              Но она вспомнила вечер, когда выпивала с Грейнджер.              Как та с усмешкой смотрела в пустоту, представляя на ее месте что-то другое. Что-то, что вызывало в ней силу и жестокость, с которой хотелось бороться до последнего вздоха.              А что есть правильно?              Это спросила северянка. Она была убита, но не насмерть. Сломана, но недостаточно. Чем хуже Пэнси?              Девушка подняла свои глаза на Гарри, транслируя все, что сейчас в ней жило. Она сможет это сделать.              — Да. Пора, — она вытянула руку через их тела, чтобы Алекс вложил в кисть жидкость. — Давно нужно было это сделать, да, Гарри?              Он расплылся в жуткой ухмылке, смотря за тем, как Паркинсон опрокидывает в себя жидкость.              — Я жалею о том, что не смог завоевать тебя раньше, — девушка закашлялась от горечи, которая поползла по гортани. — Давай, ласточка, пора взлетать.