Вокруг нас

      Траут, одетая в гражданское, прошла в зал, и потому, как себя вела: пыталась незаметно озираться, кого-то ища; стало понятно, что пришла она не просто так. Хотя и без этого Кива едва ли поверила в такое совпадение. Полицейская тоже шла по следу. Вчера ночью проникла в кабинет коллеги, а сегодня ещё пришла в последнее место, где видели четырёх пропавших. Прибывшая из столицы следила краем глаза за передвижениями Карвен, держа перед собой полупустой стакан с пивом. Часть специально пролитого содержимого уже высохла со стойки. Стало менее людно и не так душно. Поэтому соглядатай продолжала играть свою роль, чтобы не выделяться. Она не должна привлечь чьё-то внимание. Теперь особенно. Что-то может произойти. Новая и явно неуместная гостья прошла и села за один из пустых столов в отдалении и от поющих, галдящих компаний и от парочек, и от одиночек. Ничего не заказала и будто бы кого-то ждала — то и дело поглядывала на дверь, барабанила пальцами по столу. В таком освещение Киве удалось лучше её разглядеть, пускай и не поворачиваясь к ней целиком. Скорее всего, та была старше лет на пять. Действительно красивое лицо с чёткими чертами, но это смазывалось надменностью, строгостью. Уголки губ, на этот раз не накрашенные, опущены вниз, глаза прищурены. Ещё что-то в посадке и осанке выдавало армейскую выправку. Она реагировала на каждый выделяющийся звук со стороны дверей: то хлопок, то скрип двери, то громкий хохот. Еле заметно вздрагивала и тут же пересаживалась, будто ей было неуютно или же неудобно сидеть. Продлилось это полчаса или около того — за это время Кива наблюдала за пришедщей, за остальными гостями «Красного колеса», слушала, смотрела, болтала напитком, делая вид, что медленно тянет его. На самом деле тот проливался на руки. К тому моменту от неё уже действительно несло как от пьяницы, а руки стали липкими.       Ещё один скрип двери позади, и Траут подсобралась, взор устремился на кого-то конкретного. Кто-то, кого она ждала, пришёл. Это оказался мужчина, вполне высокий, крепкий на вид. Со своего места соглядатай не успела рассмотреть его лицо или хотя бы выражение. Он сел спиной к стойке, и парочка начала о чём-то говорить. Кива едва не закусила губу от досады — её отделяло слишком большое расстояние, чтобы расслышать хоть что-то, а пересаживаться ближе было бы подозрительно. Оставалось наблюдать так. За жестами, мимикой девушки, позами. Полицейская будто бы на чём-то настаивала, а собеседник оставался внешне непоколебимым, качал головой и что-то втолковывал, периодически наклоняясь ближе к ней. Ещё пятнадцать минут, и Карвен примиряюще подняла руки, затем потёрла лицо, покачала головой. Выглядела расстроено и устало. Мужчина положил ей руку на плечо сжал, что-то говоря. Ещё пять минут. Девушка кивнула, сказала что-то, а затем обратилась к официантке. Заказала пива. Пришедший встал, попрощался. Неспешно направился к выходу, когда на столе появилась объёмная кружка, а его знакомая тут же расплачивалась монетками, которые официантка сгребала на поднос. Кто-то из присутствующих крикнул приветственно: — Эррол! Не задержишься?  — Не сегодня. Бывайте!       Судя по звукам, мужчина покинул трактир. Кива думала, что предпринять. Остаться и следить дальше в этом месте или же устремиться за Эрролом? Однако это решилось за неё. Траут пригубила напиток, посидела секунд пятнадцать. А дальше встала, направилась к стойке, где оставила кружку и стремительно устремилась на выход. Лицо из грустного сделалось суровым, собранным. Стало понятным, что она лишь играла перед мужчиной. Кива, полу распластанная на стойке и уткнувшаяся предплечья, хмыкнула. Весьма интересно. Как только за полицейской закрылась дверь, она сама соскользнула за стула, опрокинув свой напиток, и пошатываясь направилась к выходу. Только на улице, во тьме, спасающей от лишних глаз, стряхнула образ выпившей девушки. Горячий воздух сменился прохладным, свежим — раскрасневшиеся щёки тут же стал приятно оглаживать ветерок. Соглядатай вдыхала полной грудью и прислушалась к звукам — где-то слева ещё слышались шаги, совпадающие с быстрой походкой Карвен. Туда и пошла невысокая девушка. Старалась не шуметь и пока не меняла свой наряд — если что будет проще прикинутся пьяной проституткой или что-то в этом роде.       Чужой след вёл по переулкам, минуя главные улицы, Что само по себе весьма примечательно. Скоро Кива нагнала первую цель и стала красться за ней. Полицейская в свою очередь тоже скоро перешла на менее шумную ходьбу, стала идти ближе к стенам домов, чтобы не выделяться. Направлялась не в сторону своего дома. Неприметно следовавшая девушка предположила, что та именно следит за Эрролом, с коим в последний раз видели гарнизонского офицера. Может, и подозревает в чём-то. В том самом. Они шли практически цепочкой в этой ночи, тихой и спокойной. Безоблачная ночь, кромешной темнота не была. Вообще ничто на улицах Шиганшины по-прежнему не источало какой-то угрозы или чего-то нехорошего. Так что полицейский, напряжённо продвигающаяся вперёд, выглядела даже немного странно в такой обстановке. Они отошли от приворотного района в какой-то из восточных, тех, что ближе к реке, возле которой имелась самое большое количество спутанных туннелей канализации. Наконец Траут остановилась, в следующую секунду пригнулась и так подбежала к углу здания, за который осторожно выглянула после того, как оглядела периметр. В этом манёвре Кива последовать ей не могла, поэтому пришлось отходить и забираться на крышу с другого торца. Там она шустро сняла и сложила за пазуху юбку, под которой оказались уличные штаны, рубашку вывернула на изнанку специальной теневой стороной, обвязала лицо специальной тряпкой, что не мешала дышать, но скрывала черты. Осторожно ступая по черепице всеми четырьмя конечностями, она следила за тем, чтобы оставаться в тени и не подниматься выше визуальной границы кровли. Так девушка оказалась примерно там же, где и полицейский, только с куда большим ракурсом. Смотреть было на что.       Ночное копошение шло в разрез со всей прежней тишиной — у одного из домов впереди стояла закрытая повозка, почти что на манер тех, что имелись у военпола для перевозки пленных. Рядом из подвала что-то таскали люди, переговариваясь. Ящики, обмотанные тканью. «Контрабандисты?», задалась себе вопросом девушка, всматриваясь получше. Что-то смущало в этом предположении. Закрытая повозка? Возможно. Обычно от точки хранения до точки дальнейшего пути под землёй, позволяющим миновать осмотр на воротах, грузы перевозили на более лёгких и быстрых. «Хотя кто знает, как у здешних торговцев принято», Кива передвинулась вперёд, чтобы отслеживать ещё и полицейскую. Та по-прежнему выглядывала из угла. И только когда из подвала вышел, судя по-всему, главный и произнёс что-то похожее на: — Всё на сегодня, — его соратники притихли, голос стал более разборчивым. — Надо ехать.       В повозку зашло двое, а на козлы сел говоривший. Дверца захлопнулась, лязг внешнего засова. Определённо годится для перевозки пленников. Двойка лошадей тронула груз, развернулись и поехали вперёд по улице туда, где как раз затаилась Карвен. Девушка на крыше оценивала растущую скорость животных. От шага до трота, а потом и размашку — за ними не угнаться пешему. Только если бегом. А на больших улицах те могут ещё и прибавить. Хотя куда они будут мчаться? Этот вопрос сегодня, вероятно, останется без ответа. Бегать и прыгать по крышам слишком шумно, да и долго так не продлится. Один поворот на другую сторону, и будет утеряны секунды на то, чтобы просто перебраться туда. Поэтому Кива проследила лишь направление — в сторону одной из главных улиц; и вернулась к созерцанию подвала и людей вокруг него. Те стояли, закуривали. Огоньки сигарет вспыхивали искрами. За минуту их стало шесть. Люди, стоя в кругу, что-то тихо обсуждали. Во время паузы затих стук колёс и копыт, а Траут, затаившаяся от проехавших мимо неё, начала продвижение вперёд. Прижималась к стене медленно проползая поближе к месту действа. Со своей точки Кива могла видеть эти передвижения в типично полицейской отработке. Не особо умело, не особо тихо, не особо практично — вскакивать с этой позы очень неудобно. А это в таких условиях не есть хорошо. К тому же, девушка в какой-то момент оказалась слишком близко к мужчинам, всего метров десять. Те к тому времени уже докуривали, двое растирали окурки по земле. Вот четверо мужчин попрощались с остальными. Один ушёл вверх по переулку, двое других сразу же нырнули в один проулок, а вот последний… без спешки шёл в сторону незадачливой полицейской. Та ещё сильнее прижалась к земле и стене. Возможно, стараясь сойти за какую-ту тряпку. Надобности в шуме совершенно не было.       А тот без сомнений поднимется, когда парень, запахивающий куртку дойдёт то девушки. Кива не планировала проверять, как предполагаемые преступники среагируют на такой провальный шпионаж. Ей нужно было ничем не спугнуть их, чтобы ничто малюсенькое не дало повода тем изменить что-то в своих планах. За ними ещё надо последить, собрать данные, понять и вникнуть в происходящее. Активные вмешательства слишком преждевременны. Руками соглядатай отковыряла кусок черепицы, пока мужчина шаг за шагом приближался к тому, чтобы обнаружить Карвен, а двое остававшихся успели скрыться в подвале. Она прицелилась и кинула глиняный черепок в примыкающий переулок. Звук удара выделялся на фоне установившейся тишины и был вполне конкретным. Неестественным. Мужчина остановился, подумал секунд двадцать и пошёл проверить. Свернул в поворот, не обратив внимания на полицейскую, бывшую вне зоны его сфокусированного взгляда. Полицейская не стала расшвыриваться подарком судьбы — поспешила назад, как могла быстро и бесшумно. Успела скрыться за стеной дома, когда мужчина, качая головой, вернулся и продолжил свой путь по улице. Через три минуты его шаги совсем растворились в ночи. Стало вновь тихо и, практически, безлюдно. Девушка подошла к краю крыши, уже присматривая путь для спуска. А Траут решительно начала идти в сторону подвала. Кива закатила глаза, поняв, что та собирается не только постоять с ухом у двери. Слишком уж вид у неё был преисполнен собственной правотой и уверенностью. Чего ещё ожидать от полицейского?       Её, по всей видимости, не останавливал даже тот факт, что в подвале оставалось двое. Как минимум. Намерения оставаться незамеченной снова рисковали сорваться к точке невозврата. Соглядатай быстро соскочила вниз, на ходу обдумывая варианты действий. Убить столь глупую, назойливую девушку? Вряд ли, не хватало ещё и наследить самой. Оглушить и отволочь в переулок? Возможно. Очень возможно. Остановить и предложить содействие? Маловероятно. Однако что-то же та может знать, раз идёт по тому же следу к исчезновениям. Причём второй день подряд. Решение нужно было принимать быстро. Кива уже кралась за Карвен, стараясь неприметно сократить расстояние. Лишь секунды на раздумья и колебания. Низкая девушка собралась и в два стремительных скачка оказалась у цели. Тут же зажала рот, зафиксировала одно плечо и голову правой рукой, левой же перехватила за шею, сильно, резко давя предплечьем и оттягивая назад. Трюк удался — полицейская попыталась сделать бросок, но не успела — прогибалась в спине обратной дугой. Кива укладывала сопротивляющуюся на землю. Там девушка начала активнее брыкаться — старалась руками ударить, дотянуться до чужого лица и шеи, ногами отталкивалась. Выгибалась, стараясь ногами попасть себе за голову и пересилить противника. Однако сыграла роль внезапность нападения — у Траут не было достаточно воздуха. Кива не ориентировалась на поведение добычи, слушала лишь свои ощущения и внутренний секундомер, не забывая следить за внешней обстановкой. Лишь когда незримая стрелка приблизилась к опасной отметке, тихо, угрожающе произнесла: — Не ори, иначе я сверну тебе шею, — и немного ослабила хватку, позволяя сделать вдох. — Ты поняла меня?       Девушка изобразила подобие кивка. Но стоило ей набраться кислорода и сил, а самое главное глупо подумать — её рука скользнула к поясу. Кива крутанулась, усиливая давление на горле, а коленом прижимая чужое предплечье к твёрдой земле. На этот раз душила до того, как Карвен отправилась «поспать». Разжала руки и тут же обшарила девушку. Выудила револьвер, явно полицейского образца, с беззвучным смешком убрала к себе. Дальше оттащила девушку за угол — оставаться недалеко от подвала, двери которого могут распахнуться в любой момент, крайне не предусмотрительно. Там Траут уже пришла в себя. На этот раз дуростей делать сразу же не стала — наоборот караулила подходящий момент для них. Поэтому Кива предприняла последнюю попытку доброй воли, потому что перейти к плохой успеет всегда: — Я хочу поговорить с тобой, — она прищурилась, готовая действовать иначе, — об этих людях. Ты ведь пришла, чтобы проследить за ними, так?       Слова возымели эффект: полицейская перестала выглядеть затравленной, а глаза будто бы загорелись. Подалась вперёд и уверенно кивнула.       Аккерман шёл по улицам Стохесса и вальяжно потягивался, разминая спину. Для него сутки только начались. Ночь, перед которой он поспал, предстояла долгая и полная рутинной работы. Род передал весточку о Фрицах: дочь ложного короля приезжала с распоряжением пересмотреть охрану резиденции. Ничего странного в этом особо не было. Причин могла существовать масса. От простого каприза до серьёзных и любопытных происшествий в поместье. Пока это оставалось в поле зрения старшего Райсса, потом стоило бы опросить уволенных и наведаться к монаршей семье. Или хотя бы просто последить за ними. Шебутные отпрыски у ложного короля. Впрочем всё это лежало в планах на будущее, а пока Кенни намеревался пройтись по Подземному Городу. Проверить, всё ли там в пределах «тихой нормы», встретиться с нужными людьми, послушать новости и посмотреть, не загнулся ли тот крысёныш в свободном плавании. Не должен был по идеи. Но по идеи и Кушель могла выжить, если бы думала головой. Мужчина выдохнул, отгоняя эти мысли, ведущие к тому, что он сам что-то безвозвратно упустил, где-то недоглядел, мог что-то сделать ещё тогда. Да, Леви — Аккерман, сын сестры, что с того? Это не обязывало ни к чему ни мальчика, ни его самого. Кеннет знал, что если племянник останется с ним, то ничего хорошего точно не выйдет. Леви хотя бы достоин того, чтобы принять самостоятельное решение относительно своей судьбы. Не такое уж и плохое решение — ведь он не бросил мальчишку умирать. Ни тогда, когда нашёл, ни тогда, когда оставил. Закончив на этом редкий проблеск размышлений, Аккерман достал сигарету, зажёг прямо на ходу и продолжил думать о более насущных задачах. Спуститься вниз через катакомбы, а там весь день провести в хлопотах. Хотя бы привычных и изученных со всех сторон. Он воспользовался лазом хорошо знакомых контрабандистов, переправляющих товары из северного ковчега стены Мария в обход всяких пошлин.       Тот расположился вполне на видном месте — недалеко от главной улицы, сквозной проулок. Стенка одного из домов щеголяла новой облицовкой и кладкой. Прохожие и не сведущие могли легко принять это за результат ремонта. На самом же деле, это была дверь в туннели. Кенни поискал рукой камень, скрывающий механизм, с заметным усилием нажал. Что-то внутри глухо отъехало, крутанулось. Мужчина подналёг плечом с нужной стороны, сдвигая каменную плиту в сторону. Тяжело даже для него, человека далеко не слабого. Но вскоре щель расширилась, и он смог туда скользнуть. Дверь плавно задвинулась, отсекая всякий свет, щёлкнул запорный механизм. Аккерман зашагал по наклонному коридору. Пришлось положиться на свою память, поскольку сегодня никаких огарков свечей расстановлено не было — ходом не пользовались эти дни. Кенни шёл, придерживаясь рукой за правую стенку. Семь поворотов, переход к левой. Тишина окутывала не противная, не звенящая, а мягкая и утаивающая. В этой части катакомб никого не было. Не требовалось видеть глазами, чтобы знать это. Он не увидит никого, и никто не увидит его. В кромешной тьме путешественник чувствовал себя спокойно и уверенно. Время для передышки перед долгими часами, сопряжёнными с трудностями и естественными угрозами. Аккерман знал, что его фигура навевает ужас на очень многих, но так же имелись и те, кто был не против убрать его. Особенно теперь, когда Потрошитель ушёл в тени. Кеннет улыбнулся дикой улыбкой, отсчитывая повороты. Он был готов всем показать, что даже так его стоит всем боятся не меньше, чем раньше. Дорога вывела к длинному, прямому туннелю. Большим чем прочие. И мужчина прибавил шагу.