Вокруг нас

      Ночь иссякла — её обрывки пронзили лучи рассвета, а потом и растворили вовсе. Город, замерший в последний тихий час, начал оживать. Но там, где девушки встречали новый день, всё наоборот засыпало. В выбранном трактире у внутренних ворот оставалась лишь две компании, и обе армейской составляющей: гарнизон и разведкорпус. Упитые практически до потери сознания — на двух новых гостей они не обратили ни малейшего внимания. Даже последняя уставшая официантка ночной смены, работая уже без особой сознательности, приняла заказы и принесла их, но не рассматривала посетителей. Её движения источали измученность и боль в ногах и спине, а глаза выдавали полное отсутствие внятных мыслей. За стойкой суетились мужчина и женщина постарше, что-то убирая, чем-то гремя. Кива всё равно села так, чтобы никто не имел особой возможности разглядеть её лицо. Пришлось пожертвовать контролем ситуации, но в такое утро ожидание случайного, или не очень, удара бутылкой по голове, не ощущалось слишком уж настойчивым. А вот случайная спутница и соискательница в общем деле не выказывала особых признаков беспокойства или желания оставаться незамеченной. Сидела распрямившись, закинув ногу на ногу, болтая мыском верхнего ботинка, и глазела то в окно, то на стойку, где происходило сейчас самое активное в заведении действо. Провожала глазами официантку, которая плюхнулась на скамью у стены, рядом с какой-то служебной дверью, протяжно застонала и вытянула ноги, запрокинула голову к потолку. Никто на это, кроме двух последних гостей, даже не посмотрел. — Я часто сюда захожу после работы, — зачем-то сказала Траут, а потом поправила и помрачнела. — Заходила раньше. Когда не начались эти… случаи.       Соглядатай изобразила заинтересованность или вежливое внимание, обряжая простую потребность в больших сведений, которые ей должны были поведать в обмен на оказанную помощь. Всё же, раз у них случилось такое «сотрудничество» в одном и том же деле, то приходилось подстраиваться и вести диалог. Да и казалось это чем-то необычным.       Какое-то человеческое взаимодействие и совсем не такое как в тех же подземельях. Новая знакомая не желала ей зла и не таила чего-то опасного в себе, хоть это и смотрелось наивно. — Что ты о них знаешь? — тихо спросила Кива и поднесла кружку к губам, чтобы не выделяться. — Не так много на самом деле, — Карвен сникла, но потом нагнулась ближе к соседке, чтобы их наверняка не слышали. — Мой друг из Гарнизона ещё давно рассказал мне о том, что Мирпинт, эта жирная свинья, пользуется своим положением, чтобы пропускать без досмотра некоторые грузы, и что за это платят. Особенно если почистить декларацию от военпола. Я этим не занималась, но тогда всё было, ну понимаешь, нормально. Никто не был настолько тупицей, чтобы верить в то, что закон работает как надо. И никто никуда не лез. — Понимаю, — ответила соглядатай и всё же пригубила сидр.       Коррупция, в принципе, процветала везде и в любое время года. Только в одних местах она оставалась не вредоносной, а вот в иных начинала паразитировать и разрушать дело. Зависело от того, кто заправлял. Зажравшиеся полицейские вот вполне могли что-то испортить, тогда как торгаши знали меру. Здесь же в какой-то момент что-то, судя по-всему, пошло не так, несмотря на то, что никто не желал открывать правду. «Стало быть, что-то разладилось внутри связки. Или же досадливая случайность. Точно нужно будет в первую очередь разузнать за этого Масса, в чьём кабинете она рылась», сделала Кива мысленную отметку. — Но вот недавно мой друг пропал, а потом начались и остальные исчезновения, — голубые глаза Траут жёстко блеснули. — Один за другим, как по цепочке. Мне, честно, плевать на остальных. Я хочу отомстить за своего друга. И мне всё равно, чего это потребует. — Ты что-то говорила про арест, — заметила девушка и чуть хмыкнула. — Это не похоже ни на месть, ни на любые методы. — Ой да ладно тебе, — тихо взвилась Карвен. — То, что я полицейская, не значит, что я не готова переступать закон. Это всё условности, которыми я могу воспользоваться, потому что одной каши не сварить. Хоть какая-то поддержка была бы. Но в этом я сомневаюсь, хоть и ношу нашивку единорога. Особенно после того, как в отделе тормозят дело Тома.       Кива прикрыла глаза, чтобы скрыть довольство: сложилась связка Эррол-Том-Карвен. Последняя питала к пропавшему офицеру либо крепкую дружбу, либо что-то глубже.       Этим можно было воспользоваться и, похоже, держать полицейскую на своей стороне на основе более весомых мотивов, чем просто оказались несколько раз в одном месте и едва ли не помешали друг другу. Хотя и без этого та ощущалась вполне надёжно в этом плане, пусть и нелепо в своей роли «крадущегося мстителя». — Не только его дела, так? — соглядатай оставила кружку и скрестила руки на груди, опираясь на них. — Ведёт, кажется, Масс. — Да, — недобро подтвердила Траут и забарабанила пальцами по столу. — А когда я официально собрала сведения для расследований, он просто не принял их. Я не знаю, что мне делать: как и за что браться. Если честно, поэтому рискнула пойти с тобой, хоть ты похожа на тех. Мне очень нужно хоть что-то, а я ничего толком не могу. Не умею работать иначе.       Она издала нервный смешок и приложилась к своему алкоголю, сделала три больших глотка. С громким стуком опустила высокий стакан и уставилась опустошённым взглядом перед собой. Кива же колебалась, как и всё время до этого — привыкла работать одна, а тут работа сообща, а не простое нахождение в одном «лагере». Впрочем, если что-то пойдёт не так, от той можно легко избавиться и списать на продолжающуюся череду исчезновений. Но та ведь не сделала чего-то плохого по отношению к самой Киве, да и эта простота, некая нешуганность… Таким людям надо сидеть на тихой работе и не лезть, куда не просят. — Не умеешь — не делай. Тебе же будет хуже, — соглядатай потёрла лицо, мысленно ругая себя даже за такую долю «снисхождения».       Начала вставать, ведь Карвен уже рассказала практически всё, что знала сама. Не особо интересовало, как та вышла на Эррола и дальше. Связи, расспросы, знакомые знакомых, то же наблюдение… И тут же села обратно, нахмурившись своему озарению, ещё до того, как собеседница тихо произнесла: — Я понимаю, что у тебя свои планы и цели, — руки Траут сжались в кулаки. — И то, что ты уже оказала мне услугу. Меня не интересует, что ты преследуешь на самом деле. Я даже имени твоего не спрашиваю. Но я была бы признательна, если бы ты помогла мне во всём этом хотя бы разобраться. Пожалуйста, помоги мне.       Кива же не ответила, занятая своими думами. Если полицейская встретилась с Эрролом, поговорила явно о пропаже офицера Гарнизона, то не мог тот… заподозрить девушку в том, что та подкапывает под него.       Ясен прекрасен, мог и, скорее всего, уже подозревает — Карвен слишком упрямая. Это видно даже ей, малознакомому человеку. Что уж говорить о знакомых? Да и наверняка люди, с которыми связан Эррол и был связан Том, могут начать проверять настырную особу. Тогда… та со своим поведением имеет все шансы, чтобы пополнить и без усилий соглядатая ряды пропавших. Возможность проникнуть глубже, узнать больше о людях и о месте. «Ну если они сразу её не хлопнут. Хотя им нужно сперва узнать, что знает она», девушка сделала полноценный глоток от таких выводов. — Признательна не то слово, которым нужно расплачиваться в таких случаях, — отстранёно ответила Кива, имея ввиду и свои подозрения, и своеобразный этикет в таких делах. — Ты должна дать мне не меньше, чем получишь от этого. Никогда не разбрасывайся обещаниями, которых не сможешь выполнить.       Закончив с кратким экскурсом в то, как нужно себя вести в подобных случаях и с подобными людьми, девушка скосила глаза на Траут. Та выглядела и отчаянной, и решительной, и несчастной, и требовательной. «Всё равно натворит дел, ещё подохнет без толку», соглядатай выдохнула. — Услуга за услугу. За то, что я тебя прикрыла ночью, ты мне рассказала, что знаешь о об этих делах и не донесёшь никому обо мне, когда всё это закончится, — голос звучал очень тихо, но твёрдо.       Карвен, почти как ребёнок сложила руки на коленях и неотрывно смотрела на новую знакомую. Сейчас этот взгляд не напоминал те, что подчинённые бросают на учителей. Действительно, будто бы обозначилась та разницы между двумя мирами. Между их таким разным опытом. Высокая девушка смотрела на соседку как на старшую.       Полицейская помолчала, поозиралась исподтишка. Возможно, из опасений увидеть тех, с кем обычно приходила сюда на выходных или после рабочего дня. Кива дала той время усвоить всё сказанное и подумать над тем, хочет ли та вообще что-то делать в этом направлении. Однако постановка вопроса стояла такая: сделать и получить необходимое, либо отступить, чего она, разумеется, не собиралась делать. — Не проблема ни разу. Всё равно там полный беспорядок, — полицейская пожала плечами, облизнула губы и спросила: — Так ты поможешь? — Никогда и ни о чём не проси, всегда предлагай сама взамен, — угрюмая девушка продолжила наставлять потенциального партнёра по делу, подводя к сути. — Я помогу, но взамен тебе придётся кое-что сделать. В рамках этой затеи. — Что же? — Траут подалась вперёд, но Кива только покачала головой. — Потом?       На это соглядатай кивнула: не место обсуждать роль подсадной утки. Да и надо было кое-что проверить перед этим, поспать, а кому-то собраться с мыслями. Потому что Карвен, получив отсрочку, снова приложилась к кружке, видимо собираясь на этот раз всё выпить. — Тебе стоит пойти домой и отдохнуть, — начала Кива, прикидывая в голове свой маршрут, чтобы осуществить одну из проверок. — После шести вечера найду тебя во внутреннем дворе центрального отделения. Там верну тебе и твою игрушку.       «Если ты там будешь», добавила она про себя и встала. Полицейская ничего не сказала, потом улыбнулась, не слишком радостно, и, поколебавшись, отсалютовала полупустым стаканом на прощание. Девушка постояла несколько секунд в каком-то замешательстве от чужого дружелюбия после таких бесед, а потом пошла на выход. На улице ещё изобиловали рассветные краски — от них сильнее хотелось спать. Тихий, мягкий свет придавал всему какой-то уютный, светло-жёлтый оттенок. Но отдых ждал где-то в нескольких часов от этого. Соглядатай хотела проследить за путём Траут, проверяя безопасность для себя, а так же охраняю ту на предмет определённых лиц, если таковые будут ждать её возле дома.       Тогда Кива просто нападёт на них, если те попробуют убить полицейскую, а при иных раскладах тихо проследит за ними до их убежищ. Важно определить — следят ли за девушкой или нет. Да и так отпускать её на волю судеб не хотелось по достаточному количеству причин: рациональных и человечных. Поэтому соглядатай устроилась в одном из переулков, где открывался вид на трактир, и принялась ждать. Через минут сорок Карвен вышла из заведения вместе с теми, кого удалось выставить владельцам — место закрывалось на заслуженный отдых. Полицейская, которая выделялась на фоне остальных благодаря вполне твёрдой походке, направилась домой, понурив голову и периодически зевая. Она посматривала вокруг себя, оглядывалась, но какого-то напряжения или тревоги не выказывала. Кажется, не ощущала того, в какой переплёт попала сама. Пока ещё частично — могут счесть, что она на данном этапе не представляет угрозы. А для того, чтобы решить это — они должны будут понаблюдать за ней. Поэтому Кива, продвигаясь по утренней Шиганшине, сохраняла бдительность и за своими тылами — на случай, если к ней, уставшей и не слишком хорошо вооружённой, кто-то сумеет подкрасться. Но вопреки опасениям — никто кроме неё, вроде, не следовал за Траут. А та шла себе спокойно по привычной дороге, срезая между домами, обходя какие-то переулки. За долгое время неспешного странствия соглядатай не приметила никого ни позади, ни сбоку, ни сверху. Да и вообще: не встречалось даже случайных прохожих. Наконец новая знакомая пришла к себе домой, как и прошлой ночью. Открывала дверь своим ключом, устало зашла внутрь, где и скрылась. Кива из осторожности последила за местом ещё полчаса, обошла ближайшие улицы, проверила крыши. Всё было чисто. Если кто-то и наблюдал за местом до неё, то успел скрыться раньше. С такими результатами девушка направилась к следующей цели.       Занимаясь рутиной, Кенни не мог не подумать о двух вещах. Первое, как хорошо, когда есть дополнительная пара глаз, рук и ног, которые сейчас были у стены Мария, и как плохо, что они не рядом. Второе, что с такими раскладами к Райссам он нагрянет лишь завтра вечером. В безопасности мужчина не сомневался — хорошо поработал над этим последний месяц. Так что причин ожидать чего-то по-настоящему неприятного не было. Он не беспокоился, что в ближайшие дни случится что-то такое: ни в особняке короля, ни внизу, ни на улицах столицы. За остальные ковчеги ручаться не мог. Мир на поверхности напоминал загон с по большей части сытыми овцами. Волки порой прибегают насытиться — и за всеми уследить невозможно. Да и в природе так никогда не бывает: кто-то внизу, кто-то наверху, кто-то жертва, кто-то охотник. Аккерман предпочитал быть охотником, причём так, чтобы остальные «сородичи» его боялись, и не позволял себе забыть об этом. Его не усыплял вид верхних городов: безмятежный, простой, беспечный, чистый и сытый. В этих местах любое происшествие, которое исходило не больше чем от простой человеческой натуры, становилось большим всплеском тревог и страхов. Кенни прекрасно помнил это, ведь ещё не так давно сам устраивал кровавый террор в городах округа Сины. Страдали тогда, правда, по большей части военные, да некоторые личности, которые оказывались причастными к гонению семьи Аккерман и которые просто мешались под ногами. Сейчас же так пугать здешних нельзя, да и вообще лучше было сочетать прежнюю нахрапистость со звериной осторожностью не только по тому, что так было меньше жертв, о чём просил Ури. Так лучше в плане сохранения тайн, которые защищать теперь мужчина считал своим долгом. Даже несмотря на то, что чего-то в этом наземном мире не мог разглядеть и ощутить в полной мере, в отличии от своего друга.       Кенни смотрел на улицы, по которым он, одинокий утренний прохожий, шёл и не видел ни того «рая», ни того «покоя». Видел дрёму жизни, но когда та просыпалась — была точно такой же, как и везде. Люди со своей природой, которая не менялась и не будет меняться. Эти, живущие здесь, не сильно отличались от тех, что внизу. Не такие резвые, не такие храбрые, не такие… жизнестойкие. Большие, надёжные каменные дома, свежая еда, свет и воздух создавали им ощущение какой-то свободы, хотя по существу не меняли ничего. Здешние обитатели не прекращали делать грязь — она просто выходила из другого места. Обманы, измены, махинации, ужасные слова и решения, которые обрекали других на тяжёлые участи. Всё то же самое, просто в другом виде. И как Ури мог в этом разглядеть настолько хорошее, за которое хотелось биться, Аккерман не ведал. Но был готов последовать этой вере вслепую и чувствовал себя от этого хорошо как никогда. Всё было на месте, всё было правильно в этом. Он посмотрел на подсвеченные восходящим солнцем улицы и слабо улыбнулся этому — жизнь была прекрасна именно со всеми этими составляющими. Одно невозможно без другого. Нужен лишь тонкий баланс. А это работа трудоёмкая и не для каждого человека, но Кенни знал, что он из тех людей, которые могут этим заниматься правильно. От того и старался не только на совесть, но и с удовольствием. В планах было успеть спуститься обратно вниз до того, как эти улицы станут оживлёнными, поэтому он прибавил шага. В Подземном Городе сон — эти часы там одни из самых безопасных, потом несколько встреч и пожинать труды ночи.