Вокруг нас

      Новый день сулил очередную порцию хлопот. На этот раз хоть сколько-то приятных. Семейная поездка в Орвуд: Элфрида хотела навестить семью подруги, а Род исходил из того, что связи всё же надо поддерживать. Не стоило забывать о будущем, когда его собственным детям понадобятся мужья и жёны с как можно более чистой кровью элдийцев. Сам он предпочёл бы провести день в особняке, отдохнуть и спокойно подумать о текущих проблемах внутри семейства. Но всё же составил компанию жене, оставив троих детей под присмотром слуг и брата. Четырёх слуг, в том числе и Альму, взяли с собой, потому что вдобавок требовалось сделать кое-какие закупки. Жизнь в тихом, уютном, безопасном отдалении от города не позволяла ходить по лавкам, когда заблагорассудиться. В гостях старший Райсс краем разума думал, куда надо зайти, куда хотела зайти супруга, куда хотел зайти сам, поддерживая при этом вежливую беседу. Обстановка небольшой, но очень роскошной гостиной располагала к расслаблению. Удобные диваны с искусно вырезанными и украшенными резьбой ножками, деревянными окантовками спинок. Обивка с удивительно тонкой вышивкой в виде птиц и цветов. На низком, чайном столике стоял фарфоровый сервиз, и краска на нём отдавала бликами на свету, падавшем из больших, высоких окон. Красные, тяжёлые шторы с золотистыми шнурами. Картины на стенах. Здесь хотелось находиться: приятно и уютно. Посматривая на всю богатую обстановку, Род вполне искренне улыбался, скрывая свои ощущения. Его семье это всё тоже было доступно, но никто не выставлял этого напоказ. Истинное богатство и достоинство в другом. Никакой надобности во всех этих атрибутах успеха и положения не существовало. «Пустое всё», он отпил пряного чая и скользнул краем глаза к двери. За ней ждали слуги дома и гостей. Никто не показывался на виду, таким образом создавая ощущение полной приватности.       Но мысль о том, что Альма рядом, пускай и так, успокаивала и помогала относиться ко всему степенней. Даже к жене, которая без устали болтала с давней подругой, не замечая того, что мужья уже откровенно скучают, несмотря на то, что их и так редко вовлекали в разговоры. И всё же вовлекали. — Элфрида, тебе явно надо отдохнуть от этих хлопот, дорогая моя, — Анабель свела тонкие, русые брови на переносице и обратилась к Роду. — Так мучить жену, Род, тебе должно быть стыдно. Неужели обо всём нужно говорить в лоб? Третий ребёнок нелегко для любой женщины. Заведи хотя бы няню для детей. — Дети отрада нашей жизни, — Райсс прикрыл глаза и добро улыбнулся, почти что вслепую находя руку жены, ласково сжал и погладил. — И мы любим их всем сердцем, пускай это, действительно, не легко. Такова роль любого родителя. Кстати Элфрида, я вижу, что ты отдыхаешь здесь. Если хочешь, оставайся пока, я сам закончу дела на сегодня, а ты отдохнёшь. Мы не так часто выбираемся к друзьям.       Он повернулся к ней, одаривая тёплым, заботливым взглядом, который только смог изобразить. Впрочем притворяться мужчина умел превосходно — служба и нужды семьи способствовали. Да и хотелось ему порадовать жену хоть как-то, а тут ещё такая возможность угодить и себе. — Если ты не против, — Элфрида робко улыбнулась, но эта улыбка не осветила её усталое, опухшее, блёклое лицо. — Я так редко выезжаю из поместья и ещё реже отдыхаю. — Вот и отлично, — Род встал, поцеловал её в руку, затем обратился к хозяевам, чтобы совсем уж откланяться. — Надеюсь, вы не в обиде. Уверен, что вы хорошо проведёте время и без меня. — Разумеется, — муж Анабель тоже встал, утаивая радость и облегчение. — Мне, если честно, нужно возвращаться к работе, но и жёнам надо поговорить о своём. Так, Анабель? — Верно, — та лукаво сверкнула синими глазами. — Надо полагать, что ждать вас двоих стоит к вечеру? — Как сложится, — Брион почтительно кивнул женщинам и на пару с Райссом поспешил покинуть гостиную.       Там мужчины обменялись рукопожатиями, разошлись. Муж Анабель в свой кабинет, где мог скрыться на время от излишней болтовни, а Род с чистой совестью оставил одного слугу для Элфриды на всякий случай, а троих остальных забрал с собой. Разумеется, Альма была среди них.       Под удачным предлогом, отправив двух за кое-какими продуктами, что было не достать у местных фермеров, Род с любовницей направились за тканями. Хозяйка поместья хотела обновить те же шторы, покрывала, скатерти — мужчина не особо вслушивался, хоть и запомнил все нужные требования: цвета, размеры. С остальными тонкостями выбора превосходно справится и Альма. Он облегчённо выдохнул и окинул взором дневную улицу, казавшуюся теперь более красочной и приятной. Жизнь вокруг и внутри него. Простые люди, счастливые в своих простых делах. Или по крайней мере безмятежные, без той же ответственности, что незримо расположилась на его плечах. Среди граждан, рядом с любимой девушкой можно было не думать о долге королевского рода. Кровавом, жестоком и непрекращающимся. Можно было просто насладиться хорошим, солнечным днём. — Не возьмёшь меня под руку? — тихо, с кокетливой улыбкой спросила Альма, легонько и невзначай коснувшись руки мужчины.       Он с умиротворением взглянул на неё. Выше него ростом и не похожая в своей молодости и красоте. В ней виделись и достоинство, и женская игривость, и храбрая открытость, какую Райсс не всегда мог себе позволить. Она могла быть собой и действовать по своим желаниям, не заботясь о каком-то там долге. И то, что он чувствовал от неё и к ней казалось таким же открытым и настоящим. Несравнимым с недосемьёй, что у него имелась ради общего блага. Ради остальных, но… не для себя. А эта девушка, статная и горделивая, больше годилась на роль хозяйки особняка высокого рода, чем серая и скучная Элфрида. — Не стоит забывать об осторожности, — ответил мужчина, улыбаясь в ответ, направил её вперёд под локоть и отпустил. — Последнее, что я хочу, это скандал дома. — Да, конечно, — она прошла в указанном направлении, с её полных, розовых губ слетел смешок. — Осторожность во всём, даже в любви.       Род пошёл с ней вровень, разделяя ту досаду на необходимость скрываться и на невозможность положить руку ей на тонкий стан. Её светлые волосы напоминали поле ржи. Не густые, но тонкие и шелковистые, они доставали обычно ей до небольших, но аккуратных грудей, что так нравилось сжимать, потому что они превосходно ложились в ладонь. Сейчас и то и другое было скрыто форменным, скромным чёрным, рабочим платьем горничной. Никакого выреза, рукава до кистей, подол до щиколотки, а все причёски заменялись строгим, практичным пучком.       Но вся эта «маскировка», по совместительству с заработком, не могла скрыть глаз. Восхитительных, с каким-то тайным очарованием, которое, как казалось Райссу, разглядеть мог только он в этой голубизне. На вытянутом, аристократичном лице глаза казались несколько меньше нужного для идеальной пропорции, но это наоборот заставляло вглядываться в них каждый раз. Ловить каждую эмоцию души. — Ну по крайней мере, — начал Род негромко и тепло, любуюсь ею, — мы теперь видимся гораздо чаще. Разве это не смелый шаг?       Она улыбнулась, не глядя на него, и на лице её прибавилось довольства. От этого мужчина и сам ощутил прилив радости, гордости за себя и спокойствия. Ему захотелось её поцеловать, но он удержал себя от такого безрассудства. Не средь бела дня на улице. — Смелый, Род, и весьма большой жест от тебя. Хоть это всё из-за смерти брата, но я так рада, что теперь проводим время чаще. Мне так этого не хватало, и твоя поддержка помогла мне пережить потерю, — девушка расправила юбку, украдкой стрельнула глазами. — У тебя очаровательные дети. Им очень повезло с отцом. А мне повезло с таким заботливым мужчиной, что не оставил в беде. — Я не мог поступить иначе. Придумал бы что-нибудь, если бы не получилось устроить тебя, — Райсс даже приосанился, отчего стал выглядеть выше на несколько сантиметров, но даже так доставал макушкой лишь до чужой шеи. — Зато всё так хорошо разрешилось. Думаю, дальше станет ещё лучше.       В эти секунды он даже не вспомнил о том, что сам одобрил убийство её брата, что Ури требовал отправить любовницу хотя бы подальше из поместья, что через несколько часов он должен вернуться к Элфриде.       Он был просто счастлив и чувствовал себя превосходно. В эти мгновения он был просто мужчиной рядом с любимой и любящей девушкой. Шли по улице, как будто не существовало забот и проблем. К этой простоте хотелось привыкать. Райсс ранее не чувствовал ни такой радости, ни такой свободы действий. Его выбор, его решения, основанные на самом себе, а не на интересах кого-то ещё. И девушка не любила его из долга или из-за внешности, жестов внимания. Просто так. Это казалось самым искренним и настоящим кусочком того, чего он был лишён от рождения. — Я тоже на это надеюсь, — Альма прикрыла голубые глаза, застенчиво отвела взгляд. — Даже не верится, что ты ради меня жертвуешь своим спокойствием. Твоя жена периодически так придирается к слугам, но я очень стараюсь для нас. — Нужно давать ей больше отдыхать, она обычно вся поглощена детьми, — Род махнул рукой и выдохнул. — Она, конечно, устала. Быть может, её отправить навестить родственников. — Я думаю, ей понравится, — любовница потянулась поправить локон, но пальцы коснулись пустоты — к новой причёске привыкала не без труда. — Надеюсь, она хотя бы ценит твою заботу. Ты такой хороший муж, но никто не заботится так же о тебе.       Она явно хотела его обнять, но он взглядом остановил её. Хоть больше всего на свете хотел сейчас коснуться её. Вскоре они дошли до лавки портного. Правда, столь непохожей на обычное заведение. Здесь, как и подобало городу, приближённому к столице, всё было в лучшем виде и лучшем выборе. Не только платья разных фасонов, но и сами ткани, представленные на полках в изобилии. Ещё пахло чем-то — Райсс не знал этого запаха, несмотря на то, что Элфрида любила заниматься рукоделием. Её вышивки и вещи, сделанные в процессе возни с детьми получались недурно, хотя бы не раздражали. Жена умудрялась и учить детей нужным наукам, и шить те же полотенца, прочую дребедень, которая помогала сократить расходы, и следить за порядком в особняке. Самое главное, она знала тайну семейства и смиренно приняла её. Даже не заговаривала с Родом на эту тему, но он без этого видел, что её беспокойство за детей сильно. Возможно, от этого происходило её согласие рожать снова и снова — хоть один из отпрысков избежит ужасной участи. Сам Род не очень-то любил детей, как явление, это был залог успеха королевского рода, поэтому такое положение дел в каком-то смысле устраивало их обоих.       Элфрида если не жаждала детей, то по крайней мере любила их, а мужу они были нужны. Больше — лучше. Мысли скользнули к двоим сыновьям и дочери, и Райсс сделал себе заметку, взять тем подарков. Мог размеренно подумать об этом, позволяя Альме в магазине проявить себя хозяйкой и самой верховодить выбором материалов. С умилением наблюдал, как девушка важно и придирчиво, как для самой себя, отбирает ткани по цвету, мягкости, узору, как ведёт себя главной здесь и как торговец прислуживает в попытках угодить. Роду нравилось такое проявление характера большего, чем кротость овцы. Ему пришлось лишь один раз напомнить о нужных размерах ткани. В остальном он стоял в углу, неспешно ходил из стороны в сторону, поглядывая то на девушку, то на представленные на манекенах платья, и отдыхал душой и разумом. Сделав покупки в этой лавке, они вновь вышли на улицу, залитую солнцем, и мужчина еле-еле преодолел желание взять любимую под руку и так повести её дальше. Желательно в общее в будущее. Туда, где они могли бы жить беззаботно и без тревог за то, что их любовь неправильная или в чём-то ненормальная. Но сейчас Райсс лишь взял тяжёлые пакеты и понёс сам. Ничего предосудительного в таком жесте вежливости быть не могло — со стороны тем более. Но для них этот жест нёс гораздо больше подтекста и смысла. Альма лишь подмигнула и спросила, куда господин желает отправиться далее. Род без запинки сказал, что хочет поискать подарки детям и что это определённо займёт их ещё на какое-то время. Время, в котором они могут принадлежать только себе и друг другу.       Рабочий день проходил тягостно, и время рабочих часов приносило мучения. Сперва Траут опоздала на дежурство, но это явление, нормальное для многих полицейских, осталось без особого внимания и осуждения. Бессонная ночь с новыми «знакомствами» и успешным вляпыванием ещё глубже, сдобренная напоследок двумя большими кружками пива и родительскими нотациями, не прошла бесследно. Хотелось спать. Она даже отказалась от смены по сборке налогов, передав её своему приятелю, чтобы остаться в отделении и просматривать декларации. Это, правда, превратилось в откровенную дрёму за столом в общем кабинете. Причём нервную, липкую и наполненную вереницей беспорядочных воспоминаний. Лгущий ей прямо в лицо Эролл, который явно не хотел лишних расспросов и прикидывался сочувствующим. Сам Том на постели, где они занимались любовью. Слабые отблески свечей, вкус вина и мужчины на губах. Тогда ещё он бодрый и весёлый, хоть и напыщенный. Ей не нравилась эта черта, да и что-то было в их отношениях не так. Мужчина не проявлял особой ответственности или чуткости к ней. Они уже несколько раз расходились, и сейчас как раз была одна из таких «пауз». И теперь Том пропал. Карвен умом понимала, что тот, скорее всего, уже убит. В последние разы, когда она видела его, тот проявлял несвойственное волнение. Явно не по поводу их ссоры. За это особых переживаний никогда не было. Девушка заподозрила, что что-то очень сильно не так, и дальнейшие расспросы и расследование лишь подтвердило это, но было поздно — предлагать варианты, помощь стало некому. Сквозь дрёму защемило сердце, и девушка дёрнулась, просыпаясь. Пальцы сжались сами собой, смяв документ, который ещё требовал вычитки и печати. — Чтоб тебя, — вяло выругалась Траут и кое-как подняла голову со стола.       Тяжесть не исчезла ни с груди, ни с головы. Чертыхаясь, полицейская попыталась как-то распрямить, разгладить листок. Лучше тот выглядеть не стал, и она поместила его под увесистый журнал событий.       Его полагалось вести каждый день, записывая важные моменты: передачи документов, поставки, происшествия, да только в реальности он заполнялся посредственно и безответственно, поэтому исписанные страницы за несколько лет даже не перемахнули за середину. Девушка скривилась в зевке и огляделась. В приёмной царила праздная обстановка, куда спящий сотрудник вполне вписывался. Трое играли за одним рабочим столом в карты, сгрудив все бумаги на край. Двоих вообще не было на своих местах. За окном ещё было светло, а на часах было только два часа дня. Карвен помнила, что после шести должна будет улизнуть во внутренний двор, понимала, что должна быть готовой и держаться настороже. Но для этого нужны были хоть какие-то силы. Она отодвинула чернильницу, письменные принадлежности и легла обратно на стол. Тут к ним заглянул офицер, назначенный как раз расследовать исчезновение гарнизонского коллеги. Вернон прошёлся взглядом чёрных глаз по играющим, наткнулся на засыпающую подчинённую. — Траут! — гаркнул он, заставляя её вновь принять сидячее положение. — Дрыхнуть дома надо, не припомню, чтобы у тебя вчера было ночное патрулирование. — Хуирование, — вернула Карвен, стараясь выглядеть как обычно. — Я вчера задержалась поработать. — И не только поработать, — хмыкнул мужчина и подошёл к ней ближе. — Вон, рожа как у пьяницы. Не страдай хернёй. И так делаем всё, что можем.       Он прищурился, всматриваясь в её лицо, и Траут с усилием подавила желание крикнуть ему, что ничем он не занимается. А если судить из переписок, то даже тормозит. Но она прервалась на зевок, встала, сказав, что пойдёт заварит себе чая и вернётся к работе. По крайней мере, трюк с тем, чтобы выпить утром сработал — все думали, что она просто сидела в баре большую часть ночи, а не следила за возможными виновниками пропажи Тома.