Вокруг нас

      У Кивы голова шла кругом от новой обстановки, воистину ранее незнакомой. После горячей ванны ей тут же выдали чистый халат и провели на второй этаж в комнату, которая напоминала гостиную. Однако там стоял диван меж высоких шкафов, а иного уставшей девушке и не требовалось. После плодотворной и весьма активной ночи такое ложе выглядело вершиной роскоши. Не пол, устеленный плащом, не куча листьев, не луговая трава, не скамья-доска, не ворох старых тряпок, найденных на чьём-то чердаке. Вполне себе широкий диван с объёмной и в меру упругой обивкой. Ещё всё это сопровождалось заботливыми и участливыми причитания матери Карвен о том, как они, девушки, устали, как им нужно поесть и поскорее лечь спать. Под эту непонятную и простенькую суету гостье выдали кашу и молоко с мёдом, одеяло, подушку, забрали грязную одежду без особого шанса её оставить при себе и удалились, оставляя соглядатая в ошалелом состоянии. Все эти рутинные для взрослой женщины действа источали самую обыкновенную заботу и наивную доброту, уверенную в своей правильности. И всё это Кива не понимала. Почему к ней отнеслись так? Радушие настораживало, но по большей мере — оставляло в растерянности. Разве она не посторонний человек ей? Да и зачем вообще так обращаться с кем-то, кто не вызывает никого доверия? В жизненном опыте девушки ответов такому поведению не находилось. На кромке сознания маячило чувство подвоха, но всё оставалось безмятежным. Она обошла комнату, задёрнула шторы на окне, проверила сложенное оружие и привод, дверь, насторожённо прислушивалась к шумам. Снизу долетало только позвякивание кастрюлек. Разморенная после мытья, Кива села на диван и с подозрением взглянула на завтрак. Тарелка с ложкой и высокая глиняная кружка стояли рядом на тумбе. Что-то во всём этом было. Что-то непонятное. Девушка взяла сначала кружку, ощущая пальцами приятную теплоту, принюхалась. Ничего подозрительного в запахе не вилось. Осторожная проба на вкус так же не выявила каких-то особых примесей. С кашей тоже самое. Поколебавшись, гостья всё же начала трапезу. Домашняя еда приятно оседала в желудке, приносила сытость и большее умиротворение. Уже через минут через семь Кива закончила есть и устраивалась на сон. Голову на подушку, завернуться в одеяло и… расслабиться?       Она нахмурилась этому внутреннему ощущения покоя. Раздумывала над ним, пытаясь решить: правильное оно или неправильное. Нормально ли ей испытать такое? Синие глаза скользили по житейскому убранству комнаты, отмечали различия даже в таких деталях между её жизнью и жизнью владельцев дома. Всё более живое, уютное. Правда, больше её заняло отсутствие часов, которые могли бы точно ей подсказать: во сколько именно нужно подняться, ведь работы ещё немало. Девушка закрыла веки, настраиваясь проспать два или три часа. Может, четыре, если не сумеет сразу встать. Внутренние часы редко когда подводили. За всем этим тело окутывала тёплая нега, и совсем скоро Кива уснула. Сон протекал несколько рвано — она то и дело просыпалась, проверяя всё ли в порядке, засыпала обратно. Однако такое было ей более чем привычно. Здесь хотя бы не раздавались подозрительные шорохи, скрипы, которые всегда обращали на себя особо пристальное внимание. Да и ложе способствовало более восстанавливающему сну, лучшему отдыху. В какой-то момент очередного пробуждения соглядатай почувствовала себя уже вполне бодрой, поэтому заставила себя подняться. За шторами открывался вид на утреннюю улицу. По положению солнца и количеству людей, гостья рассудила, что полдень точно не наступил, а стало быть, она не проспала и самое время начать собираться и покинуть этот дом. Для начала стоило вернуть себе одежду. Кива оделась в халат, подхватила грязную посуду и нерешительно вышла в коридор. Тишина. По памяти определила, где находится комната Траут, направилась к лестнице. С двух торцевых окон лился желтоватый, чистый солнечный свет, и тот бликовал на лакированных половицах, матово растекался по коридору. Ступала осторожно как на разведке. Спустилась по ступеням, никого не увидев, но расслышала тихий говор откуда-то. Мужчина и мать Карвен. За неимением лучшего: ну не рыскать же по комнатам в поисках своей одежды, соглядатай двинулась на голоса. — Ты слишком переживаешь. Чего подорвалась ни свет ни заря? — отчитывал незримый мужчина. — Они сами бы всё сделали.       В ответ снова раздались причитания-приговорки о том, что не волноваться она не может, что Карвен последние дни какая-то нервная и устаёт в разы больше. Да и вообще, от небольшой материнской поддержки хуже не станет.       В такое-то время уж точно — тема самым естественным образом соскользнула на риски работы Военпола. Гостья, стоящая за стеной, понимала, что если будет стоять тихо и слушать, то сумеет узнать много нового о той же Карвен и лучше понять этих людей. Они говорили откровенно, спокойно обсуждали. В обычных условиях такое находка для того, кому надо собирать информацию. Но Кива решила, что сейчас намеренно подслушивать будет… нехорошо. Она нахмурилась, подбирая слово к своим ощущением, и оно через какие-то секунды всё же вплыло в сознание: невежливо. Эти люди не относились к её делам, были далеки от чего-то такого — по крайней мере, в настоящий момент времени. А ещё они пустили её к себе в дом и, кажется, отнеслись с заботой без каких-то обязательств и привычных норм договорных взаимодействий. Разбираясь в этом новом общении, девушка прошла вперёд и заглянула в комнату. Это оказалась просторная кухня с окнами, выходящими во внутренний двор. Более приглушённый свет не мешал рассматривать убранство. Щербатый разделочный стол с полками у ножек разместился возле внешней стены, к коей примыкала внутренняя. Возле него суетилась женщина, уже сменившая наряд на повседневный, но смотревшийся вполне красиво. Расшитая рубашка, юбка, фартук подчёркивали выгодные черты, скрывали живот, волосы были уложены и с элегантной простотой заколоты на затылке. Она что-то готовила, двигаясь легко и быстро, забирая что-то с одного края стола, что-то скидывая в большую кастрюлю. Рядом стояла, уходя в саму кладку, большая печь из светлого кирпича. На остальных стенах установили шкафы, жерди, крюки. С некоторых свисали охапки сухих трав, чеснока, лука. Внизу стояла дровница, пара бочонков, ещё какая-то утварь. Слышалось очень тихое тиканье часов. Всё выглядело, на самом деле, упорядочено и удобно. В более свободном углу стоял круглый, большой и явно тяжёлый стол тёмного дерева.       За ним и сидел завтракающий мужчина. Рыжеватые волосы, аккуратное квадратное лицо, полноватые губы, плотная россыпь веснушек и серо-голубые глаза, которые унаследовала его дочь. И несмотря на то, что черты лица выглядели аккуратно, изящно и в чём-то мягко, выглядел господин Траут достаточно строго. И в этом тоже угадывалось сходство с Карвен. Соглядатая пока никто не примечал, и та нерешительно зашла внутрь, чтобы обозначить своё присутствие. Не знала, как иначе. Сказать им что-то? Но что? Зато шорох сразу привлёк взрослых. — О, Мелл, ты уже проснулась, — обернулась женщина, продолжая не глядя счищать шелуху с лука. — Чего так рано? Ох точно, вам, наверное, скоро пора выходить. Надо бы сходить и разбудить Карвен. Ах да, я совсем забыла представиться. Можешь обращаться ко мне Венонна.       Она очень дружелюбно и радостно улыбнулась. Очень неуверенно улыбнулась и Кива, сжимая в руках посуду. В голове у неё не находилось внятного взаимодействия: ей нужно было одеться и уйти, но вопрос, как, собственно, это сделать, оставался нерешённым. Женщина тем временем отложила овощи, плеснула чистой воды на руки над тазом, вытерла их о фартук. Направилась к двери, и девушка отошла с прохода, чтобы не мешаться. — Тарелку и кружку поставь туда в угол, милая. Я сама потом помою, — Венонна указала рукой на таз, примостившийся на специальной тумбе с умывальником, и поспешила наверх.       Под удаляющиеся шаги на кухне осталось двое, что сделало для гостьи обстановку ещё менее понятной. Они молча смотрели друг на друга, потом девушка решила, что нужно не выбиваться из образа обычной полицейской. Подумала о том, что обычно говорят в таких случаях, что могла бы сказать Карвен. — Здравствуйте, — поздоровалась Кива с мужчиной, чуть наклонив голову. - Я Мелл. — Здравствуй, — кивнул мужчина, но не улыбнулся, — я Юджин. Проходи, садись. Будь как дома. Мелл от Меллони, так? — Мне не нравится полное имя, — уклончиво ответила девушка, чтобы не делать расхождений с версией Карвен. — Мелл проще и лучше.       Она прошла вперёд, чтобы избавиться от посуды и выиграть немного больше времени для подготовки слов. Явно не то место, где можно говорить очень уж грубо или жёстко, но от этого не менее трудное в подборе того, что именно говоришь.       В своём роде, новое наречие, где нужно понимать иную суть. И эта фраза: «Будь как дома». Что она подразумевала? У неё был дом, и там можно безопасно проводить время. Разум зацепился за это: безопасность и защита. «Наверное, это как один из знаков, что здесь мне нечего опасаться», рассудила про себя гостья. Медленно поставила посуду к той, что уже стояла на помывку, поколебалась и пошла к столу. — Понятно, — ответил мужчина, возвращаясь к трапезе. — Как работа эти дни со всем этим, Мелл? Должно быть, вам много достаётся.       Несмотря на отсутствие какой-то особой жизнерадостности в лице, в тоне Кива уловила нечто располагающее. Доброе. Не такое, как у его жены, но всё же. Девушка подошла к столу, сохраняя безопасное расстояние. — Не без этого, — она выдохнула, а в голове яркой и чёткой последовательностью всплыли её с Карвен приключения двух дней. — Но работа никуда не денется, если её не делать. — Вот это верно, — довольно хмыкнул Юджин и, обратив внимание, что гостья всё ещё стоит, прибавил. — Не стесняйся, садись — в ногах правды нет, поверь старшему. Ещё успеешь набегаться сегодня.       И соглядатай заняла дальний стул, с которого хорошо обозревалась вся кухня. К её облегчению, мужчина не продолжил разговор. Еда занимала его сильнее, да и бросил он пару сверяющих взглядов на часы, что, оказывается, примостились на стене между полками.       Стрелки указывали на без четверти девять. А вскоре и вовсе вернулась Венонна. Она быстро окинула их ярко-голубыми, секунду подумала, потом хлопнула в ладоши. — Так! Сейчас сделаю вам на двоих омлет. Завтрак и потом только на дежурство. Не хватало вам ещё там голодать, — высокая женщина быстро направилась к одному шкафчику. — Не надо, — выдавила из себя Кива, которая не привыкла столько есть за рабочий день, особенно при условии, что тот закончится ещё не скоро. — Как не надо? — переспросила госпожа Траут, даже не оборачиваясь, набирая в фартук восемь яиц. — Ты такая бледная, Мелл. Тебе определённо надо есть побольше. И раз уж ты в гостях, раз Карвен привела тебя, как я могу не накормить тебя как свою дочь?       Она выудила чистую миску и суетящейся бабочкой вспорхнула к готовочному столу, удерживая всё на руках. Её муж глубоко вдохнул носом, но от комментариев воздержался — сосредоточенно жевал кашу, по виду с орехами. Раздались вялые шаги, и в проходе показалась сонная и очень недовольная Карвен. Её лицо опухло, а из серо-голубых глаз исчезла всякая активность мыслей. Увидев Киву и отца, она подняла руку в приветствии, потом прикрыла в зевке рот. Юджин чуть-чуть улыбнулся краешком рта и сказал: — Ну вот семьёй и позавтракаем наконец, а то мы с тобой вообще видится перестали, — он снова бросил взор на часы. — Мне скоро уходить пора, но хотя бы так. — Скоро график вернётся в норму, — пробормотала младшая Траут, проходя к столу. — И мы сходим на рыбалку, пап. Но пока нужно разобраться с делами. Как спалось, Мелл?       Она посмотрела на знакомую, пытаясь сфокусироваться, разогнать непривычную усталость и сон. Соглядатай осторожно и нейтрально ответила, что спалось ей хорошо, поблагодарила за такую возможность. Венонна прокомментировала, что хорошо будет ещё и ходиться, так как одежда выстирана и уже высохла на растопленной печи, и как хорошо, что Карвен всё же пригласила ту в гости, потому что, где ещё они смогли бы так перевести дух. Беседа завязалась основательней, чем обмен вопросами, и Кива очень смущённо вслушивалась в то, как её голос, её слова сплетаются с голосами и словами этой семьи. Необычно, ново и по-особому приятно. Случаются же иногда такие случайности, приводящие к хорошему. И оно теперь у неё было точно так же, как и была жизнь с Кенни.       Свою продуктивность Род с чистой совестью оценивал как очень хорошую. Ещё только начало дня, а почти вся запланированная работа сделана. Он довольно оглядывал стол с аккуратно рассортированными и проверенными обращениями. Те лежали в трёх стопках. Одни отправятся дальше на реализацию, другие вернутся на доработку, а для этого требовалось написать ответные вызовы-приглашения, последним же было вовсе отказано в рассмотрении. Спокойный день рутины, почти что выходной: сегодня не надо было никуда выезжать за пределы администрации Утопии. Да и на душе Райсса царило умиротворение, что удачно гармонировало с неспешным темпом и лёгкостью привычной работы. Он наслаждался этим днём в полной мере — идеальное продолжение идеального вечера и ночи. Никто не долбил ему мозги, от него не требовалось больше обычного поведение достойного мужа, Альма навестила его после того, как все легли спать. И это была одна из самых романтичных ночей в его жизни. Таинственный свет луны и свечей, запах принесённых полевых трав и то особое настроение девушки, которым она наполняла его самого. Они занимались любовью, даря друг другу незабываемое чувство. А утром ничто и никто не испортило этих ощущений — брат оставался задумчивым и больше внимания уделял Улькину и Фриде. Жена же мягко и спокойно говорила с ним. Он даже не помнил, о чём именно она толковала. Может, сообщала о том, как растёт их третий малыш, или о том, что они давно не проводили время вместе. Род поддерживал разговор с мерностью работы часового механизма.       Не особо задумывался — просто отвечал то, что должен, храня в голове самые приятные моменты ночи. Точно так же собрался и уехал на работу. Мужчина ощущал себя со всем этим покоем и радостью дома. Не в бегстве для прибежища, но именно в том месте, где всё было хорошо. В таком настроении заниматься делами получалось легко, да и не требовали они сегодня от него особых усилий и концентрации. Райсс улыбнулся, зажмурился, чувствуя на губах поцелуй Альмы, и встал. Решил сам отнести нужные документы выше по цепочке служителей закона. Взял нужную стопку и вышел из кабинета. В коридоре всё же дурманящая лёгкость отошла на второй план. Его работа заключалась в том, чтобы налаживать связи и обрастать всякими знакомствами. А ещё бдеть за движениями сил на этом уровне. Поэтому мужчина, идя в нужный ему кабинет, здоровался с каждым и задерживался переговорить, узнать, как дела. — Да вот, возимся с подбором охраны в особняк Фрицев, — ответил один знакомый, что встретился в одном из просторных холлов и, не стесняясь ничего и никого, курил. — Короли, чтоб их. Работать должны в Митре, но как-то вывернулось, что при делах и мы. Наш район всё же. — Слушай, Лойд, у меня есть свободное время, — начал Род, который уловил в этом прекрасную возможность, — давай часть организации возьму на себя? — Это было бы здорово, Род, — закивал коллега и оценивающе выгнул бровь. — А то сам понимаешь, короли — надо быстро и точно.       Конечно, он это знал. И куда лучше, чем все клерки и чиновники вместе взятые. Ведь его работа и была нацелена на подлинную монархию, на благо этих Стен. Пообещав зайти в кабинет Лойда, Райсс поспешил дальше, чтобы сдать свои документы. В голове уже крутились возможности использовать такой шанс. И всё равно он продолжал чувствовать себя счастливым, живым. Его ждал дом. Его ждала Альма. И перед всеми ними он исполняет то, что должен.