Вокруг нас

      Солнечный свет приобрёл рыжеватый оттенок, стал нести более рассеянное, но по-прежнему очень приятное тепло. Работа продвигалась неспешно, однако и без каких-то серьёзных сложностей. Освободившийся от своих дел, Род рассматривал жалобный лист, в коем собрали все устные недовольства и претензии монарших особ. Конечно, никто из них не приходил и не писал прошение о замене охраны в особняке — эти люди могли и привыкли требовать всё по праву рождения и только со слов. Просто принимавший их секретарь выделил основные моменты, до которых смог добраться в почтительной «беседе». И один из этих моментов привлёк особое внимание Райсса: чрезмерное любопытство некоторых охранников. Впрочем, в чём хотя бы примерная суть их любознательности не уточнялось — требовалось лишь подобрать более надёжных и подходящих людей. Мужчина, закрывая глаза, откинулся на стуле с мягкой спинкой, сцепил руки на небольшом животе, начал крутить большими пальцами. Он знал и Даррена и Дарил — столь похожих друг на друга, несмотря на возраст, отпрысков самого фальшивого короля и ныне первых претендентов на трон. Эти двое были куда умнее своих отпрысков и куда более осторожней. «Чрезмерная любознательность», прокручивал мужчина, примеряя эти слова на тех двоих Фрицев. Чем это могло оказаться? Что это могло быть? Какой-то инцидент с юными внуками короля? Вполне возможно, они как раз того возраста, когда случаются всякого рода неприятности. Самому старшему пятнадцать — Тироун, чей нрав отличался от покладистого. Самой младшей, Рейлин, восемь. Произойти-то могло, что угодно, однако Род отмёл это предположение. Если бы что-то было не так в этой области — Фрицы бы не просто распустили бы стражу. Добились бы молчания или наоборот наказания, и самое главное проследили бы за тем, чтобы языком никто так или иначе не трепал. Тут же ничего подобного, просто резкая смена охраны в полном составе. Весьма радикально. Либо всё это за пределами того, о чём дозволено говорить даже псевдо-королям, в таком случае это хуже, чем отвратительно. Либо же подозрения на это, причём от одного из троих старших Фрицев.       Кто-то из них мог нечто эдакое приметить или же принять такое решение из банальной предосторожности. Но даже такое должно было основываться на каких-то фактах, деталях. «Что же это? Что?», мысленно вопрошал Райсс, ощущая, что логически он близок если не к разгадке, то к верному предположению. Зацепка казалась важной: знать то, что происходит у подставного рода не лишнее, ровно как и иметь больше рычагов воздействия на них. К тому же, приходилось думать о безопасности собственной семьи и быть настороже — мало ли какие угрозы есть для богатых поместий. При мысли о родных мужчина раскрыл глаза и посмотрел в окно, чтобы не видеть их заранее укоряющие лица в темноте под веками. За стеклом во всю властвовала вторая половина дня, тоже навевая мысли о скором возвращении домой. Небо приобрело приятный голубоватый оттенок, а облака подсвечивались рыже-золотым. Через несколько часов краски начнут темнеть, сгущаться, может, и заиграют напоследок закатными переливами, если погода так решит. А пока крыши соседних домов, некоторые этажи ещё оставались хорошо освещёнными. Знакомый вид — Род не горел желанием его рассматривать в тысячный раз. Он выдохнул и вернулся к тому, что занимало: что произошло в особняке Фриц? Большом, особо богатом и роскошном, с целой путаницей коридоров и залов. Могла ли стража увидеть лишнее? А распускать сплетни, которые подслушивали от домочадцев? Или же вовсе куда-то влезть ненароком или намеренно? Хотелось знать наверняка. Всё это могло уводить не только к королям, но и к недоброжелателям, что таятся внутри стен. Таких вообще немало. Один Аккерман вон чего стоит. Выскочил тогда на него и Ури на безлюдной дороге просто из ниоткуда и с явным намерением убить. Если бы не сила брата, то валяться бы им со вспоротыми глотками, а может и похуже, в дорожной канаве или лесу, и никто бы их не нашёл. Райсса передёрнуло от этих воспоминаний. Тогда он испугался, но куда больше его потрясло дальнейшее. Ему тогда показалось, что Ури просто рехнулся, вставая на колени перед головорезом и со слезами прося прощения, но… в действительности ничего плохого не случилось. С этим тоже приходилось считаться, и это давало мужчине уже более спокойное отношение, принятие в другом: есть люди гораздо хуже, чем остановившийся Кенни-Жнец. И вот таких вот стоило «упреждать» заранее. Род снова придвинулся к столу, взял стопку с резюме кандидатов. Тут тоже было с чем поработать, нужно выбрать несколько удобных Райссам людей. Но так, чтобы это не вызывало подозрений.       В очередной раз приступая к подобной работе, мужчина мысленно сетовал на нехватку данных. Ну как можно работать на чистую совесть, не говоря уж о своих интересах, когда порядка никакого не существовало? Любое рекомендательное письмо, любой отчёт, любую запись можно было подделать чуть ли не в первой попавшейся подворотне. Он это видел даже так, и все кандидаты из элитной гвардии на бумаге выглядели для него примерно одинаково. Одинаково ненадёжно. Но и так — работа шла, через час или чуть больше было отобрано уже пять потенциальных охранников. Штат королевской стражи всегда оставался предметом особого внимания, и у Фрицев имелись особо верные люди на военных постах. «Лучше не плошать», Райсс потёр глаза и переносицу, отстраняясь на краткую передышку от бумаг. Нелегко, зато впереди маячили реализованные точки. Через ещё полчаса труд мужчины был прерван. Внезапно и не слишком-то желательно или, по крайней мере, благосклонно. Без стука дверь сильно распахнулась, и Род моментально поднял лицо с серьёзным выражением готовности, потому что обычно без спроса здесь входили только в срочных случаях. Да только увидев пришедшего, он скривился. Дверь не ударилась о стенку лишь потому, что гость придержал её рукой, попутно входя в кабинет. Даже в этом Аккерман не считал нужным сдерживаться и хотя бы соблюдать приличие. Потому что всё же, закрывая за собой дверь, с содрогающим грохотом хлопнул ею. Та практически впечаталась в косяк, и Райссу где-то на краю разума показалось, что открыть её, не сломав, отныне невозможно.       Но, конечно же, это лишь ощущение, вызванное высокой и подавляющей фигурой. Сидящий без особой охоты окинул того взглядом, отметил, что Потрошитель явно с дороги, которая началась далеко не два часа назад. Порядком запылённая одежда, лицо, шляпа, что он не удосужился снять. Обувь вдобавок оставляла грязные следы. Губы Рода изогнулись в презрении — этот человек нёс с собой грязь во всех смыслах слова, будто не умел или же попросту не хотел иначе. И представлять не хотелось, как этот бандит, хоть и с нужными документами, миновал первый этаж администрации. — Что? Веселишься? — начал тем временем Кенни вместо приветствия, кивнув на рабочий стол. — Я вот тоже заскочил к тебе повеселиться. Иначе бы ноги тут моей не было. — Да-а, — протянул Райсс, беря себя в руки, заставляя себя сконцентрироваться на сухих, безэмоциональных фактах. — Обычно тебя сюда силком не затащить — всё приходится самому ездить отсюда до ратуши. — Пожалься ещё, — насмешливо бросил Аккерман и опустился в кресло для гостей. — Как тебе бедному трудно и тяжело, сидя в карете, разъезжать и по лестнице своими ногами ходить.       Он запрокинул голову, поёрзал на мягкой обивке, вытянув ноги, кажется, несколько расслабился, давая телу роздых, и шумно выдохнул с явным удовольствием. Понимая, что им обоим будет лучше, если встреча закончится как можно быстрее, прикидывая, как её обернуть к большей пользе, Род спросил: — Что-то случилось? — вопрос оставался символичным, предлагающим начать говорить. — Во-первых, я здесь тебе, чтобы напомнить не задерживаться ни на работе, ни между чьи-то ног, — Кенни ухмыльнулся, а потом опустил взгляд на собеседника, и в серых глазах таилось куда меньше веселья. — Потому что, во-вторых, у меня к тебе и Ури будет серьёзный разговор. Лучше бы тебе его не пропускать. Иначе мне придётся спрашивать тебя иначе. Тебе самому не понравится.       Эти слова мигом отогнали поднявшееся на первую реплику возмущение и раздражение. Старший Райсс нахмурился, глядя на наглого гостя. Серьёзный разговор с ним и Ури? Он знал несколько тем, что можно было обсуждать только в родных, надёжных стенах особняка и то с особой бдительностью. Слуги, в целом, были надёжны, но от измены, от шпионажа никто не мог быть застрахован наверняка. И видимо, у Аккермана есть очень веские причины поднимать эти темы, чего тот ещё ни разу не делал с начала их общения. Ни единого разу. Хотя порой это и вызывало лёгкое недоумение и подозрение со стороны Рода.       Как можно было не заинтересоваться тем, что человек на твоих глазах обернулся в титана? Ури очень кратко обозначил эти вопросы, поверхностно, а Кенни никогда не спрашивал больше того, что уже сказано. Возможно, в этом проявлялось его уважение и привязанность к подлинному королю. Этого Райсс всё же отрицать не мог. Теперь же Жнец обозначил тему грядущей беседы самостоятельно. Предчувствуя что-то однозначно не очень хорошее, Род помрачнел сам: много проще было представить, что причины такого кроются в сущности уличного бандита, а не в чём-то другом, от чего этот же бандит обязался защищать королевскую семью. Разве уже не случалось огрехов и в собственной защите? На душе притуплённо кольнула боль. Милиус, брат Альмы. Какое-то время они были хорошими друзьями. А потом тот… переступил грани, и его пришлось убрать. Род помнил, что отдал согласие на устранение моментально, как и всегда, когда принимал решения на общее благо. Но это не могло совсем не тяготить. Он, работающий на чиновничьей должности больше пяти лет, несколько потерял в сдержанности: — А с чего бы нам о таком говорить с тобой, Кеннет? — он забарабанил пальцами по столу, с мнительной тревогой смотря на прибывшего, впрочем интонации голоса оставались ровными, не провоцирующими. — Что? Любопытство пробирает? Или это любопытство называется иначе? — О-о, оно называется: титаны в подземельях. Будет весьма занятно, знаешь ли, — перебивая его, хохотнул Потрошитель из Митры, левая ладонь оторвалась от подлокотника, поводила-поиграла в воздухе, будто пробуя различные удары ножом. — Посмотреть, чем это может обернуться. Меня-то устроит и так и сяк, но вот на вас скажется хуже.       Райсс почувствовал вырывающиеся из горла взбешённые слова: да что за бред ты несёшь?! Что за барные россказни, граничившие с выдумкой?       Впрочем следом накатила усталая волна логики, пригвождающая вниз все эмоции — Аккерман мог шутить походу дела, о самом деле, но никогда шутка не становилась самим делом. И все ранние доводы об этом идеально складывались в общую мозаику. — Ты уверен? — негромко уточнил брат подлинного короля стен, глянул на дверь, прикидывая — могут ли их слышать снаружи. — Иначе бы я не заговорил об этом и тем более не зашёл бы сюда, — Кенни улыбнулся своей дикой улыбкой, запрокинул одну ногу на колено другой, отчего его поза в кресле стала несколько развязней. — Не замечал ли ты чего подозрительного? В своих кругах. Думай тщательно — у меня ещё несколько дел до того, как отбуду в поместье.       Род окончательно стряхнул с себя всю неприязнь, удивление и опасения — переключился на нужный лад. И пока мысли прокручивали разные сведения, несвязанные на первый взгляд события, он заговорил о том, что оставалось очевидным. — Я тут ухватил подбор охраны в особняк Фрицев, — мужчина чётко подбирал слова, формируя более понятные и удобные для дела выводы. — У них что-то случилось. Они меняют всю охрану и без внешней причины. Всё тихо, без наказаний. Все обвинения в излишнем любопытстве крайне расплывчаты. Обычно не так всё.       Он умолк, давая себе больше времени на раздумья об остальном, пока Аккерман усваивал сказанное, рассматривал с разных сторон и прикидывал, как это ложится в его тайные и пока неизвестные представления о ситуации в целом. И тот через минуту заговорил с хитрецой. — Значит, они не знают, кто из стражников напортачил, — Жнец потёр подбородок с короткой щетиной, — но имеют основания полагать, что кто-то из них не занимался охраной. Либо кто-то что-то увидел или услышал нечто, либо Фрицы обнаружили, что кто-то проник в особняк или же просто шарился в личных вещах. Что-то из этого. Надо будет заняться.       Род кивнул, скрепя сердцем признавая про себя, что бандит, сидящий перед ним, справлялся с такими загадками лучше, быстрее и эффективней. Действительно, если не можешь доказать чью-то вину, то проще сменить всю охрану, потому что иначе не чувствуешь себя в безопасности. Но вот в чём именно могла таиться угроза Фрицам? Неужели действительно связано с титанами и чем-то таким? Это предстояло узнать.       Для Кивы не составило труда узнать адрес того самого умельца, что обрабатывал неизвестные компоненты. Человек с необычной фамилией Мишен жил в одном из западных районов, где-то посередине между стеной и богатым центром. Работал там же, только на первом этаже дома, тогда как второй этаж оставался под жильё. Для соглядатая этот факт ставил палки в колёса работы. У неё не было времени оставаться в Шиганшине ещё и на ночь — хотела проверить ещё и округи, куда могли вывозить грузы. Несколько мест передачи она знала со слов, но вот куда их увозили дальше и что с ними делали — оставалось тем ещё вопросом. «Нужно хотя бы подбить клинья. Дело оказалось не нескольких дней. Ещё и кто убрал Мирпинта и Эвайшиона? Первый-то знал куда больше, чем посредники. Стал чем-то мешаться? Но без него цепочка застопориться — нынешние поставки последние. Конкуренты?», рассуждала девушка, приглядываясь к дому с вывеской аптекаря. На первом этаже большие окна, с множеством перегородок, выглядевших старыми из-за цвета и сползающего лака. Больше света для работы и хоть какая-то крепость. Зато на втором этаже окна самые обыкновенные и столь же неухоженные. Дом явно не мешало обновить. Киву не интересовало: держит ли владелец, Готтолд Мишен, саму лавку в большем порядке. По логике тот получал достаточно денег от подпольной деятельности, и вполне разумно не показывал этого. Соглядатай не приметила и особого потока покупателей в этот дневной час. Однако аптекарь что-то делал внутри и наверх не поднимался. Минут через десять внутрь зашёл клиент. «Придётся довольствоваться малым», выдохнула наблюдавшая и направилась вперёд. Так, чтобы не попасться на вид из больших окон, она прошла улицу, пропустив перед собой повозку, и нырнула в проулок. Обошла дом со двора, осмотрелась. Нашла только следы ящиков и бочек — ничего шибко подозрительного или дающего зацепку.       Убедившись, что никто не следит за ней из окон других, соседних зданий, девушка забралась на теневую сторону крыши. Там осторожно прокралась на четвереньках немного вперёд, к окну над переулком. Придерживаясь одной рукой за подходящую выступающую балку под краем крышки, прижимаясь как можно ровнее, она попробовала открыть окно. Хмыкнула, когда поняла, что задвижка внутри более хитрая чем обычно. Пришлось повозиться, то и дело поглядывая в стороны: её могли увидеть с улицы, если поднимут головы. Но через десять минут окно подалось, и Кива нырнула туда, тихо ставя ноги на подоконник. Прислушалась — тишина. Осторожно сошла в узкий коридор, вытерла подоконник, прикрыла окно, через которое потом выйдет. Половицы продавливались с характерным скрипом, и соглядатай безмолвно цокнула с досады. Это плохо. Впрочем, нужно было идти вперёд. Ступая медленно и очень аккуратно, она нашла спальню. Исследовала, ничего интересного не нашла. Следующая комната оказалась запертой кладовой. Одно квадратное окошко, задёрнутое шторой, хоть как-то освещало полки с сушащимися травами. В нос бил едкий, сухой запах. Кива оглядела содержимое стеллажей, потом наклонилась и обнаружила ящики, в коих матово поблёскивало мутноватое стекло. Стараясь не шуметь, она медленно выдвинула один. В склянках самые разные порошки. Белые, серые, жёлтые, чёрные, красные. Трогать их девушка не решилась, а запах был не различим среди прочих. И примерное такое же содержимое оставалось в других четырёх ящиках. Но вот в одном она увидела что-то необычное. Тройные колбы — такие ещё не попадалась ей ни разу, плотно закупоренные. Соглядатай вытерла о рубашку пальцы и взялась за одну такую, потянула наверх, чтобы рассмотреть содержимое. Отступила на шаг к свету. Какая-то палка с отростками. Не успела она, не понимая, что видит, прищуриться, чтобы запомнить получше, как снизу раздался звук, похожий на удар, затем быстрые и тяжёлые шаги.