Вокруг нас

      Кива протяжно застонала и откинулась на спинку стула. А хотелось побиться головой о стопку бумаг. Уже третий день безвылазно проходил в этом здании. «Спасибо хоть не только в кабинете», подумала девушка, бросая хмурый взгляд в окно. Погожий летний денёк: синее небо с лениво плывущими белыми, пушистыми облаками навевали мысли о безмятежности. Полной и не обременённой ничем. Солнечный свет мягко касался крыш с тёмной, сланцевой черепицей, освещая те края, что виднелись из положения девушки. Обычно такие дни она проводила на улице, и лицезреть его внутри административного здания было в чём-то даже удручающе. Ветер не гладил лицо, не ерошил волосы, а свежий воздух не проникал в лёгкие. Кива посмотрела на заставленный рабочий стол и скривилась. Новенькие документы, порядок оформления которых вызывал сомнения даже у неё, отложенные ещё Кенни рапорты Военпола, запрошенные сводки о всех складах, образцы для подготовки внеплановых проверок. Она аккуратно отодвинула тяжёлый стул, чтобы ножками не оцарапать паркет и не потревожить раны, встала и направилась к окну. Открыла его, впуская потоки сквозняка. Даже зажмурилась от удовольствия — спёртый воздух в комнате мешал работать, а тут волна чистого, прохладного ветерка. Соглядатай выглянула наружу, облокотилась о подоконник. Дом, на немалом расстоянии и с окнами, смотрящими на другую сторону, площадь и самую малость площадь у центрального входа в столичную ратушу. Под конец утра там толпилось достаточно народу. Курьеры, посланники, посетители, работники, вышедшие перекурить. «Кенни вот никогда не спускается для этого», выдохнула девушка, сложила руки перед собой, положила на них голову. Сигаретный дым порой отравлял этот небольшой кабинет, чем досаждал самой девушке и некоторым клеркам, что заходили внутрь, неся бумаги из других кабинетов. Но едва ли это беспокоило Потрошителя. Он всегда делал как удобно прежде всего ему, чего бы это не касалось. «Чего бы…», пальцы девушки меланхолично коснулись шеи, где остались его следы. Как ей и думалось: они что-то значили особое, потому что добрая часть служителей закона с новым, неодобрительным презрением смотрели на них, когда она проходила мимо. Лишь некоторые как-то по-особому приглядывались к ней, и это ей нравилось ещё меньше. А выходить из кабинета приходилось.       Тормошить клерков, требовать новые документы, рапорты, нести на подписи составленные приказы о тайных инспекциях, за какие возьмётся их особый отдел. Есть в столовой и разминать ноги, в конце-то концов. Она привыкла двигаться много, а тут сидячая работа. Впрочем, это самым благотворительным образом сказывалось на ранах. «Нужно будет ночью всё же выйти и порыскать в чужих кабинетах. Для начала. Нужно ещё перехватить что-то о Фрицах», Кива поставила себе полуувесилительный пункт, чтобы отвлечься от рутины. Голова уже пухла от обилия слов, сведений, по большей части малополезных. Но ощущение свежего воздуха помогло приободриться. «Ещё и небо. Такое красиво», она подняла синеватые глаза наверх, любуясь этим элементом природы. Столь естественном для многих, но только не для неё, родившейся под землёй, росшей в сумраке и грязи. Хоть и прошёл год с момента «подъёма» на поверхность, но такие простые вещи трогали по-прежнему. От созерцания небосвода отвлёк стук в дверь, начинавший приобретать ненавистные тона. — Да, — безэмоционально, с грубой усталостью отозвалась Кива и оттолкнулась от раскрытого окна.       В кабинет торопливо вошёл Род и плотно притворил за собой дверь. Внутренне девушка немного удивилась — приход этого низкорослого мужчины не был чем-то неожиданным, но вот его вид отличался от обычного. Чаще всего старший Райсс представал собранным, внимательным и деловым. С таким удавалось вести работу, потому что в отличии от Аккермана соглядатай не имела привычки над ним подтрунивать, и тот поддерживал это практичное, нейтральное общение. Хоть Кива и знала: он не в восторге от взаимодействия с «оборванкой». Сейчас же Род, облачённый в привычную одежду: брюки, рубашку и жилет, выглядел… иначе. Девушка сразу же отметила некую расслабленность позы, мечтательность в лице и, самое странное, добродушное настроение. «Последнее, кажется, относится к Альме. Или что-то случилось приятное?», рассудила она, а взгляд голубых глаз упал на неё. С нетерпением и явной спешкой. А в делах прибывший не привык торопиться или брать задачи наскоком. Угадывалось, что и часть его мыслей, витают сейчас где-то далеко и не относятся к насущным делам напрямую.       Она прикрыла окно и пошла к столу, а мужчина мелкими, но быстрыми шагами устремился к ней. В тишине кабинета паркетный скрип звучал суетливо, нарушая прежнюю вялую обстановку и ещё больше выдавая гостя. — Доброго дня, Кива. Кеннет сказал, что ты должна мне что-то передать, — вежливо поздоровался он и без промедления выдал: — У меня не очень много свободного времени, работа в Утопии не ждёт. Уверен, что ты, проработав тут пару дней, меня понимаешь.       Девушка молча кивнула: да, тот явно торопился куда-то ещё, и не её дело куда именно, но и общую работу требовалось сделать. Она опёрлась ладонью о стол, наклонилась к ящику. В нём лежал заготовленный свёрток с обугленными пулями. Взяла его, а распрямившись увидела, что пришедший замер и неотрывно смотрит в вырез рубашки. На метки Аккермана. Снова всколыхнулась неуютная волна переживаний. — Да что вы все так смотрите, — затравленно буркнула Кива, свободной рукой дёргая ворот рубашки в тщетной попытке получше прикрыть яркие пятна. — Вот, тебе стоит взглянуть.       Она протянула ему тряпицу, и тут Род, даже не взглянувший на вещицу, продолжил удивлять: на лице отчётливо проступило сочувствие. Эта эмоция отличалась от увиденных ранее — у девушки дёрнулся глаз. Слишком много «нового» на неделе. Ещё и непонятного. Теперь ещё и от человека, который вызывал сдержанное уважение в делах, но вот за их пределами совершенно нет. — Прости, я вовсе не хотел тебя оскорбить, просто, — Райсс покачал головой и подошёл ближе к столу, продолжая игнорировать небольшой свёрток, — он точно не сделал тебе больно?       При этом сам озадаченно нахмурился, а вслед за ним и Кива. Оба понимали одновременную неуместность такого личного вопроса и в то же время чувствовали, что более подходящего и придумать сложно.       Не то чтобы девушка считала, что стоит такие вещи обсуждать вообще хоть с кем-либо, тем более с Родом, но от его участия необъяснимо стало немного полегче. Да и в голове что-то щёлкнуло, будто окончательно встало на место. По крайней мере, одна из деталей. — Нет, — тихо ответила она после задумчивой минуты, наполненной молчанием, и чуть улыбнулась в надежде как можно быстрее закрыть эту тему. — Нет, не сделал.       «Хотя мог, если бы захотел. Но это всё же не боль — нечто иное. Значит, и причины иные, а не дурные. Не мой огрех и не его злоба. Может, всё же спросить у него самого? Нет, лучше ещё подумаю сама», соглядатай выдохнула в этих рассуждениях. Размышляла про себя не только она — Райсс с отстранённым взглядом беззвучно прошептал какое-то ругательство, похожее на: «долбаный ублюдок». И только потом неохотно прервал молчание: — Ладно, если ты так говоришь, то я более не лезу не в своё дело. Но если что-то тебя тревожит — поговори с Ури, — его глаза прояснились, он набрал воздуха в грудь, выдохнул. — Что тебе удалось найти?       Мужчина стал выглядеть как обычно: собрано и внимательно; взял тряпицу и развернул. Вопросительно поднял взор к девушке, и та коротко рассказала о том, что это, как к ней попало и что случилось, когда Кенни вынес пули под прямой солнечный свет. Род слушал молча, не принимая попыток потрогать, рассмотреть получше. Кива закончила говорить, а гость не спешил ни делиться выводами, сведениями, ни уходить. Снова опустилась тишина, и девушка, огибая стол, пошла к стулу — не было желания стоять в ожидании, да и пострадавшему телу не лишнее. Налила себе воды из графина, отпила. А Райсс отвис, начал заматывать ткань обратно, потом попросил у соглядатая чистый листок бумаги. Завернул находку ещё и в него и бережно убрал во внутренний карман жилета. И за этой манипуляцией Кива следила цепко, гадая в чём исток: в брезгливости, ведь кровь всё же, или же в чём-то другом. Том, что вспыхнуло на свету.       Разобрать не удалось. Наконец без встречной просьбы Род решил поделиться тем, что ему открылось, тем, что, вероятно, посчитал наиболее полезным. — Это был один из реагентов для сыворотки, причём неправильно обработанный, — он пристальней вперился глазами в сидящую. — Ты ехала обратно ничего не чувствовала? Покалывания или, может, вялости? — Сложно не быть вялым с двумя пулевыми и ничтожным количеством сна, — пожала плечами девушка. — Я не помню каких-то особых ощущений. — Значит, передержали или нарушили хранение, — кивнул мужчина чему-то своему, а затем продолжил. — Это выпарка с льдистого кристалла. Её очень сложно получить — нужны особые приборы для химии, а так же защита дыхания. Осадок обычно сжигают, поскольку он начинает разрушать ёмкость, как корни дерева, только гораздо твёрже. Но что особо важно, чтобы так её нанести, внутрь снаряда, нужна особая температура. Ниже пяти градусов. Лучше, ещё ниже. — В простой кузне такого не сделаешь, — резюмировала Кива и спросила: — а для чего выпарку наносят на пули? — Чтобы сделать раненного менее боеспособным. А в идеале, — Райсс запнулся, провёл рукой по тёмно-русым, коротким волосам, — парализовать.       Девушка на долю секунды застыла, а потом покачала головой, усваивая эту истину. Везение ей улыбнулось по-крупному. «Вот уж точно, надо постараться вообще не попадаться под пули», подумалось ей с мрачным весельем. Сознание очень ярко и красочно представило другой расклад. И такого действительно стоит опасаться. Не только ей. — Есть какое противоядие? — она свела брови на переносице. — Я могу приготовить вам пару эликсиров, что снизят эффект выпарки, — произнёс Род с плохо скрываемым сомнением. — Не могу гарантировать, поскольку не знаю всего исходного состава. — А Ури? — вкрадчиво понизив голос, Кива прикрыла глаза, скрывая опасную тяжесть взора. — Я думаю, он в силах это поправить, — с ещё большими сомнениями и нежеланием ответил мужчина, повернулся к окну. — Есть где-то особое место для добычи льдистого кристалла? — соглядатай быстро перебирала в голове имеющиеся сведения. — Промышленный Город, там из него добывают газ. Северная шахта Утопии. Несколько шахт у северного ковчега Марии. Ещё есть? — Пещеры, — голос Рода звучал отстранёно, — порой попадаются. Мы с Ури нашли несколько в округе Орвуда. Я могу указать тебе на карте. — Давай, — девушка нашла среди бумаг нужную карту, и недовольный гость приблизился к столу, без особого раздумья карандашом отметил три места.       Одно не очень далеко к западу от часовни Райсссов. Два других на северо-востоке, рядом с границами района.       «Лабораторные детали те могли выудить откуда угодно, но не лишним будет справиться у мастеров Промышленного города, да Подземного», прокручивала она в голове детали, крупицы, нити, что могут ей помочь. Род же нетерпеливо переступил с ноги на ногу, бросил ещё один взгляд в окно. На этот раз взволнованный. — Если у тебя всё, — он поправил жилетку, пригладил волосы, — то мне уже нужно спешить обратно. Я опаздываю. — По Фрицам ничего нового, Род? — строго спросила Кива, интуитивно догадываясь, что тот скажет ей всё, что угодно, лишь бы поскорее уйти. — Да. Тихо, ничего не узнал нового, и они сами пока никак не проявили себя. Да и пока вообще у меня не очень много таких дел, — затараторил мужчина, направился к двери. — Если что-то будет, я передам тебе записку.       Ей хотелось крикнуть ему вдогонку, что записка это самый херовый и ненадёжный метод передачи информации — ей ли не знать. «Да даже Карвен это знает!», в сердцах подумала соглядатай, но посетитель исчез, дверь хлопнула. Рассчитывать на то, что чуть оговорившийся Райсс будет по каждой новой зацепке кататься к ней, пока она находилась в Ратуше, не приходилось. «Ну конечно, у самого есть дела поинтересней, повкуснее», хмыкнула девушка и взяла карту, чтобы ещё раз взглянуть на три аккуратных, еле-еле выведенных креста.       Дети в укромной тени сливовых дерев и цветочных кустов старательно выводили карту особняка и прилегающей территории, чтобы получить полную картину. Как и любой путеводитель для начинающих охотников за сокровищами, та отображала короткие лазы, заборы, через которых можно было пролезть, опасности в виде старших и слуг, присматривающих за ними, небезопасные большие дороги, здания чужих людей и просто соседей, необычные локации: небольшой «водопад» у одной из речушек, два поля с овцами и коровами, три с рядами подсолнухов и ржи. Ещё много чего прочего — брат с сестрой постарались на славу. И, разумеется, кто-то отметил и само неизвестное сокровище. Чуть в глубине леса, рядом с полем подсолнухов. Фрида, лежащая на траве, верила, что это чудо. Улькин же сидел рядом и всячески поддерживал эту веру, хотя чтобы умыкнуть только начатую карту из комнаты сестры, нанести красный, красивый крест и вернуть бумажный свёрток обратно, ему пришлось встать за час до рассвета. Сам клад он попросил спрятать Ури, который в отличии от ребятни мог покидать особняк, когда только заблагорассудиться. Им же предстояло ускользнуть из дома лишь на пару часов приключений. — Давай сегодня! — восторженно воскликнула девочка, обрадованная загадочной, но столь реальной «магией» сказки. — Сегодня как раз часть слуг отправилась на выходные. — Скорее на следующей неделе, — покачал головой брат и осторожно выглянул из-за кустов, проверяя не идёт ли к ним кто, — у мама хотела расслабиться, и если мы будет вести себя тихо, то она и не подумает, что мы вышли за пределы особняка.       «А ещё она сможет действительно отдохнуть и не беспокоиться за нас. И Ури будет точно знать, где мы, если что-то случится — всех всё устроит», добавил он про себя. Сестре об этой продуманности знать не стоило, ведь он взял всё на себя, оставив ей дух свободного приключения. — Может, завтра! А если завтра папа тоже возьмёт выходной? Обычно в воскресение всегда берёт, — насупилась маленькая Фрида, поболтала ножками из-под длинной юбки. — Сегодня-то он не вернётся раньше восьми, но обещал к девяти быть дома, поужинать с нами и почитать нам сказки.       Улькин же постарался удержать прежнее беззаботное и убедительное выражение лица. То, что отец завтра не возьмёт законный выходной, он уже знал, хотя никто ему об этом не говорил.       Мальчик просто понял, что даже если Род и возьмёт выходной, то не скажет им об этом и отправиться в Орвуд, как обычно. Потому что девушка, которая, как ему казалось, встречала отца тем вечером, завтра будет на отгуле, а не в особняке. Он следил за тем, как она вчера вечером покидает особняк вместе с остальными слугами, коим полагались свободные дни. Как собирает небольшой, дамский чемоданчик, как весело переговаривается с остальными. И когда их взгляды случайно пересеклись, горничная… надменно улыбнулась, леденя его голубыми глазами. Ему сделалось так неуютно, так погано, что захотелось повернуться и убежать к себе. Однако он этого не сделал и стойко проводил её взглядом. Только после этого мальчик поспешил в свою комнату, силясь разобраться с этим неприятным чувством. Не смог, но решил, что будет лучше отвлечься и, самое главное, отвлечь более упрямую Фриду. Вот и придумал эту затею с сокровищем, находил её весьма удачной, пока думал о том, как ему сказать об этом папе и стоит ли… опасаться то девушки. — Я всё же думаю, что на следующей неделе лучше, — ответил Улькин, держа авторитетную маску старшего брата. — Наверняка и погода будет теплее, не сомневайся. — Хорошо, а сегодня мы пойдём искать призрака? — Фрида как-то сникла, потёрла ладони. — Мне же не послышался ни тот шум, ни шаги, ни шорохи по коридору. Они повторяются через ночь. И ты сам сказал, что их слышал. — Пойдём обязательно, — кивнул мальчик, хотя уже понимал, что сегодня-то «призрака» они не найдут.