Вокруг нас

      Кива ходила от кабинета к кабинету, собирая всё, что только можно, о грузах, что привлекли внимание на проверках в Яркеле. Декларации у неё лежали уже на прошлой неделе, да только они не совпали с реальностью: ошибка или же умысел — это ей предстояло если не выяснить, то хотя бы расставить по степени подозрительности. Никаких химикатов, никакого оборудования, никаких склянок, и тем не менее это не означало, что данными каналами не пользуются в иное время. Слишком много «нор», по коим мог перемещаться их неведомый противник, и всех их предстояло проверить на данном этапе, чтобы облегчить более прикладную работу, сделать её более тихой и незаметной. Весь день она занималась тем, что подводила итоги и копала под перевозки. Колин, с коим за несколько дней они вполне спокойно и без неловких проблем перешли на «ты», исправно помогал и своевременно приносил самые свежие документы от рассыльных, ловко и нагло перехватывая их у других клерков. И работа продвигалась уверенными шагами — у неё уже имелись первые, более конкретные наводки для Кенни, но тот пока не заявлялся. Соглядатай не сомневалась, что с мужчиной всё в порядке — едва ли кто-либо сумел бы тому очень уж навредить. Однако неизвестность держала в лёгком напряжении, постоянной готовности. Даже в последних днях рутины, которые не подкидывали шумных забот со стороны — лишь трудоёмкую и мерную работу. Кива выдохнула и сжала стопку бумаг у себя руках и ускорилась. Снаружи ратуши уже сгущался поздний вечер, и ночь не обещала ни отдыха, ни полноценного сна. Коридоры наполнялись теменью, а ковёр глушил шаги. Проходя мимо окон с одной стороны и дверей с другой, девушка могла видеть улицу, где потихоньку разжигали тусклые фонари, слышать довольные разговоры людей. Они-то заканчивали свой рабочий день, скоро поедут по домам. Впрочем, некоторые работники, как и она, задержатся допоздна. Девушка почти что пролетела комнату отдыха клерков, ближайшую к кабинету скамью, где те сидели тихо переговариваясь. Один дуговой поворот, десятки метров, несколько поворотов запорного механизма и Кива входила в небольшую комнату. Скинула документы на стол, сама разожгла несколько ламп, и свет мягко озарил кабинет. Она мельком оглядела знакомое пространство, ничего нового не увидела и, не теряя время, приступила к работе.       Хотелось быстрее разобраться с этой частью, поскольку уже через день нужно будет выехать с аналогичной инспекцией в Орвуд. Уже практически выучив всё наизусть, соглядатай быстро просматривала все данные, связывала их воедино. Через часа полтора впервые очень сильно бросилась в глаза несостыковка. Разрешение на один груз, железная древесина из западного ковчега Марии, было подписано на день позже, чем тот прибыл. Само по себе, это ни о чём эдаком не говорило: ошибка, небрежность, желание подтереть хвосты по работе, чтобы не возиться с новой накладной. Кива отложила документ и принялась в своих бумагах искать прочие ведомости от этого чиновника. Через несколько минут она с приятным удивлением обнаружила, что тот обычно отвечает за другую грузовую станцию, и что тот документ единственный, подписанный в тот день за своего коллегу. «Нужно узнать про него побольше», обрадованно подумала девушка, тут же позвонила в колокольчик, а через секунд пять встала из-за стола и поспешила к двери. «Так будет быстрее — я как раз схожу запросить всё об отправителе», она оскалилась, чувствуя вкус первый хоть сколько-то реальной зацепки. Из коридора послышались мягкие, приглушённые шаги, и Кива, открывая дверь, ещё не оказавшись там же, заговорила: — Колин, принеси мне пожалуйста всё, что может быть связано с начальником северо-западной грузовой станции Ярк, — переступив порог, она взглянула в ту сторону, откуда обычно приходил служащий, но там стоял не он.       Оживлённый голос стих сам собой, а сердце облегчённо расслабилось — Кенни. Стоял, возвышаясь над ней тёмной фигурой. Грязный от дорожной пыли плащ, шляпа, руки в карманах. Возможно, чтобы скрыть кровяные пятна на манжетах. Он молча наклонил голову, а серые глаза прищурились. Незнакомо, однако что-то в этом девушка признала за тем самым вечером, когда он разукрасил её тело в видных местах. Это заставило её напрячься, несмотря на успокоение от того, что он всё же пришёл и что с ним всё в порядке. Она понимала: тот именно сейчас зорко следит за чем-то в её лице, и уже собиралась сказать ему о первых результатах проверок, как за спиной у того раздался спешный бег. Приближался.       Кива понимала, что стоит обратиться к вызванному клерку, но для этого нужно было отвести взгляд от Потрошителя, а тот, казалось, продолжал её гипнотизировать. Молчать, и это действовало на нервы. Словно вокруг образовалась какая-то проблема. Словно тот хотел посмотреть, что она собралась делать. Времени обдумать и выбрать безопасное поведение просто не существовало — тишину разрушил весёлый голос: — Звала, Браяр? — парень появился в поле зрения, покосился на мужчину и, скорее, вежливо кивнул в приветствии, после бодро взглянул на девушку.       Открыто, доброжелательно, непринуждённо — как они уже привыкли общаться. Кива заставила себя сморгнуть и посмотреть на Колина, внезапно сделалось неуютно, что Кенни наблюдает за таким общением, что нечто в этом не так, несмотря на то, что ещё пару минут назад соглядатай ощущала себя вполне комфортно насчёт служащего. В эти секунды сомнения и неуверенность начали подкатывать к горлу. Ей удалось без особой паузы заговорить, не пуская эмоции, впрочем, звуча сдержанней, чем мгновения назад: — Да-а, мне нужно всё, связанное с чиновником, отвечающим за северо-западный грузовой двор подле Яркела, — выговорила Кива, опасаясь сейчас посматривать на молчащего мужчину. — Хорошо, постараюсь быстро, Браяр, — кивнул Колин, улыбнулся и предложил: — Кажется, эта ночь тоже будет длинной. Принести тебе потом чая?       Девушка просто кивнула, ощущая от самого близкого человека почти что явственное недовольство, ощущая себя перед хищником, который готовится к рывку. Клерк ушёл, и по мере его отдаления все эти гнетущие чувства сгущались. «Ничего страшного, я ничего такого не сделала», попыталась она мысленно убедить себя, взять в руки и подумала о деле. Это помогло сосредоточиться — Кенни пришёл с расчётом на то, чтобы получить новые сведения. — Я сейчас — сбегаю, получу сводку о грузе, — сообщила она мужчине с кивком и известила: — а вернусь расскажу тебе о результатах первой проверки и новостях.       Тот всё молчал, щурясь приглядывался, в серых глазах отражалось какое-то мельтешение мыслей.       Кива уже начала разворачиваться, чтобы отойти с прохода, пропустить его в кабинет и уйти самой, быстрее разобраться с делом. Но Аккерман грубо схватил её за руку повыше локтя и втолкнул обратно в небольшую комнату, заходя следом сам. Преграждая путь. Удивления у неё не возникло, как и желания попытаться прошмыгнуть мимо него. Тревога. «Разве что-то случилось? Может, что-то срочное и я зря себя накручиваю?», задалась она очередными вопросами в попытке понять это очередное непонятное проявление. Только на этот раз девушка не ощущала в себе силы и возможности самой спросить. Смотрела с ожиданием и усидчивостью на Потрошителя, который закрывал за собой дверь. — Ничего, — произнёс тот язвительно, кривя губы и стягивая с себя плащ, — этот парнишка сам сбегает куда надо. Да же? К чему тебя гонять.       Одежда грузно, небрежно полетела на кушетку, а сам мужчина шагнул к подчинённой. Она могла разглядеть пятна крови на его белой рубашке. Отстранёно подумала, что тот продолжает одевать именно белое из принципа и каприза, ведь сам знает: чистым с дела редко когда приходит. Ухмылка касалась только губ, тогда как в глазах горел огонёк злорадства. Это не сулило ничего хорошего, хоть часть намерений ей удалось распознать. Он хотел удовлетворить свой голод. Но если бы дело этим и ограничивалось. — Кенни, — всё же выдохнула соглядатай, обнаружив, что собственный голос звучит приглушённо, — что-то произошло?       Ответа не последовало — он ухватил её за плечо и оттеснил к стенке не далеко от двери. Прижал собой, придавил и начал нетерпеливо расстёгивать ей форменные штаны. Девушка не сопротивлялась, но и не помогала, насторожённая и растревоженная тем, что видела помимо его похоти. Что было ненормального в сексе? Естественная часть жизни, и мужчина силён, чтобы получать его, когда пожелает. И силён, чтобы не превращать это каждый раз в насилие. Ничего нового, нужно просто подождать, а потом они обсудят работу. Как обычно.       Но… ей не хотелось, чтобы он делал это с ней тут, сейчас. В те минуты, когда к ним могли зайти, увидеть. Это отчего-то ранило душу. А осознание, что это Аккерман делает специально, едва ли не заставило её упереть руки тому в грудь, чтобы оттолкнуть. Хотелось если не крикнуть, то попросить прекратить это, подождать чуть-чуть. Но на такое Кива не осмелилась да и понимала: это сделает только хуже. Кожу у бёдер коснулся чуть прохладный воздух помещения, затем горячие и крепкие руки легли на них, обхватывая, приподнимая. Их лица оказались вровень, и девушка отвернулась в сторону стола, вынуждено обхватывая мужчину ногами, чтобы ему было удобней, чтобы держаться самой. Обычно она и так не имела привычки смотреть на него, но сейчас именно отворачивалась, потому что ей не хотелось как-то пересекаться взглядами. Раздался насмешливый голос: — Нет-нет, если я так тебе противен, — чужая рука легла ей на щёку, грубовато обхватила и начала отворачивать направо, к двери, — то смотри туда.       Обычно ему было плевать на то, куда обращены её глаза. Ни разу не предъявлял требования на этот счёт — просто брал что хотел. И уж тем более не беспокоился о том: люб не люб. Без чего-то… «Личного», осознала соглядатай с хриплым выдохом, покорно позволяя повернуть своё лицо в ту сторону. Одежду с неё уже стянули достаточно для доступа, и Жнец возился со своей, легко придерживая девушку одной рукой, частично собой. Учитывая его поведение, Кива уже мысленно изготовилась к знакомой боли: внутренней, возле ран, и новой… душевной. Скоро сюда неизбежно зайдёт Колин и увидит это всё, тогда… простое общение, крошечный кусочек чего-то хорошего в этой части жизни — всё будет испорчено. Девушка закусила губу, и это вызвало смешок у мужчины. Через несколько мгновений она ощутила, как он проталкивается в неё, как это неприятно из-за сухости, небольшой тесноты.       Но привычного грубого рывка не последовало. Кенни притормозил на пару секунд, а потом соглядатай могла ощутить его движения — сплёвывает на пальцы и растирает слюну по члену. И когда он вошёл снова, всё оставалось сносным. Мужчина даже не пережимал её, не заставлял очень уж цепляться за себя, насколько это представлялось возможным в такой позе. Это избавило от особой боли в животе, рану такое не тревожило. Хотя ещё несколько мгновений Кива полагала, что её не избежать из-за настроя Аккермана, однако тот всё же подумал о ней, и это помогло чуточку расслабиться. Ритмичные толчки, минуты, чужое дыхание сделалось шумным, тогда как ей удалось сохранить своё. Словно бы она боялась привлечь его большее внимание. Казалось, что каждая секунда тянется мучительно долго, и если от движений внутри себя удавалось как-то абстрагироваться, то вот мысли о том, что дверь может открыться, не получалось ни заморозить, ни растворить. Когда почудились лёгкие, быстрые шаги, девушка всё же зажмурилась, а с губ мужчины слетела усмешка, он сделал глубокое движение, заставившее её выгнуться от неприятного чувства, приник к шее и прикусил кожу. Но соглядатай не вскрикнула и даже не простонала сдавленно, как ему, возможно, хотелось. Раздался звук открываемой двери, следом прежний голос с открытым дружелюбием: — Не уверен, всё ли, но я ещё похожу, — слова увяли, и парень явно остановился.       Кива не хотела знать: шокировало ли его это зрелище, удивило, смутило или же просто вызвало отвращение к ней, которую он пригласил на прогулку. Тут элемент этой головоломки занял положенное место, наконец сделав поведение Потрошителя логичным и последовательным. Девушка ощутила, как сердце обдало волной морозной воды, как то начало неметь и коченеть в некой судороге. «Неужели он думает, что я могу с кем-то быть кроме него?», даже её эта мысль ужаснула. Разве такое возможно? Разве кто-то ей нужен? И разве сам Кенни когда-либо смотрел на неё именно как на девушку, а не на удобство и близкого человека? Получается, что да. «Или же для тебя это просто забава, да?», горько подумала Кива, впервые за очень много лет ощущая закипающие слёзы.       Этим не заканчивалось, она понимала, что Аккерман может сделать всё это хуже, поэтому Колину нужно срочно уходить. Это заставило её всё же приоткрыть глаза, отогнав слёзы слабости — лучше ориентироваться, если ситуация пойдёт по наклонной. Парень замер, молодое и чистое лицо закаменело, в карих глазах клубилась неприязнь. К общему благу, тот сориентировался сам и довольно быстро. Не прошло и шести секунд. — Я оставлю эти бумаги здесь, — он, не дожидаясь разрешения, прошёл к кушетке и положил их там, чтобы не приближаться к парочке. — Остальные я принесу вам позже. — Не задерживаю, — бросил довольный своей проделкой Кенни, не отрываясь от процесса.       И клерк практически бегом устремился к двери, напоследок всё же испытующе вглядевшись в лицо девушки. Угадать больше его эмоций ей не удалось, но когда дверь закрылась, она почувствовала облегчение. Ей было глубоко плевать, каким станет их рабочее общение, исчезнет ли то спокойное и тёплое — главное, что Жнецу не взбрело в голову что-то более дурное и опасное. Оттирать кровь от паркета ей не хотелось, пускай лучше парень гуляет по коридорам ратуши. — Что? Переживаешь, да? — раздался издевательский шёпот возле уха.       Кива, стараясь скрывать эти эмоции, это озарение, что тянуло за собой ещё больший ворох вопросов, покачала головой и искоса взглянула ему в глаза. Они оставались цепкими, чуть смеющимися и пронзительными. Девушка ощущала где-то в горле тяжёлые слова, которые могла сейчас ему сказать. Поговорить о том, почему он так её оскорбляет своей подозрительностью. Однако сил у неё не это не было, да и тот не выглядел расположенным к таким беседам. Поэтому она снова отвернулась, храня прежнюю нейтральность, теперь зная, за чем, за какими эмоциями тот следит или какие хочет выбить из неё. Если уж на то пошло, ей ещё самой надо осмыслить всё с этой стороны, что так внезапно обрушилась.       Теперь она понимала, почему Рода так возмутили следы на её шее. Те свидетельствовали не только о том, что особа может проводить «жаркие» ночи, но и том, что любовник выставлял её и себя на показ. Хотя едва ли слово «любовник» она могла определить за Кенни. То была новая очередная новая грань, несмотря на то, что всё прежнее их взаимодействие казалось уместным, нормальным. От этих дум отвлекло движение — из неё вышли, опустили на ноги, но на затылок легла крепкая ладонь. Жест, понятный без лишних слов, и она сама опустилась на колени, приникая к естеству ртом. Через несколько минут всё закончилось. Осталась лишь боль на сердце, новая сосредоточенность в голове и горьковатый привкус на языке. Аккерман уже отошёл в сторону, застегнув штаны, водил плечами и шеей с явно довольным и сытым видом. Кива какое-то время просто сидела без движения, но потом заставила себя встряхнуться, натянула на себя одежду и осторожно встала. Чтобы прийти в себя, она потёрла лицо, попробовала мыслями перейти на работу. Работу, не вызывающую смятения внутри, что оставалась понятной. — Пока проверили только западный город Сины, послезавтра уже едем в Орвуд, — начала она и пошла к столу, смотря себе под ноги. — Ничего из того, что могло пригодиться нам, не обнаружили, но есть пара лазеек. Я сейчас ими занимаюсь. — Нужно быстрее, малявка. Не хернёй тут заниматься, — хмыкнул Кенни и тоже прошёл к столу, налил себе воды из графина. — Что по Фрицам? — На выходных у меня будет просвет, — откликнулась Кива, умалчивая о том, что раны к тому дню затянутся понадёжней. — И больше времени полноценно пошарить у них по особняку.       Мужчина, поигрывая стаканом, что-то прикинул про себя, а потом согласно кивнул. Всё больше втягиваясь в деловой разговор, девушка позволила себе выдохнуть. У неё будет время обо всём подумать.