Вокруг нас

      Роду стало совсем тесно после краткой беседы с братом и его дружком, поэтому он вышел подышать ночной прохладой во внутренний сад. Так вдобавок наверняка ни с кем не пересечётся, а говорить ему не хотелось вообще. Хотелось к Альме, в покой и её объятия. Вместо этого приходилось терпеть скандал за скандалом от Элфриды, попытки Ури вмешаться во всё это с тем, как он видел правильным, детское отвергание. Всё это окружало нестерпимым зудом, и в какой-то момент мужчина подумал, что прямо сейчас выйти из калитки и идти не оглядываясь — не такое уж и плохое решение. Он не хотел делать им так больно, потому что по-своему любил. Случай же разрешил всё иначе. Сил сетовать на судьбу просто уже не хватало, Райсс понимал, что это не то, что сейчас требуется, и всё равно хотелось, чтобы кто-то искренне его пожалел и понял. «Альма понимает меня. Она единственная, кто всегда по-настоящему рядом со мной и готова мне помочь», думал мужчина, ощущая горькую и жгучую обиду за ту разлуку, которую устроил им брат. Как только начинало казаться, что это чувство затихает, так оно вновь поднималось с новой силой. Здание, которое он огибал по гравийной дорожке, нависало над душой вместе со скрытыми там людьми. Род сжал губы и мысленно досчитал до десяти, потом постарался чуть расслабиться и подумать о том, как поскорее встретиться с Альмой. Он мог бы с работы отлучиться пораньше, мог написать ей письмо и как-нибудь устроить её визит к себе. Ему верилось, что они преодолеют все преграды на своём пути. Даже такую значительную — все в особняке против него и почему? Потому что он захотел в кое-то веке получить кусочек своего счастья? «А может, завтра не вернуться домой? Подождать заодно, пока все тут остынут. Ури прав только в том, что без Альмы это произойдёт быстрее», размышлял Род, а ноги мерно шагали. Мысли ненадолго скользнули к делам. Известие об исчезновении Кивы хоть и заставило злорадствовать — Кенни получил заслуженное, но всё же осталось серьёзным и даже откликалось лёгким беспокойством. Он понимал, что это могло означать, пускай склонялся к тому, что девушка могла действительно сбежать и что это только к лучшему. В любом случае, сейчас в данную минуту оставалось верить, что с той всё хорошо. Везде бушевала «гроза». Камушки под подошвой тихо поскрипывали. Ветер совсем стих, унесясь в другую даль, так что не шуршали листья деревьев и кустов. Мужчина не сходил с дорожки, наматывая один неспешный круг за другим. Не возникало желания сесть на какую-нибудь из скамей или же пройтись ближе к насаждениям.       Возможно, сопровождала б его любимая девушка, то в нём ещё бы играло это романтичное желание. Некоторые цветы ночью закрывались, но иные раскрывались. Тихо и робко, словно некая тайна, доступная лишь редкому ценителю. Магия летней ночи всё же подействовала — Райсс ощущал себя немного спокойней. Во всяком случае, достаточно трезвым, чтобы обдумать свою ночёвку вне дома и о том, стоит ли ставить Ури в известность. «Пожалуй, что всё же стоит. Так будет лучше. Первые эмоции улягутся, и тогда мы сможем все нормально, бесстрастно поговорить», кивал он себе в темноте, поскрипывая гравием. Хотя бы родной сад не кидал на него презрительные, уничижительные взгляды. — Ро-од, — раздался еле слышный хриплый голос откуда-то из кустарников.       И мужчина испуганно подпрыгнул на месте. То, что его кто-то позвал со стороны изгороди, а не со стороны обитаемого дома, само по себе навеяло дурнейшие образы. Половина безотчётных, едва ли не детских, половина логических, но все говорили о плохом. Ещё до того, как он решил, что лучше будет добежать до двери и там поднять слуг, голос вновь нарушил тишину. Стали заметны усилия в каждой произносимой букве. — Род, — чуть ближе, и на этот раз он узнал голос. — О Имир, — вымолвил Райсс и решительно устремился туда, не боясь запачкать туфли влажной землёй. — Кива. Сейчас.       Искать человека в темноте непростая затея, но спустя несколько шагов, Род смог расслышать тяжёлое дыхание. Тысяча потревоженных мыслей вспорхнули в голове, закрывая тревоги, обиды из-за ссоры с домашними. Здесь соглядатай Аккермана, и она явно побывала в переделке. Ей нужна помощь. Хладнокровно мужчина понимал, что та без крайней нужды не показалась бы в особняке в таком состоянии. У неё просто не было выбора. «Либо просто не хотела обращаться к Потрошителю», и сейчас такие думы не отдавали злорадством. Он огибал искусно посаженные, ухоженные клумбы, чтобы не сломать лишних ветвей. Приближался к незримой девушке, как и она к нему.       Наконец стал хоть как-то различим чужой силуэт, и он вытянутой рукой коснулся её плеча. Ощутил пальцами, что ткань странно загрубела и грязная. Поморщившись, он всё же ухватил прибывшую получше. «Так, она здесь, на пол беды меньше», проскочило у него смутное облегчение, а разум готовился к тому, что придётся сейчас активно работать. Просто так Кива бы здесь не показалась, и не столь важно из-за чего именно: в попытке укрыться от Аккермана или потому что, что-то случилось. Соглядатай явно была ранена — вокруг вился запах крови. И засохшей, и свежей. Ещё и держалась она не прямо, а полу согнувшись. Уверенности в её обычно крепком на вид теле, движениях не ощущалось даже через простое касание к плечу. — Я узнала твой шаг, — просипела она, часто дыша. — Прости, что пришла прямо к вам. Но мне нужно передохнуть, Род. — Да тебе не отдых, тебе помощь нужна! — воскликнул спутник и закинул руку девушки к себе на шею чтобы помочь быстрее дойти. — Пойдём в дом. Всё будет хорошо.       Они побрели к дому, где в нескольких окнах на первом этаже и лишь в одном на втором виднелся свет ламп. Теперь гравий не поскрипывал, а шуршал — Кива еле-еле волочила ноги, и Райсс старался поддерживать её. Тяжёлые шаги через долгих две минуты привели их к парадной двери. Ночь над ними мерно текла, без особых проблесков луны на небе или резких порывов ветра. К счастью, совершенно никто не вышел прогуляться, а, обернувшись через свободное плечо, хозяин дома не увидел у калитки Ури с Кенни. Спешить извещать их не хотелось. «Сперва поговорю с ней», он кое-как открыл дверь и втащил девушку внутрь. В прихожей её дыхание стало казаться громче, чем на улице, брат короля зыркнул влево, потом направо, всмотрелся в гостиную. Никого. Недолгое раздумье: куда лучше пойти, чтобы было удобней оказывать помощь? Потом Род, сухо выдохнув, устремил их двоих к лестнице наверх прямо в грязной обуви и только тогда заметил, что девушка босая. Следы беспокоили его меньше всего.       «Лишь бы детей не оказалось на этот раз», подумалось ему. Объяснять такую ночную гостью в таком виде ему было бы куда сложнее. Один поворот, коридор. Время тянулось мучительно, и казалось, что всё становится лишь тяжелее. Наконец Род остановился у лестницы для передышки — Кива уже сама частично повисла на нём. Закусив губы, он собрался с духом. Знал, что сейчас для неё подъём будет пыткой, но так было нужно. На втором этаже есть комната с самыми разнообразными медицинскими примочками и особыми сыворотками, порошками. На втором этаже тише и спокойней. На втором этаже её проще утаить. — Сможешь подняться? — спросил он, не теряя времени на объяснение очевидных причин такой надобности. — На второй, — она уронила голову вниз — дикое подобие кивка.       Ступени ощущались невероятно высокими, словно они доставали до небес. Райсс перехватил девушку получше, и вдвоём они кое-как добрались до площадки второго этажа. Там снова остановились для передышки, во время коей мужчина соображал, куда и как отвести. Направил в дальнюю от детских покоев гостевую комнату. На ковре Кива начала запинаться ступнями, но всё же старалась следовать. Возможно из понимания, что далеко этот человек её на руках отнести попросту не сумеет. Они были примерно одного роста, но мирная жизнь и бумагомарательство делали своё дело. Поэтому он и не пытался сделать то, что заранее обречено на провал. Последние метры и Род открыл нужную дверь, подтащил вяло бредущую к кровати и помог той сесть, а потом и лечь на неё. Выпрямился, переводя дух, а потом засуетился: нашёл светильники, начал их разжигать. Свет потихоньку разгонял темень, а когда все пять ламп были расставлены как надо, мужчина отсчитал про себя и повернулся к часто дышащей Киве, опасаясь того, что может увидеть. Пошёл к ней. Она же закинула предплечье, закрывая глаза. Не то от света, не то, чтобы скрыть свою боль, что прорывалась сквозь всё: усталость, сдержанность, гордость: — Тебе нужно обработать раны, — сказал Райсс и присел перед кроватью на корточки, взглядом выделяя более кровавые места на явно большой и чужой куртке, на лоскутах рубашки. — Что случилось?       Сам побоялся отгибать полы одежды из уважения, да и сама Кива с хрипом сглотнув, приподнялась и стянула с себя куртку.       Род же лишь немного придержал её, помог. Вид открылся не лучше: порядком загрязнившиеся участки кожи, грудь прикрытая обрывками тонкой ткани. Разрез у плеча, открытая рана, хоть и с по большей частью засохшими краями, на животе довольно свежее бесформенное пятно крови. — Что случилось? Расскажи, — попросил мужчина, аккуратно оценивая ранение на ключице.       Надеялся, что сумеет словами держать Киву в фокусе, отвлекать её от боли. Со спокойным ужасом понял, что с такой «царапиной» не знает, как лучше поступить. Это лежало за пределами первой помощи. Синие глаза девушки бездумно смотрели в потолок или уже куда-то сквозь него. — Говори, что произошло, — настойчиво повторил Райсс, в тон чуть скользнула напряжённость. — Попробуй. — Нож в ключицу. Глубже, чем мне показалось по началу, — кое-как ответила соглядатай. — И на животе то ли вскрылась, то ли надорвалась. Старая. И нога. Ноет как сука.       Спутник ещё раз оглядел раны, позволив пальцами чуть ощупать края, потом взглянул на ноги — сразу же бросилась распухшая лодыжка. Если с последней его знаний ещё хватало, его уверенности, то с остальным… требовался более сведущий человек. Аккерман сейчас гулял и бродил вместе с Ури по округе, и когда они вернутся — неизвестно. Оставалось самое разумное и, вдобавок, удобное. «Элфрида», мысленно выдохнул Род, поняв, что обратиться к ней без особых колебаний, поскольку помощь нужна не ему. Хотя само решение затронуло волнение и ворох всех обид, неприязней. — Понятно, — он вернулся из кратких мыслей и встал: — сейчас я принесу воду и всё остальное.       Ответного кивка не дождался, поспешил к двери и уже в тёмном коридоре прислонился к стене. Предстояло собраться с духом, найти слова. Если он с женой о чём-либо вообще ещё сможет поговорить, то только о таких делах. Или же не сумеет вообще, что ознаменует точку во всём. Для них двоих.       Райсс направился по коридору, следя за тем, чтобы быстрый шаг не издавал лишнего шума. Меньше чем через минуту стоял перед дверью в комнату нелюбимой, но по-своему уважаемой жены. Тихий, но отчётливый стук. Но на него никто не ответил и даже не спешил к двери. Она знала, что так стучит только он. Слуги обычно извещали о себе, дети тоже, да и стучали они по-другому. И, пересилив себя, Род вытолкнул с губ: — Элфрида, это я. Мне нужно с тобой поговорить, — потом всё же добавил: — Пожалуйста, это очень срочно.       Удалось говорить ровным и спокойным тоном, не выдающим все те проблемы, что внезапно добавились к существующим. «Если она не откроет дверь, придётся поднимать одного из слуг», заключил он. Выбора просто не было, хоть необходимость привлекать кого-то стороннего приносила дополнительную стопку неприятностей. Сплетни, домыслы. Всё это потом придётся решать, несмотря на то, что служили в основном проверенные люди. Однако где-то внутри, на самом дне сердца, брату подлинного короля хотелось, чтобы женщина вышла поговорить с ним без оглядки на всё это. Он ведь на самом деле не хотел, чтобы всё так произошло. Так некрасиво и так неуважительно. Если они не любят друг друга в полном смысле слова, то это не значит, что они не могли бы найти решение как два взрослых, равноправных человека. Тишина ничем не нарушалась, словно весь особняк замер. Внутри нечто отпустило, оставив только усталость и желание извиниться за ситуацию. Ситуацию, в которую их поставили родители и потребности рода Райсс. Ситуацию, в коей оба оставались по существу несчастными, лишёнными полноценного счастья.       Наконец раздались приглушённые шаги, а потом дверь всё же открылась. Но осторожно, не очень широко. Так, чтобы женщина в длинной, спальной рубашке могла видеть пришедшего и не впустить его внутрь. За спиной у неё виднелась разожжённая лампа на туалетном столике, поэтому хоть кое-как мужчина мог видеть знакомые черты лица. Уставшие, блёклые как обычно, немного распухшие и не столь чёткие. Но в округлом лице читалась и новая жёсткость, презрение. Именно им уступила сдержанная строгость. Те эмоции, что ему никогда не доводилось в ней видеть: ни на людях, ни в особняке, ни наедине. Она тоже прекратила держать маску и теперь выглядела просто измученной и несчастной женщиной. Указывать на это и выражать открытую жалость — крайне бестактно, поэтому Род сразу повёл разговор строго и по делу. — Элфрида, прости, что я тревожу тебя лишний раз. Особенно на фоне всего этого, — он выдержал небольшую, уважительную паузу. — Но я вынужден обратиться к тебе за помощью. Послушай… — Это всё, что тебе нужно? Сейчас от меня тебе нужна новая помощь, — перебила его жена, проявив себя крайне не типично. — Снова. Из года в год я старалась нам двоим сделать эту участь лучше. После того, как ты меня ещё и унизил, ты просишь о чём-то?       В тоне сквозил и гнев, и та обида, и Род мог понять её как никто другой. В её обычно блёклых, серо-голубых глазах, сверкали чувства. И они хоть как-то делали её лицо живым. Настоящим. На сердце Райсса чуть кольнуло теплом — такое лучше, чем убийство духа, да и по-своему её он любил. — Элфрида, — снова повторил он, неожиданно найдя в себе силы для мягкости. — Мне очень стыдно, что всё так вышло. И я очень сожалею, что обманывал тебя. Я не хотел, чтобы так всё вывернулось. Но раз так случилось, то я не хочу сделать тебе ещё хуже. И ни за что бы не потревожил тебя — сейчас помощь нужна не мне. — Пошёл к чёрту, — выдохнула женщина и отступила, чтобы закрыть дверь и скрыть… какую-то эмоцию. — Проси её у свой любовницы. У кого угодно. — Аккерман сказал, что Кива пропала несколько дней как, — начал мужчина, понимая, что сейчас должен задействовать последний рычаг: человечность — дверь сухо закрылась, и договаривать пришлось в лакированную поверхность. — И сейчас я нашёл её в саду. Она ранена, Элфрида. Я не думаю, что из-за справедливой обиды на меня, ты готова оставить эту девушку истекать кровью. И я не готов, Элфрида. Давай поможем ей вместе. Ничего лишнего.       Мужчина прикрыл глаза в ожидании. Жена знала Киву, той доводилось порой мелькать в поместье, а порой та захаживала с разрешения Ури в библиотеку. И Элфрида один раз сказала, что та выглядит несчастной.       Хотя на тот момент Род и не разделял с ней такого мнения: девушка просто была другим человеком. «Однако даже такого забавы Аккермана доканывают», он скривился и, поскольку вокруг всё ещё царила напряжённая тишина, позволил себе быстро обдумать следующий вопрос. Если Элфрила согласится помочь, то может не стоит ставить Кеннета в известность? Или же дать Киве хотя бы прийти в себя? К единому мнению не пришёл: склонялся то в одну сторону, то в другую. Каждое решение имело свои плюсы и минусы. Райсс сфокусировал взгляд на двери. «Минута и ухожу. Времени ждать нет», губы поджались, мысли перешли на то, что нужно будет спуститься вниз за тёплой водой. Ничего не изменилось, и он решительно повернулся от комнаты жены и поспешил обратно. Заскочил в медицинскую комнату, прихватил с тумбочки пустой саквояж и начал в темноте туда укладывать всё, что могло сгодится: настойка для снятия боли, мазь, бинты, пара салфеток. Вышел обратно в пустой и тёмный коридор, но к удивлению увидел приближающийся островок света. Элфрида, закутавшись в шерстяную шаль, спешила к нему с лампой в руке. Поджатые губы, сведённые брови, но глаза неуловимо смягчились. — Дай сюда, я возьму всё, что нужно, — бросила она, взглянув на саквояж в мужской ладони. — Принеси таз воды, и попить. Где? — В гостевой комнате, — ответил Род, понимая, что ему даже не нужно уточнять в какой именно: они друг друга знали достаточно, протянул ей ношу. — Спасибо.       Женщина ничего не ответила, просто, не глядя на него, взяла ту и зашла в комнату добирать инструментов и лекарств.