Вокруг нас

      Кива успела отвыкнуть от столь долгого нахождения дома, и тишина по углам мешалась с внутренними новыми ощущениями. Уже почти десять дней она находилась в Гермине и отходила от ран. Ещё ей казалось, что вместе с этим, сродни особому процессу, она отходит от эмоциональных потрясений и… привыкает к тому, что они с Кенни открыли в друг друге и в себе. Как и сам мужчина, который старался чаще заскакивать домой при возможности. Не только, чтобы скинуть ей документы для работы, какую она в своём состоянии могла исполнить, но и чтобы проведать её, убедиться, что всё нормально. Это скользило и в его взглядах, что задерживались дольше прежнего, и осторожном внимании — он ни коем образом не напрягал девушку физически, ничего не требовал по дому или внешним делам. Успевал заносить еды и принести воды от ближайшего колодца, делая это без вопросов и чужих просьб. Поскольку соглядатай и так вела себя тише обычного: в первые дни много спала, а потом словно ощущала неловкость за своё чувство к Аккерману, что стало очевидным, и за его ответное проявление. Так бережно он не относился к ней никогда, хотя у них случались передряги и поопасней. Кива думала об этом, осмысляя перемену, лежала на диване у пустого камина и ощущала малознакомую внутреннюю теплоту. Сам факт немного пугал, однако селил приятность и тихую уверенность. Ведь чужую взаимность, смывшую ту неоднозначность властного поведения Потрошителя, не ощущать было невозможно. И вместе они справятся. Девушка выдохнула и левой, не болящей рукой потёрла глаза: «Любить кого-либо… его… странно. Но мне не хочется отказываться от этого». И снова мысли уступили тишине — летний день заполнял дом сквозь тюль на окнах. Светом и сонностью полудня. С улицы изредка долетал неспешный цокот копыт, скрип колёс и больше ничего. Такая вялость лишь способствовала настроению обитательницы дома: двигалась в единственном прибежище аккуратно и бесшумно. Хотя и двигаться ни хотелось, ни находилось особых сил. «Читать можно и лёжа», она отняла руку, не раскрыв глаз, и нащупала на спинке дивана начатую стопку о расходах из бюджета.       Ей казалось, что в этом деле впервые удалось нащупать нечто интересное — по факту денег на потребности Фрицев за минувший месяц, после внезапной смены охраны, ушло больше, чем заявлено. И это весьма примечательно — королям не требуется скрывать растраты, поскольку они могут себе позволить всё. Абсолютно всё. За исключением тех случаев, когда требуется что-то незаметно сотворить или скрыть ото всех. Могли быть какие-то шальные развлечения, какие-то откупы от скандалов, какие-то более серьёзные тайны. Нечто определённо начало происходить вокруг, подобно цепной реакции. Вдобавок, девушке получилось так же сузить потенциальное место утечки химикатов — на севере, за Утопией на одном из складов произошёл небольшой, почти что аккуратный пожар. Практически сразу же после устроенной внезапной проверки. Теперь установить подлинность результатов отчёта будет попросту невозможно. Тогда как на остальных выявили умеренные недостачи, списания, в некоторых случаях даже пересорт. Результаты с дальних складов Марии ещё только шли, однако первая реальная зацепка радовала. Так что когда через пару часов в практически пустом доме отчётливо раздался скрежет замка и обороты запорного механизма, Кива довольно хмыкнула — ей было чем порадовать вернувшегося Потрошителя. Их усилия дали хоть какие-то плоды. Девушка медленно села на диване, чтобы не тревожить заживающие раны. У босых ног лежали рассортированные в логическом порядке нужные бумаги, и она с глубоким вдохом, с чуть участившимся сердцебиением, повернулась к открывающейся двери. Знакомая до каждого дюйма фигура в лёгком пальто и шляпе прошла внутрь, и показалось, что гостиная сразу потяжелела, а пустая тишина прижалась к полу. И с этим Кива ощутила и прежнее подсознательно облегчение, и вполне осознанную радость. Кенни, затворил дверь свободной рукой, тогда как второй держал какой-то свёрток, а глазами тут же зорко окинул комнату. Как только серые глаза коснулись девушки, то в них прибавилось внимательности. Словно он пытался по виду определить её состояние, не стало ли ей хуже, а она смотрела на него в ответ с умиротворением. Взгляд длился секунд пять, потом хозяин дома отвернулся, чтобы запереть входную дверь на ключ. — Ты снова мало ешь и мало пьёшь, — спокойно прокомментировал он, находясь спиной к ней. — Бледная, губы сухие. Надо восстановиться быстрее, малявка. — У меня нет аппетита, — коротко призналась соглядатай и аккуратно встала, — но вроде мне получше.       С губ Жнеца слетел скептичный смешок, и он сунул ключ в карман брюк, а Кива направилась к нему. С перевязанным туловищем такие движения не особо мешались, и не отдавались острой болью.       Она тихонько прошла по чистым половицам, пока Аккерман, отложив свёрток на комод, снимал с себя плащ и вешал его стойку. Девушка неприметно приблизилась к нему и без всяких слов уткнулась головой тому в рубашку на груди. Тот от неожиданности аж замер в недоумении. По его лицу пробежала тень почти что забытой эмоции, отнесённой им много лет назад как к ненужным. Он приподнял шляпу, пригладил волосы в неловком молчании. — Просто рада тебя видеть, — тихо пробормотала девушка, не отрывая лица от мужской груди. — Я это и так знаю, малявка, — Кенни всё же приобнял её одной рукой, грубовато растирая пальцами ей левое плечо. — И не ожидай от меня чего-то эдакого. — Всё нормально, мне достаточно и того, что есть, — Кива отстранилась и отошла с лёгкой улыбкой. — Теперь.       Действительно, достаточно. Его заботы и того, как он всё же говорил об этом в своей скуповатой манере. Они могли друг друга понять и так — осталось только ужиться с новой гранью, не потерять её в сложной рутине и жизни, полной всякого, сложного Соглядатай развернулась, чтобы вернуться к документам, какие хотела показать, как Аккерман в один шаг приник к ней сзади, наклонил голову: — Но на моём члене ты теперь будешь вести себя совсем по-иному, поверь мне, — почти что зловеще прошептал ей на ухо.       Слова вкрадчиво легли в сознание. И то, как плотно, настойчиво мужчина прижался, заставило девушку задержать дыхание, насторожиться.       Само по себе такое обещание отдавало неизвестностью, сомнениями, которые Кива не озвучила вслух, но позволила себе в мыслях небывалую прямоту: «Что ещё я там не видела? Это больно и неприятно, никак в лучшем случае». Впрочем, можно было попробовать довериться Кенни. Тот же отстранился, заговорил громче в прежнем тоне: — Я принёс тебе каплуна. Приготовишь сегодня как захочешь, — шаги, проминающиеся половицы.       Девушка обернулась, ещё нервная из-за его замечания, подняла руку к шее и потёрла застенчиво ладонью. Потрошитель возвращался к прихожей, чтобы стянуть сапоги и положить шляпу на полку. Двигался вальяжно и спокойно. Это расслабляло и её саму, и она постаралась сфокусироваться на других вопросах. — Ты прекрасно знаешь, что я не умею толком готовить, — начала лазутчица, покачала головой. — Я даже не знаю, что это такое. — Придумаешь что-нибудь, ты умеешь. В кладовой достаточно специй и всего такого, — Аккерман помахал в воздухе рукой, не отрываясь от раздевания. — А каплун это раскормленный петух с отрезанными яйцами. Таких полно-о на той базе, где тебя держали. Они узнают об этом, когда я до них доберусь.       Он с мрачной улыбкой подхватил свёрток с пресловутой птицей и пошёл к кладовой, где было заметно прохладней. Девушка же посерьёзнела — вспомнился день побега. Обо всём она рассказала Кенни: о моментах, о людях, о таких деталях, как форма дверей и каков крепёж кандалов — обо всём. И о том стражнике, которого она приманила и сумела убить. Жнец не разозлился или просто не выказал своего гнева. Во всяком случае, Киве в определённом смысле было всё равно, разозлись он как тогда ночью в ратуше. Она, чёрт возьми, спасала свою жизнь, и все средства хороши. Но радовало, что обошлось и без попреканий и вспышек агрессии. Это перевело настрой в полезное русло, ведь им двоим предстояла большая работа: — О делах, я кое-что нашла. Ну или просто бросилось в глаза, — Кива свела тёмные брови, собирая мысли во внятные изречения. — На севере Утопии устроили небольшой поджог на складе со льдистыми кристаллами и рудой. А так же у Фрицев теневая растрата.       Она принялась перечислять важные моменты, говорящие в пользу этого. Из-за двери в погреб показался слушавший Аккерман. Он скривил губы в раздумье — серые глаза смотрели в никуда — и прошёл мимо девушки к входной двери.       Кива закончила достаточно быстро и прислонилась к спинке дивана, а мужчина монотонно копошился в пальто. Проверял ножи, подставные документы для спокойно прохода между ковчегами, удавку, какую не любил, но из предосторожности носил с собой, огниво, сигареты, наконец на свет показался незнакомый бутылёк. Убирать его обратно явно не спешили: перебирали в руках, крутили под хмыканье. Наконец Кенни сморгнул и повернулся к помощнице, на аккуратном лице красовался уверенный оскал. — Тут такой клубок, малявка, что они сами запутались походу. Но знаешь что? — спросил он помахивая склянкой тёмного стекла. — Я вызнал, что принц Фрицев гостил недавно в Подземном Городе. Ещё раз. Как раз тогда, как им потребовались деньги, судя по всему. Хотят урвать и свой куш с этой бузы.       Девушка нахмурилась: только влияния людей с обширными возможностями и амбициями не хватало в этом деле. Фрицы или некоторые из них явно знают больше. Пропавший чиновник из Шиганшины Мирпинт, работники грузовой станции в Хилвесте, кто-то на складе в Утопии, и ещё чёрт знает, сколько людей, работавших на всё это, организовавших всё это, пользовавшихся и контрабандистами для переброса. «И как ко всем ним подобраться за короткий срок?», она закрыла глаза — задача выглядела нереальной. Потрошитель пошёл к ней. Неспешно и уверенно. Он был с ней рядом и всё становилось по плечу. Не успех, но движение к нему. Эта сила, это мгновение, это взаимное сплетение. Соглядатай открыла глаза и подняла голову. Кенни протянул к ней пальцы, огладил снизу за подбородок, заглядывая ей в глаза, любуясь этой синевой. И она смотрела в ответ, расслабилась, позволив ощутить его чувство. — Саль ни за что не оставит свою нору, но я уломал его выдать мне это, — Аккерман ухмыльнулся и вручил ей бутылёк. — Это настойка для тебя — по ложке на стакан с водой. Он сказал, что поможет быстрее оправиться и лучше срастись тканям и кости. У тебя там засечка на ней.       Он потрепал её по макушке и направился в ванную комнату, оставив Киву одну в просторной гостиной.       Вода в баках оставалась ещё достаточно тёплой после того, как ранним утром девушка обрабатывала себе раны, и вскоре в тишине дома раздался заглушающий плеск. Только тогда фигурка в домашней одежде сдвинулась с места, прошла на кухню. Убрала склянку в настенный ящик, где хранилась немногочисленная посуда. Налила себе воды. Пока медленно цедила, старалась разделить сцепившийся ворох в голове. Приятность, серьёзные дела, любовь, трудности, забота, пути действия. Кенни и она. Соглядатай чуть улыбнулась и, отставив стакан, пошла в кладовую посмотреть на каплуна, коего сегодня требовалось приготовить, пока тот свеж. Видом походил на курицу, но отличался немного по форме и по цвету: кожа более желтоватая. Девушка оглядела ящики с овощами, полки, пустые крючья для туш. В самом дальнем конце, в углу полок стояли банки с сушёными травами и прочими пряностями. Ей ярко и чётко вспомнилось, как Аккерман без колебаний взял их, несмотря на то, что пользоваться ими доводилось не так часто. Из-за графика они редко когда готовили что-то серьёзное или изысканное. Но несколько раз всё же довелось, тогда готовил сам Кенни. И ничего вкуснее Кива не помнила в своей жизни. «Надеюсь, хоть не испорчу», она с сомнительным опасением вновь взглянула на лежащего каплуна без головы и вышла из кладовой-погреба. Первый этаж по-прежнему наполнялся солнечным светом, но не пустотой. Само нахождение ныне незримого Потрошителя затопило особым спокойствием. Девушка взглянула на диван, на коем лежали бумаги, так же вокруг него на полу в особом порядке. «Надо закончить эту работу», кивнула она себя и твёрдо зашагала вперёд. Осталось перебрать совсем немного, выявить полезные, а ненужные убрать в отдельную стопку, чтобы потом Аккерман без проблем по пути закинул бы в столичную ратушу, либо Роду. На этом приятность смешалась со знанием и уверенностью, и Кива приступила к делу, чтобы совершенно точно освободить себе вечер. Ведь она поняла без слов, что Кенни собирается на это время остаться дома.       Райсс с головой ушёл в работу, благо обстановка вокруг способствовала. Его знакомый и удобный кабинет в Утопии, коллеги чиновники и секретари, что то и дело заходили спросить о чём-то или же просто поболтать в перерывы. Сам-то он не выходил на отдых. Знал, что там мысли о семье, об Альме начнут преследовать его больше допустимого. Мужчина старался взять себя в руки и вернуться к рациональному мышлению, которое привело бы всё к исполнению желаний. Остаться друзьями с Элфридой, иметь возможность жить с Альмой, оставить дома порядок, а не горстку пепла от семьи, как едва ли не получилось. Сейчас Род мог слышать не только свои чувства к любимой женщине, но и себя, несмотря на то, что устал от рутины и долга. «Всё это не повод уходить и рушить. Действительно какая-то вспышка эмоций, что заслонила собой всё. Но больше этого не повторится, иначе я разрушу всё», назидательно выговаривал он себе. Пока всё шло в спокойном темпе: не такая долгая, как желалось, встреча с Альмой вечером, а потом в особняк говорить с детьми, объяснять им, что взрослая жизнь не такая простая и что есть очень сложные вещи, которые можно решить только вместе и с пониманием друг к другу. Кивнув, невысокий мужчина вновь сфокусировался на делах — Кенни передал ему через рассыльных документы, заготовленные ещё Кивой. Занятная подтасовка с подписями на груз в Хилвесте. Кому-то явно было необходимо, чтобы тот не досматривали. «Вопрос в том, кто подсуетился и сделал так, чтобы разрешение подписал чиновник, Форгери, вообще не ответственный за тот пункт. Думай, Род. Связь должна быть», рассуждал Райсс, поглядывая на ведомости, какие ему могли принести в его не самом высоком положении. В них ответа найти не удалось, поэтому мужчина встал из-за стола, пригладил отросшие усы и пошёл спрашивать по знакомым о том, было ли что-нибудь ещё в тот день возле Хилвесты. «Могли дать взятку, могли попросить, могли шантажировать. Нужно исключить официальную сторону», он направился в кабинет коллеги, что имел связи и друзей в западном округе Марии.       В непринуждённом разговоре Род вызнал, что Форгери вполне честный работник, не склонный ни к подкупу, ни к махинациям. Из этого сделал вывод про себя, что кто-то попросил его «прикрыть» неуспевающий пройти проверку груз. — Да, там спокойно работать. Туда и с проверками хорошо кататься, как на отгул. Все друг другу помогают, — продолжал тем временем безмятежно разглагольствовать товарищ по работе. — Вон туда как раз в тех числах ездил с внеплановой инспекцией Мангер. Собирался как на гулянку. — Мангер? Тот, который Ирнест? Из центральной ратуши Яркела? — уточнил Райсс, удерживая на лице маску простого любопытства. — Да, я его знаю не очень хорошо, но иногда встречаемся. Даже думаю, перевестись в Яркел. По его словам там спокойно, — мужчина окинул взором свой рабочий стол. — Это у нас тут бандитов и воришек из Подземного Города можно встретить чаще и без всяких ожиданий. — Их притягивает богатый и спокойный город. Мне Орвуд тоже поэтому нравится, — засмеялся Род. — Хотя переселиться в Митру или сюда иногда хочется, тогда будет удобней работать в других ковчегах. Новые возможности.       Поговорив ещё минут пятнадцать Райсс ушёл к себе. Не так, чтобы много узнал, но хотя бы примерные предположения и направления лучше, чем ничего. До конца рабочего дня оставалось ещё часа четыре, требовалось рассмотреть парочку прошений, а потом выехать на встречу с Альмой. Первую с момента разлуки.