Вокруг нас

      Прогуливаясь вечером, Род отмечал то, насколько жизнь в ковчеге отличается от жизни за городом, рядом с фермами и особняками, уединением садов. Здесь гораздо больше людей, и само это словно разукрашивало улицу жизнью. Здесь всё жило, а не таилось, неся тяжкий груз правды и неимоверный грех предков. Одни за весь народ. И Райсс в полной мере наслаждался частичкой того, чего был лишён с юности. Ему нравилось ощущать себя живым — тут ждало всё, что только можно — а не затворником. «Я же человек, в конце концов», думал он, а солнечный свет медленно таял вокруг в гомоне разговоров. Мужчина снял небольшой, отдельный дом в восточном районе Орвуда. Прилично и никаких неприятных происшествий в округе. В меру далеко от работы, чтобы дорога не приедалась и чтобы оставлять лишние мысли за порогом. И Альме понравилось ухоженное и добротное обиталище, несмотря на то, что она сперва хотела сама выбрать дом. Но Род устроил сюрприз и сразу отвёз её в их временное пристанище. Заслуженное после всех сложностей и ведущее к следующей ступени отношений. Они начали жить вместе. И всё шло как никогда прекрасно — Райсс чувствовал, что даже дышать стало легче, что воздух сделался насыщенней и приятней. Элфрида его отпустила с миром, Ури лишь просил не забывать о благоразумии, но в этом братья сходились, дети не ненавидели. И самое главное, Альма любила, пускай такое сожительство пока всё, что они могли себе позволить. В городе всё заиграло новыми красками: они гуляли вдвоём, не таясь, пару раз посетили званные вечера, где девушка приковывала чужие взгляды. Мужские ревностные за то, что эта красавица не с ними. Женские завистливые — Альма затмевала очень многих дам и из высшего сословия. И Род улыбался довольной улыбкой превосходящего. Это его женщина, которую он делает счастливее. Она встречала его с работы, сама покупала продукты на деньги, которые он оставлял, готовила, и её еда была вкусной. Ночи, умопомрачительные часы наедине. Отсутствие привычных слуг не отягощало, наоборот освобождало — Райсс видел, что всё в порядке и чистоте, но его это и не волновало. Он получил покой и островок счастья. Хоть девушка и нервничала из-за того, что следующую неделю мужчина должен был провести в особняке с детьми. В разговорах они оба говорили только так, намеренно не произнося слова «жена».       Мужчина надеялся, что через месяц другой будет так называть саму Альму. У них шло всё хорошо — неприятности, остервенение к прежней жизни остались в родовом гнезде. И без грязи. Он выдохнул и прислушался к себе — счастлив. Даже несмотря на то, что сейчас гуляет один. Его возлюбленной захотелось встретиться с подругами, а сам он как раз был не против побыть одному в тишине своих мыслей. Придя ко внутренней гармонии, Род мог спокойно трезво думать о делах. Разум прочистился и подкидывал идеи, потенциальные связи, за которые мог потянуть. «Нужно подобраться к Мангеру. Тот работает на кого-то. Но нужно понять почему. Идея? Корыстный интерес? Должок? Нужно как-нибудь получить дело в Яркеле. Его надо будет и убрать. Когда разрешит Кенни», мужчина безотчётно пригладил над губой кожу, забыв, что сбрил усы на днях. Стал выглядеть моложе и бодрее. Союзник врага в аппарате властей не мог не напрягать. Сам Райсс пошёл в чиновники по этой же причине: чтобы было удобнее решать различные и неизбежные проблемы. Благо фамилия на хорошем счету. И ему даже удалось, как и требовал Кенни, пока максимально усложнить хищение веществ и реагентов с северных шахт. Потрошитель пока не вертелся рядом. Казалось, залёг на дно в ожидании. Ждал и сам Род, чувствуя небольшую победу над неприятным знакомым — чужие пугающие предупреждения насчёт личной жизни остались пустыми словами. А теперь в делах Райсс хотел принести больше пользы, чтобы Аккерман вообще не мог придраться. Мангер должен был проявить себя, дать более удобный повод, чтобы подобраться к нему. Через него должны были пройти какие-то действа — жизнь врагам они усложнили знатно. Райсс выдохнул, пожалев на пару секунд, что не работает в Митре, в Генштабе — там бы мог действовать более свободно, с большими полномочиями. «Но и более заметно», кивнул он самому себе. Приходилось очень изворачиваться, чтобы добывать разную информацию и обзаводится новыми знакомствами, оставаясь при этом в тени. Поставив себе промежуточную цель: выбраться в Яркел и встретиться с самим врагом без особых подозрений, Род отложил эти думы. Огляделся. Вечер начал катиться в тёплую ночь. И он, потянув носом свежесть лета, развернулся — неспешно пошёл к дому. Улыбнулся. «Дом», словно впервые ощущал всю ту теплоту этого слова. На улицах темнело, часть ставен уже закрыли. Но прохожих хватало, поэтому мужчина без беспокойства шагал по брусчатке. Тяготу задач смыло предвкушением встречи с Альмой, будто бы они расстались несколько дней назад, а не часов; и сна рядом с ней, что придавал невероятно много сил.       На новые свершения — Род знал, что всем докажет, насколько они были не правы насчёт него и любовницы. «И всё будет хорошо», он с той внутренней уверенностью дошёл до нужной двери. Зелёной и арочной, а не прямоугольной. Дверь в новую жизнь. Мужчина прижмурился и заходить не стал — захотелось дождаться девушку и зайти вдвоём. «Да и погода прекрасная», взором провёл по ухоженной и красивой улице, в уголках которой селилось его счастье. Словно каждый угол принадлежал к выстраданному и долгожданному. Они реально жили здесь с Альмой вдвоём. Не таились. Темнело, и Райсс прислонился спиной к светлой стене дома. Чувствовал себя юнцом и полным сил, что вызывали эмоции. Спустя полчаса из-за поворота показалась девушка, ещё далековато, но Род в тишине распознал родной смех и с улыбкой повернулся в ту сторону. И тут прекрасное настроение подёрнулось. Очень внезапно и тревожно. Возлюбленная прощалась с каким-то однозначно парнем. Высоким, рослым. Альма явно пребывала в хорошем настроении, женском — её почти что муж видел по её кокетливой позе, слышал по голосу, который отлично и ясно разлетался в предночном безмолвии на улице. Он нахмурился, пытаясь примерить это на образ дружеского общения. Но ревность кольнула остро. Слишком остро и глубоко, а разум, который мог похвастать хладнокровностью в критические моменты, молниеносно подкинул версию о любовнике. Внутри разлился эмоциональный и горький протест. Чуть ли не упрёк самому себе за недоверие, но по доводам логики мужчина понимал, что такое возможно, что он так-то не единственный в мире мужчина, что Альма очень красива. Между тем прощание на углу, под фонарём затягивалось. И Райсс решил, что незаметно отойдёт в сторону, сделает вид, что тоже только вернулся, и посмотрит на поведение девушки. Ему не нравилось, что приходится так делать, однако в то же время это успокаивало его разум, не привыкший что-либо пускать на самотёк. «Ничего, просто друг. Всё в порядке», думал он, пока скрывался за противоположным поворотом, выжидая нужное время. Отсчитывал про себя секунды, успокаивался. Внутренне передёрнулся тому, как легко нацепляет непринуждённую маску, чтобы скрыть свои эмоции. Ему не нравилось, что приходится так поступать с той, которую любил. С которой всегда всё было искренним, впрочем и портить это глупой сценой своей ревности не хотелось. «Всё будет хорошо», мысленно загадал Род, пока слышались медленные приближающиеся шаги Альмы.       Он выдохнул, досчитал до трёх и тоже направился к дому. В сумраке девушка даже не обратила на него внимание, и это ему не понравилось. Её шаг-то он слышал. Но вот она отпирала дверь, погружённая в себя, и Райсс подошёл достаточно близко. — Альма, ты уже вернулась, — поприветствовал и подошёл, чтобы обнять. — Я тоже.       Она повернулась к нему, и теперь наблюдавший чуть пристальней мужчина отметил: на секунду та задержала дыхание, насторожилась. На мгновение, но он ясно отметил это с шевельнувшейся тревогой. В памяти всплыли слова Кенни, сомнения Ури насчёт любовницы. Потом девушка потянулась к нему, источая знакомую любовь, что приглушила эти мысли. Не смыла. Альма прижалась, обвила его шею руками и улыбнулась с довольством. — Как мы оба одинаково пришли, — она наклонилась его поцеловать. — Так романтично, Род. Как погулял?       Мужчина выделил и то, что в голосе ничего подозрительного не слышится, однако не расслабился, потому что перед глазами стояла сцена у фонаря. Чуть помедлил, а потом сказал: — Хорошо, но больше я рад тому, что мы вместе сейчас зайдём в наш дом, — чуть прижал её к себе, вдыхая лёгкий цветочный запах, смешанный с запахом её тела. Не слишком насыщенным. — А ты? Встретилась с подругами? — Да, — коротко ответила девушка, не отрывая взгляда от него. Уверенного и прямого. — Как хотела, спасибо, что отпускаешь меня. — И как провели время? — продолжил Райсс, покачивая их двоих в ласке из стороны в сторону. — Всё понравилось? — Да, мы расстались у фонтана, — Альма улыбнулась и коснулась его волос у затылка. — А всю дорогу шла и думала, как проведём ночь. Наедине с собой приходят такие особые мысли.       Её пальцы игриво коснулись мужской шеи, скользнули к груди, выводя узоры как некие намёки. Какая-то струна дёрнулась в душе Рода: она лгала. «Ну или просто не договаривает. Может, бережёт. Не хочет, чтобы я ревновал. Может, к ней просто пристали», в сдержанной надежде подумал он. И прежде, чем начать впадать в любовную игру, мужчина взял её лицо в обе ладони и заглянул: — Я очень счастлив быть с тобой. И мне ты можешь говорить всё. Без опаски, — проговорил, рассчитывая, что даёт ей уверенность в себе. — Я твой и всегда тебя поддержу.       Но Альма лишь благодарно прижмурилась и поцеловала, щупая одной рукой ключ двери, чтобы поскорее запустить их, а второй спускаясь ниже по его телу в ласке. И впервые та, приятная и будоражащая, отдавала чем-то странным.       Несколько дней в Шиганшине прошло, и Жнец обдумывал полученные результаты. Не особо радовавшие, скудные. На город мягко опускалась ночь, и инстинкт, голос подсознания, звал на дело. Пробуждал силу и жажду вкуса жизни, победы. Однако в южном ковчеге человечества ловить напрямую нечего. «Лишь кормушка. Для очень многих», подумал он и выдохнул в потолок, пригладив русые волосы. Город оставался местом с очень большими дырами в правилах для всех желающих. Как выявило более детальное погружение. След особо никуда не привёл, как они ни старались. И сейчас, уходя на ночной отдых вместо работы, мужчина размышлял над дальнейшими шагами. В тихой и чердачной комнате было не разгуляться в раздумьях, не повзирать на теплящийся закат — лишь пара вентиляционных окон, однако останавливаться в трактирах или постоялых дворах Аккерман не стал. Не хотел наследить в этом плане. Знал, что их будут искать. Что враг теперь настороже и достаточно разозлён. Встреча с Кисом не повредила в этом плане, если только к командору не придут лично опрашивать внешность столичного гостя. Но Шадис на то и командор, чтобы не болтать со всеми подряд и не отвечать как на допросах. Довольный хоть этой однозначности и надёжности он пробарабанил пальцами по балке, рядом с коей сидел, и взглянул на Киву. Та устала больше него за последние сутки, но в полусумраке комнатушки выглядела на удивление естественно. Не так как он — словно оглобля кое-как устроенная в каморке. Ему ещё вдобавок и не нравилось, что приходится терпеть такие обстоятельства. Но сносил их спокойно. Как и верная спутница. Девушка лежала на постеленном плаще, подложив под голову сумку. Свернулась на боку и глубоко мерно дышала, сливаясь с пыльным окружением на слабеющим свету.       Не спала — прислушивалась к мужчине, зная, что тот обдумывает следующее действие и планы на завтра. Раз уж так вышло, что след завёл в тупик. Тут зацепок не нашлось — лишь следы и лазы. Как прорытые норы в земле. Их враг обитал не здесь и лишь пользовался этим городом. Как и некоторыми другими. Они искали иголку в стоге сена. Видели обширные проявления, но не могли толком ухватить. Кенни наконец изрёк в пустоту и тишину: — Врага нам тут не найти. Лишь наступить на хвост, — он потёр переносицу, свёл аккуратные брови. — Ловить нечего. Уйдём через пару дней отсюда. — Думаешь, можно им хоть как-то усложнить выход за стены? — негромко спросила девушка, впрочем без особой убеждённости. — Но всю не оцепить ни одним патрулём. — Да-а, — кивнул мужчина с лёгким одобрением и усмехнулся — за всей стеной не уследить никому. Кроме, быть может, Ури. И король молчал. Разбираться им. — На приводе это всё не сложнее, чем канаву перепрыгнуть. Хорошо они устроились. Зараза. А мы, малявка, тихонько отсюда уйдём. Шуметь ни к чему.       Кива молча прикрыла глаза в согласии. Так оно лучше при сложившемся раскладе. Она задумчиво провела шершавыми пальцами левой руки по запястью правой. Столько трудов и усилий, а они удаляются без трофея. Но как искусные хищники, не выдавая своего присутствия. Значит, сохраняя часть преимущества перед соперником. Силы потрачены не впустую — это примеряло с тщетностью попытки. И они работали вдвоём, охватывая как можно больше пластов. Там где не мог дотянуться Кенни — дотягивалась она. В эти минуты девушка ощутила, что они и закрывают друг другу уязвимые места, как они ладно справляются. Раньше такое присутствовало, но сейчас соглядатай осознанно наслаждалась этим. И нарушила мирное молчание отдыха: — Зато Разведкорпус почти наверняка ни при делах, — Кива повертела головой на сумке, на которой просто привыкла спать, не замечая неудобства. — Неплохо. — Я всё равно думаю, что кто-то среди них может болтать языком, но, — Аккерман сплюнул в сторону, пересел так, чтобы прислонится спиной к балке и вытянуть ноги, — это тоже ничего не даст. Нужно поближе к Митре давить, — его голос стих, а потом он сказал чуть тише: — Иди сюда.       Мужчина указал рукой к себе на ноги. И жест вполне мог выглядеть приглашением к сексу. Однако девушка не увидела в его настроении такого. Движение вышло простым, выражение лица не изменилось. Кива, не желая активно двигаться, медленно села и перешла к Жнецу. С вниманием к нему опустилась на корточки. Прежнего напряжения, какое случалось раньше, не возникло внутри. Тот без слов надавил на её голову к своим ногам повыше колен, чтобы она легла на него. И она приняла его грубоватое предложение. Коснулась затылком его бедра, тепло тут же начало перекидываться. Но и не только оно.       Любовь, забота. Какую они могли друг другу выразить. От этого внутренние проблемы, опасения утихали, усыплялись и отпускали. Девушка неожиданно для себя с облегчением выдохнула чуть громче обычного. Всё казалось одолимым, а их связь возвышалась над всем. Они были вдвоём в тишине на закрытом чердаке, откуда уйдут до рассвета. Как и всегда, безопасность и осторожность. Но укромно, на удивление, на душе. Полное взаимопонимание и единство витало в сухом воздухе. «Где бы мы ни находились. Раздельно или порознь», соглядатай наклонила голову, потёрлась щекой о чужие штаны, и Кенни положил ей руку на макушку, принялся задумчиво с долей отстранённости массировать. Молчание наполняло их лишь несколько минут. — Мы заглянем в лабораторию к северу от Шиганшины? — спокойно спросила девушка, не глядя в лицо мужчине. — Или ещё рано? — Рано, — отозвался тот тоже со взглядом, обращённым внутрь себя. — Их может быть несколько. Мы можем на обратном пути поточнее определить место на карте. Но думаю, что у Сины лабораторий мало. Оборудовать трудно. Это у Орвуда всё было готовое после прошлого ублюдка Райсса, — длинные, цепкие пальцы чуть сжали её волосы.       Прошлое. Истребление Аккерманов. Кива легонько подняла руку и провела по его ладони в молчаливой поддержке. Которая не отягощала того излишней жалостью, эмоциями. Какую он мог принять спокойно — расслабил хватку, возобновил поглаживание, перебирание. — Ты выжил, Кенни, — сказала его помощница, закрыла глаза и прижалась к нему. — И ты остался — без тебя меня бы не было. Ещё и другие Аккерманы. Немного, но кто-то выжил. Я слышала, что здесь есть один. На отшибе. — Не все, малявка, выжили. Хотя могли, — протянул Потрошитель из Митры и запрокинул голову, прислонил затылок к подпорке. — Аккерманы особенные среди всех. У нас есть сила.       Кива слушала его знакомый до каждой интонации голос, который убаюкивал, и отмечала серьёзность для него собственных слов.       Об этом он раньше ей не рассказывал — не любил говорить о семье и всегда очень ревностно относился к своей фамилии. Она знала, что Аккерманы — род гонимый, некогда бывший знатным и близким к королю. И на фоне дела возникали самые разные мысли о том, почему случилось падение такого рода. То, что они были приближены не только к Фрицам, но и к подлинным монархам, говорило о многом. — Сила? — спросила девушка и всё же подняла веки, посмотрела на него. — Да, нас нельзя обернуть ни в пустоголового, ни в осознанного титана. Вся связь со всей этой хреновиной обернулась по-иному, — мужчина хмыкнул, ощерился, вновь сжимая чужие волосы до боли, но на сей раз сам отпустил и принялся заглаживать. Успокаивал и себя и её. — Мы сильнее прочих. В один момент, знаешь, от головы по телу пробегает импульс, и на этом прежняя жизнь Аккермана заканчивается. Мы становимся сильнее. Гораздо сильнее. Во всём. — Понятно, — кивнула девушка, усваивая откровение, разделяя его с ним. — Поэтому я за тобой не могу поспевать. Но это ты целиком. Ты, — запнулась в растерянности и доли робости, — не часть этого. Оно часть тебя. И ты настоящий.       Кенни расплылся в самодовольной улыбке, пальцами спустился к чужой щеке, мельком коснулся губ. — Знаю, малявка, — он провёл по её открытой шее, а потом внезапно спросил: — Ты не помнишь своих родителей?       Она в удивлении уставилась на него, даже приподнялась. Сама-то вообще не думала ни о своём прошлом, темы которого сейчас, впрочем, уместно витали, ни об истоках, ни о детстве. Просто не думала. Словно того и не было. Сам Жнец никогда не спрашивал. И его слова выбили растерянность. Серые глаза смотрели спокойно, поэтому она улеглась обратно головой ему на ноги. Нахмурилась, всё же обдумывая вопрос, перебарывая то недоумение. — Нет, я мало что помню. Мама кажется ушла из дома или её убили. А папа, — Кива сощурилась сильнее, потом кивнула. — Выставил меня из дома ребёнком. Кажется, так я оказалась на улице. — Мы могли бы навестить твой дом, если ты вспомнишь, — предложил Кенни и прижал её к себе сильнее. — Как будем в Подземном Городе.       И девушка неуверенно кивнула. Прикосновение к Аккерману и его забота легонько подтолкнули мысли. Приобрести или же вернуть частицу себя. Просто знать, что было в том времени.