Твой выбор

— Что случилось? — испуганно спросил я, запирая дверь и отводя Нацу в глубь дома, убеждаясь, что нас никто не услышит. Вид моего друга был мягко говоря не очень и не предвещал ничего хорошего.  — Венди… Она… — заикаясь говорил он грустным тоном.  — Что с ней? Ей стало хуже? — обеспокоено спрашивал я, желая получить побыстрее ответ и закончить этот диалог.  — Она умерла, — на одном дыхании выговорил Нацу, и в тот момент время будто остановилось. Я вспомнил, как после школы бегал в больницу к ней, читал сказки, рассказывал всякие истории, чтобы подбодрить, а когда познакомился с Нацу, мы уже вместе навещали её. Для меня, как и для моего друга, она была младшей сестрёнкой, которую мы безумно любили. Эта новость была, как снег летом для фермера, ужасной. Маленькая Венди не заслуживала такой жизни. Она была таким искренним и добрым ребёнком, что мне становилось очень обидно за неё. Некоторые люди ведут себя ужасно, но живут и радуются жизни, а такой хороший человек, как Венди, страдает. Что-то в районе груди сильно заболело. Слёзы вот-вот должны были хлынуть, а весёлые воспоминания, связанные с Венди, то и дело тревожили душу. В голове не укладывалось, что я больше не увижу её. Это было больно осознавать. Телефон разрывался от звонков, пока мы с Нацу стояли посередине комнаты и не нарушали тишину, вспоминая сестру. Тяжело подойдя к нему, я увидел пропущенные от отца и понял его цель звонка, убеждаясь в словах друга. Мы обессилено упали на диван.  — А помнишь, как мы прогуляли уроки, чтобы провести идеальное день рождения для неё, — нарушил тишину Нацу, грустно вспоминая прошлое и напоминая мне былые времена.  — Учительница даже не ругала нас, узнав почему мы сбежали из школи, — усмехнулся я, впервые после новости о её смерти.  — А тётя Дженни даже испекла нам торт после этого, — продолжил он.  — Мы тогда были такими счастливыми, — сказал я и услышал настойчивый звук звонка в дверь. Может отец настолько переживал, что я не отвечаю на звонки, что решил навестить меня? Или Джувия забыла что-то? За дверью стояла Люси и, как только я пустил её, побежала к Нацу. Она выглядела измученно, но, увидев любимого, быстро оживилась и забеспокоилась, обратив внимание на наше состояние. Объяснив ей причину нашей грусти, она начала нас утешать, но, поняв, что ей это не удасться, сменила тему.  — Сегодня меня вызывали на допрос. Спрашивали о Нацу. Меня также подозревают, но у меня есть алиби. Нацу, ты ведь правда не убивал Лисанну? Если это так лучше скажи, не молчи, — рассказала нам Люси и попросила любимого быть с ней честным. Я спокойно наблюдал за ними. С момента смерти невесты до сегодняшнего времени Люси тяжело принимала факт её убийства, считая, что это сделала она или была причастна к этому. Из-за этого у нас часто начинались ссоры, и нам с Нацу было тяжело объяснить ей, что она не в чём не виновата. Живя в страхе, что не сегодня-завтра её заберут и посадят, девушка доводила себя до ужасного состояния, но её возлюбленный каждый раз принимал её боязни и поддерживал. Она проснулась в больнице, после целой ночи пьянства, в которую привёз её я. Не вспоминая ничего, девушка решила, что точно причастно к убийству.  — Люси, сколько раз тебе повторять, что это не я? В конце концов она носила моего ребёнка! — раздраженно выкрикнул он, желая чтобы она оставила эту тему в покое.  — Тогда это сделала я. Больше некому, — сказала она, а я раздраженно закатил глаза. Мне было жаль друга, по которому было заметно, что ему сейчас тяжело выслушивать её. — Прекратите! — остановил начало их ссоры я. — Если кто-то ещё не забыл, то у меня умерла сестра, и сейчас мне как-то не очень интересно наблюдать за этим. Да и для Нацу она была не последним человеком, поэтому его не стоит выводить, — встал на защиту друга я, чем очень удивил их. — Извините, я поступила плохо. Я хотела лишь отвлечь вас, но…, — не закончила Люси, начав плакать. — Получилось как всегда, — продолжил вместо неё я, а она недовольно на меня покосилась, прижимаясь к груди Нацу. — Грей, что с тобой в последнее время? Дерзишь и недовольно со мной общаешься? Я переживаю, — обеспокоено спросила девушка, а я понял, что вёл себя слишком плохо по отношению к нею, чем делал ей плохо. Она ведь не виновата, что я любил её, а теперь, сняв розовые очки, нахожу в ней всё больше плохих качеств, которые присущи всем людям на Земле. Да, чёрт, Люси даже не знала о моих чувствах, а по итогу я веду себя так, будто она моя бывшая жена, с которой мы делим имущество. И я понимаю, что это неправильно, но продолжаю задевать её. — Много чего навалилось, вот и срываюсь. Не переживай, — отмахнулся я, желая уйти от разговора о моих проблемах. — Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. Ты можешь довериться нам, ведь мы твои друзья. Мне стыдно, что я всегда загружала тебя своими проблемами, а взамен ты не получал должной поддержки и понимания. Я хочу помочь тебе, — отстранившись от Нацу, произнесла она. Впервые в жизни я посмотрел на неё не как на девушку, а как на друга. Как на человека, который поддержит, выслушает и поможет мне. Мне стало стыдно, что я всячески пытался отстранить её от себя вместо того, чтобы принять её как друга. Многие говорили, что дружить с человеком, которого ты любил невозможно, ведь это бы значило, что ты не любил его. Но разве это не значит, что человек до сих пор любит другого? Ведь, если бы он его разлюбил, ему было бы нормально общаться с другим. — Когда-то я обязательно расскажу, что происходит со мной, но не сейчас, — решил откровенно поговорить в будущем поняв, что сейчас не готов к признанию. То, что я перестал жить мечтами о нашем совместном будущем, ещё не значит, что в моём сердце не осталось ни грамма тёплых чувств к ней. — Как знаешь. Я не буду тебя заставлять, это твоё право. Но знай, что всегда можешь довериться мне, — произнесла Люси.

***

День был тёплым и солнечным, поэтому мне было жарко в чёрном плаще, который надел утром под погоду. Каменные плиты строились рядами, а около них лежали множество живых цветов. С пожелтевших деревьев падали листочки, покрывая каменные дорожки. Прошло несколько дней после похорон Венди, но мне всё равно казалось, что это всё плохой сон. Я всю её жизнь не разрешал себе думать о её смерти и всегда надеялся, что она вылечится, в глубине души понимая, что это не совсем правильно. Поэтому я совсем не был готов к такому. В руках я держал четырнадцать бутонов розовой камелии. Ровно столько должно было исполниться ей через месяц. Но, к сожалению, моя сестричка навсегда останется тринадцатилетней. Около меня сидела её мама. Вид её выражал её душевное состояние. Неаккуратно собранный пучок из голубых волос, бледное лицо, синяки под глазами от всегда собранной и уверенной Дженни не осталось и следа. На самих похоронах она несколько раз теряла сознание, и за пару дней выплакала слёз больше, чем за все эти года. Мы сидели в кромешной тишине, наблюдая за каменными плитами, осознавая, что под ними тела множества людей, которые когда-то могли радоваться и грустить, у каждого была разная жизнь и свой тернистый путь, что немного пугало. Все слова будто закончились и осталась только тишина, которая успокаивала больше, чем множества слов поддержки. С детства я не возлюбил это место, ведь оно напоминало о боли и страданиях, которые приносили мне смерти дорогих людей. Но сейчас кладбище ассоциируется у меня с памятью. Это лучшее место, чтобы вспомнить прошлое, осознать свои ошибки и двигаться дальше. Здесь понимаешь, что выход есть всегда, только не от сюда. Смерть — единственная ситуация, из которой точно нет никаких выходов. Нам было уютно сидеть вот так каждому в своих мыслях. А думать было о чём. Меня не покидала мысль, что это я виноват в смерти Венди. Тот разговор с тётей о грехах не выходил из моей головы. Неужели мой такой ужасный поступок привёл к тому, что сестричка умерла? — Лисанна тоже была младшей сестрой, — будто прочитав мои мысли, хрипло произнесла Дженни. — Откуда…, — удивлённо спросил я, желая узнать причину почему она вспомнила невесту друга. — Я много чего знаю. Бедная Венди. Ей пришлось страдать из-за грехов дорогих ей людей, — вздохнула она, собираясь уходить, но её остановила неведомо откуда-то появившиеся пожилая женщина, которая наблюдала за нами немного издали. Дженни удивлённо смотрела на неё, будто увидела призрака, та же в свою очередь начала подходить, поняв, что её заметили. — Как ты узнала, что я здесь? — спросила она у старушки, которая подойдя обняла её за плечи. — Считай, что моё материнское сердце подсказало, — ответила женщина, в то время как тётя дала волю чувствам, прижавшись к груди той. — Мне… Так тебя не хватало… Мама, — через слёзы выговорила Дженни. Тётя никогда не рассказывала о своей семье, даже когда я настойчиво спрашивал её об этом. Она избегала этой темы также настойчиво, как некоторые родители при необходимости объяснить своим детям тему полового воспитания. Я знал только, что она не из богатой семьи и мне в какой-то степени было интересно узнать о её детстве, юности и семье. Все взрослые на семейных посиделках рассказывали смешные истории из своего лучшего времени жизни, но Дженни всегда молчала. Возможно, поэтому мне было интересно узнать её прошлое. Сейчас, наблюдая за двумя безумно похожими женщинами, мне было интересно почему они не поддерживали хоть какую-то связь, что, наверное, было и причиной такого табу на тему её семьи. — Грей, это моя мама — Катарина Гиллен. Мама это Грей — мой племянник, — представила нас друг другу она, вытирая тыльной стороной руки слёзы. — Иди погуляй, мальчик. Нам нужно побыть наедине, — приказала мне мама моей тёти, поняв, что та не сможет намекнуть мне убраться. Я, поняв всё, пересел на другую лавку, но не учёл, что отсюда будет прекрасно слышно весь их разговор. — Я не ожидала, что ты прийдёшь. Думала, ты меня ненавидишь, — призналась она своей маме, кладя голову той на плечо. — Как мать может ненавидеть собственное дитя? — вытирая слёзы дочери, говорила пожилая женщина. — Когда ты родилась мы с твоим отцом были самыми счастливыми людьми. Мы понимали, что были молодыми и за плечами почти ничего нет, но мы старались стать для тебя и твоей сестры лучшими родителями. Ты росла такой умной и красивой, что я не могла нарадоваться. Потом ты завела свою семью, а ещё позже ушла от них. И я потеряла дочь. — Мама, я…, — хотела оправдаться дочь. — Нет, не говори. Ты не должна оправдываться, ведь это был твой выбор, и он уже сделан. Жизнь наказала тебя строже, чем кто-либо. — Я лишь хотела почувствовать себя счастливой, — несмотря на запрет, ответила она. — Тебе нужно извиниться перед той, которой ты причинила больше всего боли, тогда твоё сердце будет очищено, — погладив по спине в знак поддержки, она и ушла, заметив, приехавшего за своей женой, мужа Дженни. — Спасибо тебе, мама! — крикнула вслед ей та, оставаясь на том же месте рыдать на плече у мужа. После того, как, фактически, подслушал разговор, я решил уйти, предварительно навестив могилу сестры и поставив цветы. Мне удалось много чего нового узнать о своей тёте. Теперь мне было ещё интереснее узнать о том грехе Дженни. Доходя в угрюмом настроении до места, где парковал машину, меня остановил голос отца. Он хотел, чтобы мы вместе проведали могилу мамы, и как бы я не хотел туда идти, мне пришлось. Я ненавидел могилу матери. Там я вспоминал день её похорон, когда плакал над её гробом и ловил сочувственные взгляды. Тогда все на её похоронах обсуждали то, что она повесилась, а я стал свидетелем этого. Эти люди были хуже тех, которые надеялись получить хоть что-то от её имущества, ведь они прекрасно знали, что я всё слышу. Стоя над её могилой, я вспоминал всё, что чувствовал тогда. Всю боль и обиду, горечь и ненависть. Тот маленький ребёнок внутри меня желал убежать от сюда, от тех воспоминаний. Но взрослый я не мог этого сделать, к сожалению. Папа положил цветы около каменной плиты и тяжело вздохнул. Я знал, что ему тоже было тяжело стоять здесь. — Я очень сильно её любил, — грустно произнёс он. — Именно поэтому изменял, — фыркнул я. Меня бесили такие моменты, потому что я не мог нормально понимать его. Если он так сильно любил её, так почему изменял? — Ты не знаешь ничего, — ответил отец, положив свою руку на моё плечо. — Возможно. — Я понимаю, что ты обижен на неё, но пора повзрослеть и простить её, — поучительно выразился папа. — Я уже взрослый и сам могу решать, что мне делать, — сказал я и ушёл, оставляя его. — Но ведёшь себя, как ребёнок, — произнёс на прощание мне в след он и остался один около могилы когда-то любимой жены.

***

Грозные тучи скрыли Луну, и лишь несколько лучиков света пробивались на волю. Ветер качал деревья в разные стороны, заставляя листья танцевать, и поднимал волны играясь так. Я вальяжно раскинулся на своём излюбленном месте в парке. Я был совершенно один, так как ночью в такой холод гулять никто не хочет. Я ещё больше закутался в свой чёрный плащ, который никак не спасал от холода, и пожалел, что не оделся потеплее. Завтра на работу, но сейчас меня это не волновало. Я ещё не отошёл от смерти Венди. В голову так и лезли мысли о том, что это я виноват в её смерти. От этого становилось не по себе. Я открыл галерею в телефоне и нашёл её фотографии. Тут она такая счастливая, несмотря на свою болезнь. Венди всегда удивляла меня своей стойкостью. Улыбалась, радовалась, дорожила каждой секундой своей жизни, несмотря на невыносимую боль, которую испытывала каждый день. Наверное, это у неё от мамы. Наша семья погрязла в грехах. Папа — изменщик, мама — самоубийца, я, в каком-то смысле, — убийца, у тёти свои скелеты в шкафу, а дядя в школьное время издевался над детьми. И за всё это ответили не мы, а Венди, человек, который ни в чём не виноват. В сердце что-то кольнуло. Стало так противно от самого себя. Хотелось отдать свою жизнь ей, чтобы она прожила её, что заслужила больше, чем кто-либо из нашей семейки. Но я понимал насколько это невозможно. По щеке пробежалась слеза, а потом вторая и третья. Мне было так жаль Венди. Она не заслуживала такой короткой и больной жизни. Я вспомнил слова отца о том, что парни никогда не должны плакать, что это слабость. И в детстве я ему верил, поэтому сдерживал себя как мог, становясь для некоторых людей бесчувственной глыбой льда. Но повзрослев понял, какой же это бред. Независимо от пола, человеку нужно плакать, чтобы стало легче, но осознание этого не помогло мне проявлять эмоции на людях. Я продолжаю делать это где-то, где меня никто не найдёт. Я ощутил пару капель на своём лице, а потом их стало ещё больше. Будто поняв моё состояние, погода грустила со мной, но для меня это было не на руку, потому что забыл зонтик. От этого на душе стало ещё хуже. Домой идти совсем не хотелось, но и продолжать мокнуть и мёрзнуть было бы глупым решением. В ожидании какого-то чуда я продолжал сидеть на том же месте. Разум твердил бежать, а сердце молчало, и я вместе с ним. Промокший я сидел и наблюдал, как капли воды наполняют реку. Вдруг дождь над моей головой перестал падать. Что-то защищало меня, не давая каплям воды дальше падать на мои волосы. На душе сразу стало тепло и захотелось прыгать от радости. Неужели чудо посетило и меня? Посмотрев вверх, я увидел чёрный зонтик, а сбоку его держала Джувия и смотрела куда-то в даль, прижимаясь ко мне, чтобы дождь не попадал на неё и меня, согревая своим теплом меня. В этот момент я поймал себя на мысли, что она очень красивая. С длинных завитых лазурных волос капали капли воды, в глазах отражался весь мир, на щеках румянец, а губы растворились в лёгкой улыбке. Я даже неосознанно сравнил её с Люси. Нет, безусловно вторая была намного красивее, недурно несколько модельных агентств предлагали ей работу, но та всегда отказывалась из-за желания стать журналистом. Но и первая была достаточно красивой, а сейчас, когда мы вот так сидим, я был готов кричать, что она самая красивая девушка в мире. Её тепло согревало не только моё физическое тело, но и душу. Впервые кто-то вот так нагло ворвался в моё личное пространство, но и одновременно спас от холода и одиночестве, не побоявшись моей реакции. Этим она мне и нравилась. Может внешностью она и не была похожа на Люси или других более красивых девчонок, но её душа и характер были лучшими в этом мире. Другой человек, как бы близок ко мне не был, увидев здесь, потянул бы домой, но она без слов поняла, что мне необходимо побыть здесь, и не задумываясь осталась со мной молча смотреть на прекрасный вид, зная меня совсем недолго. Увидев на моём лице слёзы, она вытерла их свободной рукой и обняла меня, не проронив ни слова. Я почувствовал такую поддержку и помощь, какую до этого не получал никогда. Мне стало так приятно и одновременно стыдно. Если бы она знала всё, стала бы мне помогать? Но сейчас я не хотел об этом думать. Только не сейчас, когда мне впервые за долгое время так хорошо. Что-то тёплое разлилось по всему телу. Каждая клеточка тела радовалась, давно не появляющемся, ощущениям счастья. От осознания того, что ты не последний человек в её жизни, хотелось радостно кричать. — Извини, — извинился я и отвернулся в другую сторону поняв, что допустил ей увидеть мою слабость и даже вытирать слёзы. Слова папы о том, что парень, который ревёт, больше похож на соплю, чем на мужчину, больно врезались в голову, и мне стало стыдно перед ней. — Я думала, это капли дождя, — быстро нашла ответ Джувия, но заметив, что я не сильно в это поверил, когда повернулся назад к ней, быстро добавила. — Плачь сколько сможешь. Дождь скроет твои слёзы. После этих слов дождь резко закончился, и она, поняв это, закрыла зонтик, положив где-то около себя, а после начала обнимать меня уже двумя руками успокаивая. Я было подумал, что это выглядит совсем не по-дружески, но после откинул эту мысль, мысленно благодаря девушку за то, что она сейчас делает. Благодаря ей, я смог на время отвлечься от всех гнусных мыслей и тревожностей. Это не могло не радовать и веселить. Уголки моих губ приподнялись, создавая чудесную улыбку, и мы сидели вот так молча долго. Нам не нужны были слова, они только мешали. Мы бы и дальше так сидели, вот только внезапно я почувствовал, что её хватка ослабла, а рука, которая до этого была на плече, медленно скатилась вниз. Чтобы убедиться, что Джувия спит, я нахилил голову, чтобы быть на одном уровне с её, которая лежала на моей груди. Убедившись, что она мирно спит, я не стал её будить, а просто привёз к себе домой, так как знаю только где находиться её мастерская, а вот дом, к сожалению, нет.