Карманное сердце

      — Подумать только, ей удалось обдурить их. Ладно этих двух идиотов, но ещё и старосту Слизерина, понимаете, старосту! — его глаза сияли от гордости.       — Годрик, я тоже так со стороны выгляжу, когда говорю о Эванс?       — Определенно.       — Абсолютно одинаково.       — Две капли воды.       — Сохатый-номер-два, как твои дела?       — Заткнитесь оба! — Джеймс кинул подушку Питеру и Римусу, которые играли в шахматы возле камина.       — Да бросьте, я не выгляжу как влюблённый олень.       — Эй! — возмущённо крикнул Поттер.       — Сириус, ты обсуждаешь о нашей шалости уже двадцатый раз! — воскликнул Римус, поняв, что проиграл своего ферзя.       — При этом успев упомянуть её в сотый! — добавил от себя Питер.       Сириус лениво рассматривал свои ногти, расположившись в бордовом кресле.       — Вы не можете отрицать того факта, что она… — начал было он, но его сразу же перебили.       — Да-да, мы признаём, что она клёвая, — заговорил Поттер. — Но, брат, ты слишком много о ней говоришь. Даже я не говорю столько о Эванс!       — Это раздражает, — вставил Петтигрю. — Ты потерял голову от девчонки.       Блэк медленно повернул голову к своему однокурснику, машинально выпрямляя осанку, и с вызовом посмотрел на него. Лишь немногие заметили эту его привычку, когда ему становился неприятен разговор. Привычка, которая лишь сотый раз доказывала, из какой он семьи.       — Хвост, тебя никто не спрашивал, — огрызнулся Блэк.       Питер же не поднимавший свой внимательный взгляд от шахматной доски, не догадывался о настроении своего друга.       — Но это же правда, — когда он поднял свои глаза и встретил тот самый предупреждающий взгляд, нервно сглотнул.       Губы Блэка приподнялись, но глаза оставались сощуренными. Поттер, что лежал на ковре, вдруг напрягся. Он слишком хорошо знал язык тела Бродяги, чтобы понять.       Затишье перед бурей.       — Возможно. Но знаешь, что ещё правда? — голос его вдруг превратился в холодный и агрессивный тон. — То, что ты такой жирный, что никто на тебя не посмотрит. Ты завидуешь мне!       Питер побледнел, как белый лист. Все гриффиндорцы вдруг замолчали и уставились на них. Воздух в гостиной звенел от напряжения. Даже Джеймс и Римус замерли боясь зашевелиться.       Когда сказанное дошло до Хвоста, лицо его раскраснелось, а глаза наполнились слезами. С трудом справляясь со своими рвущими рыданиями, он горько воскликнул так, что его фраза разлетелась по всему помещению.       — Я просил не упоминать об этом!       Он резко встал и убежал в спальню. По дороге слышались его частые вдохи и шмыганье носом. Джеймс собравшись силами, прочистил горло.       — Друг, это было жестоко.       Движение в гостиной возобновились, но давление оставалось напряженным и неловким.       — Ты перешёл черту, Сириус, — серьезно проговорил Люпин. — Почему ты так с ним грубо обходишься?       Ни для кого не было секретом, что Сириус недолюбливал Петтигрю с самого первого курса. Несмотря на то что он был одним из мародёров. Порой он подпускал обидные шутки или во время дружеской драки, мог перегнуть палку.       Никто не понимал, откуда у него такая ненависть к Питеру. Сириус сам не понимал. Такое отношение к нему было подсознательным, которые несли более личные и глубокие обиды. Все потому, что Питер был жалким и слабохарактерным. Своими трусливыми привычками он напоминал ему до боли знакомого человека. Только при виде Хвоста легкое раздражение заполняло тело. Он своим поведением напоминал о доме Блэков.       Он видел в нем своего отца.       Своего паршивого и жалкого отца!       И он выливает всю свою накопившую обиду на него. Но самое удивительное — это то, что он не чувствовал никакую вину за это. Совесть молчала. А это значит, что прощение он не попросит.

***

      Книги были разбросаны по всему столу, вперемешку с разными свитками и чернильницей. Все уже пошли спать, поэтому гостиная Слизерина опустела.       Мэдисон понимала, что Древние Руны это достаточно сложный предмет. Но осознание всего слово «сложный» обрушилось именно сейчас. Она уже три часа сидела над «Толкованием древних рун», время от времени заглядывая в рунический справочник.       Шёл второй час ночи. Она успела дописать домашнее задание по астрономии и по нумерологии до самого рождества. Но у неё возникали проблемы с другими предметами.       Ей приходится засиживаться допоздна над горой учебников, если она не хочет, чтобы оценки снизились с Превосходно до Выше ожидаемого. Для любого другого ученика это не было бы сущей проблемой, но только не для неё. Её оценки играли большую роль.       Она должна быть самой лучшей по успеваемости и никакие Руны не должны их испортить.       Конечно, никто не давил на неё. Никто и не просил её оставаться одной из лучших учениц.       Но сама мысль засела в её голове прочно ещё до Хогвартса. Ей нужно было получить похвалу от отца. Преподнести свой превосходный табель, чтобы он оценил её ум. Она должна доказать ему, что она достойна быть наследницей рода.       «Он не должен разочароваться во мне».       Она понимала, что её перфекционизм влияет на её здоровье и сон. Но если она возьмёт и пойдёт сейчас спать, то утром будет винить себя за слабость. Она даст себе отдохнуть только лишь тогда, когда решит, что хорошо потрудилась. А до этого момента, она должна оставаться безупречной.       Чтобы доказать себе и получить любовь, она должна хорошенько постараться.

***

      — Ты опять сидела над своими учебниками?       Было сложно не заметить, как Мэдисон клевала носом в нетронутую овсянку. В столовой, как всегда, было шумно. Она уже пришла на завтрак позднее обычного. А высказывания Ириды только вызывало сильное раздражение.       — Я не понимаю, почему ты так напрягаешься. У тебя и так прекрасные отметки. Тебе ведь все легко даётся!       Легко даётся. Поэтому она заснула в четыре часа ночи, но с готовой домашкой по Рунам?       — У нас через пять минут трансфигурация, а ты даже не начала есть! — продолжала она возмущённо.       «Вряд-ли я успею толком поесть. Лучше продержусь до обеда».       Решив не тратить время в пустую, она резко встала со стола.       — Ну так пошли, только перестань уже ворчать.       — Вот только не показывай свою обиду, ладно? Утро у меня далеко не доброе. У меня нет времени, чтобы поднимать тебе настроение, — обиженно хмыкнув, она тоже встала со стола. — Ворчу, ага. Я просто говорю, чтобы поторопилась. Разве это называется ворчать?       Вот так происходит всегда. Стоит ей на что-то указать, то она сразу примет все близко к сердцу. И начнёт оправдывать себя и делать виноватой тебя. Такая вот защитная реакция у Ириды Шафик.       Они молча добрались до Трансфигурации, где Шафик показательно села отдельно от неё. Дэйнес же было не до её обид. После того как она достала чернильницу и свиток, отпустила голову, закрывая руками раздражённое и сонное лицо.       Рядом с ней сел Регулус, кинув ей: «доброе утро». В ответ она промычала что-то невнятное.       Во время урока, слизеринка со всеми силами пыталась не заснуть. Еле как записав три строчки из книги, она поставила локоть на стол и положила голову на руку. С закрытыми глазами она старалась слушать лекцию о превращении чайника в черепашку. Но информация долго не оставалась в голове, она влетала в одно ухо и вылетала из другого.       Рядом сидящий Блэк иногда будил её, когда МакГонагалл подходила ближе к первому ряду. После уроков она точно поблагодарит его.

***

      По дороге к обеду её встретил Сириус.       — О, Мэдс, как дела?              Она лишь зевнула в ответ, на что Блэк усмехнулся.       — А, ясно, — расслаблено бросил он. — Тебе надо бы наладить свой режим. Иначе уснёшь прямо на ходу.       — Я всю ночь делала Руны, — вяло проговорила она. — А это тебе не шутки.       Сириус кивнул головой, зная её серьезность к учебе. Продолжать он не стал, поэтому перевёл тему.       — Я тут подумал, можно было ещё вместе устроить шалость, — с живостью предложил он. — В тот раз у нас прекрасно получилось.       Дэйнес лишь покачала головой.       — Думаю, я не буду.       — Почему? — он нахмурился и открыто уставился на неё с замешательством.       «Полная противоположность Регулуса», — пронеслось в голове.       В отличие младшего, старший Блэк не пытался скрывать свои эмоции, а открыто выражал их. Порой их противоположность забавляла её.       — Не хочу портить репутацию среди слизеринцев. Мне ещё четыре года учится с ними, понимаешь-ли.       — А, да. Понимаю, — вздохнул он, едва сдерживая гримасу разочарования.       Он не любил, когда кто-то отказывал ему, пусть даже на это было веская причина. Возможно, здесь тоже скрывалась какая-то личная травма.       Блэк глубоко вздохнул и со всеми силами пытался оставаться дружелюбным.       — Ну раз так, я пойду. Я ужасно хочу есть.       В голове Мэдисон что-то щелкнуло, она поспешила остановить друга.       — Стой, Сириус!       — Да? — он обернулся.       — Как ты относишься к Алекто Кэрроу?       Нахмурив брови, гриффиндорец непонимающе взглянул на неё.       — А что? Она тебя обижает? — напрягаясь спросил он.       — Нет просто…       — Лучше говори правду, Мэдс, я мигом разберусь, — серьезно перебил её.       Он и вправду обеспокоился, а лицо стало холодным и серьезным. Прямо как у других Блэков.       — И она не посмеет к тебе притронуться…       — Да нет же! — оборвала его слизеринка.       — А что тогда?       — Она тебе нравится?       Блэк опешил, приоткрыв рот. Он хотел было начать все агрессивно отрицать, посчитав все это как оскорбление на свой счёт. Но он вдруг замер, изумленно моргая. Мэдисон стояла и наблюдала за ним.       «Черт возьми, его можно было прочитать как открытую книгу».       Вдруг губы Сириуса стали расползаться в идиотской счастливой улыбке.       — А что? Ревнуешь?       Ей хотелось рассмеяться от такой мысли. Посчитав, что он просто издевается над ней, она решила поддержать его.       — Ага, ты даже не представляешь насколько, — саркастично выпалила и шуточно схватилась за сердце. — Я аж взорвусь от ревности!       Блэк усмехнулся чистым и искренним смехом.       — Ну так? — голос его оставался довольным, а губы все так же приподняты.       — Ты ей нравишься, — заключила она. — Она сама призналась.       — А ты?       — А я согласилась упомянуть её, если она сделает за меня Историю Магии. Хорошая сделка между прочим. Как раз не помешает отдохнуть.       Поняв, что продолжения не будет, он приподнял свой подбородок и гордо заявил:       — Ну если так, то передай ей, что мое сердце занято.       — Да ладно! — она притворилась удивлённой. — Так слухи про тебя и Поттера правдивы?       Сириус громко фыркнул.       — Ой да иди ты!       Она прыснула со смеху, тем временем как он наблюдал за ней с умиротворяющей улыбкой.       Мысленно проговорив про себя с ноткой печали: «Она постоянно отшучивалась, не подозревая, что я открывал ей свою душу. Своё скрытое признание через смех и взгляд…»       К этому времени они уже дошли до Большого Зала. Попрощавшись, они разделились по разным сторонам.       Ирида до сих пор обижалась на неё и демонстративно села вместе с Гринграсс. К сожалению, оставались места с Мальсибером и Снейпом. Жаль, Регулус сидел с Барти Краучем.       Увидев, что рядом с ними села Мэдисон, Мальсибер громко шепнул Снейпу, чтобы она слышала его:       — Я считаю, что девушки должны быть стройными. Вот бывают же некоторые, которые не ухаживают за собой. И как после этого на них засматриваться? Даже эти полукровки худее, чем наши чистокровные.       — Ты прав. Они ещё многого себе позволяют, — поддакнул Снейп, кидая злобный взгляд на неё.       —Не понимаю, что Блэк нашёл в Дэйнес. У неё же щеки, как у хомяка!       Она вздрогнула. Ложка супа замерла в сантиметре от рта. У неё не было никакого комплекса по поводу своего веса, поэтому услышать такие высказывания про себя привело в шок.       «Не показывай им свою слабость. Вспомни, чему тебя учили!»       Она с трудом удержала прежнее спокойное лицо, пытаясь проглотить жгучую обиду.       «Не показывай слабость».       Она молча положила ложку на место. Не поднимая своего взгляда, она прибавила больше яда к своему голосу.       «Пусть подавятся!»       — Не поддакивай, Нюнюус. Полукровке с грязными волосами никто не давал слова.       Снейп округлил глаза и замер. Он явно не ожидал, что подруга мародёров, укажет на его место по статусу крови. Вспомнив, что она так же являлась наследницей древней семьи Дэйнес, он плотно сжал губы в полосочку и не посмел ничего сказать.       — А что до тебя, — она повернулась к Мальсиберу. — Тебе стоит ещё раз помыться, мои глаза аж слезятся от твоей вони. — В конце предложения, она шипела, как ядовитая змея.       Это было правда. У неё правда слезились глаза, но уж точно не от чьего-то запаха. Но прежде чем кто-либо успел заметить, она рывком встала и вышла из Большого Зала с гордо поднятой головой.       Как её и учили.       К обеду она так и не притронулась.