Карманное сердце

      — Регулус, тебе нужно возобновить уроки окклюменции.       — Хорошо, мэм, — послышался голос брата, который расположился напротив него.       Сириус сидел, откинувшись на спинку стула, и рассматривал настенные часы. Он хотел остаться в Хогвартсе и провести с Римусом полнолуние, чем проводить каникулы в этом ужасном месте.       Но он должен был приехать сюда. Дядя Альфард подарил ему самый лучший подарок на Рождество — Летающий мотоцикл! Конечно, в тайне от родителей.       Альфард предупредил его, чтобы он сделал так, чтобы его подарок не нашёл никакой родственник, поэтому Сириус спрятал его сзади дома, позади мусорных баков, и скрыл Дезиллюминационными чарами. Он не мог дождаться, когда опробует его, только вот семейный ужин шёл неимоверно долго.       — Мне пришло письмо от Люциуса Малфоя с очень интересным содержанием, которое меня крайне возмутило, — донесся до его слуха негромкий, но вкрадчивый голос матери.       — То, что он наконец-то отымел Нарциссу? — Сам не понял, зачем сказал это, наверно, чтобы очередной раз подействовать им на нервы.       Звон вилок стал тише. Отец бросил на старшего сына предостерегающий взгляд.       — Манеры, Сириус.       Видя, как Орион пытается строить из себя главу семейства, Сириус почувствовал все больше отвращение к нему. Мать сдерживала свой гнев, проигнорировав его выпад.       — Там было написано, что Мэдисон Дэйнес проводит своё время с тобой и с твоими паршивыми дружками.       Сириус дернул бровью, на губах возникла недобрая усмешка. Он повернул голову направо, чтобы видеть лицо матери.       — Он так и написал? С «паршивыми-дружками»? Годрик, где же его манеры?       Он видел, как желваки прошлись по её лицу и как сжимаются зубы при упоминания Годрика Гриффиндора. Вальбурга смотрела на него суровым взглядом, которым приводила его в ужас каждый раз, но, сам того не замечая, его чувство страха со временем превратилось в ненависть.       — Прикуси язык, Сириус. Тебе следовало бы знать, что я не позволяю с собой шутить, — отрезала она. — Ты плохо влияешь на эту девчонку. Она обручена с твоим младшим братом, если вдруг ты забыл. Не вставай поперёк дороги, лучше найди себе другую игрушку.       Молча сидевший Регулус со всей силой сжал вилку, несмотря на холодное непроницаемое лицо.       — Я не могу общаться с будущей родственницей? — С наигранным елейным голосом спросил Сириус.       — Сначала прояви интерес, например, с Беллатрисой.       Сириус хмыкнул, отворачиваясь.       — Матушка, я предпочту ваше наказание, чем общение с этой сукой.       С громким звоном мать раздраженно положила столовые приборы на стол.       — Вздорный мальчишка! Клянусь Салазаром, ты портишься с каждым днём, — уже не сдерживая своё самообладание, закричала Вальбурга. — Я не позволю второго позора в нашей семье! Неужели ты хочешь вызвать презрение и погубить Дэйнес в глазах чистокровного общества?       — Она моя подруга, и ты матушка, вроде бы, не была против этой дружбы.       — Я была в надежде, что она окажет на тебя хорошее влияние и обуздает твое дикое поведение, но вместо этого ты портишь и её! Этот Гриффиндор ужасно на тебя влияет. Скажи на милость, там все такие своевольные?       Сириус стиснул зубы, но держал удар, смотря в ответ не моргая.       — Там все в сто раз лучше, чем вы. Если бы у меня был выбор, я променял бы вас на них.       — Вот какова твоя благодарность? — Её голос звенел от напряжения. — За все те знания, которым я тебя учила и за роскошную жизнь…       — И за прекрасные гены, которыми ты меня наградила. За все твои физические и моральные насилия! — Он попытался сотворить гримасу наигранной благодарности, но она вышло чересчур злобной. — Спасибо, матушка, ты сделала мою жизнь прекрасной!       — Не строй из себя жертву. Если ты ждёшь, что я буду жалеть тебя, как бродячего пса, то ты ошибаешься. Ты не единственный, у кого такой случай в нашем роду, и в отличии от тебя, они не ныли каждый раз. У них даже не было возможности вылечиться.       Он презрительно усмехнулся на эти слова, тем временем как его младший брат мысленно умолял его заткнуться.       — Знаешь что? — После этих слов сидящий напротив Регулус не сдержал обреченного вздоха. — Ты никогда не была на моем месте, никогда не понимала через что я прохожу. Ты не имеешь право обесценивать мое положение. Тем более, ты даже ничего не сделала, чтобы заслужить мою благодарность!       — Сириус Орион Блэк Третий! Не забывай, что благодаря нам ты остаёшься здоровым и со здоровым рассудком. Иначе крался бы по Британии, как Беллатриса, в страхе быть пойманным!       Сириус сидел и нервно дышал, уставившись на неё в ответ горящими глазами.       — Не врите мне, что вы не планируете отдать меня на служение этому психопату Лорду, после моего окончания Хогвартса!       Она горько вздохнула и отвела взгляд.       — Я просто просила тебя быть достойным наследником. Всего лишь, чтить наши традиции и вести себя подобающе. Я не понимаю, откуда у тебя такое противоречие. Ты избалованный и испорченный ребёнок, который толком не может относится к семье с уважением. Ты заставляешь нас стыдится тебя каждый чертов раз! А мы ведь пытаемся принимать тебя с твоими изъянами: Гриффиндор, паршивые друзья полукровки с предателями крови, ужасный характер и твой безумный рассудок. Мы все принимаем и до сих пор считаем тебя членом нашей семьи и главным наследником! Если бы тебя воспитывала моя мать, она вышвырнула бы тебя при первом же удобном случае. Ты должен целовать наши ноги и благодарить нас каждый день.       Каждое произнесенное слово острым лезвием ножа проходило по внутренностям. Он ненавидел её манипуляции. Ненавидел, когда она заставляла чувствовать его виноватым. Сириус закрыл глаза и сделал глубокий вдох, дожидаясь, пока она закончит свою тираду.       — Впредь больше не приближайся к девчонке Дэйнес, иначе я переведу тебя в Дурмстранг. Не смей недооценивать мои способности! — Выплюнула она эти слова с холодной яростью.       В столовой на несколько минут воцарилась тишина. Сириус тяжело дышал, его грудь высоко вздымалась от бешенства. Внезапно он резко встал со своего места, не смея больше терпеть накипевшую злость, и с громким грохотом швырнул о пол стул. Под возмущенные взгляды он направился к выходу. Регулус до боли сжал зубы, слыша, как он громкими шагами вышел из комнаты.       Орион нервно сделал глоток огневиски, разглядывая со странным любопытством свою тарелку. Вальбурга качнула головой и взялась за нож и вилку с таким видом, будто ничего не произошло. Вновь возвращая к себе прежнее хладнокровие, заговорила на тон спокойнее, хотя былое раздражение до сих пор отзывалось в голосе:       — Что до этой девчонки… Думаю, пора вернуться к старым традициям. Пусть она переедет в наш дом, и я самолично займусь её манерами. — Она надменно усмехнулась. — Не стоит портить будущую миссис Блэк.       Регулус поднял на неё взгляд, не скрывая своего удивления. Он должен был уже привыкнуть к таким резким переменам в разговоре, но внутри до сих пор слабо дрожал от напряжения. Ему пришлось моргнуть несколько раз, чтобы вникнуть в разговор. Но, казалось, такая тема обескуражила его сильнее.       — Это ведь устарелые традиции, — наконец проговорил он. — Их уже никто не применяет в наши дни.       Ровно разрезая рождественское мясо, мать по-светски заговорила:       — Я понимаю, что в семидесятых к женщинам относятся равноправно, и у них много вольности, но что поделать, если это невыгодная ситуация?       — Но по традициям… — продолжил Регулус с хриплым голосом, — она должна переехать в дом… мужа, когда ей исполнится шестнадцать.       — Сейчас ей четырнадцать? Ничего страшного. Летом поговорю с её отцом, возможно, она переедет к нам гораздо раньше.       Младший сын устремил взгляд на отца, тот в ответ лишь хмыкнул.

***

«Мисс Дэйнес, я поражена и возмущена вашими действиями! Я считала вас разумной девицей. Мистер Малфой поставил меня в известность о том, чем вы занимаетесь в Хогвартсе. Если вы считаете, что можете так осквернять наше достоинство — вы глубоко заблуждаетесь. Вы должны понимать, какую честь мы вам предоставляем этим браком. Впредь думайте головой и не смейте нас разочаровывать.

Вальбурга Блэк»

      Она в ярости скомкала письмо и швырнула в угол комнаты. Короткое послание только подлило масла в её беспокойство. Нервы были туго натянуты и готовы были лопнуть в любой момент. Каждой клеткой она ощущала горькое напряжение в воздухе, и оно давило на неё с каждой минутой.       После приезда она погрузилась в напряженную атмосферу дома. Состояние отца ухудшилось. Ночью она слышала, как он кричал из-за кошмаров. В нервном поту она просыпалась четыре раза за ночь. Кошмары преследовали Кристофера всегда, но сегодня ночью их было особенно много. От этих мыслей казалось, что голова распухнет и взорвется.       Мэдисон уставилась на календарь. Вчера было день рождение мамы. Прямо перед кануном Рождества.       В абсолютной тишине она обеспокоенно делала круги в своей комнате, нервно протирая пальцы. Она старалась успокоиться после письма. В таком состоянии её встретила эльф дома Дэйнес. Домовой Пэдди с тревогой посмотрела на девушку своими огромными глазами, когда та вопросительно на неё уставилась.       — Хозяин передал вам, что сегодня семейный ужин отменяется.       Мэдисон нахмурила брови и протестующе воскликнула:       — Что? Но это же Рождество!       Пэдди подпрыгнула, и её уши затряслись туда-сюда. Сморщенное лицо выражало большую нервозность.       — Х-хозяин попросил просто передать. К сожалению, я не осведомлена причиной, госпожа.       Громко вздохнув, Дэйнес направила взгляд на окно комнаты, в попытке успокоить себя зимним видом. Через минуту она спросила звенящим голосом:       — Как отец?       — Снова кошмары, хозяйка. Пришлось воспользоваться Сном без сновидений.       Она резко повернулась к эльфу с возмущением:       — Но такое количество этого зелья может быть вредным! Это уже пятый флакон за последние три дня.       — Прошу прощения, госпожа! — Пропищала Пэдди, вжав голову в плечи. — Но хозяин выглядел отчаянным! Прошу простить…       — Сейчас он где? — она перебила её бормотание своим резким тоном.       — В кабинете, Хозяйка.       Мэдисон позволила чувствам овладеть ею и бросилась на выход. С ним что-то происходило. Она больше не могла находится в таких муках. Она сделает так, как предлагал Сириус. Даже если им обоим будет неприятно. Она больше не станет молчать, как безмолвная кукла и наблюдать, как над ней издеваются.       Поворачивая через все коридоры до кабинета отца, её одолевало очень, очень нехорошее предчувствие, которое подтвердилось, когда она распахнула дверь. Она замерла у порога, и на её лице отразилась смесь ярости и неверия.       Ухватившись обеими руками за рабочий стол, отец еле держался на ногах. А рядом стояла почти пустая бутылка огневиски.       Он был пьян.       — Вы предпочли компанию с огневиски, чем семейный ужин? Серьезно?       Тот, похоже, не ожидал, что она настолько утратит былой страх и нападет на него с порога же, и в первый миг посмотрел с замешательством.       Она и сама удивилась, откуда в её голосе вдруг взялось столько силы. Мэдисон судорожно вздохнула, заметив, что кислород с трудом поступал в легкие.       — Я делаю всё, чтобы оправдать твои ожидания, — горько продолжила она. — Но почему ты не оправдываешь мои? — Её лицо скорчилось, и голос задрожал от жгучих слёз.       Накипело.       Кристофер просто смотрел на неё, затем, сузив глаза, проговорил почти трезвым голосом:       — Ты становишься слишком самодовольной, юная леди. Тебе стоит обуздать свои претензии.       — Самодовольная! Претензии! — От этих слов девушка нервно рассмеялась. — Я терпела всё. Я делала то, что ты велел мне всю мою жизнь. Ни одного противоречия и неповиновения! Но… — её голос предательски дрогнул. — Но почему ты со мной так обходишься?       Слёзы застелили ей глаза, из-за чего образ отца размывался. Слова Кристофера оказали разрушительное действие на неё, и прорвали невидимую плотину обид за последние годы.       С орлиного лица отца схлынули все краски. Даже губы его побелели и, казалось, ноги еле удерживали его, из-за чего он сильнее впился пальцами в стол.       — Почему? Что я делаю не так? Почему ты так ко мне относишься? — продолжала Мэдисон со слезами. — Я стараюсь быть такой, какой ты хочешь видеть меня: сильной и настоящей наследницей рода. Я соглашаюсь с тобой во всем и уважаю тебя. Но почему ты так холоден ко мне? Что я сделала не так? В детстве ты относился ко мне лучше, но потом что-то произошло, и ты стал ко мне холоден. Что я такого сделала, в чем моя вина?       Отец отступил на шаг, всё ещё переваривая услышанное. Он пытался справиться с головокружением, которое охватило его. Кристофер выглядел таким измученным.       — Дело не в тебе.       Ей показалось, что она ослышалась, но Кристофер поднял голову на неё. Под глазами его чернели круги, тем временем как рот больно скривился. Мэдисон сглотнула пересохшим горлом. В словах отца слышался надлом и отчаяние.       Он молчал минуту, но она видела, как он с трудом сдерживал свои нахлынувшие чувства.       — О, Мерлин, прости меня дочка. — Он суетливо помахал головой в разные стороны. — Я такой эгоист… Прости, прости меня…       Увидев, что глаза отца наполнились слезами, а губы задрожали, она испугалась, что сказала лишнее и шепнула с тревогой:       — Я… — Но он будто не слышал. Мэдс с ужасом смотрела, как он сотрясался в истерике. Он стал выглядеть настолько обессилевшим, что ей показалось, будто он вот-вот упадёт.       — Я пытался, я правда пытался стать на ноги. Пытаюсь держаться, но если бы ты только знала, какого это, когда теряешь смысл своей жизни. — Он дышал так быстро, что у него тряслись руки, но слова продолжали литься из него. — Твоя мать — единственная, кто меня здесь держала. Ради неё я переехал из своего родного дома сюда. Ради её безопасности. С её потерей я не выношу и секунды в этом мире.       Она не отрывала от него взгляда, боялась сделать резкое движение. Тем временем Кристофер словно в лихорадке делал шаги назад к стене, продолжая говорить с горечью:       — Но я пытаюсь держаться, ради тебя. Прости, я такой эгоист. Я не подумал, что мое поведение так отразится на тебе. Но знай, я люблю тебя, ты причина моей жизни. Если бы не ты, я покончил бы с этим сразу же. Я не хочу делать тебе больно, не хочу испортить твою жизнь окончательно. — Его голос сорвался, и он опустился спиной к стене, продолжая дрожать.       «Неужели он говорит о…»       Мэдисон испугалась от осознания всей тяжести ситуации. Он носил это бремя с собой уже много лет, но сейчас с напором алкоголя и после её слов не сдержался. Изливая ей душу, и вместе со словами из него как будто выходила вся та боль, которую он прятал. Как же он справлялся со всем этим раньше?       Она была его последней опорой в этой жизни.       Отец был для неё чем-то могущественным. Сильной личностью. Видеть его сломленным, заставляло её сердце больно сжиматься.       Она медленно опустилась рядом с ним и осторожно положила руку ему на плечо, пытаясь показать что она рядом. Что он не одинок.       Кристофер встретился с ней взглядом. Он опять начал говорить с шепотом:       — Если бы не эта помолвка, мы бы переехали более в укромное место. Я сглупил, — в его голосе звучала горечь. — Тебе этот брак не нравится? Я думал, что все изменится, что так будет лучше. Я отдам тебя в собственный дом и уйду с миром. Я не знал, что заточил тебя в войне.       Истина происходящего словно ударила набатом по голове.       Ее губы не слушались, но она выдавила из себя:       — Все хорошо, все в порядке. Я не против этого брака, пап.       «Я не осознавала, что тебе настолько больно и тяжело. Я думала… думала это все я».       Вновь поднимая голову, он морща брови, рассмотрел её лицо.       — Каждая вещь связанная с тобой так сильно напоминает мне мою прошлую жизнь. Твоё лицо, характер, имя… — Его горло сжалось, когда он сглотнул, губы изогнулись в задумчивой улыбке. — Ты так на неё похожа.       У нее заныло в груди, и она вздрогнула, вспоминая, что он всегда избегал её взгляда. Мэдс сглотнула, заставляя себя дышать.       — Я не уверена, что достойна этого.       Он ещё сильнее затрясся в истерике, обхватывая её в сильных объятиях. Сейчас Кристофер значительно отличался от того, кого показывал на людях. Страшно рыдал, всхлипывал, глотая слезы, и одновременно пытался что-то сказать.       Мэдисон уткнулась лицом в мантию отца и крепко зажмурилась. Она чувствовала себя так, словно из-под ее ног выбили почву. Испытала его боль через себя и точно не смогла забыть этот день. Он останется в её памяти навечно.       Иногда дети забывают, что их родители тоже такие же люди, как и они.