Flightless bird

Гарри/Прошлое Как всегда, я заранее пришел в класс мадам Лесоваж. Она ждала меня с ножницами. Мои руки взлетели к кудрям в защитном жесте, пряча их. Она шагнула ко мне с суровым выражением лица и взяла меня за руку. Я вздрогнул, когда услышала, как ножницы щелкнули. Мне было страшно открывать глаза и смотреть в зеркало, но когда я это сделал, то заметил, что она не остригла мои локоны. Она отрезала мои разноцветные плетеные браслеты дружбы. Три браслета от единственных троих друзей, которые у меня были в Чешире. Я ношу их годами. Они были частью меня. Без них мое запястье казалось обнаженным. «Мои браслеты!» Я заплакал. Она была равнодушной, но она не совершенно бессердечной. «Скоро мы начинаем репетиции «Сна в летнюю ночь». С ними нельзя выступать. Бошан этого не потерпит. Она вернула их мне. «Ты все еще можешь сохранить их на память. Привяжи их к своей сумке. Я кивнул и зашмыгал носом. Я привязывал их к своей сумке, когда Луи и Лиам вошли в студию. Я держал голову опущенной, чтобы они не видели, как я плачу. «Эй, что произошло?» — спросил Луи. «Ничего», — сказал я, кладя руку на запястье. Луи знал, что что-то не так. Он знал меня лучше, чем кто-либо. После ночи, когда мы впервые делили постель, мы с Луи продолжали спать вместе, был там Зейн или нет. Мы не об этом говорили, это просто случилось. Мы пытались спать отдельно, но один из нас всегда сдавался и прокрадывался в кровать другого. Обычно это был я, и к утру я обнимал его руками и ногами, как коала. Мы также ненавидели расставаться днем. Мы проводили вместе утра, вечера и обеды, и несколько часов, которые мы проводили врозь во время занятий, были мучительными. Когда нам приходилось ехать по домам на длинные выходные, нашим родителям приходилось физически растаскивать нас, когда мы прощались. Они сказали, что мы слишком привязались друг к другу, но мне было все равно, Луи тоже. Итак, позже в тот же день, когда автомат с газировкой на этаже Луи не работал, не было ничего необычного в том, что он предложил пойти со мной на этаж с другими мальчиками, чтобы воспользоваться их автоматом. Мы вместе выполняли даже самые простые повседневные задачи. Но Луи был занят работой над эссе, и мне не хотелось отрывать его от работы. Я сказал, что не против пойти в одиночку. Я рискнул пройти на этаж с другими мальчиками в Jebsen House, мелочь звенела у меня в кармане. Только это не было похоже на этаж других мальчиков. Я бродил вокруг, пока не нашел автомат с газировкой. Я должен был понять, что оказался не в том месте. Оно было чистым, и все вокруг пахло шампунем. Я был на этаже для девочек. Я быстро взял пепси и побежал к лестнице, когда Джиджи выскочила из своей комнаты. «Ну-ну-ну, что у нас здесь? Ты заблудился, ягненок? «Я…» Прежде чем я успел объяснить, она схватила меня за руку и потащила в свою комнату. Элеонор растянулась на полу и красила ногти, положа руки на свою тетрадь по математике. Она взвизгнула от восторга при виде моего испуганного лица. Девочки не теряли времени зря, пытая меня. Джиджи втиснула меня в свою балетную пачку, пока Эль начала красить мне ногти. Было легче уступить, чем пытаться бороться с ними. К тому же все было не так уж и плохо. В некотором смысле общение с девушками было для меня облегчением. Мне не нужно было беспокоиться о том, что у меня образуется стояк, и у них всегда был шоколад. «Я не могу оставаться надолго. Луи будет переживать, где я». «Что у вас двоих происходит?» — лукаво сказала Элеонор. «Ничего такого!» «Да ладно, мы знаем, что он влюблен в тебя», — промурлыкала Джиджи. «Он?» — сказал я слишком нетерпеливо. «Ха!» — хмыкунла Элеонор. «Итак, ты признаешь, что что-то происходит». Это была ловушка. «Пожалуйста, не говорите ничего», — умолял я их. Элеонора подула на лак для ногтей на моей левой руке и схватила мою правую. «Твой секрет в безопасности, милый. Ты еще не поцеловал его?» «Нет», — мрачно сказал я. «Я не уверен, что он этого хочет. Я имею в виду, что мы иногда спим в одной постели… » Я не сказал им, что это происходило каждую ночь. Они уже думали, что мы чертовски близки. «И однажды он поцеловал меня в спину в душе, но я не думаю, что это что-то значило». Джиджи моргнула. «Погоди. Как это, черт возьми, он поцеловал тебя в спину в душе?» «Ну, он сказал, что мы должны мыть друг другу спины, потому что у нас болят руки и …» Элеонор рассмеялась. «И ты повелся на это?» «Подождите, вы, ребята, этого не делаете? Я думал, это привычная штука для этой школы». Девочки схватились за живот, они захохотали. «Нет, Гарри, мы этого не делаем», — сказала Джиджи. «Я должна отдать Луи должное. Он смелый парень». Элеонор зевнула и начала покрывать ногти вторым слоем лака. «Он явно хочет тебя, Гарри. Вам, ребята, стоит просто поговорить». «Но как?» — с раздражением сказал я. «Как мне превратить любовь к другу в любовную любовь?» Джиджи села передо мной и начала грубо укладывать мои волосы, пытаясь подчинить мои непослушные кудри. «Что значит как? Просто поцелуй его, черт возьми». «Я слишком стеснителен!» — сказал я практически в слезах. «Я никогда раньше никого не целовался. Я даже не знаю, как это делается». Элеонор схватила меня за плечи. «Успокойся. Мы тебе поможем». Я внимательно их выслушал. Мне, наверное, стоило записывать, потому что у них было много действительно дельных советов. «Во-первых, ты должен привлечь внимание к своему рту». Джиджи полезла в ящик стола и достала конфеты. «У тебя уже пухлые губы. Это сексуально. Но пососи леденец, и ты станешь выглядеть еще сексуальнее». Она развернула леденец и продемонстрировала. Выглядело порнографически! «Вот это да. Так ты заставишь Зейна тебя поцеловать? Они с Элеонор снова засмеялись. «Зейн меня не целует. Это я его целую». «Что еще?» Спросил я. «Вы должны включить фильм. Убедись, что в комнате темно». Темно, сказал я себе. Принято. «Облокотись на него. Мол, притворись, что устал, — добавила Элеонор. «Не подумает ли он, что я действительно устал?» «Нет», — сказали они в унисон. «Затем, — продолжила Джиджи, — небрежно опусти руку ему на колено». «Ого! Это кажется слишком продвинутым». «Что, если бы Луи сделал это с тобой?» — возразила Джиджи. «Я бы кончил в штаны». «Именно». Возможно, она тут права. Все это становилось слишком реальным. Я начал волноваться. «Что, если я сделаю все это, а он меня поцелует? Что мне тогда делать?» Элеонор хлопнула себя по лбу. «Поцелуй его в ответ!» «Просто открой рот и пошевели губами и языком вот так», — проинструктировала Джиджи, используя Элеонору для демонстрации процесса. Она держала лицо Эль руками, блестящие коричневые волны стекали по ее запястьям. Затем она наклонилась и начала массировать языком рот подруги, их нежно-розовые губы нежно прижались друг к другу. Джиджи прервала поцелуй, но Эль задержалась на ее губах. У Джиджи это так хорошо получалось. Элеонор пришла в себя и откашлялась. «Луи в любом случае сделает большую часть работы. Он знает, что ты никогда раньше никого не целовал». Неужели у меня на лбу написано «никогда не целовали»? «Это так очевидно?» «Честно говоря, да». Мы разворачивали леденцы и говорили о технике, облизывая твердую красную конфету и вертя ее языками. В этот момент Луи и Зейн вылетели в дверь. «Вот ты где!» — воскликнул Луи. «Я до смерти волновался… Боже мой, что с тобой сделали эти гарпии?» Джиджи расстегнула мою пачку. «Он Титания. Красиво, не так ли? «Он Лизандр!» — рявкнул Луи. Он поднял меня с земли и сорвал пачку. «Пойдем отсюда», — сказал он, собственнически положив руку мне на поясницу. «Подождите!» Джиджи положила мне в руку кучку леденцов. Я посмотрел на нее с пониманием. Луи закатил глаза. «Перестань покупать его любовь, Джиджи! Он мой друг в первую очередь! Ты не сможешь его заполучить». «Ты поблагодаришь меня за это позже, Томлинсон. Помяни мое слово.» Зейн остался в комнате Джиджи, а мы с Луи поднялись наверх к нему. «Джиджи такая чертовски навязчивая!» — пожаловался Луи, поднимаясь по ступенькам. «Она забирает все время Зейна и Элеонор и теперь она еще и пытается украсть тебя у меня!» «Она не так уж и плохая», — сказал я, все еще посасывая леденец. «Хочешь посмотреть фильм?» Он согласился, хотя на самом деле все, чего он хотел — это огрызаться на Джиджи. Все, что я хотел, это поцеловать его так, как Джиджи целовала Элеонор! Я выбрал самый сексуальный фильм, который смог найти на его компьютере, который был совсем не сексуальным, но должен был приобрести такое значение. «Стражи Галактики?» Предложил я. «Почему бы и нет». Мы устроились вместе на верхней койке, а его ноутбук лежал у нас на бедрах. Когда он включил фильм, я многозначительно пососал леденец, причмокивая губами для дополнительного эффекта. Он откинулся назад, когда фильм начался. На улице все еще было солнечно. В комнате должно быть темно! «Давай закроем шторы, чтобы мы могли лучше видеть экран». Я слез с кровати и задернул шторы. Затем я забралась обратно на кровать и прижался к нему, глядя прямо в его глаза, пока крутил леденец во рту. Девочки были правы. Теперь он смотрел на мои губы. «Выглядит вкусно, — сказал он. «Это так», — ответил я, затаив дыхание, набив рот конфетами. Он выхватил леденец из моего рта и сунул в свой, нахально подмигивая мне. Твою мать. Мне пришлось перейти к плану Б. Через пять минут фильма я медленно наклонился, пока моя голова не оказалась на его плече. Он обнял меня и притянул еще ближе. Это сработало! Мне пришлось подождать еще несколько минут, прежде чем я смогу сделать следующий шаг и положить руку ему на колено. Моя рука была неловко заправлена за спину, а его тело было так удобно, что я не хотела двигаться. Каждый раз, когда я пыталась, он все сильнее прижимал меня к своей груди. Затем он просунул руку мне под рубашку и начал гладить меня по спине. Мы делали это друг с другом только ночью в постели, когда мы были в полусне — никогда днем, когда мы были достаточно ясны, чтобы осознавать, что это происходит. Я совершенно забыл о своем плане и полностью поддался ощущениям. Затем он начал говорить то, что имел смелость сказать только ночью: «Тебе это нравится? Твоя кожа такая нежная, Гарри. Мне нравится прикасаться к тебе …» Прикосновение Луи ощущалось как мягкие перья, фейерверк и все хорошее в этом мире. Ничего я не любил больше, чем его касания. Затем я начал говорить то, что имел смелость сказать только ночью: «Мне это нравится. Твои руки так приятно чувствовать, Луи. Еще, еще…» Я чувствовал, как его дыхание учащается. Я знал, что, если я подниму голову, он меня поцелует. Но я не мог. Чем больше он меня гладил, тем более расслабленным я становился, пока мои веки не становились все тяжелее и тяжелее, и я заснул… Я проснулся несколько часов спустя, уложенный в постель, а Луи делал уроки рядом со мной. «Я пропустил весь фильм! Почему ты меня не разбудил?» К черту фильм! Я упустил прекрасный шанс поцеловать его. Он закрыл свой учебник. «Когда ты спишь, ты выглядишь как ангел». Хороший ответ. Мои руки были под одеялом, и, словно призрачную конечность, я все еще чувствовал на запястье свои старые браслеты дружбы. Я по привычке дотронулась до запястья, но заметил, что там браслет! Я вытащил руку и увидел плетеный кожаный браслет с серебряной бусиной. «Он мой», — сказал Луи. «Я знаю, что мадам разорвала твои браслеты. Я видел, как ты плакал из-за этого. Поэтому, я одел на тебя свой, пока ты спал. Видишь, у него есть застежка, так что ты можешь снимать его во время урока». Я кивнул, но знал, что никогда не сниму его. Ни за что. Я поднял руку, чтобы полюбоваться им поближе. «Спасибо, Луи. Он так мне нравится! Это самый красивый браслет дружбы, который мне когда-либо дарили. Луи взял мою руку в свою и поцеловал. «Ты больше, чем друг, Гарри».