Дело в демоне

— Сегодня я всем интересен! — Мастер Ву пьяно икнул и уже собирался направиться к созданному сразу накрытым столу, где уже сидел Мэнмо, но стоило ему поднять ногу, как он тут же нелепо замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Нога тут же вернулась на землю, и, подумав немного, демон-обезьяна осторожно сел на траву там же, где и появился.       Демон кошмаров удивленно моргнул. Ву Лин не пил. И уж тем более не пил настолько, чтобы это состояние передалось и в пространство сновидений. — Подвинуть столик, мастер Ву? — Не, я уже напился вот до сюда, — тут демон провел ладонью по горлу. — А есть всухомятку удовольствие сомнительное. Кстати, не хочешь присоединиться к моей пьяной компании? — У этого старейшины нечему пьянеть. — Мэнмо постарался оставаться спокойным. Его друг был, как он сам заметил, пьян и не пытался осознанно надавить на его больную мозоль.       Ву Лин посмотрел неожиданно сочувственно, но, не сдавшись, продолжил: — Но ведь ты ощущаешь вкус? А ведь это тоже физическое ощущение, которого формально и нет.       У старейшины невольно включился режим лектора, уже отработанный на собственном ученике: — А еще этот Мэнмо видит без настоящих глаз и слышит без ушей. Это базовый уровень. Этот старейшина помнит, как ощущал мир, и поэтому так его и ощущает. То же с вами, мастер Ву, вы ведь сейчас вполне ощущаете траву, хотя вряд ли сейчас лежите на ней в реальном мире, а все потому, что знаете, как она ощущается и воссоздаете все практически сами. — Но, вы ведь помните, каковы ощущения от алкоголя? — Да. Однако изменение свойств ци, что и заменяют все эти ненастоящие чувства, это гораздо более сложный процесс. Одно дело внешняя реакция, а другое — изменения изнутри. Может этот демон и может при разнице в силах продавить чье-то сопротивление, но он всегда равен себе. — Мэнмо лукавил. Чтобы перестроить что-то в себе требовался скорее контроль, но изменённая ци без якоря и его собственной концентрации быстро станет новой нормой. И он не будет так рисковать. Тем более для простого развлечения. Хотя в ранние дни соблазн гарантированно ненадолго отложить все свои проблемы был велик.       Его друг вдруг задумался и вывалил на него кучу своих ощущений: — Кстати забавно, что тела у меня сейчас как бы тоже нет, а вот измененное состояние есть. Но другое. Более осознанное, что-ли. Вот вроде и полная свобода и расслабон, а вот вроде и осознаешь себя. Забавный дуализм. Не удивительно, будь тут все как в реальном мире, меня бы просто снова вырубило. Ну, хоть я себя более контролирую, чем в реале, — и внезапно чужое настроение вместе с темой поменялась. — Ну, Бинхэ, ну и жук. — Ву Лин даже погрозил своим кулаком небу.       Демон кошмаров наклонил голову в бок: — Ученик этого старейшины сделал что-то неподобающее? — Провел диалог так, как ему хотелось, узнал, и, что гораздо более ужасно, поведал то, что будучи в трезвом виде я бы никогда не допустил. Говорю же, жук, — Ву Лин выглядел довольно расстроенно.       То ли он был слишком трезв, то ли он опять попался в особый мыслительный процесс мастера Ву, но подобная формулировка вызывала вопросы: — Если про 'узнал' этот старейшина понял, то вот как может быть плохо, что вам что-то рассказали, мастер Ву? — Знание, что информация известна, может изменить отношение к изначальному знанию, — на него прищурились. — Если же быть более конкретным, я узнал, что Бинхэ меня любит.       Мэнмо не смог сдержаться: — А это был секрет?       На него весьма косо посмотрели: — Во-первых, чужие чувства всегда потемки, а, во-вторых, могло и пронести, — последнее его друг произнес весьма обиженно, смешно поджимая губу и складывая руки перед собой. И проворчал: — Не пронесло. Тем более, как я и сказал, дело в не самом знании, а в том, что об этом знании знают. Представь, вот сейчас он чуть освоится с новыми фактами и пойдет ухаживать. А я не хочу!       Старейшина постарался не рассмеяться. Мастер Ву вечно находил проблемы там, где их нет. Кто Ло Бинхэ, а кто Ву Лин? Величины несопоставимы, причём не в пользу его ученика. Тот одними словами вертит полудемоном как хочет, а если уж присоединить силу… Да и если мастер Ву в своей дружеской манере постесняется что-то сделать, он и сам может добавить профилактических мер. Никто не может обижать его друга.       На него весьма подозрительно посмотрели: — Раз уж пошла такая пляска, не успокоите мое нежное сердце сказав, что уж вы-то меня не любите. А то у меня очень уж подозревательное настроение.       Мэнмо даже растерялся. Он ожидал продолжения жалоб на чужие чувства, а не интереса к его собственным: — Этот с мастером Ву друзья. — Так с Бинхэ мы тоже ими были и даже, наверное, есть, — Ву Лин был настойчив.       Демон замялся. Как он уже заметил: они были друзьями, и это однозначно предполагало некий вид любви. Но к романтике это имело очень далекое отношение. Желаний тела у него не было, и, как и с опьянением, он бы не стал это менять. Да и будь у него тело, если бы было чужое желание, он и не против, взаимное усиление от одной крайне известной техники было не менее известным, но, признаем честно, чужая внешность не вызывала какого-то нестерпимого желания брать и тащить в постель. Но старейшина не был таким уж толстокожим, и понимал, что заявление этой и прошлой мысли в любом виде и пропорции Ву Лина только расстроит.       Видимо его молчание сильно затянулось: — Не пугай меня, пожалуйста. — На него печально посмотрели. И это однозначно решило все: — Не люблю. Только друзья. — Это была ложь, но только формально. Оставалось надеяться, что свое спокойствие тот оценит хоть чуточку больше никому ни нужной технической истины. — Хотите объятий, мастер Ву? — Последнее прозвучало совсем не к месту, но он видел характерное заламывание чужих рук. — Конечно. — А вот Ву Лин не видел никаких противоречий в принципе. Это и к лучшему: еще не хватало, чтобы тот что-то еще себе надумал.              Мэнмо не стал ждать повтора представления с попыткой движения в пьяном состоянии и сам подошёл к невысокой фигуре. Демон кошмаров опустился на колени, и действительно обнял своего друга со спины. Это даже не вызывало такого диссонанса как в первый раз. Ву Лин не вкладывал в это ничего такого, и он не будет. Просто чтобы не держать голову на весу, он прислонился к чужому затылку и вдохнул чужой запах. Это все еще было иллюзией реального ощущения, но он практически убедил себя, не без помощи одного демона, что от этого оно не становилось менее реальным.       Интересно, его друг понимал, что к волосам тоже допускают только близких родственников или любовников? И родственником Мэнмо не был. Он еще раз вздохнул от своих прошлых намёков с прической, выходит сам навел на себя подозрения, но старейшина еще не до конца понимал, как еще показать свою заботу. Демоны обычно пытались убить своих наследников и усиливали своих супругов другим очевидным способом (они бы и с родственниками спали, но похожая ци очень плохо вступала в резонанс, и поэтому инцест был делом относительно нераспростаненным), но мастер Ву был против обоих методов. И значит оставались только человеческие, которые уже он сам не до конца понимал. Не то чтобы было неприятно, но также бесполезно, как собственно и инцест.       Так они и сидели. А почему бы и нет, как любил говорить его постоянный собеседник? Он был не против продлить этот дружеский момент до самого чужого пробуждения, но их молчание прервалось, и не с его стороны: — А это небо настоящее? — Вопрос Ву Лина застал его врасплох. Не потому что был сложным, скорее наоборот, слишком простым. С другой стороны, в деле была замещена ударная доля алкоголя, а тот слишком долго смотрел на горизонт, так что лучше не ехидничать, а просто ответить: — Это сновидение этого мастера. Здесь нет ничего настоящего, сплошная иллюзия. — Во-первых, здесь есть ты, а ты настоящий! — Мэнмо улыбнулся. Все-таки что-то в пьяном и от того таком открытом демоне было. Одно дело, если его пытаются вежливо, то есть вежливо по мнению Ву Лина, успокоить, а другое, если действительно считают, что отсутствие тела — не стоящая упоминаний мелочь, вроде отсутствующей конечности. А ведь, вот шмельняга, у него и без этого практически получилось. Он чуть сжал и разжал свои полностью человеческие руки. По крайней мере, избавление от когтей было функциональным: обниматься удобнее.       Разумеется, не зная о его мыслях, Ву Лин продолжал: — И нет, я имею ввиду, есть ли все эти созвездия на реальном небосводе? — Все еще нет, мастер Ву. Просто фантазия.       Его друг надолго задумался. Мэнмо уже думал, что тот задремал, но тот вдруг заговорил, продолжая предыдущую тему: — Все равно красиво. Кстати, я так никогда и не спрашивал, что вы знаете о звездах?       Мэнмо уже хотел проворчать, что за прошедшую вечность никогда такими глупостями не интересовался, но почему-то не захотел расстраивать своего друга. Значит узнает прямо сейчас! Он подавил всегда вылезающую в таких случаях горечь, и обратился к чужой божественной памяти. Хоть чем-то эта лишившая его всего вылазка могла пригодиться: — Не вознесшиеся не способны увидеть Небеса в полном великолепии. Они по-разному отражаются в разных мирах, и даже в разное время суток. Днем господствует дворец Верховного бога Солнца, а ночью восходит дом его супруга — Луны. Но Луна не ровня Солнцу, и поэтому небесный купол наполняют отражения и других божественных дворцов, поменьше. Их далекая ци и есть то, что видят любые глаза. И если на небе загорается новая звезда, значит, что новый небожитель нашел свой новый дом. — Он как будто рассказывал сказку. И никаких ссылок на скучные архивы, кровавые истории и прочие портящие нынешнюю прекрасную атмосферу источники. — Так на каждую нашу встречу ты рисуешь мне целое небо воображаемых домов богов? — Почему-то демона из Бесконечной Бездны это весьма рассмешило. А потом тот внезапно сменил настроение и гораздо более зло добавил: — А я знал другое. О бездушных шарах газа и плазмы, висящих в практически полной пустоте. О том, что висят те настолько далеко, что тот свет, который достигает наших глаз — это свет кладбища, потому что сама изначальная звезда уже давно мертва. О планетах, о черных дырах, о сверхновых, а ты мне о богах. А ведь здесь боги на самом деле есть! Хоть возносись на небеса, разрушай дворец Луны, или какой-нибудь другой знаменитой 'звезды', и спустись обратно, чтобы убедиться, что это на самом деле ложь. Как тебя цель на завтра? — Даже находясь спиной к Ву Лину он чувствовал, что если это и шутка, то только в отношении времени.       Мэнмо все еще находился частично в чужой памяти, так что вздрогнул. Его голову наполнили множество истории глупцов, что пытались сделать это по многим причинам: месть, ревность, жажда чужого места… Большинство их них умерли или жалели, что не отделались так легко. И он не хотел, чтобы к списку причин добавилась бесполезная проверка теории. А старейшина еще беспокоился, что демон среди заклинателей найдет проблемы на свою голову! Но Мэнмо вполне успешно организовывал их своему другу сам. — Они не случайно зовутся богами, мастер Ву. — Прозвучало практически спокойно. — А мы не случайно зовемся демонами. Не волнуйся, я не собираюсь лезть как минимум не сравняв шансы. Это скорее фантазии о будущем, когда мне окончательно надоест мир людей.       К нему прижались спиной, и Мэнмо послушно усилил объятия. Значит, когда надоест? Тогда всего лишь нужно устроить так, чтобы не надоел.       Может, воспользоваться хаосом внутри голов людей и организовать небольшое восстание или просто смуту за императорский престол? Или тут, как и с происшествием на Юге, Ву Лин скорее решит, что это не его проблемы? Надо что-то поспокойнее. Может, раз демон так любит этот напиток, фестиваль чая? Ежегодный, то есть довольно редкий, чтобы интерес не пропал, но и довольно регулярный, чтоб время от времени была причина туда наведаться. Кто там, как он знает, из человеческих аристократов хотел поднять собственную известность?       Его друг смущённо вдруг уперся головой в его плечо и прошептал, плохо слышно даже для его уха, прямо в ткань: — Знаешь, а я ведь тебе, кажется, доверяю. Полностью. Не испорть это, ладно? — Это резко выбило все ранние мысли у него из головы.       Видимо, алкоголь с чужой крови окончательно смел все ранее построенные его другом барьеры. Главное, после этого не облажаться, как его никчемный ученик. Ву Лин явно не произнес бы это в трезвом состоянии, по крайней мере, не подразумевая под этим шутку. Он часто так делает, когда говорит что-то, на его взгляд, слишком смущающее, или просто когда был не уверен в чужой реакции на свои слова.       Так что Мэнмо предпочел сделать вид, что он старый и не услышал, только сильнее сжимая Ву Лина в объятьях. Не то чтобы он и до этого не подозревал об этом, но как там говорил его иногда излишне мудрый друг? Точно, что произнесенные и услышанные слова изменяют всю картину.       Например, он теперь не только верил, но и знал этот факт.       Его собеседник снова замолчал, в этот раз все-таки окунаясь в полудрему, а сам древний демон кошмаров осторожно провел по чужим волосам. Почему-то это показалось ему гораздо более личным, чем то же создание прически. Он тут же отдернул руку.       Старая проблема вновь напомнила о себе. Будь у него тело, можно было бы воспринять это как приглашение к союзу равных. И он бы принял его. Потому что искреннее и без всяких подвохов предложение подобного случается раз в тысячу лет. И, разумеется, не стал бы такое разрушать.       Но тела не было, а значит союзник из него как из Миньтяо Цзюня — убийца заклинателей. То есть, в принципе неосуществимо, учитывая отношение его человеческого возлюбленного к этой идее. Так что остается простая дружба, чаепития, и рассказ своего и чужого, тут он снова поморщился, вспоминая Лин Вэнь, опыта.       Или нет? Демон кошмаров задумался. Самым простым способом воздействовать на мир реальный было иметь реальное тело, действительно способное там существовать. Невозможно. Значит, ему нужны подчиненные. И не как Ло Бинхэ, а настоящие. Что ж, все просто: пора бывшему владыке Хеймини Цзюню перестать быть бывшим.       Так, Север отпадает сразу, Запад и Юг объединён под змеино-Небесным смеском и Ша Хуалин, так что завоевать его будет непросто даже с его опытом и особенно с памятью о богах и третьей жене, тоже Ша, а вот Востоком сейчас правят раздробленные кланы, а значит можно и вспомнить дурную юность.       А Ву Лин пусть отдыхает. Он сделает все, а потом, как будто и не было ничего, предложит. И заранее подготовит формулировку, которая не спугнет его иногда такого глупого друга.