***
Велосипед Эмили был точно там, где она его оставила: прикованный цепью к стойке безопасности перед зданием. Она отперла ее и вскочила в седло, радуясь, что выбралась за пределы жилого дома. Как только она устроилась поудобнее, девушка использовала ноги, чтобы набрать некоторый импульс, и свободно спустилась по ступенькам перед зданием. Не было никаких признаков вчерашней красной пыльной бури, кроме нескольких сугробов того же похожего на стекло осадка, скопившегося у стен и входов в магазины и офисы, мимо которых она проезжала, когда крутила педали на север в направлении офиса «Трибьюн». Она миновала несколько брошенных машин, все они были пусты. На самом деле за всю поездку Эмили не увидела ни одного трупа. Даже мертвые птицы, усеявшие дороги и тротуары, казалось, таинственным образом исчезли. «Может быть, их унесло красной пыльной бурей», - подумала она. Как бы ей ни хотелось, чтобы это объяснение было правдой, в нем не было особого смысла, потому что, если судить по ее опыту во время обратного путешествия во время шторма, ветра, поднимающего пыль, не было. Так что же осталось? Они каким-то волшебным образом ушли? Или было более зловещее объяснение отсутствию мертвых на улицах? Эмили была абсолютно уверена, что не хотела думать об этом прямо сейчас, и снова сосредоточилась на езде. Проезжая по пустынным улицам, она начала прокручивать в голове некоторые планы, о которых они с Джейкобом говорили во время телефонного разговора. Ей понадобятся припасы: пресная вода и нескоропортящиеся продукты будут самыми важными предметами. И, конечно, чем дальше девушка продвинется на север, тем холоднее станет. Так что ей также нужно собрать подходящий гардероб: теплую одежду, ботинки, возможно, даже лыжи или снегоступы. Она не думала, что у нее возникнет большая проблема с поиском убежища во время похода на север. Между этим местом и ее пунктом назначения на Аляске будет так много пустых — надеюсь, пустых, поправила она, — зданий, которые девушка могла бы использовать для ночлега. Ее самая большая проблема, которую Эмили понятия не имела, как преодолеть, заключалась в том, как она собиралась перевозить все это на своем велосипеде? Настолько поглощенная мелочами планирования своей поездки, Эмили вскоре оказалась всего в квартале от офиса, проехав большую часть расстояния на автопилоте. Она остановилась перед зданием и поставила велосипед на свое обычное место. Эмили инстинктивно потянулась, чтобы прицепить его, но передумала. Девушка решила, что вряд ли она рискует быть обокраденной в ближайшее время. Также было сомнительно, что ей понадобится берген, поэтому она сняла его с плеч и повесила на ремни на сиденье велосипеда. Дверь в офис «Трибюн» была не заперта. Слава Богу за это, подумала Эмили, проходя через вращающиеся двери и входя в пустынное фойе. В помещении пахло плесенью, как будто оно пустовало много лет, как старая пустая библиотека. Она предположила, что сейчас это место стало именно таким. Эмили очень сомневалась, что из этого здания когда-нибудь еще будут выходить какие-нибудь новости. Это осознание вызвало в ней острую нотку разлада. Газета так долго была всем ее миром, что она на самом деле не задумывалась о ее кончине. Для Эмили это было почти так же болезненно, как потеря семьи и друзей. Даже более того, поскольку газета представляла гораздо больше, чем мог бы любой отдельный человек, являлась неотъемлемой частью цивилизации в целом. Без этого кто бы написал эпитафию этому миру? Господи, когда она успела начать говорить с таким энтузиазмом? - Привет, - позвала Эмили, надеясь, что услышит ответ Свена или Фрэнка. Ее голос эхом разнесся по некогда оживленной приемной. Ответа на ее приветствие не последовало, поэтому она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, в безопасное хранилище, где газета сложила все дорогие вещицы, которые она одалживала своим репортерам. Лестница была одной из тех круглых, извивающихся на второй этаж, как штопор. Сделанная из богато украшенного кованого железа, она была достаточно широка, чтобы вместить четырех человек, стоящих в ряд друг с другом. И, должно быть, стоила небольшого состояния, чтобы построить и установить ее. Эмили всегда считала, что это довольно красиво, но когда металлическое эхо ее шагов зазвенело по пустому зданию, она начала ощущать, как чувство беспокойства овладевает ее разумом, и холодный ручеек пота скатывается по пояснице. Паранойя была частью жизни каждого репортера, которого знала Эмили. За эти годы девушка получила достаточно угроз из-за своих репортажей, чтобы знать, что небольшое подозрение на самом деле было здоровой вещью. Как там говорится? «Просто потому, что ты параноик, это не значит, что они не хотят тебя заполучить, верно?». И после всего, что она видела и пережила за последние несколько дней, что ж, изрядная доза подозрительности могла быть как раз тем, что необходимо, чтобы сохранить жизнь. Верхняя часть лестницы выходила на площадку второго этажа и небольшую зону ожидания. Вдоль одной стены тянулся ряд удобных на вид кресел, откуда посетители могли смотреть в стеклянные окна, выходящие на улицу. По крайней мере, такова была идея, но с тех пор, как Эмили начала работать в газете, окна всегда оказывались слишком грязными, чтобы что-то разглядеть. От лестничной площадки отходил коридор с кабинетами: здесь располагались кабинеты редакторов, а также главный конференц-зал и офис издателя. Хранилище находилось в кабинете главного редактора, последнем кабинете справа, почти в конце коридора. За все время, пока Эмили работала в газете, она на была «наверху» - как называли второй этаж сотрудники газеты - три раза. Один раз для первоначального собеседования, а другой раз для собраний персонала. Это было не то место, где штатный репортер когда-либо чувствовал себя комфортно. Если вы оказывались на втором этаже, это обычно означало, что вас вызвали редакторы, что, в свою очередь, означало, что вы, вероятно, облажались. Эмили тихонько пошла по коридору. В конце она нашла дверь, которую искала. На медной табличке, прикрепленной к двери, были выбиты две строки текста: ДЖАСТИН ГОЛДБЛУМ, а ниже - ГЛАВНЫЙ РЕДАКТОР. Джастин была отличным редактором и начальником. По большей части она держалась подальше от своих репортеров, предоставляя им достаточно свободы, чтобы чувствовать, что они не прикованы к своим столам. Но она всегда была готова «спуститься в окопы» вместе с остальными сотрудниками, если когда-нибудь возникнет необходимость. Джастин начинала как внештатный корреспондент в «Трибюн» за тридцать с лишним лет до того, как появилась Эмили, пробиваясь наверх. Эмили очень высоко ценила ее. Ей удалось сохранить свою женственность нетронутой, все еще вызывая уважение как у своего мужского, так и женского персонала. Это не делало Джастин слабачкой по чьим-либо меркам, она все еще была более чем способна надрать тебе зад, если это требовалось. Жесткая, но справедливая - такой была Джастин. Эмили будет скучать по ней. Девушка нажала на дверную ручку и вошла в кабинет Джастин. Большой письменный стол из красного дерева занимал центр комнаты, а три одинаковых книжных шкафа, заполненных старыми экземплярами «Трибюн» и справочниками, стояли в стороне. На стене за письменным столом Джастин вставила в рамку и повесила несколько наград, которые она получила за эти годы. Небольшая комнатка примыкала к главному офису, немного отодвинутая вправо. Это было место, где Джастин держала шкаф-хранилище, где Эмили надеялась найти спутниковые телефоны. Шкаф оказался гораздо менее внушительным, чем она себе представляла. На самом деле это был просто большой металлический шкаф для хранения вещей с крепким на вид висячим замком, закрепленным на ручках, чтобы никто не ушел с содержимым. Эмили экспериментально повернула висячий замок, просто чтобы убедиться, что он заперт - так оно и было. - Отлично, - вздохнула она. Она ощупала верхнюю часть шкафа, чтобы посмотреть, там ли ключ, но не нашла ничего, кроме комков пыли. Он не весел стене или где-либо еще в комнате, которую Эмили могла видеть целиком, поэтому девушка вернулась в главный офис и начала систематически обыскивать рабочий стол Джастин. И когда это ничего не дало, она начала рыться в ящиках. Там тоже не повезло, а это означало, что ей придется прибегнуть к другим, более примитивным методам. Она пожалела, что не догадалась взять с собой пожарный топор, которым взломала дверь в квартиру с детенышем-монстром. Девушка бы быстро справилось с замком, но топор все еще стоял там, где она его бросила, возле квартиры, в которой находилось чудовище. Нож в кармане ее куртки наверняка сломается в одно мгновение, если она использует его, чтобы попытаться раздвинуть двери, в этом она была уверена. А петли шкафа были надежно расположены за дверями, в безопасном месте вне досягаемости любой монтировки или отвертки. Ее единственным другим вариантом осталось найти что-нибудь тяжелое и попытаться взломать замок. На первом этаже находилась кладовка уборщиков, где они хранили свои щетки, швабры и другое оборудование. Если Эмили и собиралась найти что-нибудь, способное открыть шкаф, то, скорее всего, именно там. Она вышла из офиса и пошла обратно по коридору к лестнице, направляясь вниз, в главный отдел новостей. Когда она открыла дверь, Эмили поразил едкий, но странно знакомый запах аммиака! Она остановилась, все еще придерживая одной рукой приоткрытую дверь. - О черт, - прошипела она. Там была одна из таких штуковин. Желание развернуться и убежать стало непреодолимым, но запах, хотя и безошибочно узнаваемый по аромату кошачьей мочи, был далеко не таким сильным, с каким она столкнулась в замкнутом пространстве квартиры, но он определенно витал в воздухе, щекоча ее ноздри, как белье недельной давности. Эмили оглядела пространство отдела новостей. Все было точно так, как она помнила. На самом деле, казалось, что все только что ушли на целый день, но разум продолжал говорить, что никто больше не вернется сюда. Ряды L-образных столов, аккуратно выстроенных, как солдаты на параде, все еще хранили документы и заметки. Даже пара ноутбуков стояла точно там, где их оставили владельцы, материальная важность техники перевешивалась необходимостью того, кому они принадлежали, добраться до безопасности своих домов или до быть с кем-то, кого они любили. Экраны телевизоров, на которых она смотрела последние новости из Европы, теперь не показывали ничего, кроме серых и черных точек помех. Дикое ощущение охватило Эмили. Она устала быть одна, устала бояться и еще больше устала от того, что не знала, что, черт возьми, происходит. Пришло время взять на себя ответственность, вернуть себе хоть какой-то контроль над своей жизнью. Она вытащила кухонный нож из кармана пальто и секунду смотрела на него. Если уж на то пошло, могла ли она действительно заколоть то, что находилось здесь с ней? - Черт возьми, да, - сказала она вслух и пинком закрыла за собой дверь.***
Эмили перешла в правую часть отдела новостей. Ее кроссовки скрипели по полу с каждым ее неуверенным шагом. У нее возникло искушение снять обувь, но мысль о том, что придется быстро уходить босиком, на самом деле не очень привлекала ее. Стена на ее стороне комнаты была практически свободна от препятствий, за исключением большого ксерокса и стола рядом с ним. Если бы она стояла спиной к стене, ей был бы хорошо виден каждый ряд кабинок, и она обеспечила бы себе некоторую защиту. Эмили медленно продвигалась вдоль стены, прижимая одну руку к ее прохладной поверхности, а другую, ту, что с ножом, вытянула перед собой, чтобы отразить любого быстрого нападающего. С каждым крабоподобным шагом в сторону она заставляла свои глаза сканировать тусклые углубления и тени кабинок, наблюдая за любым движением. В своей жизни девушка видела достаточно фильмов ужасов, чтобы знать, что угроза всегда возникает, когда персонаж меньше всего этого ожидает, она ни за что не поддастся на этот трюк. Девушка только прошла середину комнаты, когда ее внимание привлекли смутные очертания фигуры в дальнем конце комнаты. Невозможно было точно сказать, что это, но Эмили была достаточно знакома с планировкой комнаты, чтобы знать, что, на что бы она ни смотрела, этого не было в комнате, когда она уходила в день красного дождя. Он был невидим для нее, пока она стояла в дверном проеме, прикрепленный вне поля ее зрения прямо к одному из больших серебристых воздуховодов для кондиционирования воздуха, которые проходили вдоль потолка комнаты и вниз по противоположной стене. Эмили стояла неподвижно, ее глаза оставались прикованы к неясной фигуре, ожидая, не сдвинется ли она с места. Трудно было четко разглядеть, что это такое, из-за глубоких теней, окружающих его. «Это» было видно ровно на столько, чтобы привлечь внимание Эмили. Если бы девушка сосредоточилась исключительно на кабинках, то, вероятно, прошла бы прямо мимо. Эмили сделала неуверенный шаг вперед. От предмета на стене не было никаких признаков движения, но она все равно держала руку вытянутой перед собой, направляя стальной кончик лезвия прямо на фигуру. Если она прыгнет на нее со стены, Эмили, черт возьми, сделает так, чтобы первой нанести удар. С каждым шагом, приближающимся к тому, чем бы ни была эта штука, Эмили могла разглядеть немного больше деталей. «Это» было около двух метров в длину и полметра в ширину. Голова — если это можно так назвать - была округлой, почти пулевидной формы, в то время как тело сужалось к плоскому основанию на противоположном конце. Его кожа блестела розовато-красным, пронизанная более яркими красными венами, которые пересекали ее по всей длине. Когда Эмили сделала еще один шаг ближе, она увидела, что вены периодически пульсируют, когда какая-то жидкость прокачивается по их длине. Кожа была полупрозрачной, и девушка могла разглядеть тень более темной формы внутри, периодически изгибающуюся и вращающуюся. Это чем-то напомнило ей куколку насекомого. Ноги Эмили зацепились за что-то, лежащее на полу. Ее внимание было так сосредоточено на том, что висело на стене, что она не обратила внимания на то, куда ступала, и поскользнулась. Ее рука инстинктивно выпустила нож, чтобы схватиться за ближайший стол и не упасть. Она промахнулась и вместо этого ударилась правым предплечьем о край стола, вызвав молниеносную вспышку боли, пробежавшую вверх по руке в плечо. Ее разум зафиксировал острый край стола, на который она летела, и Эмили заставила свое тело повернуться, продолжая падать. Ее голова едва не задела угол стола и вместо этого ударилась обо что-то твердое, но податливое. Она издала приглушенный вздох, когда остальная часть ее тела ударилась об пол, выдавливая воздух из легких и посылая еще одну вспышку боли вниз по руке. Сбитая с толку, Эмили попыталась осознать свое внезапное перемещение из вертикального положения в горизонтальное. Она глубоко вдохнула, уверенная, что сломала ребро, когда упала, и, зная свою удачу, проколола легкое. Девушка собиралась захлебнуться в собственной проклятой крови, она просто знала, что так и произойдет. Черт возьми! Как она могла быть такой глупой, чтобы не смотреть, куда идет? Несколько мгновений она неподвижно лежала на полу, пытаясь выровнять дыхание и замедлить сердцебиение, прислушиваясь к сигналам своего тела. Не было ни предательской боли, которая, как она знала, придет со сломанным ребром, ни влажного хрипа сдувшегося легкого, только острое жжение в запястье и еще более болезненная, но, к счастью, тупая пульсация в плече. Эмили пару раз согнула пальцы, медленно вытягивая поврежденную руку: тоже ничего не сломано. На этот раз ей повезло. Девушка подняла руку на уровень глаз и осмотрела кожу, она не была порезана, но тускло выглядящее сине-коричневое пятно уже расползалось от запястья к локтю. Она была уверена, что это перерастет в адский синяк. Эмили вытянула шею через плечо, пытаясь разглядеть то, что было на стене. К счастью, оно все еще было там же, где и до ее маленького происшествия. Эмили использовала здоровую левую руку, чтобы принять вертикальное положение, осторожно нащупывая любые другие признаки того, что она что-то сломала или повредилась иным образом, но была только боль в плече и запястье. Как только она оказалась в сидячем положении и убедилась, что больше ничего не повреждено, девушка перевернулась на колени, чтобы иметь возможность использовать левую руку и стол, с которым она почти столкнулась, чтобы помочь себе подняться на ноги. Эмили уставилась на то, что заставило ее споткнуться. Это была еще одна из тех тварей, куколка. Так близко к ней Эмили чувствовала исходящее тепло, совсем не похожее на плотные волны тепла, которые излучала тварь в квартире наверху. Сейчас это напоминало тепло обнаженного человеческого тела. Девушка могла ясно видеть густую вязкую жидкость, которая перекачивалась по артериям прямо под поверхностью кожи. На самом деле, находясь так близко к куколке, Эмили могла видеть еще более тонкую сеть вен, похожих на паутину или варикозные вены, разбросанные по всей поверхности. А под этой поверхностью медленно двигалась другая фигура, вспениваясь в светло-розовой жидкости, заполняющей внутреннюю полость за толстым внешним слоем куколки. Прежде чем она поняла, что делает, Эмили протянула свою здоровую руку и положила ладонь на раковину куколки. Девушка ожидала, что поверхность будет скользкой и склизкой, вместо этого она была удивительно сухой, гладкой и горячей под пальцами репортёрши. Темная тень внутри оболочки внезапно пошевелилась, и Эмили отдернула руку, осознав, что прикасается к чему-то, что когда-то было человеком, а теперь находилось в процессе превращения во что-то совершенно другое. Она сомневалась, что кто-то просто забрел сюда с улицы, чтобы укрыться здесь, так что этот... этот подменыш… Это был кто-то из газеты, кто-то, кого она знала. Ее мысли вернулись к тому дню, когда начался дождь. К разговору, состоявшемуся в этой самой комнате. - О нет, - сказала она вслух. - Нет. Эти две штуки - все, что осталось от Конколи и Фрэнка Эмбри? - Нет, - снова сказала Эмили, глядя на то, что, как она знала, могло быть только останками одного из ее друзей. Когда-то это был кто-то, с кем она работала, разговаривала, общалась ежедневно. Теперь он стал этим... этой… инопланетной штукой. Красный дождь появился из ниоткуда. Убил всех, кого она знала и любила, вырвав ее мир прямо из-под ног. Но этого было недостаточно, нет, теперь нечто превращало их во что-то другое, во что-то чуждое, не имеющее никакого сходства с людьми, которым они когда-то были. Эта мысль вызвала у девушки отвращение. Эмили огляделась в поисках своего ножа. Он выпал у нее из руки, когда она упала, но ей показалось, что она слышала, как он с грохотом упал в одну из соседних кабинок. Девушка использовала здоровую руку, чтобы выпрямиться. Но глаза не могли оторваться от чудовища у ее ног, очарованные ритмом жидкости, пульсирующей в венах существа, и странно гладкой, но удивительно сухой кожей. Наконец ей удалось оторвать взгляд, Эмили повернулась и вошла в кабинку, где, как ей показалось, она слышала, как упал нож. Девушка нашла его лежащим рядом с почти засохшей пальмой в горшке, которую владелец поставил в кабинке. Схватив рукоять ножа, она проверила лезвие, оно выглядело более или менее нормально, за исключением того, что кончик сломан, отломился во время падения. Теперь девушка была уверена, что все будет сложнее, чем она запланировала. Выйдя из кабинки, Эмили перешагнула через куколку на полу и поставила ноги по обе стороны от ее странной массы. Она глянула на вниз несколько секунд — смотреть на это действительно было довольно увлекательно, почти гипнотически, — затем подняла здоровую руку на высоту плеча и вонзила нож в эту штуку. Раздался влажный хлопок, когда тупой кончик лезвия проколол оболочку куколки. Эмили почувствовала вызывающий тошноту запах аммиака, когда брызги густой красной слизи вырвались из тела, забрызгав ее лицо, грудь и руку. Часть умудрилась попасть ей в рот, и она быстро смахнула слизь тыльной стороной своей пропитанной кровью руки, но это только подтолкнуло ее еще больше в рот. На вкус как тухлая рыба месячной давности, подумала девушка как раз в тот момент, когда почувствовала, как у нее во второй раз за день срабатывает рвотный рефлекс. Эмили продолжала выплевывать слизь изо рта, вкус рвоты был предпочтительнее того, что она только что проглотила. Эмили заставила себя схватиться за рукоять ножа и еще глубже вонзить лезвие в оболочку куколки. Когда он был погружен до самой рукояти, она начала водить лезвием по всей длине куколки. Существо внутри панциря начало яростно биться в конвульсиях, извиваясь под ней, когда она методично вонзила нож — на этот раз используя как здоровую, так и раненую руку — по всей длине панциря, как будто потрошила оленя. Розовая вонючая жидкость сочилась между краями раны, и вонь аммиака стала еще сильнее, когда существо, запертое внутри, стало корчиться и извиваться от боли. Что-то блестящее и сочащееся красной слизью с влажным чавканьем поднялось из раздвоенной раковины. Эмили с ужасом и восхищением наблюдала, как высунулось окрашенное в красный цвет щупальце. Оно метнулось взад и вперед по воздуху, разбрызгивая еще больше красного дерьма по полу и Эмили. Оно было около шестидесяти сантиметров длиной с тремя толстыми жгутами плоти, обвитыми друг вокруг друга, образующих единый придаток в форме спирали. Щупальце заканчивалось чем-то похожим на черный клюв, но, наблюдая, Эмили увидела, как он распался на три треугольные части, сочлененные мясистым суставом у основания, который прикреплял каждую часть к щупальцу. Щупальце прекратило метаться и внезапно повернулось лицом к Эмили, странный клюв, который на самом деле не был клювом, открылся еще шире, пока она не смогла увидеть, уютно устроившийся в центре трех треугольных частей, глаз без век, который смотрел на нее с холодной злобой. Гребаный глаз! Он не был похож ни на обычный человеческий глаз, ни на глаз любого другого земного существа, которое она когда-либо видела, но девушка была в уверена, что это определенно был глаз. И он смотрел прямо на нее. Эмили вытащила нож из панциря монстра, боль в руке и плече временно забылась, сменившись жаждой крови, подпитываемой гневом. Движением запястья она разрубила щупальце надвое. Конец с глазом упал, один раз отскочил от ее колена и с мокрым шлепком упал на пол. Нижняя половина, предположительно все еще прикрепленная к тому, что росло внутри куколки, раскачивалась из стороны в сторону, разбрызгивая еще больше отвратительной красной массы, прежде чем исчезла обратно под защитой оболочки. Эмили подняла нож, а затем глубоко вонзила его в куколку, целясь в черную тень, скрытую внутри нее. Нож нашел свою цель, и движение существа стало более резким, поскольку его убежище внезапно превратилось в камеру казни. Снова и снова она колола то, что было спрятано в куколке, не обращая внимания не только на собственную боль, но и на зловоние и вкус жидкости, которая брызгала изнутри. Когда, наконец, больше не было никакого движения от того, что скрыто в центре раковины, Эмили поднялась на ноги и позволила ножу упасть на пол. Она стояла над теперь уже мертвым существом, как какой-нибудь древний забрызганный кровью гладиатор над своим поверженным противником. - Один убит, осталось несколько миллиардов, - пробормотала она и выплюнула остатки кровавого дерьма изо рта. Эмили взглянула на другую куколку инопланетянина. Если бы у нее было время (и лестница), она бы позаботилась и об этом, но прямо сейчас ей нужно завершить то, ради чего она сюда пришла. Боль в плече уже начала просачиваться сквозь прилив адреналина, и Эмили знала, что если она в ближайшее время не взломает шкаф безопасности и не отправится в путь, у нее будут проблемы с возвращением домой до наступления темноты. Открытая коробка с салфетками стояла на столе того, кому принадлежала покойная пальма в горшке. Девушка вытащила горсть салфеток из коробки и вытерла запекшуюся кровь, которая, как она чувствовала, забрызгала ее лицо. Закончив, она скомкала салфетки с розовыми пятнами и бросила их на остатки кокона на полу, прежде чем направиться в заднюю часть офиса, чтобы найти шкаф уборщика.***
Потребовалось всего три удара молотком, который Эмили нашла в туалете, чтобы снять замок со шкафчика, но этого было более чем достаточно, чтобы потревожить ее раненое плечо. Эмили начала подозревать, что падение могло нанести немного больший ущерб, чем она предполагала вначале. Разобравшись с замком, девушка уронила молоток и раздвинула металлические дверцы шкафа. Внутри она нашла то, что искала, на верхней полке: холщовую сумку размером с дамскую сумочку с надписью «ИРИДИУМ», нанесенной по бокам большими белыми буквами. Она вытащила сумку из шкафа и опустила ее на пол, расстегнула молнию и начала вытаскивать содержимое, выкладывая их рядом с сумкой: спутниковый телефон, зарядное устройство, инструкции по эксплуатации, запасная батарея и солнечное зарядное устройство в собственном ударопрочном корпусе. Идеально. Эмили быстро упаковала компоненты обратно в сумку и еще раз осмотрела шкаф в поисках чего-нибудь еще, что могло бы пригодиться. Там не осталось ничего, кроме кассы, в которой, вероятно, лежала пара тысяч долларов. Теперь деньги никому не нужны. Закрывая дверь шкафа, Эмили заметила молоток, которым она взломала замок, лежащий на полу там, где она его уронила. Она схватила его за древко, бросила в сумку с телефонным оборудованием и снова застегнула молнию. Подхватив сумку здоровой рукой, Эмили вернулась по коридору и спустилась по металлической лестнице. Она поморщилась от боли, машинально используя раненую правую руку, чтобы плечом выйти через главную дверь на улицу. Если бы девушка подумала об этом, ей следовало бы поискать аптечку первой помощи или, по крайней мере, какое-нибудь обезболивающее, но теперь уже слишком поздно. Прилив адреналина от ее маленького момента «резни бензопилой» прошел, и пульсация в плече превратилась в острую, сжимающую зубы, боль, которая, как подозревала Эмили, могла быть разорванной мышцей или - и она надеялась, что это не так - вывихом плеча. Девушка все еще могла двигать рукой до того, как боль действительно усиливалась, поэтому она подозревала, что может пренебречь теорией вывихнутого плеча, но ее подготовка по оказанию первой помощи была минимальной, и последний урок, который она посещала, был в ее школьные годы. У нее не было ни времени, ни возможности сделать какие-либо внеклассные покупки, которые она планировала. Не сегодня. Сейчас важнее всего добраться домой, не причинив себе больше вреда, и вылечить раненые плечо и руку. С пополнением запаса придется подождать, пока она не почувствует себя лучше. Эмили сняла берген с места, где он лежал на седле ее велосипеда, и открыла, вставила внутрь сумку для спутникового телефона, закрепила и повесила берген на левое плечо. Она знала, что следующая часть будет болезненной, но она ни за что не собиралась оставлять вещи на улице. Ее правое плечо кричало на нее, боль вызывала слезы на глазах, когда она осторожно протаскивала руку через плечевые ремни бергена. Ей пришлось упереться локтем в бок и просунуть его внутрь, одновременно натягивая ремень через грудь здоровой левой рукой. Без травмы это заняло бы у нее считанные секунды, вместо этого она потратила драгоценные минуты дневного света и заставила себя вспотеть, как лошадь, которая только что пробежала забег с препятствиями. Здания отбрасывали длинные тени через улицу, когда солнце садилось за ними. Ряд уличных фонарей уже начал разгораться ярче, когда Эмили перекинула ногу через верхнюю перекладину велосипеда, устроилась в седле и использовала ноги, чтобы придать велосипеду некоторый начальный импульс. Ей приходилось держать правую руку согнутой и прижатой к груди, как будто она была на перевязи, так как девушка больше не могла вытянуть ее достаточно далеко перед собой, чтобы дотянуться до руля. Это делало велосипед менее устойчивым, так что ей также приходилось бороться со своей привычкой крутить педали с обычной скоростью. Вместо этого Эмили снизила скорость до более безопасного, но гораздо более медленного уровня, чтобы убедиться, что она не упадет с проклятого велосипеда и не нанесет еще большего травм, чем уже нанесла. Дорога домой заняла у нее почти в три раза больше времени, чем дорога в офис «Трибьюн». По мере того как время медленно приближалось к сумеркам, Эмили еще больше замедлила скорость, так как боль в плече каждую секунду отвлекала ее. Ей приходилось избегать любых ухабов или колей на дороге, удар по одному из них приводил к тому, что ее плечо взрывалось в агонии, создавая черные пятна перед глазами, которые, в свою очередь, сбивали ее с курса. Дважды ее зрение прояснялось как раз вовремя, чтобы она едва не врезалась в одну из немногих припаркованных машин, все еще оставшихся на пустых улицах. Во второй раз она чуть не перелетела через поручни, когда слишком сильно нажала на рычаг тормоза, забыв, что у нее только передний тормоз. Велосипед встал на дыбы на переднем колесе в повороте задним ходом, и она пошатнулась там за секунду до того, как задняя часть резко ударилась о дорогу. Когда Эмили завернула за последний угол перед жилым комплексом, она вздохнула с облегчением и начала расслабляться, несмотря на боль. Когда она вернется домой, девушка собиралась рискнуть слить воду, которую набрала, и принять еще одну горячую ванну. Она собиралась понежиться в ней столько, сколько понадобится. Намеренно обогнав пункт назначения на полквартала, Эмили проехала дополнительное расстояние до пешеходного перехода, где, как она знала, найдет пандус для инвалидов, который она могла бы использовать, чтобы убрать свой велосипед с дороги на тротуар, избегая гарантированной боли от прыжка на велосипеде по обочине. Она повернула обратно к своему зданию и остановилась перед ним: измученная, окровавленная, но живая и все еще целая. Спешившись так осторожно, как только могла, Эмили оставила велосипед лежать на тротуаре перед входом и направилась к гостеприимному теплу ярко освещенного жилого дома. Она толкнула входную дверь здания, стараясь на этот раз не повредить плечо, открыла дверь на лестницу и приготовилась к предстоящему подъему на семнадцатый этаж. И в этот момент погас весь свет.