Точка вымирания

Грудь Бена теперь представляла собой массу черных вен, которые тянулись от правого плеча к животу. Вокруг его горла, как плющ, вьющийся по стволу дерева, поднимались к уху. Сначала Эмили подумала, что перекрывающиеся чешуйки размером с плектр, покрывающие его правое плечо, были просто изменением цвета кожи, но, когда она наклонила голову ближе, она увидела, что на самом деле это чешуя, как у ящерицы, но больше. Эмили подняла глаза, чтобы убедиться, что Рианнон не видит того, что видит она. Девочка переместилась в ванную со своей зубной щеткой и бутылкой воды. Когда Эмили услышала, как со скрипом закрылась дверь, она осторожно перевернула Бена на живот. Ребенок не издал ни звука; Эмили поняла, что то, что она приняла за сон, скорее всего, было состоянием комы. Его спина была полностью покрыта такой же чешуей, которую она видела на плече мальчика. Она тянулась вниз по его ягодицам и верхней части бедер, останавливаясь чуть ниже колен, и проходила по его косым мышцам к животу. Игнорируя свое отвращение, Эмили легко провела руками по грубой чешуе; от ее прикосновения та ощетинилась, как шерсть на спине кошки. Что-то под слоем чешуи пульсировало и колебалось. Эмили позволила Бену снова перевернуться на спину. Глаза ребенка были плотно закрыты, а его дыхание стало быстрее обычного, почти как у собаки. Сделав глубокий вдох для храбрости, Эмили большим пальцем приподняла веко одного глаза. Исчезли его радужная оболочка, склера и зрачок, замененные сплошным красным шаром, испещренным крошечными ямочками; в центре каждой ямочки было небольшое скопление черных точек. Эмили позволила веку опуститься на место, затем снова накрыла мальчика одеялом и отступила на шаг от кровати. Пока девушка смотрела на неподвижного мальчика, ее разум прокручивал момент, когда она убила инопланетного кукловода; ту последнюю секунду, когда щупальце пронеслось сквозь темноту и ударило Бена. Эмили все время ошибалась относительно его мотивов. Он не хотел убивать никого из них; он хотел понравиться им, обратить их, и в последнюю отчаянную секунду своей жизни ему удалось заразить Бена. Ангельский, невинный Бен. Чувство полного отчаяния крепко схватило ее зубами и сильно укусило, вонзив свои зубы в самую ее душу. - Как он? Эмили не заметила, как Рианнон вернулась в комнату, но теперь она стояла за дверью в ванную, выглядя гораздо более обеспокоенной, чем следовало бы ребенку ее возраста. Эмили лихорадочно продиралась сквозь трясину мыслей, заполнявших ее разум, в поисках подходящего ответа. Как она должна была сказать Рианнон, что ее брат превращается во что-то инопланетное? А если она скажет ей, что с ним все в порядке, хотя совершенно очевидно, что это не так, что тогда? Хотя трансформация была завершена лишь частично, что им оставалось делать, когда он вообще перестал быть человеком? Кем он становился? Если бы это было что-то вроде существ, с которыми Эмтли сталкивалась до сих пор, тогда он был бы полон решимости обеспечить как ее собственную, так и смерть своей сестры. - То же самое, - сказала Эмили наконец, кладя таблетки, которые отложила в сторону, в рот мальчика и запивая их водой. Бен рефлекторно сглотнул. Его дыхание воняло, как из выгребной ямы, и она быстро отвернулась от него. Рианнон направилась к тому месту, где лежал ее брат. - Он все еще спит, - прошептала Эмили, подталкивая ее в противоположном направлении. - Лучше всего, если ты пока оставишь его в покое. Ему нужно все остальное, что он может получить, чтобы бороться с этим вирусом. Ложь легко слетела с ее губ, и Рианнон, казалось, приняла ее. - Почему бы нам не взять себе что-нибудь поесть? - Я умираю с голоду, - сказала Рианнон, просияв. Эмили открыла крышки на банках, которые Рианнон вытащила из запасов, и вылила их содержимое в кастрюлю. Она разогрела еду на медленном огне на переносной газовой плите; все это время ее разум пытался осмыслить то, что она только что увидела, и те немногие варианты, которые у нее были, чтобы справиться с ситуацией. Девушка могла бы просто схватить Рианнон и убежать; оставить Бена здесь и уйти. Как она когда-нибудь сможет объяснить это его сестре, было выше ее понимания, ребенок был умным, но девочка все еще была просто ребенком. Даже если бы Эмили показала ей, что происходит с ее младшим братом, она сомневалась, что это что-то изменит для Рианнон. Девочка была так чертовски предана ему. Эмили положила подогретую еду в две ожидающие тарелки. - Спасибо, - сказала Рианнон, взяв одну из них. - Ммм-хмм! Эмили теперь работала на автомате. Она открыла банку собачьего корма для Тора и добавила его к сухому корму в его миске. Налила немного воды для него, а затем немного в две пластиковые кружки для Рианнон и для себя. - Я думаю, что, вероятно, будет лучше, если ты сегодня будешь спать в отдельной кровати от Бена. Рианнон оторвала взгляд от своей еды. - Почему? - спросила она. Действительно, почему? - Я не уверена, заразно ли то, что есть у Бена, или нет. И если ты получишь это... ты знаешь. Это было бы плохо. Рианнон на несколько секунд задумалась, а затем сказала: - Хорошо. И она вернулась к еде, мысль о том, что она была в постоянном тесном контакте со своим братом в течение последних двух дней, по-видимому, никогда не приходила ей в голову. У подножия кроватей был уголок для чтения, состоящий из стола и пары стульев с высокими спинками. Эмили решила, что проведет там ночь, чтобы всю ночь поближе присматривать за Беном. После ужина девушка поставила лампу на стол и прислонила Моссберг к спинке стула. Она порылась в шкафу и нашла запасное одеяло; ночи становились все холоднее, и оно ей понадобится. Рианнон решила, что хочет пригласить Тора на вечернюю пробежку в туалет, чему Эмили была очень рада. Бен начал проявлять признаки движения. Она заметила это, когда еще обедала; одеяло время от времени почти незаметно подергивалось, как будто Бен страдал от какого-то мышечного спазма. Она не могла быть уверена, но ей показалось, что, возможно, она даже видела эти ужасные инопланетные глаза, двигающиеся взад и вперед под его веками, как у сновидца в разгар быстрого сна. Она ни за что не собиралась оставлять Рианнон с ним наедине. Не сейчас. Когда темнота начала поглощать оставшийся свет из окна, Рианнон забралась под одеяло на кровати. - Спокойной ночи, Эмили, - сказала она. - Спи спокойно, - ответила Эмили, садясь на свое место и закутываясь в одеяло. Подушка, положенная на стол, позволила бы ей, по крайней мере, немного отдохнуть. - Спокойной ночи, Бен. - Эмили услышала шепот Рианнон. - Я люблю тебя.

***

Эмили боролась со своей усталостью в тщетной попытке оставаться бодрой и осознанной. Свет от светодиодной лампы был приглушен достаточно низко, чтобы Рианнон могла спать, но достаточно яркий, чтобы Эмили все еще могла разглядеть неподвижную фигуру Бена на противоположной кровати. Ее усталый разум все еще прокручивал события последних нескольких дней, пронося сначала образ милого маленького мальчика, которого она встретила всего несколько дней назад, затем ужасные образы деформированной кожи Бена перед ее глазами, как в каком-то искаженном фильме. Усталость терзала ее мысли, разбрасывая их в разные стороны. В какой-то момент Эмили проиграла битву; ее голова опустилась раз, другой. «Всего пять минут, это все, что мне нужно», - подумала она, кладя голову на подушку. Просто… - Рычание Тора разбудило Эмили. -  пять минут. Эмили резко села, ее сердце бешено колотилось в грудной клетке. Где было это место? Который был час? Ее дезориентация испарилась, когда рычание Тора снова прозвучало в полумраке комнаты. Девушка посмотрела на то место на полу, где спал Тор. Ее пес сидел прямо, оскалив зубы, и медленно пытался отодвинуться от чего-то на кровати Рианнон. Ее тихое похрапывание донеслось через щель до Эмили. Взгляд Эмили метнулся обратно к кровати; Рианнон, свернувшись калачиком, крепко спала, натянув одеяло до головы. Бен - или то, что когда-то было Беном, - сидел на краю ее кровати, одна сторона его лица теперь была полностью черной с той же паутиной вен, которую Эмили видела на его спине. Теперь его глаза были открыты, эти странные красные влажные глаза блестели в свете лампы. Он был над Рианнон, его голова склонилась к ее спящему телу, пока его нос нюхал воздух вокруг нее; его рот был слегка приоткрыт, а из каждого уголка капали ручейки слюны, собираясь в небольшую влажную лужицу на одеяле. Бен наклонил голову к Рианнон. Эмили подавила крик, когда толстое черное щупальце языка вырвалось изо рта мальчика и взметнулось в воздух прямо над спящим телом. зык отпрянул и шлепнул мальчика по губам, затем исчез у него во рту, оставив после себя слой пышной пены. - О, Боже милостивый, - прошипела Эмили. Тор снова зарычал, и голова мальчика медленно повернулась, пока не оказалась лицом к собаке. Щелчок! Язык Бена мелькнул в воздухе между ним и Тором. Пес издал более глубокое рычание, сделав один шаг к кровати, его шерсть встала дыбом. - Тихо, мальчик, - прошептала Эмили. - Стой очень тихо. При звуке голоса Эмили голова Бена молча повернулась в ее сторону. Очень осторожными движениями Бен поднялся со своего насеста и опустился на пол между двумя кроватями на четвереньки. Он боком пробежал по полу, прежде чем забраться на кровать и зарыться в складки одеяла. Пока Эмили смотрела, глаза Бена закрылись, а его учащенное дыхание замедлилось, пока не стало почти нормальным. Хотя оно все еще могло иметь мимолетное сходство с ребенком, то, что лежало на кровати, больше не было человеком. Эмили знала это с глубокой, болезненной уверенностью. Она уже видела результаты биологической технологии пришельцев, их способность потреблять и перепрофилировать человеческую плоть для создания новых существ в качестве своих инструментов. Сколько пройдет времени, прежде чем то, что лежало под одеялом, снова проснется и попытается забрать Рианнон? Или убить их всех? Перемена в Бене достигла переломного момента; к тому времени, как взошло солнце, Эмили сомневалась, что от мальчика что-нибудь останется. Она должна была остановить это сейчас, пока Рианнон не проснулась и пока Это не стало настолько сильным, чтобы Эмили не смогла этого сделать. Эмили тихо поднялась со стула, взяв подушку со стола. Она проверила Рианнон; та все еще крепко спала. Она молча подошла к кровати Бена. Он свернулся калачиком под одеялом, его голова едва виднелась между двумя складками материи. Во сне он выглядел почти нормально, эти отвратительные глаза были спрятаны за веками, но черные вены, пульсирующие на виске, выдавали, кем он был, кем он все еще становился. Эмили наклонилась, не обращая внимания на запах изо рта мальчика. - Мне так жаль, Бен, - прошептала она, накрывая лицо мальчика подушкой. Эмили сильно надавила на подушку, используя ладони своих рук, чтобы обеспечить уплотнение вокруг носа и рта Бена. Его ноги начали брыкаться под одеялом; она чувствовала, как его руки толкают подушку, пытаясь оторвать ее от лица с силой, которая не принадлежала ребенку его возраста. Девушке сильнее прижалась к подушке, используя весь вес своего тела, чтобы сильнее прижать ее к лицу мальчика. Постепенно удары начали стихать по мере того, как он ослабевал. В конце концов это вообще прекратилось. Эмили не отпускала его, казалось, часами, но это могли быть всего лишь минуты. Она должна была быть абсолютно уверена. Когда она, наконец, подняла подушку с неподвижного тела, Бен был мертв. Боже милостивый, что она наделала? Выживала. Она выживала. Вот к чему все свелось, чисто и просто. Эмили сделала то, что ей было нужно, чтобы обеспечить выживание себе и Рианнон. Ответив на свой собственный вопрос, Эмили перевернула тело на бок, чтобы черная татуировка вен, покрывающая его щеку и грудь, была скрыта от глаз. Его руки сжали материал подушки, и ей пришлось высвободить их, выпрямив пальцы, насколько это было возможно, прежде чем Эмили развела его руки в стороны и, наконец, положила подушку, которую использовала, чтобы задушить его, под его голову. К тому времени, как она закончила, Бен был просто мальчиком в постели. Мальчик, который умер во сне. Мирно. Безболезненно. По крайней мере, это то, что Рианнон должна была увидеть. Бремя его истинной смерти ляжет только на плечи Эмили. Она натянула одеяло до подбородка Бена и отступила, сделав глубокий вдох, борясь сначала с позывами к рвоте, а затем с желанием закричать. Вместо этого она вернулась к своему креслу и завернулась в одеяло. Боль вернется завтра, когда ей придется объяснять Рианнон, что ее брат мирно скончался во сне ночью. Боль Эмили было бы не так просто объяснить, и она осталась бы с ней на всю оставшуюся жизнь.

***

Утро бесшумно прокралось в комнату через грязные окна отеля. Эмили просидела оставшиеся часы между тьмой и светом и ждала, ее голова была полна мыслей и темных эмоций. Сомневаться в своих действиях было не в ее характере, но девушка снова и снова задавалась вопросом, могла ли она сделать что-то еще, каким-то другим способом спасти Бена, вылечить его, исправить его. Каждая нить мысли приводила к одному и тому же выводу: нет. Она ничего не могла поделать. Выбор был очевиден: ждать и подвергнуть смертельной опасности себя и Рианнон или сделать то, что Эмили сделала. Но ее действия висели у нее на сердце, как жернова, и в этот момент, когда тело Бена было холодным и неподвижным, менее чем в двух метрах от нее, Эмили не думала, что этот груз когда-нибудь можно будет снять. Рианнон почти не шевелилась во время бдения Эмили над ней, и, если не считать случайных стонов или бормотания слов во сне, она тихо проспала всю ночь. Эмили никогда раньше не видела, как кто-то просыпается. Это было странно завораживающе - то, как тело начало смещаться и двигаться, когда их сознание начало всплывать на поверхность реальности. Рианнон стала двигаться под одеялом, ее ноги отталкивали одеяло от туловища, когда она меняла позу. Одна рука была зажата между ее щекой и подушкой, другая была поднята над головой, к изголовью кровати. Веки Рианнон затрепетали, ее рука выскользнула из-под щеки и почти по-кошачьи потянулась, чтобы встретиться с другой рукой над головой. Когда зевок сигнализировал о том, что молодая девушка близка к пробуждению, Эмили положила голову на руку на столе, закрыла глаза и притворилась, что спит.

***

- Эмили! При звуке пронзительного крика Рианнон Эмили вошла в роль, которую, как она знала, ей придется играть с этого момента. Ее глаза распахнулись. - Что такое? - спросила она с таким удивлением в голосе, на какое была способна. Рианнон стояла у изголовья кровати Бена, она откинула одеяло и обнажила верхнюю часть его торса, бледную в утреннем свете. - Бен не двигается, - сказала она, ее голос был полон паники. - Я не думаю… - ее голос сорвался на полуслове, и слезы затопили ее щеки, когда она выдавила последние несколько слов, - он не дышит. Эмили вскочила со своего места и в два быстрых шага оказалась рядом с Рианнон. Она приложила тыльную сторону ладони к голове мальчика, затем попыталась поднять одну тонкую руку, чтобы измерить его пульс, но наступило трупное окоченение, и рука мальчика была жесткой и неподвижной. Эмили могла видеть темно-фиолетовое обесцвечивание синевы вдоль его руки, там, где она касалась кровати. Она ожидала этого, но чего она не ожидала, так это того, что изменения, которые она видела прошлой ночью, продолжали прогрессировать даже после смерти мальчика. Хотя, несомненно, замедленно, сеть черных вен выросла за несколько часов с тех пор, как она оборвала жизнь Бена, неумолимо расползаясь по лицу и груди мальчика. Эмили взяла обе руки Рианнон в свои, заставляя себя посмотреть девочке в глаза. - Милая, мне очень жаль, но... - Нет! - закричала Рианнон, пытаясь вырвать руки и протолкнуться мимо Эмили, чтобы добраться до трупа своего брата. Эмили загородила его своим телом и еще крепче сжала руки девочки, решив не позволить ей увидеть всю степень разрушений, которые нанес инопланетный захватчик, пожиравший тело Бена. - Он ушел, детка. Бена больше нет. - Нет! Нет! Нет! - Рианнон повторяла одно-единственное слово снова и снова, как будто это было какое-то магическое заклинание, которое одним усилием воли чудесным образом вернет ее брата к жизни. Эмили притянула плачущую девочку к себе, прижимая ее к груди, обнимая руками, пока та пыталась вырваться. Наконец, Рианнон рухнула в объятия Эмили, ее слезы впитались в рубашку Эмили, влажную и холодную на ее груди. - Шшшшш! - проворковала Эмили, прижимаясь щекой к макушке Рианнон и нежно поглаживая волосы девочки. Эмили не думала, что когда-либо испытывала такую явную боль; казалось, что сама душа ребенка раскололась и теперь вытекала из каждой клеточки ее юного тела. Это было душераздирающее и ужасающее в своем необузданном отчаянии. Когда слезы Рианнон превратились в сдавленные рыдания, Эмили крепко прижала ее к себе и позволила боли ребенка пронзить ее.

***

Они похоронили Бена на клумбе с розами у входа в отель. Эмили поискала лопату, но не смогла ее найти, поэтому она сломала деревянную опору для спинки от стула, который нашла в фойе, и вместо этого вырыла неглубокую могилу. К тому времени, как она закончила, ее руки покрылись волдырями и порезами, а начал накрапывать легкий дождик, увлажняя ее и без того мокрое от пота тело. Эмили вынесла Бена из комнаты, все еще завернутого в одеяло, которое должно было стать его погребальным саваном. Она положила его в вырытую ею могилу как раз в тот момент, когда на дне ямы начали собираться лужи дождевой воды. Обнаженная земля вокруг отверстия быстро превращалась в грязь под ногами. Рианнон стояла на краю могилы и помогала Эмили засыпать тело брата землей, пока, наконец, не остался только холмик влажной земли, отмечающий место его последнего упокоения. Они сорвали несколько оставшихся цветов с розовых кустов и положили их на могилу под крестом, который Эмили смастерила из деревянных ножек того же стула, который она использовала, чтобы вырыть могилу. Эмили не могла сказать, плакала ли Рианнон. Ее лицо оставалось бесстрастным, пока моросящий дождь лил на них, скрывая любые следы слез, которые она могла пролить. Когда ливень усилился, за треском далекой молнии через несколько секунд последовал низкий раскат грома. Эмили положила руку на плечо Рианнон. - Пора идти, - сказала она так мягко, как только могла, и медленно повела девочку обратно в гостиничный номер, чтобы переодеть их промокшую одежду, тревожная мысль снова и снова прокручивалась в ее голове. Хотя она не могла быть уверена, так как положила окоченевшее тело мальчика на холодную мокрую землю, Эмили показалось, что она почувствовала, как что-то шевельнулось под одеялом.

***

Эмили припарковала их на ночь на автозаправочной станции где-то к северу от Флинта. Большую часть пути после того, как они выехали из мотеля, Рианнон оставалась, свернувшись калачиком, на заднем сиденье, молчаливая и угрюмая. Она отказалась есть, и Эмили пришлось мягко упрекнуть ее, чтобы она хотя бы изредка делала несколько глотков воды. Сейчас она спала на заднем сиденье Дуранго, Тор присматривал за ней, пока Эмили выходила из внедорожника и уходила за пределы слышимости. Эмили пообещала себе, что не будет плакать, когда заговорит с Джейкобом; она даже подумывала о том, чтобы не рассказывать ему о том, что случилось с Беном. Она была уверена, что у Джейкоба было больше, чем его справедливая доля проблем, о которых нужно беспокоиться, и она не была уверена, что в любом случае сможет точно озвучить то, что произошло. Все это было таким беспорядком. Этот план действовал до тех пор, пока Джейкоб не ответил на ее звонок, его голос был напряжен от беспокойства: - Эмили? Слава Богу. С тобой все в порядке? При звуке его голоса она начала рыдать, не в силах даже ответить на его приветствие в течение нескольких минут. Слова просто не могли преодолеть парализующую боль, которую она чувствовала. Когда, наконец, она снова смогла говорить, ей удалось медленно рассказать историю быстрого превращения Бена после нападения. - Я... я должна была... - Эмили была готова признаться в том, что она сделала Бену, но Джейкоб прервал ее, прежде чем она смогла вставить оставшиеся слова. - Эмили, остановись. Я не хочу знать, - сказал он спокойным, даже успокаивающим голосом. - Как я понимаю, ты сделала то, что должна была сделать. Это не наш старый мир - тот мертв и исчез. Правила изменились для всех нас, и мы должны сделать все возможное, чтобы выжить. Все мы, Эмили. Чего бы это ни стоило. - У меня не было выбора, - сказала она, больше для себя, чем для Джейкоба. - Я знаю, - сказал он. - Это в прошлом. Сейчас ты должна сосредоточиться на будущем. Ты должна выжить. Когда полчаса спустя она нажала кнопку выключения, ей стало немного легче от того, что она сделала. Но, медленно возвращаясь к Дуранго, она задавалась вопросом, будет ли это признание иметь цену, которую она готова заплатить.