***
Лагерный врач появился примерно через десять минут. Уоллес Хаббард был крупным человеком. Он щеголял окладистой бородой, совершенно седой, и всегда напоминал Эмили капитана злополучного «Титаника». - Вот, я хочу, чтобы ты приняла это, - сказал он, вкладывая две таблетки в правую руку Эмили и стакан воды в другую. Она послушно проглотила обе таблетки залпом. - Успокоительные, они помогут вас уснуть. - Он потряс коричневой бутылочкой с рецептом. - Выпейте еще раз сегодня вечером, чтобы продержаться всю ночь. Срок годности у них давно истек, но они все равно должны хорошо работать. Если они вам не нужны, не берите их. Медицинские ресурсы в наши дни ограничены. Я собираюсь вернуться позже и проведать вас, но прямо сейчас я хочу, чтобы вы немного отдохнули. - Мне не нужно спать, - сказала Эмили. - Мне нужно выбраться отсюда и помочь им найти моего сына. Ее ноги налились свинцом, но она все равно попыталась встать. Хаббард мягко уложил ее обратно на кровать. - Рианнон, не могла бы ты подойти сюда, пожалуйста? - позвал он через плечо. - Все остальные, пожалуйста, покиньте спальню. Блондин, который стоял по комнате - подозрительно, как будто он следил за тем, чтобы она оставалась там, где ей полагалось, вместо того, чтобы присматривать за ней, предположил затуманенный разум Эмили, - неохотно ушел, когда Рианнон вошла в спальню. - Закройте дверь, пожалуйста, - сказал Хаббард Рианнон, когда блондин присоединился к другому охраннику в коридоре, и оба сердито уставились обратно в комнату. Хаббард откинул простыни на кровать, подсунул под них ноги Эмили и осторожно откинул ее назад, пока ее голова не коснулась подушки, натянув простыни до подбородка, как будто он укладывал ребенка спать. - Рианнон, - сказал он. - Я хочу, чтобы ты осталась здесь с Эмили. Если вам что-нибудь понадобится, вы можете связаться со мной по экстренному каналу связи по радио. Ты можешь это сделать? Эмили увидела, как Рианнон кивнула, ее разум уже замедлился, когда подействовали таблетки, заставляя ее заснуть. - Убедись, что она отдохнет, хорошо? Доктор улыбнулся ей и вышел, закрыв за собой дверь. Последнее, что увидела Эмили, прежде чем ее накрыла волна сна, было обеспокоенное лицо Рианнон, наблюдавшей за ней с кровати.***
Путаница. Это было единственное чувство, которое разум Эмили мог выделить из массы сенсорных сигналов, прокручивающихся в ее голове. Казалось, что миллиард разных мыслей толкают друг друга локтями, чтобы быть услышанными, бесконечное количество синапсов срабатывает в ее голове одновременно, избивая ее, требуя внимания, на которое она просто не была настроена. Образы мелькали на экране ее разума быстрее, чем она успевала их обработать, невозможное размытое изображение, наложенное одна на другую. «Должно быть, вот каково это - ощущать время целиком и сразу», - подумала она, даже не уверенная, что поняла, что означала эта мысль. Все возможные ощущения пронеслись по ее телу одновременно: головокружение, любовь, безразличие, отвращение, желание, смерть, страх и некоторые другие, которые она просто не узнавала, чужие, но знакомые в своей странности. Эти чувства продолжались, и продолжались, и продолжались, прожигая ее тело. Иногда образ обладал достаточной силой, чтобы задержаться в ее сознании надолго: странный, чуждый пейзаж, два солнца, пылающих красным в пурпурном небе; облака, желтые и серые, плывущие под ней; то, что могло быть только городами, но не делом человеческих рук; голубой мир, состоящий в основном из воды, видимый из космоса, архипелаг крошечных островов пересекает его, как полумесяц. Миллионы образов мелькали перед ее глазами каждую секунду, каждый из них был всего лишь проблеском, воспоминанием какого-то неизвестного разума, забытым в тот момент, когда они были замечены в постоянном потоке новой информации, еще больше информации, информация захлестывала ее, как будто она была в самом центре всего сущего. Появилась нить; она начиналась как крошечная голубая точка, светящаяся в массе жгучего красного беспорядка, затем расширилась и поднялась вверх сквозь хаос, подобно змее, удлиняясь и двигаясь, простираясь наружу, спасательный круг согласованности внутри хаоса. Линия начала расширяться наружу, и она сосредоточилась на ней, все остальное вокруг нее превратилось в размытое пятно. Эмили подталкивала себя к этому, проталкиваясь сквозь воспоминания, которые ей не принадлежали, сквозь времена, которые могли быть раньше или грядут, единственное ощущение нормальности - ровный пульс синей линии. Она протянула руку, лапу, коготь, веточку, облако света к о, такой красивой голубой линии, медленно пересекающей бесконечное пространство, отделявшее ее от этого... и коснулась ее. Внезапно каскад метаэкспериментов прекратился, сменившись бесконечно громкой тишиной. Чистая белизна простиралась вокруг нее, когда на нее снизошла безмятежность, не похожая ни на что, что она когда-либо испытывала. Ощущение ясности и... любви, неподдельной и благоухающей, как будто она каким-то образом прикоснулась к самому источнику этих чистейших эмоций. Каким бы ошеломляющим ни был для нее поток переживаний, эта единственная чистая эмоция полностью уничтожила ее, разобрала атом за атомом, прежде чем вновь собрать в новую форму. И когда ее реконструкция была закончена, у нее осталась единственная мысль, которая заполнила ее разум, вплетенная в ее сущность единственной голубой нитью: Мама.***
Эмили резко села в постели, хватая ртом воздух. Ее мышцы болели так, как будто их задействовали все сразу, кожа покрылась холодным потом, и она почувствовала, как между ног разливается теплая влага. Я намочила постель? Она попыталась откинуть одеяло, но ее руки так сильно болели, что потребовалось несколько попыток, чтобы выполнить эту простую задачу, а когда она попыталась поднять голову, ей показалось, что сила тяжести увеличилась вчетверо. Когда она наконец выпрямилась, то увидела, что действительно намочила постель; ее мочевой пузырь просто отпустило. Мысли все еще горели в ее голове, но теперь они угасали, и смятение, которое она чувствовала, начинало спадать по мере того, как ее нервные процессы возвращались под контроль. Она обвела комнату слезящимися глазами. Было темно, жалюзи на окнах задернуты, но тонкая полоска солнечного света пробивалась сквозь щели по краям, освещая комнату настолько, что Эмили могла различить очертания мебели. Ей нужна была помощь. - Рианнон, - прохрипела Эмили сухими и потрескавшимися губами. Ничего. - Рианнон? Ей удалось оглядеть комнату, ее глаза уже привыкли к полумраку, и она увидела, что Рианнон там нет. Она села на край кровати, ожидая, пока к ней постепенно вернутся способности соображать. Медленно разгорающаяся головная боль пульсировала у нее во лбу, притоки боли дугой поднимались по черепу к задней части шеи. Но сквозь боль, похожую на долгий, медленный стук приближающегося локомотива, Эмили почувствовала что-то... что-то новое в миазмах замешательства. Что-то... странное. Что-то...? Она не могла точно определить это чувство, но оно было похоже на... рывок. Подобно невидимой силе, когда два магнита противоположной полярности расположены близко друг к другу. Он был маленьким, но отчетливым, как лазерный луч. Это притягивало ее, проникая в сознание, как самонаводящийся маяк. В темноте своей спальни, всего в нескольких метрах от пустой кроватки Адама, ее прутья отбрасывали тени на пустое пространство, Эмили исследовала то, что она испытывала. Эта крошечная точка притяжения, похожая на голос, который она почти узнала, зовущий ее по имени через огромное, пустое расстояние. Когда она позволила своему разуму сосредоточиться на этом крошечном пульсе, она почувствовала трепет, подобный тому, как узнают дружелюбное лицо в море незнакомцев, от связи с чем-то значимым. К чему-то, что было драгоценно. Кто-то звал ее, она знала это. Вызывало ее. Эмили почувствовала, как что-то открылось в ее сознании, щелкнул выключатель. И в тот момент, когда связь была полностью установлена, она поняла: Адам был жив! Она знала это каждой клеточкой своего тела. Ее ребенок был жив, и он звал ее к себе. Адреналин разлился по ее телу, стирая боль, смывая усталость с конечностей, заменяя ее энергией, подобной которой она никогда раньше не чувствовала. Ей пришлось встать. Нужно было избавиться от этого недомогания и рассказать кому-нибудь, кому угодно, о том, что она видела, о том, что, как она знала, было правдой. - Рианнон! - позвала она снова, на этот раз с большей силой, когда к ней вернулся голос. Дверь открылась, и появилась Рианнон, застыв в дверном проеме с выражением отвращения и замешательства на лице. Эмили проигнорировала тот факт, что выглядела она дерьмово, и, если от нее пахло хотя бы вполовину так плохо, как она думала, она не могла винить девочку за то, что она морщила нос, глядя на нее. - Помоги мне подняться, - сказала Эмили. Рианнон взяла себя в руки и в три шага оказалась у постели Эмили, и, благослови ее господь, лишь раз взглянула на испачканные простыни, прежде чем предложить Эмили руки и помочь ей подняться на нетвердые ноги. - Мне нужно привести себя в порядок, - сказала ей Эмили. - Ты можешь мне помочь? - Обопрись на меня, - сказала Рианнон. Эмили обняла Рианнон за плечи, обе девушки чуть не упали, когда ноги Эмили, все еще слабые из-за продолжительного действия лекарства, на мгновение пошатнулись, прежде чем Рианнон восстановила равновесие. - Просто отведи меня в ванную, - сказала Эмили. Рианнон послушно вывела Эмили из комнаты и повела по коридору в ванную. Двое охранников, которых Фишер приставил к ее квартире, сидели в гостиной Эмили, толстый спал на диване, блондин сидел в любимом кресле Мака, закинув ноги на кофейный столик, и читал старый журнал. При виде Эмили и Рианнон, шатающихся из спальни, блондин сильно стукнул своего спящего партнера журналом по голове. Они молча наблюдали за Эмили и Рианнон, пока те, прихрамывая, шли в ванную. Ни один из них не предложил помощи. Тор спал в коридоре рядом с комнатой Эмили. Он принял сидячее положение и яростно завилял хвостом. - Они еще не ушли. Они сказали мне, что Фишер велел им оставаться здесь для нашей защиты, - сказала Рианнон, бросив на двух мужчин несчастный взгляд. - Но все, что они делали, это сидели на задницах и съедали весь наш дневной рацион. Эти двое мужчин тревожили Эмили. Толстяк выглядел глупым и скучающим, но в блондинке было что-то такое, что заставляло ее трепетать. Что-то было в том, как он наблюдал за ними, особенно за Рианнон, полуулыбка, жестокая, совсем не добрая, приоткрывшая уголок его губ. А еще было то, как он общался с Валентайн. Они явно были в близких отношениях, и Эмили не могла понять, зачем той связываться с кем-то, кто явно находится так далеко в пищевой цепочке. - Не волнуйтесь, я не собираюсь убегать, - сказала она двоим мужчинам, затем Рианнон, распахивая дверь шире. - Этого хватит. Я могу сделать это и отсюда. Она действительно почувствовала себя лучше, выброс адреналина все еще струился по ее венам. Она не собиралась в ближайшее время пробегать марафон, но скованность и боли, с которыми она проснулась, уже начали исчезать, поскольку трепет от осознания того, что ее сын жив, творил свое волшебство с ее телом, даже если она понятия не имела, откуда узнала это. - Будь солнышком и принеси мне сменную одежду, ладно? - попросила она Рианнон и закрыла дверь. Она на секунду остановилась, поймав свое отражение в зеркале ванной. Срань господня, я действительно дерьмово выгляжу. Ее волосы были в растрепанном виде, а под глазами залегли темные круги. Ее лицо было бледным, осунувшимся. Она быстро сняла с себя испачканную одежду и бросила ее в ванну. Она разберется с ними позже. Она подошла к раковине и открыла краны, и, чудо из чудес, в баке осталось немного горячей воды. Она быстро умылась в раковине, не веря, что душ продлится достаточно долго, чтобы она смогла полностью вымыться. Когда она вытиралась, Рианнон постучала в дверь и просунула руку в щель со сменой одежды, которую она просила. Эмили надела их, затем потратила минуту, чтобы поправить прическу. В ящике у раковины у нее было немного косметики - в наши дни гламурно выглядеть не очень-то хочется, но она хотела убедиться, что не похожа на зомби, которого видела в своем отражении. Она нанесла достаточное количество тонального крема, чтобы смягчить бледность кожи, и немного помады, чтобы стереть корку высохшей кожи на губах. Для того, что она должна была сделать дальше, было важно, чтобы к ней относились серьезно, поэтому было важно выглядеть так, будто она все еще является частью человеческой расы. - Неплохо, - сказала она своему отражению несколько минут спустя, прислонившись к раковине и рассматривая результаты в зеркале. Она глубоко вздохнула. - Ладно, - сказала Эмили, - Давай сделаем это.