Точка вымирания

Эмили спустилась с лестницы тремя этажами выше и попала прямо в коридор, почти идентичный по внешнему виду тому, который она только что покинула. Однако этот был короче и заканчивался примерно в двадцати метрах впереди того места, где она стояла. На левой стене, на полпути вдоль нее, было что-то вроде углубления, закругленные края рамки определяли его четко видимые очертания. К тому времени, как она добралась до него, Эмили увидела, что это был вход в комнату: никакой двери, просто щель в стене, ведущая в резко изгибающуюся нишу длиной в несколько метров, заполненную тенью. Она шагнула в темноту и сделала несколько шагов, прежде чем остановилась как вкопанная. Альков перед ней открывался в куполообразную комнату. В центре комнаты толстая колонна поднималась от пола и исчезала в потолке на высоте десяти метров. Колонна пульсировала яркими красками, пронизываемая бесшумными вспышками энергии, похожими на молнии. У основания колонны по кругу располагался ряд Смотрителей. Каждое из странно гуманоидных тел пришельцев прислонялось к наклонной доске, выступавшей из пола. От центральной колонны отходили трубки, каждая из которых излучала свой яркий цвет, каждая мясистая трубка заканчивалась, нет, сливалась с телом отдельного Смотрителя. Воспоминание о ее первой встрече с этими инопланетянами в Лас-Вегасе, по-видимому, стерлось, потому что у Эмили перехватило дыхание, застывшее в горле от явной странности этих существ. Рассеянный свет от центральной колонны играл на их металлически-серой коже, создавая иллюзию движения там, где, как она знала, его не было. Их невыразительные овальные головы смотрели прямо перед собой, как будто их внимание было приковано к какой-то отдаленной точке. В тени ниши Эмили насчитала десять гуманоидов, но она знала, что на противоположной стороне комнаты должно быть еще больше, скрытых центральным столбом света. Эмили медленно отступила в тень ниши. Кольцо Смотрителей еще не почувствовало ее; никто из них даже пальцем не пошевелил в ее направлении. Она осторожно придвинулась на несколько сантиметров ближе, осматривая комнату. На противоположной стороне от того места, где она стояла, была ниша, зеркально повторяющая ту, в которой она сейчас пряталась. Каждый раз, когда она смотрела на него, она чувствовала то же самое молекулярное притяжение к нему, как нить Ариадны, ведущая ее через лабиринт Минотавра. Кроме колонны в центре и неподвижных Смотрителей, окружающих ее, в комнате больше ничего не было, никакой мебели или архитектуры, которые она могла бы использовать в качестве прикрытия, чтобы перебраться на другую сторону. Эмили нырнула обратно тем же путем, каким пришла, дважды проверяя коридор, чтобы убедиться, что она не пропустила еще одну дверь или перекресток, которые могли бы дать ей другой выход из комнаты. Не считая лестницы, ниша была единственным выходом из этого коридора. Если она хотела добраться до своего сына, ей предстояло преодолеть двадцать метров на виду у Смотрителей. Эмили вытащила нож из ножен на лодыжке, крепко сжимая его в правой руке, и прошла обратно через нишу. Если бы кто-нибудь из этих инопланетных ублюдков хотя бы дернулся, она была готова срубить его чертову голову с плеч. Она сделала шаг в комнату, затем еще один и еще, прижавшись спиной к стене и не сводя глаз со все еще неподвижных пришельцев. Она должна была пройти в метре от них. Она держала нож на расстоянии вытянутой руки. Если бы они попытались напасть на нее, она предположила, что сначала им пришлось бы сбросить нити, которые тянулись между ними и центральной колонной. Этого должно было быть достаточно, чтобы предупредить об их намерениях, но их устрашающе неподвижные формы заставили ее нервы зазвенеть. Каждый шаг ощущался как момент в фильме ужасов, когда музыка смолкает. Наблюдатель знал, что в любую секунду что-то может выскочить из тени с душераздирающим удивлением. Ничего не подозревающие люди никогда не ожидали, что это произойдет. Она не собиралась закончить как одна из тех вымышленных жертв. Смотрители оставались неподвижными, их тела были неподвижны, как замерзший пруд. Их чрезмерно вытянутые руки покоились на изгибе бедер, каждый из трех тонких пальцев был слегка приподнят дугой. Было смутное воспоминание о запахе, витавшем в воздухе комнаты... запах серы, как будто кто-то бросил зажженную спичку в коробку со спичками, или, может быть, отработанный порох? У Эмили возникло отчетливое впечатление, что что-то было сожжено, энергия выброшена. Она беспрепятственно добралась до противоположной ниши и уже собиралась шагнуть в зеркальное отражение первой ниши, когда колокольчики любопытства, звеневшие в ее голове, взяли верх. О, ради бога, это именно то, что сделали бы идиоты в фильме. Ее внутренний голос уговаривал ее просто продолжать в том же духе; она прошла мимо них по какой-то причине, так зачем портить хорошее дело? Продолжай, черт возьми. Но все оказалось слишком просто. Что-то здесь было не на своем месте. Эмили развернулась одним резким движением, приняв решение, и направилась к ближайшему к нише сторожу. Это не подавало никаких признаков того, что оно вообще знало о ее присутствии. Переложив нож в левую руку, когда она приблизилась, Эмили помахала пустой рукой перед невыразительным лицом инопланетянина. – Проснись, дурачок! – сказала она достаточно громко, чтобы, как она знала, Смотритель ее услышал. Она просто ждала, когда одна из этих тощих рук взметнется вверх и схватит ее за запястье такими же тощими пальцами. Это был бы единственный предлог, который ей понадобился бы, чтобы вонзить лезвие в купол головы ублюдка. Она беспокойно переминалась с ноги на ногу, ее мышцы напряглись, готовые взорваться. Смотритель не пошевелился, даже не вздрогнул от ее лающего голоса. Эмили переложила нож обратно в свою доминирующую руку, вытягивая ее вперед до тех пор, пока кончик ножа не прижался к горлу существа. Может быть, угроза смерти побудила бы его к действию? Смотритель оставался совершенно неподвижен. Она легонько толкнула... ...и вскрикнул от удивления. Это было все равно что вонзить нож в глубоко прогоревшее полено; лезвие погрузилось по самую рукоять, а затем и в костяшки ее кулака. Тело Смотрителя треснуло и мгновение спустя рухнуло, как разрушенное здание, превратившись в серую груду на полу у ног Эмили. Это был не более чем пепел. – Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, – сказала Эмили, изо всех сил стараясь сохранить видимость самообладания. Нож и рука, которая его держала, были покрыты серым налетом пыли, который она вытерла о свою куртку. – Вы, должно быть, издеваетесь надо мной, – повторила она в полном недоумении. Они все были такими? Все они одинаково высушены? Она переходила от чужого тела к чужому, осторожно вонзая нож в грудь каждого из оставшихся Смотрителей. К тому времени, когда она покончила с последним из них, на полу лежало тридцать куч пепла. Эмили отступила назад и неуверенно оглядела комнату. Произошло что-то невероятное. Что-то... необъяснимое. Но что именно? Смотрители, эти, казалось бы, неудержимые существа, которые разрушили ее мир за один день, теперь, в свою очередь, были уничтожены. По крайней мере, эти. Эмили уставилась на последнюю кучку пыли у своих ног. Тот запах выделяющейся энергии, который она уловила, когда впервые вошла в комнату, теперь обрел смысл. Тела Смотрителей каким-то образом были сожжены там, где они стояли. Она наклонилась и проверила странную доску, к которой было прислонено каждое тело. Никаких следов ожогов, никаких признаков, указывающих на пожар или мгновенное сгорание. Но вопрос о том, кто, и почему, и, самое главное, что могло быть способно совершить нечто подобное, ускользнул от нее. Что могло одолеть этих всемогущих существ так быстро и безоговорочно, что у них даже не было времени среагировать, прежде чем они превратились в пыль? Возможно, она все это время ошибалась. Возможно, в конце концов, существовал Бог, присматривающий за печальными остатками человечества, потому что это было единственное существо, о котором она могла думать, которое могло действовать так быстро и полностью, чтобы победить этих инопланетян. И эта идея напугала ее больше, чем Смотрители.

***

Мысли Эмили были в свободном падении, когда она выходила из комнаты мертвых Смотрителей. Последствия этого были, ну, просто ошеломляющими, сбивающими с толку и, откровенно говоря, ужасающими. Она предположила, что, возможно, то, что она только что пережила, было чем-то вроде медицинского отсека или, может быть, даже мавзолея, но это казалось маловероятным. Из того, что она поняла из разговора со Смотрителем, с которым столкнулась в Лас-Вегасе, эти инопланетяне были инструментами гораздо более высокой, гораздо более древней расы – разумными, да, но все же эффективными машинами, запрограммированными на выполнение очень специфической работы. И они были так же способны преобразовать себя, как и целую планету. Они были холодными, расчетливыми биологическими машинами, почти не понимающими человеческих эмоций. Эмили не думала, что они были способны заботиться о своих собратьях в большей степени, чем о миллиардах человеческих жизней, которые они уничтожили, и она была уверена, что они не стали бы чтить своих мертвых... если бы они даже умерли в том смысле, в каком это делают люди. Эмили вздрогнула. Люди были довольно хороши в том, чтобы обманывать самих себя, но Смотрители... они были совершенно новым уровнем хладнокровия. Она должна была найти Адама и вытащить их обоих из этого места. На протяжении всего путешествия, вплоть до того момента, когда первый Смотритель рассыпался в прах, Эмили ни разу по-настоящему не усомнилась в том, что именно ее сын направлял ее, звал ее. Но после того, что она только что увидела там, в той комнате, она не была так уверена. Она почувствовала, как острый осколок сомнения засел у нее в груди. Было ли это слишком большим напряжением ее воображения, чтобы думать, что то, что сумело так остановить Смотрителей на этом корабле, могло, маскируясь под ее сына, так же легко манипулировать ею, чтобы она приехала сюда? Но чего бы это дало? И почему именно она? Конечно, то, что было способно на это, могло с такой же легкостью похитить ее, когда забрало Адама. Черт возьми, судя по тому, что случилось со Смотрителями, что бы «это» ни было, оно могло убить каждого последнего живого человека, оставшегося в Пойнт-Ломе, даже не вспотев. На данный момент было просто слишком много нитей, и ни одна из них, казалось, никоим образом не была связана. В этом не было никакого логического смысла, что означало, что здесь действовала какая-то другая сила, которую она не могла увидеть... во всяком случае, пока. Новая ниша вела в другой коридор, который выглядел точно так же, как и остальные. Она все еще чувствовала этот постоянный сигнал от Адама. На самом деле, оно становилось сильнее с каждым ее шагом, но теперь Эмили двигалась с осторожностью. Все это было очень хорошо, следуя своему инстинкту, но если ею манипулировали... Она оставила эту мысль без ответа, потому что ответы, которые, как она чувствовала, витали где-то в тени, были для нее просто неприемлемы. Чуть дальше коридор заканчивался Т-образным перекрестком. Пинг! Приближаясь к нему, она почувствовала толчок слева от себя. Завернув за левый угол, Эмили чуть не споткнулась о распростертое тело другого Смотрителя. Оно стояло на коленях, наклонившись вперед, как будто просто рухнуло на месте, вытянув одну тонкую руку и прислонив тело к стене. Его поза напомнила Эмили измученного марафонца. Она протянула руку и постучала по груди существа кончиком пальца ноги и наблюдала, как туловище рассыпается, оставляя нетронутыми только живот и ноги, словно биологический экспонат на какой-то странной межгалактической выставке. Она могла видеть остатки органов, которые она не узнала, внутри обнаженного торса, все превратившиеся в пепел. Эмили осторожно перешагнула через Смотрителя и пошла дальше по коридору. Звон превратился в ритм, отдававшийся в ее конечностях. Чувство предвкушения, не самого хорошего рода, начало овладевать Эмили по мере того, как она приближалась к источнику. Полчаса назад она ожидала бы, что в этот момент сама побежит, но теперь, после того, что она только что увидела, она активно сопротивлялась желанию побежать, и это причиняло боль. Она столкнулась с вполне реальной возможностью того, что ее сына даже нет в живых, и вместе с этой возможностью появилась вероятность того, что она тоже не выберется отсюда живой. И над всем этим нависало нервирующее ощущение, что ею манипулировали, играли с ней все это время. Так что она ни за что не собиралась попадаться в ловушку, которая, возможно, поджидала ее, чтобы захлопнуться. Пульсирующая дрожь, пробегавшая по телу Эмили, теперь была почти осязаемой. Она была окружена морем энергии, и каждые две секунды ее волна обрушивалась на нее, подталкивая вперед, ошеломляя своей интенсивностью. Несмотря на свою убежденность в том, что она не собирается бежать, она обнаружила, что идет быстрее, не в силах сопротивляться, ее рот приоткрылся, дыхание участилось, сердце бешено колотилось в предвкушении и страхе. Противоречивые энергии, играющие подобно приливным силам, разрушали ее волю, заставляя выполнять их приказы. Но она все равно сопротивлялась. – Слишком много, – выдохнула Эмили, – слишком много. Она, пошатываясь, двинулась вперед. Впереди нее, в том, что всего секунду назад было ничем иным, как глухой стеной, появилось отверстие, материал стены отслоился, как кожа, открывая комнату, полную теней. Вот! Там, внутри. Находясь в комнате, Эмили почувствовала источник какой-то энергии, которая толкала ее вперед, таща к отверстию. Так близко его притяжение было непреодолимым. Она больше не контролировала свои конечности. Она была марионеткой, и тот, кто держал ее за ниточки, заставлял двигаться вперед. Она была Дороти, стоявшей перед Озом Великим и Могущественным. Эмили чуть не упала в дверной проем, ее глаза заслезились от выступившего на лбу пота, когда она, пошатываясь, вошла внутрь... и затем ее тело снова принадлежало ей. Притяжение, которое было непреодолимым с тех пор, как похитили Адама, внезапно исчезло. Она соскользнула на колени, из нее высосали те крохи энергии, которые у нее еще оставались. Губы у нее пересохли, в горле пересохло. Она лежала неподвижно, обмякшая теперь, когда эти марионеточные ниточки были перерезаны, позволяя своим мышцам несколько мгновений восстановиться. Прошла минута. Дыхание Эмили замедлилось, шестеренки в ее голове снова начали вращаться, разгоняя туман замешательства и усталости, который наполнял ее. Постепенно она поднялась на ноги и огляделась. Она стояла в большой комнате. Все то же странное освещение «там-но-не-там» наполняло его, но здесь оно казалось более тусклым. В некоторых неосвещенных местах поселились тени, как будто энергия, из которой черпал свою силу свет, была на исходе или перегружена. Вдоль ближайшей стены Эмили увидела черные выступы, неровности неправильной формы, каждая размером с ее кулак, выступающие наружу, случайная форма выпуклостей болезненно контрастировала с гладким, безупречным дизайном остальной части изделия. Свет был слишком слабым, чтобы она могла видеть дальше, чем на пару метров вокруг себя, поэтому она сделала несколько шагов вглубь помещения. Словно ожидая ее, откуда-то высоко вверху бесшумно включились три ослепительно ярких лампы, три луча были направлены вниз, как прожекторы, освещая цилиндр размером с холодильник, подвешенный вертикально в центре комнаты. Он был сделан из какого-то прозрачного материала и наполнен жидкостью, которая обескураживающе напоминала кровь. Эмили не видела никаких проводов, прикрепленных к нему; он просто висел там, внутри медленно бурлила красная жидкость. Эмили сделала шаг к объекту, ее голова двигалась влево-вправо, осматривая комнату в поисках любого намека на то, что она была не одна. Она склонила голову набок и заглянула под основание контейнера; никаких видимых соединений, которые она могла бы увидеть, там не было. Он просто парил в воздухе, как левитирующий помощник фокусника. Жидкость красного цвета внутри закручивалась и бурлила, сворачиваясь сама в себя. Она подошла ближе, ее сердце на удивление замерло. В контейнере было что-то еще, более темной формы, но жидкость была слишком густой, а свет слишком слабым, чтобы она смогла разглядеть это отчетливо. Еще шаг, потом еще, пока она не остановилась менее чем в метре от него. Тень внутри превратилась в силуэт крестообразной формы, подвешенный в центре заполненного жидкостью цилиндра. Возможно, причиной был материал, из которого состоял цилиндр, или жидкость внутри него; в любом случае, форма и детали того, что находилось в его центре, были сильно искажены. Сделав последний шаг, Эмили остановилась у цилиндра, расстояние между полом и его основанием составляло около полуметра. Она наклонилась ближе, ее ладони легли на удивительно теплую прозрачную поверхность контейнера. Жидкость на мгновение поредела, и, к своему ужасу, Эмили поняла, что смотрит на тело ребенка, человеческого ребенка, его ноги были полностью вытянуты, лодыжки касались лодыжек, руки торчали прямо по бокам. Лицо было размытым, но узнаваемым... ее ребенок. Адам! Ее сын был подвешен в этом контейнере, как какой-нибудь ценный экземпляр. Эмили вскрикнула и отшатнулась назад, ее рука взлетела к лицу, чтобы заглушить крик ужаса, прежде чем он успеет вырваться наружу. – Адам! – произнесла она сквозь сплетение пальцев, и имя ее сына сорвалось с ее губ. – Адам! – закричала она, снова бросаясь вперед и ударяя ладонями по стенке контейнера. Ее глаза были прикованы к тени ее сына, медленно вращающейся внутри стеклянного цилиндра, но боковым зрением она уловила движение в более глубоких тенях комнаты. Эмили повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть тонкую руку Смотрителя, тянущуюся к ней из темноты.