Финальный жест

      В спешке пытаясь разложить все те немногочисленные вещи, которые выбрал на вылазку детектив, а именно несколько пар носков, нижнее бельё, три рубашки, брюки и содержимое скрытого отделения портфеля — получилось-таки пронести несколько гаджетов — Саймон пшикнул на себя в качестве финального штриха завалявшимся одеколоном.       Помещение являло собой нечто, похожее на общежитие, но побогаче. Одноместная железная кровать с мягкой периной, тумбочка, на которую одинокой стопкой сложено несколько томов учебников по молекулярной биологии гена за авторством Уотсона, письменный стол с разобранными отчётами и парой выдвижных ящиков, комод из добротного дерева, пахнущего пылью и лаком — всё это создавало ощущение присутствия скрупулёзного, в какой-то мере зацикленного на своей работе человека. Разумеется, висела и камера, которая, однако, захватывала в объектив не всю комнату, а лишь половину. На другой стороне стены так же отчётливо был заметен след от второй, но, скорее всего, её кто-то снял для ремонта, а заменить забыл, но, в любом случае, наличие слепой зоны играло детективу только на руку.       Войд зевнул, но тут же в спешке проверил грим руками: ничего не съехало, повезло. Сейчас как раз необходимо собраться, чтобы выложиться на полную во время исследования объекта, поэтому больше нельзя давать себе спуску.       Время показывало ровно без трёх минут четыре. Пора выдвигаться.       Схватив со стола несколько стопок бумаг и легко повернув ручку, он вышел в освещённый длинными белыми лампами коридор. Пахло застоявшимся воздухом и хлоркой, захотелось вернуться и открыть то маленькое окошко под потолком, подышать… минут тридцать…       Ладони предательски похолодели, а сердце бешено начало колотиться в груди. До этого момента Войд хоть и осознавал, что проделывает, но сейчас ему стало не на шутку боязно.       А вы как думали, даже великий детектив подвержен такому чувству. Особенно когда осознаёт, что, по сути, если его здесь схватят, то никому он в реальном мире будет не нужен.       «Ну нет, вперёд. Ты так уже делал, возьми себя в руки!»       Натянув усталую услужливую улыбку, Саймон сгорбился ещё сильнее на всякий случай. Любой, кто сейчас бы на него посмотрел, не отличил бы от учёного в годах, с головой ушедшего в исследования.       Следуя плану по эвакуации и своей внутренней чуйке, которая ни хрена в этом плане не понимала, так как буквально всё в нём говорило, что начальство, судя по всему, не хочет вывести сотрудников в случае чс — слишком много странных линий, нет вообще никаких обозначений и даже направлений, где находится север, а где юг, — Войд каким-то чудом добрёл до нужной камеры содержания объекта в установленный срок. Около неё уже столпилось несколько десятков человек: охранники, подопытные, учёные. Все они выглядели потрёпанными жизнью и действительно похожими друг на друга — одинаковые грязные волосы, скрытые под синими шапочками в надежде, что никто не заметит нечистоплотности, белые халаты, жёлтые новые перчатки… у учёных, разумеется. Класс Д обходился рыжими хлипкими защитными костюмами. Про экипировку охраны даже заикнуться было страшно, одним своим видом они внушали чувство, что испытывать их терпение точно не стоит. Однако, видимо, и между собой сотрудники были знакомы весьма поверхностно, если вообще когда-либо видели друг друга. Всё же, исследование только начиналось, хоть и по второму кругу. Старших на этот раз решили не задействовать — им хватало и собственных забот: всего несколько наблюдающих приглядывало за переведёнными работниками и «особыми» интернами, готовящимися стать полноценными сотрудниками.       Приметив наиболее оживлённую группку людей, Саймон поспешил к ним, шелестя на ходу бумагами и прерывисто дыша.       — Я говорю, — послышался ему грубый баритон исследователя, — что мне плевать, если там опасно! Плевать!       — Захлопнись, — громким настойчивым шёпотом прервала собеседника младшая коллега, нервно накручивая прядь на тонкий палец, — ты хочешь, чтоб тебя амнезиаком обработали и выгнали?!       — Вынужден полностью согласиться с юной леди, сэр, — влез в разговор Смит, имитируя старческий подсипывающий тон, — я тут работаю уже давно, видел столько ребят, которых потом не нашли… — он загадочно оглядел присутствующих, что сразу притихли, почувствовав пробегающий по спине холодок.       — Ты кто такой, старый хрен? — ухмыльнулся коренастый парень, которому как раз и принадлежала самодовольная реплика. На его бейджике красовалось имя «Брэндон Вайтен».       Отчего-то человек перед ними, хоть и был уже седым и не сказать, чтобы красивым, магическим образом приковывал к себе внимание. Он вовсе не выглядел на восемьдесят или девяносто лет и своим присутствием интуитивно подогревал энтузиазм, воодушевлял. В его взгляде читалось лукавство, мягкость и доброта.       — Не такой уж я и старый, — весело засмеялся Войд иронии, понятной лишь ему одному в этой толпе людей, — а «хреном» называть вовсе неуважительно, молодой человек, — на всякий случай согнувшись пополам, он сжал колено и чуть покраснел, задержав дыхание, — видишь, когда нервничаю, суставы так и ломит. Хочешь мне лечение оплатить?       Стушевавшись, Вайтен почесал затылок.       — Простите, дядь, я это… на иголках весь.       Заметив вопросительные взгляды от коллег и одобрительные от сотрудников класса Д, он закатил глаза.       — Да не на… о боже, просто волнуюсь и всё!       Девушка, которая раньше останавливала Вайтена, громко хихикнула и мечтательно посмотрела в сторону Брэндона, но затем быстро переключилась на отчего-то ставший интересным единственный комочек пыли, зарумянившись.       «Вот она, рабочая сила фонда. Понимаю.»       — Я Брэндон, кстати. Ничего, если буду звать Вас доком, дядь?       — Как хочешь, так и зови, — удовлетворительно кивнул Саймон.       — А я Шерри, Шерри Болтон, да, — протараторила сотрудница, протянув руку для рукопожатия, — раньше работала над Рептилией, иногда с Каплеглазиками вожусь, пытаемся найти последних представителей… ой, а мне можно говорить это?       Мерные шаги эхом разнеслись по узким коридорам. Народ притих, ожидая появления нового человека. Отчего-то абсолютно каждый, без исключения, почувствовал тревогу, пробирающую до костей и ужас, тонкой нитью сковывающий движения от одного только звука соприкосновения низких каблуков и ледяного пола. Приближался некто, безусловно, влиятельный — это стало понятно на уровне инстинкта.       Из-за поворота показалась статная фигура высокого мужчины. Его торс облегала чёрная водолазка, на неё небрежно был накинут халат, чёрные брюки подчёркивали фигуру, ещё больше вытягивая силуэт. Лаковые туфли, казалось, могут ослепить из-за отражающегося света ламп. И тут Саймон перевёл взгляд на лицо.       Глаза, наполненные безразличием и высокомерием… тонкие губы, сжатые в ещё более тонкую линию. Нос прямой и изящный, кожа белая, словно лепестки лотоса по утру. И волосы… серебристые, длинные, они развевались на ходу, придавая образу ангелоподобный вид.       «Только нимба не хватает, серьёзно».       Все мысли пронеслись за секунды две. Наступила громовая тишина, которую прервал звучный, бархатный низкий голос.       — Думаю, нет, — заметил мужчина, положив руку на плечо вздрогнувшей Шерри.       — П-простите, сэр… мистер… — жалобно пропищала она, мигом вжавшись в угол.       — Всё-таки, это ваш первый день в нашем штабе, ничего страшного, но впредь будьте осторожны, — растягивая слова, незнакомец пристально оглядывал каждого, прищурившись на Саймоне, — почему здесь стоит галдёж? В фонде работают малые дети? Неужели так сложно поддерживать дисциплину? Я понимаю, интерны, но доктор наук… Вам не стыдно, профессор Динкридж?       Смит даже сначала не понял, о каком профессоре вообще идёт речь и начал оглядываться по сторонам, ища объект внимания собеседника. Только через секунд пять до него дошло, что Лоуренс Персиваль Динкридж — его подставное имя...       Выдохнув, Саймон, внутренне вопя про себя, обнаружил, что у него сел голос и надо прокашляться. Остальные молча наблюдали за разыгрывающейся сценой, будто сидя в кинотеатре, а появившийся мужчина, кажется, с каждым мгновением становился всё более недоволен происходящим.       — Так и будете молчать? — не выдержал паузы светловолосый, осуждающе склонив голову набок. Очевидно, этот человек очень ценил время и недолюбливал тех, кто заставлял тратить его на всякую ерунду.       — Я… кха… кхе-кхе!!!       Детектив схватился за горло в попытках подавить приступ кашля — тренироваться менять голос-то он тренировался, но в тревожной ситуации связки ведут себя сами по себе… мужчина, казалось, удивился и немного растерялся. Быстро попросив принести воды, он аккуратно похлопал Войда по спине.       — Извините, мне не следовало так разговаривать с пожилым человеком. Фонд ценит порядок и собранность, а также каждого сотрудника. Ваш опыт и вклад очень важен, — трясущимися руками какой-то интерн принёс пластиковый стаканчик, до краёв наполненный питьём, и беловолосый сразу выхватил его, подав синеющему под гримом от нехватки кислорода Саймону.       Потихоньку проглатывая жидкость, парень заметил, как изменилось суровое отношение «начальника?» к его персоне. А иногда полезно быть старым.       — Ничего, это я у Вас должен просить прощения, мистер…       И тут в гениальном мозгу Смита второй раз за сегодня возникла ошибка. На нагрудной карточке красивыми рукописными буквами была выведена надпись «Глава Фонда SCP, доктор Рафаэль Сон».       Тот самый, чьё досье Саймон так и не смог заполучить даже спустя пять лет охоты на Фонд! Парень не знал ни имени, ни фамилии, он, на самом деле, и не надеялся никогда встретить эту загадочную фигуру на шахматной доске правительства и объектов. Безусловно, настолько серьёзная информация стала финальной точкой. Теперь, если Войда раскроют, то его, скорее всего, не просто обработают амнезиаком, а испепелят заживо и прах скормят Йольскому старику!       Но, к чести детектива можно сказать, что оно, скорее всего, того стоило. И да, Рафаэль? Правда?! А что ж не Иисус-то сразу? Или Аполлон, может быть…       — Мистер Сон, — удерживая на лице каменную маску после незначительных нескольких мгновений закончил Войд, подпоясав халат и выбросив стаканчик в близстоящую мусорку, — благодарю за заботу.       Ещё раз уточнив состояние Динкриджа и спросив, не лучше ли ему сейчас отдохнуть, на что Лоуренс ответил решительным отказом, глава вздохнул и согласился. Пора было начинать исследование, а то они и так отклонились от графика.