Can I call you tonight?

Адам чувствовал себя уставшим, по-хорошему уставшим, вытаскивая Ронана из комнаты Эндрю и Нила. — Увидимся за ужином. Эндрю кивнул, и Адам закрыл дверь, уже, наверное, в миллионный раз за день чувствуя трепет в груди. Ронан выгнул бровь и прислонился к стене, скрестив руки на груди. Адам улыбнулся, сквозь пелену в глазах заметив тень беспокойства, промелькнувшую в его взгляде. Адам повел его в их спальню. Они сели на кровать. — Не объяснишь, что произошло? — Да ничего такого, мы просто разговаривали. — Серьезно, Пэрриш? Ты плакал, а теперь лыбишься, как идиот. Все в порядке? — Да, Ронан. В полном. Не переживай. — Ладно. — Ронан? — Да? — Это в последний раз, обещаю, — Ронан замер, а Адам улыбнулся и переплел их пальцы. — Прости меня. За все, что произошло между нами, с тобой, из-за меня, за все это. И я ничего не мог поделать, я ненавидел себя за то, что потерял тебя тогда, и думал, что ты презираешь меня за это и что никогда больше не захочешь меня видеть. Я ненавидел себя за это. Но, как говорится, бог троицу любит. Так и есть. Мы снова встретились, и я вновь почувствовал себя живым, живее, чем когда-либо, и осознал, как же сильно мне тебя не хватало. Как глотка свежего воздуха. Как пчелам не хватает цветов. Да. Адам ухмыльнулся — Ронан не единственный, кто способен на поэтическое дерьмо. Ронан моргнул несколько раз, а Адам продолжил: — Между желанием и потребностью есть разница, но я никогда особо не задумывался о том, что я чувствую к тебе, но теперь я знаю. Я хочу тебя, ты нужен мне, весь ты для всего меня, пока ты хочешь видеть меня рядом. Потому что мне нечего тебе предложить, а ты даешь мне все. Ты подарил мне весь мир, ты подарил мне это, — Адам вытащил колечко из маргариток, которое дал ему Ронан. Блу залила засохшие цветы смолой. Оно идеально подходило Адаму. — И я осознал — этого достаточно, более чем достаточно, в качестве ответа на мой вопрос, нужен ли я тебе, как есть: сломанный и разбитый, но исцелившийся. И я так благодарен за это. И повторяя твои слова, ты тоже стоишь всего этого — моей первой любви, первого поцелуя, первого раза и впервые — и надеюсь, в последний раз — разбитого сердца. Ронан Линч, я люблю тебя, и пусть меня поразит молния, если я когда-нибудь перестану. Адам улыбнулся, заглянув во влажные глаза Ронана. Слезы были готовы пролиться по щекам. Ронан крепко сжал его руку, а затем надел кольцо на его безымянный палец и поцеловал его. Он тоже улыбался дрожащими уголками губ. Адам поцеловал его в лоб. В нос. И в губы. Ронан что-то промычал, прежде чем отодвинуться. — Я прощаю тебя. Я простил тебя еще тогда, когда увидел в «Кейбсуотере», в этом твоем зеленом фартучке. Помню выражение твоего лица, будто кто-то залепил тебе пощечину. Так странно, правда? Как складывается жизнь. Как переплетались наши судьбы все это время, как будто нам суждено было влюбиться друг в друга. До тебя я был никем, Адам Пэрриш, волшебник, мой волшебник. Мой Адам Пэрриш, целиком и полностью. Мой, мой, мой. А я только твой. Был там один долбоеб, который хотел… Адам сжал его ладонь и покачал головой. К. был не достоин того, чтобы о нем говорить. — Ага. А потом ты поцеловал меня. Я был в хлам, но черта с два я забыл бы о том, что Адам, мать его, Пэрриш поцеловал меня. Ты исчез без объяснений, и я понял это, правда, понял. Я просто хотел бы, чтобы ты остановился, повернулся и поговорил со мной, тогда бы ты узнал, что это «да». И как вообще, блять, это могло быть «нет»? Потом я снова нашел тебя, в этом дерьмовом барном освещении, потягивающего свою апельсиновую газировку. И мы кое чем занялись. Они оба покраснели. — Да уж, Пэрриш, мы потрахались. Мы! Только подумай. Это правда случилось. И ты заставил меня чувствовать, я влюбился в тебя. Это было быстро, опасно и на адреналине, но тебе все равно удалось меня зацепить. Это были одни из лучших дней в моей жизни. Ты сделал их лучше. Но все хорошее когда-нибудь заканчивается. И наша история закончилась в один дерьмовый момент, — Адам почувствовал, как напряглись пальцы Ронана. — И я тоже прошу прощения, за всю хуйню, что я тебе наговорил. Ты этого не заслужил. Ты заслуживаешь быть любимым, все время. Заслуживаешь всей этой сентиментальной чуши. Заслуживаешь, чтобы о тебе как следует заботились. Я стараюсь дать это тебе, все, что могу. Ты мое все. Как будто мир вокруг размыт, и я вижу кристально ясно только тебя. Ты моя жемчужина на дне моря. Вообще все. Я тоже хочу тебя и тоже нуждаюсь в тебе, потому что я ничто, а ты для меня все. И любовь к тебе мой самый большой грех, но я никогда не раскаюсь. Я люблю тебя, Адам Пэрриш, мой Адам Пэрриш, сломанный, разбитый и исцелившийся. Все в тебе. Всего тебя. Адам повалил Ронана на кровать. Тот рассмеялся и обхватил его за талию, задрав свитер и обжигая касаниями обнаженную кожу. Адам уткнулся в шею Ронана, все еще всхлипывая, и Ронан прижал его крепче, ткнувшись носом в его плечо и вдохнув. Они повернулись на мягком матрасе и легли набок, лицом друг к другу. Улыбка Ронана все еще была острой, но не лишенной мягкости. Их синие глаза встретились — хищник и бурный океан. Ронан коснулся большим пальцем его века, и Адам прикрыл их. Почувствовав пальцы в своих волосах, он замычал от удовольствия. Ронан подался вперед, пока их носы не соприкоснулись. Тогда Адам кивнул, и Ронан нежно поцеловал его. Адам усмехнулся, прикусив губу Ронана и услышав его стон. Тот в отместку ущипнул его за талию. Адам рассмеялся и запустил руку под майку Ронана. Накрыв ладонью его грудь, он почувствовал, как сильно бьется его сердце и как Ронан постепенно расслабляется. Они оторвались друг от друга, и Адам засиял улыбкой, глядя на очаровательно розовые скулы, ярко красные губы и кончики ушей Ронана. Ронан тоже вовсю ухмылялся. Адам перевернулся на спину. Руки Ронана все еще были на его талии, а губы осыпали легкими поцелуями его плечо. Адам захихикал. — Что смешного, Пэрриш? — Мы, как две звезды на одном небе, вращались вокруг друг друга, пока не столкнулись и не взорвались. — Ты заколебал со своей философской дребеденью, умник. В словах Ронана не было злого умысла. Показным раздражением он пытался замаскировать нежность. Адам накрыл его руку своей. — Я счастлив, Ронан. Я так счастлив. Ты делаешь меня счастливым. — Дурачок. Ты тоже делаешь меня счастливым, Адам. — И я обещаю быть рядом, заботиться о тебе в плохие дни и ночи и радоваться вместе с тобой, когда все хорошо. Я очень этого хочу, и я обещаю быть рядом все время. — Знаю, Пэрриш, я тоже. Надо готовиться к ужину. Прими душ, а я пока накрою на стол. — Мой статусный супруг. — Не привыкай, балда. Адам захихикал и отправился в душ, а Ронан спустился вниз. Взяв полотенце, Адам заперся в ванной. Он уже разделся и залез под горячую воду, когда раздался стук в дверь. — Это ты, Линч? — Смена планов. Открывай. — Чего? С той стороны двери послышался смех. Адам шагнул из душа, осторожно, стараясь не поскользнуться, и щелкнул замком. Ронан тут же напал на него с поцелуями, отчего Адама мгновенно бросило в жар. А еще он вдруг осознал, что был весьма и весьма голым. Ронан усмехнулся и, захлопнув дверь ногой, тоже начал скидывать одежду. А потом они стояли под горячими струями воды, и Адам не мог оторвать от Ронана взгляд. Его мягкое выражение лица и несколько влажных прядей, прилипших ко лбу. Он смахнул их, чтобы они не закрывали глаза. Ронан поцеловал его, нежно и бережно, и Адам ответил с такой силой, будто умирал от удушья, а поцелуй Ронана подарил ему глоток свежего воздуха. Пальцы Адама запутались в волосах Ронана. Он ласкал кожу его головы, заставляя Ронана мурлыкать в поцелуй. Адам немного отстранился и улыбнулся ему. Ронан прижался к его лбу своим. — Ты хочешь? — шепотом спросил Адам. Ронан задрожал, глядя ему в глаза, утопая в их синеве. Пальцы Адама порхали по его тазовым косточкам, по его животу. Ронан тяжело дышал; крошечные ручейки сбегали по его лицу, застревали в его тонких ресницах, стекали по татуировке навстречу пальцам Адама. Его руки чуть сдвинулись, и Ронан вдруг весь напрягся, громко вдохнув. Адам сразу же убрал руки, почувствовав, как у Ронана перехватило дыхание. Он выключил воду. Ронан стоял с закрытыми глазами, все еще цепляясь на предплечья Адама. — Ронан? Что с тобой? Мне уйти? — Нет, — в его голосе сквозила мольба, — пожалуйста. Я просто задумался. Все хорошо, все нормально. — Ронан, не ври мне. — Не думаю, что это подходящее место для выяснения отношений, учитывая, чем мы тут только что занимались, — усмехнулся Ронан. Адам закатил глаза. Они молча помылись и вышли из душа. Ронан сел на кровать с полотенцем вокруг талии, а Адам направился к шкафу за одеждой. Он надел штаны и толстовку поприличнее и передал Ронану свитер и драные джинсы. Ронан тоже переоделся, и они сели рядышком на кровати. Ронан с отсутствующим видом взялся перебирать пальцы Адама. — Ронан, что случилось? Я сделал что-то не так? Я не хотел… — Блин, Пэрриш, нет. Это все он, — Ронан вздохнул. — И больше ничего. Не знаю, с чего меня вдруг так триггернуло, раньше такого не было. Сейчас все нормально, не переживай. — Уверен? Ронан крепче сжал его ладонь и потянулся, чтобы поцеловать в щеку. — Вполне. Блять, хватит думать об этом, бесит. — Дурак. Я волнуюсь. — Ты всегда волнуешься. Пойдем, надо вниз, накрывать на стол, пока эти двое наводят марафет. Адам улыбнулся и потянул Ронана за собой на лестницу. Время было почти семь, когда они закончили накрывать на стол. Они в любом случае собирались поздно поужинать, после того как посмотрят фильм. До того, как к ним присоединились Нил и Эндрю. Постелив светло-зеленую скатерть, Адам с нежностью наблюдал, как Ронан складывает бумажные салфетки в нечто, напоминающее лебедей, и раскладывает их по тарелкам. Стол был большим, на семью из шести, или даже восьми, человек, поэтому они заняли примерно половину. Адам нисколько не возражал. Красивая, шелковистая скатерть прекрасно гармонировала с тарелками и столовым серебром. Когда Ронан принес свечи, у Адама закружилась голова от ошеломляющих лесных ароматов древесины и мха. Эти свечи сделал один из работников фермы и отдал их Ронану. Адам помнил этот запах — запах самого Барнс. Он налил воды в небольшую вазочку и поставил в нее цветы, пока Ронан возился со свечами. Оглядев нарядный стол, они дали друг другу пять. Адам услышал голос Эндрю из гостиной и вышел к нему. Ронан отправился проверить еду. Эндрю, похоже, разговаривал с Аароном и Кевином. Он отстраненно улыбнулся Адаму, а Нил махнул рукой. Вскоре к ним присоединился Ронан и сел рядышком. Адам положил голову ему на плечо. — Где вы? — Отца экстренно вызвали в канун Рождества, блять! Поэтому он уехал, а нам пришлось переться домой, — говорил Кевин. — А вы где, парни? — Не в Лондоне? — Какого хуя, Эндрю? — воскликнул Аарон. — Мы вернулись домой, то есть мы… — Эндрю жестом подозвал остальных. Адам, Ронан и Нил ухмыльнулись в камеру. Глаза Аарона и Кевина чуть не вылезли из орбит. Они хором закричали: «Какого хрена?». Кевину судя по всему пришлось остановить машину. — Вы в Барнс? — Ага, и я тут подумал… — Эндрю замялся. Он взглянул на Адама блестящими глазами. Адам и Ронан переглянулись, ухмыляясь друг другу, и кивнули. Нил рассмеялся, когда до него дошло. — Вы должны присоединиться к нам, — закончил Адам за Эндрю. — В любом случае, нас уже четверо, и мы, правда, будем очень рады вам. Аарон и Кевин смущенно улыбались. — Но мы не можем, в смысле мы… — Назови хоть одну достойную причину. Если только вы не хотите остаться вдвоем без нас. — Да ну вас. Вы же знаете, что это не так, — фыркнул Аарон. — Тогда что? — Что думаешь, Кев? — Будет прикольно. И мы давно не виделись. — Тогда, полагаю, мы скоро будем в Барнс. Улыбка Эндрю сияла ярче рождественских гирлянд, когда он объяснял, как проехать. Адам широко улыбнулся, и они все расхохотались. — Поверить не могу. Сначала вы, а теперь они. Рождество становится все лучше, — воскликнул Адам, а все остальные закивали. — Пойду подготовлю комнату для гостей, — сказал Ронан. Эндрю вызвался помочь, и они отправились наверх. Адам обратил внимание, что Нил затих, сидя у елки с легкой улыбкой на губах. В его голубых глазах отражались огни. Адам примостился рядышком и слегка толкнул его плечом. Нил повернулся и улыбнулся ему. — Тебе уже лучше? — Ага, намного, с тех пор, как я здесь, а не в Лондоне. А тебе? — Мне тоже. И ваш приезд во многом этому поспособствовал. Ронан тоже очень вам рад. — Угу. Я помню, как жил здесь, две или три недели? Мне было шестнадцать. Тогда дом был полон людей. Линчи, Ронан, Мэтью, Деклан. Было здорово, хоть я и плохо помню большую часть. Тут все по-прежнему, ничего не изменилось. Адам кивнул. Так и есть. — Было лето, и я помню, как мы носились по Барнс днями напролет, — продолжил Нил, — а мама с Авророй готовили лимонад и имбирный эль, и мы пили их под тем огромным деревом. Деклан и Ронан постоянно собачились, а мы с Мэтью их разнимали. — Они до сих пор это делают, но уже в меньшей степени. Нил согласно закивал, усмехаясь. — Ага. Было классно. Новый опыт, в отличие от жизни в бегах. Помню, как перестал бояться, на время забыв об отце, — Нил вздрогнул, когда Адам взял его за руку, но кивнул. — Да. Это был один из редких моментов, наверное, последний раз, когда мама была такой беззаботной и счастливой, пока отец не нашел нас. — Нил, это не обязательно… — Знаю. Но я думаю, что это нормально, говорить об этом. Так было, когда я рассказал Эндрю. — Хорошо. — Ага. Я вспомнил его и Лолу. Как они сделали это со мной, — он показал на руки и лицо. Адаму было страшно, но он держал себя в руках. Он попытался убрать свою руку, но Нил не дал этого сделать. — Все в порядке, Адам. Это… — он кивнул на их руки, — доказательство того, что я выжил, и ты тоже. Нам по двадцать два, и мы празднуем Рождество с нашими парнями, а мой отец и все остальные из его банды — мертвы. И мне больше не нужно убегать. Я могу остановиться. Вы все помогли мне остановиться. — Нил. Нил кивнул, а щеки Адама болели от постоянных улыбок. — Эндрю сказал, ты видел мать. — Да. Вероятно, в последний раз. Думаю, я отпустил того Адама Пэрриша. — Ты больше не он. Не тот, которого я встретил два года назад. Ты очень изменился, как и я. — Да, все мы. Это к лучшему. — Ты должен принять предложение о стажировке, ты в курсе? — Нил… — Знаю, знаю, это далеко, но ты обязан. Ради себя. И ты знаешь, что мы никуда не денемся. Ты уедешь, а потом вернешься, и мы будем тут. Ронан будет тут. — Знаю. Просто пока не думаю об этом. — Ты беспокоишься, хотя знаешь, что рано или поздно вернешься. Так какой в этом смысл? Потяжелевший взгляд Нила придавал его словам весомости. Он улыбнулся, когда Адам согласно кивнул. Они легли на спину, головами к подножию елки. Адам следил за мерцающими огоньками. — Иногда мне кажется, что я причиняю тебе боль. — Что? Нил… — Это так. Тем, кто я есть. Я сын Балтиморского Мясника, я не должен тебе нравиться. Я опасный и холодный, и я… — Нил, послушай меня. Ты больше не сын своего отца. Ната…да, он умер вместе с отцом в Балтиморе, когда Стюарт спас тебя. Ты Нил Джостен. Возможно ты опасный и холодный, хоть я и не согласен с этим, но раз ты так говоришь… Но еще ты — Нил Джостен, который остается в «Кейбсуотере», когда я работаю допоздна, чтобы мне не пришлось идти домой одному. Ты — Нил Джостен, который заботиться обо всех вокруг, если они не в настроении. Ты — Нил Джостен, который яростно защищает своих любимых. Ты — Нил Джостен, который способен одним словом надрать задницы богатых заносчивых ублюдков. Да, ты опасный и холодный, но еще ты все это. Ты любишь, и ты любим. И этого достаточно. Тебя достаточно. Я и все остальные любим тебя таким, какой ты есть. Я бы ничего не стал менять. Нил усмехнулся, прислонившись головой к плечу Адама, и вздохнул. Адам улыбнулся сам себе. — Да, Нил, теперь все хорошо. Плохие дни будут случаться время от времени, но помни, что мы здесь. Что мы не бросим тебя. — Ладно. — И… Звонок телефона Адама прервал их. — Я сейчас. — Ага. Нил улыбнулся, оторвавшись от Адама, чтобы тот мог подняться. Телефон обнаружился на кухне. Это был Кевин. — Привет, Кев. — Мы въехали в Генриетту. Тут так много поворотов, а у нас пропала сеть. — Ох, ладно. Езжайте прямо, пока не уткнетесь в трейлерный парк Энтитем. А потом… — Адам подумал, что в первый раз отыскать дорогу будет довольно непросто. — Ждите там. Мы подъедем как раз, когда вы доберетесь. До него только сейчас дошло, что он говорит о месте, в котором хотел бы находиться в последнюю очередь, но только пожал плечами. — Уверен? Можешь просто объяснить по телефону. — И рискнуть двумя молодыми парнями, которые непременно заблудятся вечером в незнакомом месте? Я так не думаю. Просто ждите нас у трейлерного парка. — Ну ладно. Я напишу, когда мы будем там. — Договорились. Адам завершил вызов и вернулся в гостиную. Ронан и Эндрю уже вернулись, и теперь втроем смотрели «Один дома 2». — Ронан? — Да, Пэрриш? — Кевин и Аарон не знают дороги и скорее всего заблудятся, если мы не съездим за ними. — Ага, ладно. Где мы их встретим? — У Энтитема. Глаза Ронана расширились, а Нил и Эндрю переводили взгляды с одного на другого. — Тогда ты не едешь. — Это мне решать, Линч. Так что вставай и поехали. — Пэрриш, ты не едешь. А ну вернись… Ронан, рыкнув, поднялся и пошел за Адамом, который уже был на лестнице. Перед уходом, он успел заметить хитрые ухмылки на лицах Нила и Эндрю. Адам стягивал с себя свитер, когда Ронан догнал его. Бросив свитер в корзину для грязного белья, он быстро направился в спальню. Несмотря на батареи, внутри было прохладно, и его кожу покалывало. Адам рылся в шкафу, практически утонув в обилии одежды, когда вокруг его голой талии обвилась рука Ронана и развернула к нему. Глаза его горели синим пламенем, бровь была вздернута, взгляд просканировал лицо, обнаженную грудь и, наконец, глаза. Адам тоже поднял бровь, подражая Ронану. Ронан собственнически вцепился в его бедро в молчаливом протесте. Адам провел мозолистыми пальцами по его челюсти с намеком на щетину, чувствуя его сбившееся дыхание. — Ты больше не подойдешь и близко к той дыре. — Ронан. — Адам, пожалуйста. — Ронан, все нормально. Мы же там не останемся. Просто встретим Аарона и Кевина и вернемся домой. Я справлюсь. Ронан наклонился так, чтобы их лбы соединились. Несмотря на то что они оба были высоченными — долговязые и с дрянными коммуникативными навыками — Ронан все же имел преимущество в пару дюймов. — Я не… — губы Ронана дрогнули, и он не договорил. Адам провел большим пальцем по его скуле. — Ронан? — Мне не нравится видеть тебя таким. А хуже всего то, что я должен сидеть и просто смотреть, как ты снова переживаешь все это дерьмо, которое ты ничем не заслужил. Я терпеть не м… Адам мягко накрыл пальцем его губы. Пальцы Ронана сжались на его бедрах. — Такое бывает, и это случится снова. Но я полностью доверяю себя тебе, чтобы ты крепко держал меня и не отпускал. И этого достаточно. Улыбка Ронана возвестила о победе Адама. Сердце ликующе подпрыгнуло в груди. Их лбы все еще были прижаты, и они неловко сталкивались носами. Адам выдохнул: — Думаю, настало время, когда я готов это отпустить. Отпустить того, кем я был и кем хотел тогда стать. И сосредоточиться на том, кто я сейчас и кем стану теперь. — Опять умничает. — Но тебе же это нравится. — Очевидно. Смех Ронана звучал, как музыка. Громко вздохнув, он отстранился и плюхнулся на кровать. Адам кинул ему кожаную куртку и надел толстовку. Ронан наблюдал за ним с таким влюблённым видом, что Адам не мог не покраснеть. Он только-только пригладил волосы, когда Ронан поднялся и из вредности снова взъерошил их, запустив в них свои пальцы. Адам прикрыл глаза. А когда открыл, Ронан стоял и ухмылялся. Адам подошел ближе, не отводя взгляд. — Как ты? Ну, из-за того, что случилось, когда мы… — Адам, я в порядке, не переживай. Поехали. Они помахали Нилу и Эндрю, которые смотрели фильм, и вышли из дома. Ронан снова натянул оранжевую шапочку Адама. У Адама бы духу не хватило возмутиться по этому поводу. Он загрузился в родной салон БМВ, Ронан завел двигатель, и машина ожила. Генриетта совсем не изменилась с тех пор, как Адам был тут в последний раз, просто в его памяти она выглядела немного размытой: там четко запечатлелись лишь молчаливые слезы, боль и тумаки. Он отогнал от себя эти мысли, наблюдая, как Ронан молча ведет автомобиль. Они были уже недалеко от трейлерного парка. Адам настолько увлекся созерцанием крыш, покрытых снегом, что чуть не пропустил телефонный звонок. — Это Миньярд. — Который из? — спросил Адам, ухмыляясь. — Который не мой сосед. Адам усмехнулся, и Ронан кинул ему свой телефон, чтобы тот ответил на вызов. — Привет, Аарон. — Привет. Мы вроде на месте. Видим трейлерный парк, кажется. — Понял, будем минут через пять. — До встречи. Адам улыбнулся и повесил трубку. Вскоре показались трейлеры, и ему пришлось подавить дрожь. Один только их вид заставлял его нервничать. Ронан сжал его руку, когда они подъехали ближе. Адам заметил ярко-оранжевый кошмар, который представляла из себя тачка Кевина. Это была какая-то винтажная модель, которую он приобрел, благодаря многочасовым дискуссиям с Гэнси и с одним — угрожающего вида — Аароном Миньярдом. Адам был уверен — ее можно заметить даже с Луны. Но он не отрицал — машина была классной. Если бы еще не цвет «вырви глаз». Слишком кричащий. Громкий. Как и сам Камаро, собственно. Даже Блу на него жаловалась. Хорошо, что они находились на достаточном расстоянии от одного конкретного трейлера. Ронан остановился. Как-то неуверенно — так показалось Адаму, когда он выходил. Кевин и Аарон сидели на капоте своей машины. Несмотря на дерьмовое генриеттское освещение, было видно, что они улыбаются. Адам прибавил шагу от волнения, и Ронан последовал его примеру, абсолютно провалившись в попытках нацепить свое обычное хмурое выражение на лицо. Они какое-то время постояли в нерешительности, выбирая кого обнять первым, пока Адам не воскликнул: «Да пошло оно» и не обнял Кевина. Ронан рассмеялся, когда Аарон бросился к нему, и приподнял его над землей. — Кев, ты чего такой высоченный? — А ты все еще коротышка. — Иди ты. Кевин усмехнулся и похлопал Адама по спине. Он улыбнулся своим ощущениям. В этом была определенная магия, своя аура, во встрече друзей после долгой разлуки. Они разорвали объятие, и Кевин взлохматил его волосы. Он всегда это делал, чтобы побесить Адама, хитро щуря свои зеленые глаза. Аарон ухмылялся, как идиот, пока Адам обнимал его. — Вы все такие высокие, ненавижу вас. — А ты такой крошечный, я могу носить тебя в своем кармане. — Придурок. Я скучал по тебе. По всем вам, балбесам. — Я тоже. Поехали, Нил и Эндрю ждут дома. Как и ужин. Когда они тронулись, Адам огляделся, проигнорировав мелькнувший в окне силуэт знакомого трейлера. Он сел с Аароном, потому что Кевин пришел в ажитацию от машины Ронана, и они двинулись следом за БМВ. — Как там Тренер? Все хорошо? — Да-да. Он сказал, что-то случилось в Ричмонде, вроде, с одним из его коллег. Все нормально, он, скорее всего, позвонит завтра утром. — Ладно. — А как вы с Ронаном поживаете? — Все хорошо. Боже, давненько мы не общались. Прости, замотался с учебой, — виновато проговорил Адам. — Ох, Адам, забей. Сообщений по выходным вполне достаточно. Ты в порядке? Надеюсь, Тренер помог? — Ох, да, конечно. Больше не болит. Ну, то есть, иногда бывает, но в основном, я в норме. Как твоя учеба, док? Аарон покраснел. — Да ну тебя. Еще рано называть меня «док», ты же в курсе? Я пока знаю только основы. — И что? Уверен, ты будешь первоклассным врачом. — Спасибо, Адам. Какое-то время они ехали молча, следуя за БМВ. — Эндрю будет очень тебе рад. И Нил тоже. — И я. Я скучал по нему. Наверное, и по Нилу тоже. — Не говори, что тебе не нравится Нил. — Нравится. Я просто боялся за Эндрю. Даже не знаю почему. Но я… Прости, я… — Ничего, все хорошо. Ты же его брат, это естественно. — Но он ему подходит. Такой же засранец, как Эндрю, так что должно сработать, — усмехнулся Аарон. Адам кивнул. — Они идеально подходят друг другу, поверь мне. Никогда не видел Эндрю таким счастливым. — Знаю. О, Би передавала привет. Мы не смогли с ней повидаться, но она отправила подарки для каждого. Привезем, когда в следующий раз будем в городе. — Ох, Би. Знаешь, вам надо как-нибудь съездить к ней вчетвером. По-моему, она еще не знакома с Нилом. — Неа. Уверен, она будет носиться с ним, как с Кевином, а нас игнорить, — с нежностью в голосе проговорил Аарон, закатив глаза. Адам рассмеялся. — Ага, Нилу это наверняка придется по душе. Он это заслужил. — Да, это точно. Аарон широко улыбнулся Адаму. Адам вдруг понял, что они почти на месте — сквозь деревья уже проглядывал крыши Барнс. Аарон припарковался рядом с Ронаном. Они вылезли из машины и достали вещи из багажника. Адама и Ронана очень насмешили вытянутые лица Аарона и Кевина, когда они огляделись вокруг. — Это твой дом? — спросил Кевин, пребывая в шоке. — Ага. Мы с братьями жили тут раньше. Но он все еще наш. Давайте, идем. — А сколько тут строений? — Много. А еще животные и птицы. Можем прогуляться завтра. — Обязательно. Это так круто. Не переставая смеяться, они зашли в дом. Гостиная оказалась пуста. Они устроились на диване, а Адам прибавил температуру. — Нил? Эндрю? Мы вернулись. Сверху послышался голос Нила: — Идем! Когда Нил и Эндрю спустились, Кевин и Аарон встретили их широченными улыбками. Нил утонул в объятиях Кевина, и Адам заметил, как Эндрю кивнул, прежде чем Аарон обнял его. Аарон шепотом сказал, что любит его, и когда Эндрю ответил, он прикусил губу, а его глаза чуть не вылезли из орбит. Он поймал взгляд Адама. Адам догадался, что ответил Эндрю, и кивнул, улыбаясь. Улыбка Аарона все росла, а глаза покрылись поволокой. Ронан и Нил повели их в комнату для гостей, а Адам с Эндрю отправились на кухню, чтобы разогреть еду. Эндрю сиял, как медный пятак. — Так странно. Сегодня утром здесь были только я и Ронан, а теперь полный дом людей. — Прости, что испортили вам всю малину, — пошутил Эндрю и захохотал, когда Адам покраснел с ног до головы. Адам запустил в него комком теста, который угодил Эндрю прямиком в лоб. — В яблочко. — Ты не жилец, Пэрриш. — Сказал человек, который умилялся маленьким лисятам в Лондоне. — Ах этот иуда. — Птичка принесла на хвосте, что дельфины не давали тебе проходу? — Пэрриш, — одернул его Эндрю, и Адам решил, что хватит. Эндрю закатил глаза и поставил лазанью в микроволновку. Адам занялся соусом для равиоли. Оставалось только гадать, как Ронан и Нил умудрились приготовить два вида пасты, брускетту и фрикадельки всего за пару часов. На столе пришлось сделать перестановку, и сердце Адама выполнило кульбит, когда он осознал, что теперь они займут весь стол. Так и случилось какое-то время спустя. Они сидели вшестером — ели, болтали и смеялись. Адам ощущал себя на седьмом небе от этих улыбок и ароматов, витающих в комнате. Еда была просто обалденной. Ронан и Нил не переставали краснеть от комплиментов. Адаму напомнили, что он обещал печенье, но он подумал, что может сделать их рано утром. Привкус орегано и базилика ощущался на языке еще долгое время после ужина. Ронан и Адам занялись грязной посудой, выгнав всех с кухни. Ронан мыл, а Адам вытирал полотенцем и ставил на место. — Хэй, Пэрриш, — Ронан толкнул его бедром. Адам ответил тем же. — Хэй, Линч. — С кануном Рождества, — поздравил он и поцеловал Адама в щеку. — И тебя с кануном Рождества, — Адам сделал то же самое. — Tamquam, — прошептал Ронан, и кожу закололо от его дыхания. — Alter idem, — отозвался Адам. — А теперь займись посудой, статусный муж, — усмехнулся Адам. Ронан вылупился на него. — Я же просил не называть меня так. Я творческий муж. — Ага, ага. Тогда выходи за меня. У Ронана перехватило дыхание, а Адам покраснел от своих собственных слов. Он что, только что сделал предложение Ронану Линчу? Ну да. Нет, он не мог. Но все равно сделал. Грудь сдавило. — Отставить панику. Ты, вроде как, предложил первый, Линч, — сказал Адам, гордо демонстрируя колечко из маргариток. — Ой все, Пэрриш, отстань. Однако слабый румянец на щеках Ронана выдавал его с потрохами. Они закончили уборку в тишине, не считая случайных поцелуев и красных щек из-за того, что Адам Пэрриш сделал предложение своему парню у раковины с грязной посудой. Хуже не придумаешь. Они вернулись в гостиную. Кевин и Аарон уместились вдвоем на одном кресле, а Нил и Эндрю заняли диван. Они досматривали «Один дома 2». Адам сел и положил голову Ронану на плечо. — Какого хрена мы все еще это смотрим? — Потому что мне нравится представлять, что Кевин — это Кевин Дэй, — отозвался Эндрю, вызвав всеобщий хохот и невинные проклятия от Кевина. Эндрю улыбнулся, и эти его ямочки снова заставили Адама таять. Было решено спать в гостиной всем вместе. Они подвинули мебель и разложили матрасы. Здесь было достаточно места для всех. Вот так Адам Пэрриш провел канун Рождества — окруженный семьей и в объятиях своего парня. Утро двадцать пятого застало Адама на кухне, раскатывающего тесто для печенья и болтающего с Мэттом, у которого была ежедневная пробежка. Остальные все еще спали, кроме Ронана: он как всегда ушел по делам фермы. — Почему ты бегаешь в Рождество, Мэтт? — Привычка. К тому же, Дэн все равно еще спит. О! Нужно принести ей завтрак. — Смотрите-ка, каков романтик. — Думаю, до тебя мне далеко, Адам… ты покраснел… Я так и знал! — Заткнись. — Как прошел вечер? Мы так вам завидуем, парни. Вы там все вместе. Несправедливо! — Мне жаль. Обещаю, скоро увидимся. — То есть ты приедешь в Нью-Йорк? — Я могу переехать туда через пару лет. — Что? — Мне предложили стажировку в Нью-Йорке после выпуска. — Ого, Адам, поздравляю! Мы будем соседями или хочешь жить с нами? — Мэтт… — Я шучу. А Ронан в курсе? Ну конечно, он в курсе, но как он это воспринял? — Довольно неплохо. Посмотрим, как пойдет. Нет никакого смысла паниковать сейчас. К тому же, не то чтобы я хотел снова вызвать твою зависть, сейчас я занят печеньем. — Если ты скажешь, что печешь их по своему особому рецепту, я пробегу на своих двоих весь путь до Генриетты. — Виновен. Обещаю, что напеку целую тонну для тебя. — Я это запомню. — Ой, Ной звонит. Не возражаешь, если я перезвоню попозже? — Все нормально. Я сам позвоню. Дэн наверняка захочет поболтать со всеми вами. И… подожди… Элли тоже передает привет. Она у нас, мы вместе пообедаем. — Ох, ей тоже привет. Созвонимся. — Пока, Адам. — Пока, Мэтт. Поставив противень в духовку, Адам ответил на вызов. — Ной! Ты где пропадал? — Адам, мы разговаривали на прошлой неделе. Ладно, неважно. Счастливого Рождества! Ты печешь печеньки? — Ага. С тройным шоколадом. — Ох, особое от Пэрриша? Или скорее — особое «любимое Ронана»? — Ной ухмыльнулся, глядя на порозовевшего Адама. — Отстань, но вообще да. Как Флорида? Уже собрался? — Сплошной бардак. Квартира в Нью-Йорке. Бог знает, как я с этим справлюсь. Но Мэтт и Генри очень помогают. — Чувак, ты переезжаешь в Нью-Йорк, чтобы заниматься музыкой. Это прекрасно. Я так…подожди, кто это Генри? — Адам взглянул на Ноя, который покраснел, как рак. — Ной? — Мы встречаемся уже какое-то время. Он жил во Флориде, пока не переехал в Нью-Йорк, чтобы работать вместе со своей матерью. — У Ноя Черни есть парень, и об этом никто не знает? Так не честно. — Ой все, но он классный. Особенно после этого придурка Велка. Генри такой хороший. Я так его люблю. — Только взгляни на себя. Я так за тебя рад. — А где твой парень? — На своем ежедневном обходе. На самом деле, у нас гости. Близнецы и их половинки здесь, с нами. Они приехали вчера. Нил и Эндрю устроили нам сюрприз, а потом мы уломали Кева и Аарона. — Это круто! Передавай им привет. — Обязательно. — Созвонимся попозже, надо заняться делами. — Конечно. Счастливого Рождества! — Счастливого Рождества! Пока. Адам помахал рукой, и Ной отключился. Он закончил с печеньем, а чуть позже вернулся Ронан — с бледно-розовым румянцем на щеках, блестящих от пота. Остальные проснулись как раз, когда Адам и Ронан закончили готовить завтрак. Это чувство вернулось — чувство, поселившееся в груди Адама — что он дома. Остаток дня они бездельничали и гуляли по Барнс. Адам и Нил наслаждались шоком на лицах остальных, когда Ронан общался со своими коровами. Они все вместе вздремнули под огромным деревом, на ковриках, которые притащил Ронан. Рождество получилось поистине волшебным: Барнс, пахнущий едой и ароматическими свечками; повсюду висели венки и мигающие гирлянды. Эхо вторило счастливому смеху шестерых парней — некогда разбитых, но исцелившихся. Через неделю Адам вернулся к учебе и к работе. Он сидел, треская вафли, которые для него приготовил Эндрю, и слушал яростные разглагольствования Блу о семье Гэнси — сплошная политика и лоск. — Боже, Адам, это было ужасно. Мне пришлось сделать макияж, уложить волосы и надеть приличное платье. Господи. — Уверен, Гэнси был в восторге. — Я даже не знала, что он такой. — Это другая, политическая сторона Гэнси. — Да уж. Прозвенел колокольчик, известивший о толпе посетителей, и Адам, Блу и Эндрю приступили к работе. Все возвращалось на круги своя. Вскоре появился Ронан и похитил Адама на свидание. Они давно не проводили время только вдвоем. В своем собственном мирке, как будто существуют только они двое во всей вселенной. И если бы вы сказали Адаму Пэрришу, что он будет целовать Ронана Линча в полночь Нового года, он бы рассмеялся вам в лицо. Но когда стрелка достигла двенадцати, Адам просто улыбнулся и поцеловал Ронана. Этот год был действительно счастливым.