выстрелы в молоко

— А больно было бить татуировку? — томно спрашивает Серый. Вадим, массируя его стопы, усмехается. — На шее всегда больно. А что, тоже хочешь, солнышко? Олег не видит лица Серого, но прекрасно представляет, как тот прикусывает губу, прокатывает тяжелым от похоти взглядом, словно асфальтоукладчиком, по обнаженной груди Вадима, заполняя сладострастным вздохом паузу, но на Вадика его ужимки, конечно, не действуют. Серый тянет: — Нет, просто думаю о том, какой ты выносливый… Олег старается скрыть улыбку. Вадик коротко глядит на него через плечо Серого, и Олег делает морду кирпичом: нет-нет, вовсе не смешно, мне вообще никогда он такого не говорил, и уж тем более я не велся на это, как мальчишка… Олег зажигает последнюю плоскую свечку из Икеи и гасит свет. Комната в полумраке, огни дрожат, и особенно нежный отблеск они бросают на короткие рыжие волосы. Олег подходит к дивану, присаживается на краешек за спиной Серого и, склонившись, трогает губами его голое плечо. Тихо спрашивает: — Пустишь меня? Диван для них троих узкий, но таково условие: мы встречаемся только на территории Вадима, и раз уж у него только диван, который он даже не соизволит разложить, придется смириться. Серый выпрямляется, и Олег протискивает одну ногу к спинке, садится за Серым, прислонившись к жесткому подлокотнику, и обнимает его за талию. Вадим, наблюдая с того конца дивана, как они с Серым ерзают, пытаясь устроиться удобнее, свешивает ногу на пол, выставляя на всеобщее обозрение все свое хозяйство, и ухмыляется. — Какие же вы неразлучники, Поварешкин. — Завидуешь? — холодно бросает Серый, словно и не мурлыкал с ним минуту назад. — Радуюсь, что у меня таких тяжелых зависимостей нет. Вадим берет вторую стопу Серого в ладони и массирует ее большими пальцами, а тот подхватывает с пола бокал красного полусухого и делает глоток. Они всегда начинают неторопливо. Почти каждый раз — с перебранки. Серый пытается доказать, что он здесь самый умный, Вадим насмешливо кивает — ну-ну, солнышко, посвети мне еще в глазки своим блистающим эго, а Олег подготавливает все необходимое. Серый распаляется от спора, Вадим заводится от мысли, что скоро выебет своенравного упрямца, а Олег… Олег не знает, что ему нравится больше: как мышцы Серого расслабляются, стоит до него дотронуться, даже если он рычит на Вадима; или же то, как Вадим в какой-то момент смотрит на их нежности с каменным лицом, подмечая каждую деталь; или же все-таки предстоящее сплетение тел, когда Серый плавится, стонет, а Вадим хрипло обещает: Поварешкин, ты следующий, — но никогда не выполняет этого, а лишь целуется с ним, зажав бледное тело в редких веснушках между ними. Олег касается губами прохладной шеи Серого, и по коже его бегут мурашки, ведет ладонями по его груди, животу, между бедер — не трогает пока член, нет, только с внутренней стороны ног, совсем рядом с пахом, чтобы он вздохнул шумно и вздрогнул. Серый ставит бокал обратно на пол, не допив вино. Вадим, взяв его за стопы, чуть разводит их и смотрит туда, где темнеет вход, и Олег, чуть усмехаясь, накрывает дырочку пальцами. Вадим весело дергает уголком губ. Верно: смешно играть в собственника, когда Серый сам просит, чтобы они трахнули его по очереди. Вадим, поставив колено между ног Серого, по-тигриному подается вперед, перетекает плавно, словно приготовившись к смертельному прыжку, но опускается на грудь ему мягко и целует пока еще нежно. Он вклинивается так естественно, что Серый скрещивает голени на его талии, запускает пальцы в выгоревшие от солнца волосы и постанывает в поцелуй. Может, всего лишь играет, или даже переигрывает — Вадим это ощущает тонко, его не проведешь, а Олег почти никогда не знает, искренне стонет Серый или для того, чтобы завести его еще больше. Он не видит, как они целуются, только слышит — мокро, с языком, с жадными вздохами, и его окатывает жаром. Серый ерзает затылком по его груди, Вадим сжимает бедро. Он первым заканчивает лизаться, поднимает голодный взгляд на Олега, и не остается ничего, кроме как наклониться к нему, впиться в губы — влажные еще от слюны Серого. Незаметно они перемещаются — в первые несколько раз сбивала с настроя эта неловкая возня, но сейчас в пару уверенных движений Вадим садится на пятки, затаскивает Серого к себе на колени, а Олег садится позади него, притирается членом между ягодиц, поглаживает себя. Вадим не глядя отводит его руку, берет уверенно сам. Его крупная жесткая ладонь дрочит грубовато, но такой контраст с привычно нежными пальцами Серого порой необходим. Олег нащупывает у спинки дивана смазку, выдавливает и касается чуть напряженной дырочки Серого. Массирует, пока тот жадно целуется с Вадимом, пока обеими руками ласкает его член. Вадим опять отстраняется от него, кладет подбородок ему на плечо и, глядя помутневшим взглядом на Олега, говорит: — Дай мне. И протягивает руку. — Понежнее, понял? — тихо отвечает Олег. Выдавливает ему на пальцы смазку, и Вадим без особых церемоний ныряет одним в Серого, тот аж выдыхает от неожиданности, и Вадим, все так же глядя на Олега, почти глумливо произносит: — Ну чего ты, солнышко, будто в первый раз. Олег первым кусает его за губы, нижнюю сжимает так, что почти чувствует привкус крови, пальцы вгоняет Вадиму в бедра, чтобы оставить синяки. Останавливается лишь от того, что слышит: Серый тихонько постанывает в такт движениям пальцев внутри. Олег переносит все еще скользкую от смазки ладонь на член Серого, тот стоит крепкий, упругий, прикосновение к нему ласкает руку. — Вад, — хрипло просит теперь уже Олег, и тот все понимает, выдавливает на левую руку Олега смазку, он протискивает палец — к тем трем, которые уже внутри, — в Серого. Тот ахает. Олег покрывает поцелуями его шею, плечо, Вадим делает то же самое с другой стороны. Выцеловывают, отвлекают, сталкиваются локтями, и Олег отпускает член Серого, чтобы не мешать Вадиму. Вместе проникают пальцами в тесное нутро, Вадим немного быстрее, Олегу приходится подстраиваться. Серый чуть покачивается на коленях, словно пытаясь насадиться глубже, и Олег добавляет еще один — прижимает полусогнутый средний к пальцам Вадима и проскальзывает вместе с ними, мышцы растягиваются, это каждый раз сводит с ума: как легко впускает в свое тело Серый. Олег касается его члена, проверяет — крепкий, значит, не играет, не стонет картинно, но дышит он тяжелее, по пояснице скатывается капля пота. — Сереж, — шепчет Олег, словно Вадим не услышит. — Не молчи. Еще? — Еще, — выдыхает Серый. Вадим хмыкает. — Как ты за столько лет не понял, Поварешкин, что ему всегда надо еще. Еще пальцев, еще членов, скоро и двух мало будет… Он протискивает четвертый палец, трахает почти всей ладонью, и Олег въезжает третьим. Серый, ахнув, приподнимается на коленях и замирает. Олег завороженно смотрит на поблескивающее кольцо мышц, плотно обхватывающее их с Вадимом пальцы. Вадим чуть разводит внутри, Олег чувствует обжигающе-горячие гладкие стеночки и жесткие изгибы фаланг. — Вадим… ах… пошел ты, — выдыхает Серый и сжимается со стоном. Он выгибается в пояснице, снимается с пальцев, почти падает грудью на Вадима. Олег берет его за талию, целует спину, между лопаток, за ухом, а Вадим поглаживает Серого по плечам, проводит языком по его щеке. — Пойти в рот или в твою очаровательную попку, солнышко? Серый, зарычав, кусает его за плечо, а Вадим только посмеивается. Пересекается взглядом с Олегом. Спрашивает: — Так что, сегодня попробуем? Олег кивает. Ага. Сегодня. Серый сказал, что хочет, а раз хочет, то его ничто не остановит. Вадим довольно улыбается. Вытащив подушку из-за спины, сует ее Олегу: — На, удобнее будет. Ложись. Олег бросает подушку к подлокотнику, устраивается на ней, напоследок коснувшись нежных белых бедер Серого. Вадим целует его плечи в россыпи веснушек, его шею, шепчет почти уже без улыбки: — Мы аккуратно, солнышко. Давай, присядь к Олегу… Серый, оглянувшись, подается назад. Положив ладонь ему на талию, Олег притягивает его — вот так, милый мой, как раз… Он приставляет головку к растянутой дырочке, Вадим услужливо протягивает смазку, и Олег проводит по своему члену, распределяя прохладный гель. Чуть тянет на себя Серого, и тот опускается быстро и легко, как по маслу. Олег прикрывает глаза, не сдерживает тихого стона — как же хорошо, всегда так хорошо в нем… Серый движется на нем неторопливо, касается себя. Вадим привстает с колен. Проводит по своему члену пару раз кулаком. Упершись одним коленом в спинку дивана, он говорит: — Порадуй меня немного, солнышко. Долго двоих ты все равно не выдержишь, а я хотел бы кончить в тебя, а не на животик… Поварешкина еще забрызгаю, у меня ведь, сам знаешь, яйца огромные… — Еще пара слов — и я откушу, — ледяным тоном произносит Серый, но Вадим лишь усмехается. Олег чувствует, как каменеют мышцы пресса Серого, как его выводят из себя солнышко-животик-попка и прочие уменьшительно-ласкательные, словно бы принижающие его. Но он ни разу не сказал об этом ни слова ни Вадиму, ни Олегу, значит, все-таки не так уж недоволен… — Вот так, солнышко, поверни головку, пусть твой Олег видит, как славно ты отсасываешь. Вадим переносит вес на колено, которым оперся о спинку дивана, и запускает пальцы в волосы Серого, заставляет повернуть голову. Его член касается губ Серого, крупная розовая головка скользит по ним, словно помада. Усевшись на спинку, Вадим давит на затылок Серому, и тот, ухватившись за его бедра, послушно склоняется, берет в рот и прикрывает глаза, подрагивают его ресницы. Олег, держа его за талию, подбрасывает бедра вверх, натягивает его на себя и ссаживает по миллиметру, совсем по чуть-чуть, и никак не может оторвать взгляда от члена во рту Серого, как Вадим пытается навязать ему свой ритм, а Серый брыкается, будто даже пытается выплюнуть, но ладонь Вадима, лежащая на макушке, ему этого не дает. — Вад, — хрипло зовет Олег. — Руку убрал. Вадим растягивает губы в улыбке, поднимает ладони. Серый тут же выпускает его член, смотрит на него гневно. Оборачивается к Олегу и мягко говорит: — Я и сам могу за себя постоять. Он бы через пару секунд без члена остался. И он возвращается к Вадиму, трется о его член щекой, как кошка, даже глаза прикрыл от удовольствия, а потом словно в поцелуе касается губами головки и насаживается в одно движение даже глубже, чем подталкивал его Вадим. Олег толкается в Серого, то и дело опускает взгляд вниз — смотрит, как скрывается его член внутри, а потом опять поднимает глаза — как же Серый сосет красиво… Вадим шумно дышит, порой срывается с его губ тихий стон. Выдавив еще смазки, Олег приставляет палец к растянутым мышцам. Да, ходит легко, но недостаточно… Он прижимает указательный и средний к своему члену и с очередным движением вводит их внутрь. Серый словно бы сопротивляется, идет туго. — Вадим, — опять зовет Олег и кивком головы указывает — мол, поласкай его, хватит кайфовать. Вадим легко соскальзывает со спинки дивана, быстро целует Серого в губы и сползает на пол. Берет в рот, и тогда Серый стонет. Он запрокидывает голову, кладет одну ладонь Вадиму на затылок, второй сжимает бедро Олега. Уже не так тесно давят мышцы на член и пальцы, Олег плавно ходит в нем, глубоко дышит: не сорваться бы. Задваиваются ощущения от нежных стеночек внутри и собственных пальцев, давящих на член. Господи, да как он на оба сразу сможет сесть, если уже сейчас так туго… Серый постанывает, и Олег добавляет третий. Анус натянут вокруг, возбуждение чуть спадает от мысли, что Серому, наверное, больно, пусть даже Олег осторожничает. Он проводит ладонью по талии Серого, спрашивает: — Хочешь лечь мне на грудь? — А-ах… да… Вадим поднимает голову, смотрит на Олега. Тот держит Серого за талию, и он плавно вытягивается, всем весом ложится спиною на грудь. Придерживает член. Все еще внутри. Вадим садится между их коленей, ноги Серого тут же забрасывает себе на плечи. — Красиво, — комментирует. Проводит ладонью по члену Серого, касается яиц Олега. — Картина, Поварешкин, жаль, ты с моего ракурса не видишь. Он покраснел весь, блестит. Серый убирает волосы со лба и велит: — Хватит болтать. Олег не видит — чувствует пальцы Вадима. Тот давит ему на член, как недавно он сам, протискивается тремя. Бедра подрагивают от жажды движений, но в этом положении Олег только и может что гладить Серого, зарываться носом в его взмокшие волосы, целовать шею, подрачивать то и дело член — кончать сейчас ему нельзя, но отвлечь надо… Вадим деловито ходит внутри пальцами, словно ласкает Олега, а не растягивает Серого. Тот тяжело дышит, и Олегу тоже перестает хватать дыхания под его весом. Колено, прижатое к спинке дивана, начинает неметь от неудобного положения. Наконец Вадим, сев на пятки, щедро выдавливает смазки себе на член — почти весь тюбик израсходовали за этот вечер. — Если что не так — не терпи, солнышко, — негромко произносит он. — Говори сразу. И он наклоняется, вбив локоть к стенке дивана. Серый выдыхает. — Давай, — просит он. Олег гладит его, напряженно ожидая. Он чувствует, как Вадим приставляет головку поверх его члена. Как замер Серый. Тишина такая, что слышно, как потрескивает в паре свечей фитиль, утопая в расплавившемся воске. Олег стирает ладонью пот со лба Серого, и Вадик наконец толкается. Головка его упруго давит на член, проходя вперед, тесно до боли, Серый сдавленно шипит сквозь зубы. Нависнув над ним, Вадим целует его щеки, нос… Олег мягко ласкает член Серого — начал было опадать. Вадик замирает и шумно выдыхает. Грудью Олег ощущает, как загнанно бьется сердце Серого. — Ну же, — шепчет Вадим и касается губами уха Серого. — Ты сам хотел, Сереж. Серый всхлипывает и сжимает коленями его талию. Обняв обеими руками, Олег целует Серого в шею и плечи, шепчет что-то бессмысленное — так хорошо серый так тесно хочешь мы больше не ах сереж — и замолкает, потому что тот едва слышно говорит: — Олеж… мне тоже хорошо. И тогда Вадим начинает понемногу двигаться. Кожа Серого под ладонями Олега пылает. На член давит огромный прибор Вадима — и когда он стал ощущаться таким здоровенным? Он, тяжело дыша, чуть выходит и всаживает снова, пот с его лба срывается Олегу на плечо. Они встречаются взглядами — Вадим смотрит едва ли осмысленно, губы приоткрыты, он глядит на рот Олега, склоняет голову и целует, лезет языком. Серый тонко стонет. Олег чуть толкается бедрами вверх, лишь бы не выскользнуть сейчас, но все же он немного двигается, не попадая в ритм. Они с Вадимом трутся членами в горячей тесноте, Вадим, устав целоваться, прижимается губами к плечу Серого и зажмуривается. Толчки его, хоть и осторожные, но более размашисты, чем у Олега, и от упругого давления его члена Олег плывет. Он подбрасывает бедра, входит словно бы еще глубже, сердце Серого бьется, как заячье, он не то стонет, не то всхлипывает. Опершись на один локоть, Вадим протискивает другую руку вниз, под их тела, и сгребает в ладонь яйца Олега. Тот от неожиданности вздрагивает, а Вадим мягко массирует их. — Давай, Поварешкин, — рычит он. — Ты первый. Олег хочет выдохнуть: какого ты?.. Но от веса на груди и слова произнести не может. Зажмуривается, крепче обнимая Серого за талию, прижимая к себе. Прислушивается к его стонам — точно не картинные, он сейчас не в состоянии притворяться, он почти всхлипывает от каждого движения Вадима. Олег мелко вбивается, хочет продлить это — чтобы Вадик кончил и вытащил свой хрен, а Олег бы остался и мягко, мягко продолжил, Сережа бы кончил на нем… Но Вадим массирует яйца так, что у Олега подгибаются пальцы на ногах, он стискивает зубы, пытаясь сопротивляться, но все равно — внутрьвнутрьвнутрь, быстрее, резче, еще и член Вадима ходит… Олег, застонав, замирает, прижав Серого к себе так, что ему больно, наверное. Он весь содрогается в оргазме, никогда так ярко не кончал, длится — бесконечно, его потряхивает — и наконец отпускает. Он хрипло дышит, закрыв глаза. Расслабляется. А Вадим, держа за бедра Серого, толкается в него четко, быстро, Серый жалобно стонет, член Олега обмякает, и ему самому почти больно от того, как Вадим вытрахивает поверх него. Олег обхватывает член Серого, уже не такой твердый, как был, ласкает его, ну же, давай, ты же хотел, ты даже не попросил остановиться… Вадим с рыком вбивается и замирает. Олег ощущает, как бьет его сперма. Встречается с ним взглядом. Вид у Вадима совершенно обалдевший, словно он не верит, что они это сделали. Он плавно вытаскивает, Олег выскальзывает тоже под стон Серого. — Сереж… — зовет он, проводит по его волосам. Серый приподнимается на локте, и Олег поспешно выбирается из-под него, Серый падает головой на подушку. Как-то разом Олег и Вадим оба оказываются на коленях у дивана, ноги у Серого разъезжаются, он часто дышит, закрыв локтем лицо. Олег берет у него в рот, краем глаза замечает, как Вадим невесомо гладит бедра Серого, поцелуями спускается к коленям, голеням, лижет пальцы ног… Серый вздрагивает, сжимает спинку дивана, ахает совсем неслышно — и кончает Олегу в рот, сперма стекает с губ на подбородок. Олег вытирает ее рукой. Сбоку стоит недопитый бокал вина, и Олег протягивает его Серому, а Вадим прижимается губами к косточке на его лодыжке. Оргазм, думает Олег, он и не заметил, наверное, дежурная разрядка в краткий миг. Вино Серый выпивает в один большой глоток. Мутным взглядом смотрит на Олега. У того сердце удар пропускает. — Как ты?.. — глупо спрашивает он, но Серый понимает. Лицо его смягчается. — В порядке, — тихо отвечает он и касается щеки Олега ладонью. У него поблескивают глаза, и Олег понимает, что в какой-то момент он едва не разрыдался. Серый тут же хмурится и громче добавляет: — Принеси еще бутылку вина. И проваливайте, мне надо отдохнуть… Вадим первым поднимается на ноги, доливает вино из бутылки, оставленной открытой на подоконнике, в бокал, а Олег уходит на кухню, откупоривает штопором еще одну и приносит Серому. Он медленными глотками пьет и провожает Олега взглядом. Напоследок слегка улыбается, словно говоря: все нормально. Олег кивает. Он закрывается на кухне с Вадимом и курит в приоткрытую форточку. В глазах все еще стоят огоньки свечей. Зябко ежится. Машинально потирает ноющее плечо. Спрашивает: — А чего ты себе нормальную хату не снял? Платят, что ли, мало? — Нормально платят, — отрубает Вадим. — Не твое это вообще дело, Поварешкин. — Помолчав, он добавляет: — Я не переусердствовал? Олег пожимает плечами. Про себя думает: если бы ты переусердствовал, я бы уже тебя в мясо уработал. Но молчит. Вадим вдруг поднимается из-за стола, подходит к нему со спины и утыкается лбом в плечо. Тоже ничего не говорит. И Олегу вспоминается, как за всеми скабрезными шуточками он иногда любил обнять и просто подышать в ухо, как он, совсем не возмутившись, массировал стопы Серому, хотя, знает Олег, ноги Вадима никогда не заводили. — Давай в следующий раз тебя выебем? — весело предлагает Вадим. — Пусть солнышко отдохнет. Его в ближайшее время если и трахать, то только языком… — А давай тебя? — по инерции огрызается Олег, совсем не разозлившись на деле. — Может, и меня, — миролюбиво соглашается Вадим, забирает у него сигарету, делает короткую затяжку и бычкует в пепельнице. — Бросал бы ты, Поварешкин, я вон бросил пятнадцать лет назад — до сих пор то жвачку, то зубочистку жую, так хочется затянуться… На тебя смотрю — и того гляди снова развяжусь. — Я уже точно не брошу. Если уж после… — он осекается. — В общем, не брошу. Они вдвоем смотрят в окно — вид на стену соседнего дома. Тихо открывается дверь, они оборачиваются, словно застуканные на месте преступления. Серый, встав в проеме, переводит взгляд с одного на другого и после паузы жестко произносит: — Купи нормальную кровать, Вадим. Стыдно на этот диван приглашать гостей. Вадим расплывается в довольной улыбке, и Олег без труда угадывает: волновался, что Серый остался недоволен отношением к его заднице и прекратит эти встречи. А теперь выдохнул с облегчением. — Для тебя — все, что угодно, солнышко. Выбери сам по вкусу. Кинг-сайз. Доставку и сборку тоже оплати. Серый фыркает. Подходит, голый, к окну, краснота уже спала с его лица и груди. Олег отступает. Серый облокачивается на подоконник. Поглаживая его по плечу, Олег успокаивается. Все по-прежнему. Серый отодвигает пепельницу подальше, дернув носом, но притягивает к себе руку Олега и с наслаждением глубоко вдыхает запах табака, въевшийся в пальцы, облизывает их в одно движение, и Вадим вполголоса говорит: — Нет, ну если он это так любит, то я опять курить начну… — И на сигареты еще тебе денег давать? — лениво спрашивает Серый, глянув на него через плечо. — Да я вроде натурой с излишком расплачиваюсь. Вадим втискивается между ними, за талию притягивает Олега, второй рукой приобнимает Серого и улыбается, глядя в окно. Серый тоже тянет улыбку, и Олег прикрывает глаза, довольный, что вечер для всех удался.