выстрелы в молоко

— И чего в недотрогу играл, а? — шепчет Вадим и снова целует ключицы, языком ныряет в ямку между ними, и Олега кроет, он тихо стонет, отдается. Вадим не торопится — у них еще целая ночь в кабинете полковника, стол у него — образцовый, лишь ручка в подставке и пачка бумаги, а все остальное пространство — как раз для того, чтобы лечь спиной, расставить пошире колени и позволять Вадиму и дальше целовать, вылизывать, кусать. Спускаясь вниз, Вадим расстегивает ремень с широкой пряжкой, снимает с Олега брюки, бросает на пол. Вместе с одеждой падает и телефон, забытый в кармане, да и черт с ним, если разобьется, все равно звонить больше некому… Вадим кусает за бедро с внутренней стороны, и по телу Олега проходит дрожь. Тот все замечает, прикусывает все ближе к паху, и от близости его лица к члену, от жаркого дыхания скручивает от желания. Олег не высказывает и тени удивления, когда у Вадима находится в кармане смазка, только раздвигает шире ноги. Может, он бы тоже постоянно с собой тюбик таскал на задания, если б все эти годы был свободен. Вадим не слишком с ним церемонится, только спустя пару минут кладет подбородок Олегу на колено и спрашивает задумчиво: — Волчик, а я у тебя первый? — Нет, — неохотно отвечает Олег. — Просто давно не… — Тогда расслабься, — бодро говорит Вадим. — А то неделю будешь враскоряку ходить. Впрочем, медсестричка на тебя с интересом смотрит, может, подговоришь ее, чтобы в лазарет положила, но тогда я к тебе каждую ночь пробираться буду… Олег невольно улыбается, тут же сдавленно выдыхает — не ожидал, что Вадим так интенсивно пальцами трахать будет. Серый, когда замечал, что Олег зажат, отказывался от роли сверху и тут же все переигрывал, на возражения не обращал внимания. Мурчал, что ему лень, поэтому сделай все сам, пожалуйста, и подставлялся. Впрочем, им казалось, что у них есть все время мира, а с Вадимом — кто знает, когда еще раз выйдет; поэтому все нужно сделать именно сейчас. Он входит медленно, распирает до жжения, и Олег, покрываясь липким потом, пытается дышать глубже. Вадим, облизав ладонь, помогает ему расслабиться, но внимание все равно смещается с члена к заднице, в которую словно трубу вставляют. Наконец Вадим входит до конца, входит так, что прижимается лобком, и его яйца касаются задницы. Наклонившись, он прижимается лбом к груди Олега. Касается губами. Потирается носом и говорит: — Это я только в первый раз такой нежный. В виде исключения. В следующий столько не выдержу, сразу трахну. — Какой еще следующий? — хрипло спрашивает Олег, пытаясь соответствовать его тону. Вадим лишь шумно выдыхает и начинает двигаться. Вопреки словами — все еще нежно. Короткими движениями, поддерживая бедра, а потом и вовсе закидывает ноги Олега себе на плечи. То и дело наклоняется, целуя грудь и плечи, а потом заканчивает, прижавшись губами к колену. Олег пытается его догнать, терзая свой член, но не выходит — дубовый стол полковника жесткий и оставит синяки, член в заднице все еще слишком большой. Не помогает и то, что Вадим то и дело трется о колени и голени щекой, будто большая кошка, и разве что не мурлычет. Огромное шумное лекарство не помогает избавиться от болезни, лишь усугубляет ее течение дополнительным симптомом: виной. Виной перед Серым — да почему, черт побери, если они расстались? Виной перед Вадимом — да с чего бы вдруг, если это простой перепих? Виной перед собой: и что с тобой стало, Волк? Трахаешься, как вор, в чужом кабинете, и даже кайфа от этого получить не можешь… Вадим, придерживая за основание, наконец вытаскивает член, пока Олег бессильно сражается со своим — спасибо хоть не упал, иначе бы совсем позорно вышло. Стянув презерватив, Вадим в полутьме оглядывается, берет листок из пачки бумаги и заворачивает в него резинку. Олег все лежит перед ним на столе с разведенными ногами и никак не может кончить, возбуждение спадает. — Поварешкин, — тихо зовет Вадим, немного понаблюдав за ним. — Давай-ка слезай… Олег с облегчением спускает ноги со стола, шарит по полу в поисках нижнего белья босой ногой — Вадим, романтик, даже носки с него снял. Вдруг тот приближается, обнимает за талию, коротко целует в губы, но Олег уворачивается, поморщившись. Тогда Вадим в одно движение разворачивает его, нагибает над многострадальным столом. Олег не слишком сопротивляется — все резко теряет смысл, становится даже интересно — что, еще раз выебет?.. Но Вадим, прижавшись со спины, касается губами между лопаток, и Олега словно спазмом скручивает, ни вдохнуть, ни выдохнуть. Вадим мягко проводит ладонью по животу, скользит к лобку, обхватывает член и неторопливо ведет по нему кулаком, будто не терзал его Олег последние несколько минут. Олег, опираясь о стол ладонями, прикрывает глаза. Весь погружается в тихую музыку запястья, в едва слышное дыхание, в осторожные поцелуи в спину, и наконец подступает так, как надо. Возбуждение словно озаряет изнутри, у него в животе будто солнце начинает сиять. Чуть подгибаются колени, а Вадим, наверное, привстает на цыпочки и прижимается ближе, дотягиваясь губами до шеи, прикусывая тонкую кожу и тут же зализывая. Он необычно долго молчит, только ласкает, постепенно ускоряя движения, и под конец смыкает зубы на плече, и Олега выламывает в его руках, он со стоном кончает прямо на стол полковника. Вадим тихо смеется, шепчет ему в ухо: — Сам убирать будешь. Или так оставим, посмотрим, как он всех по очереди на построении выебет? Олег улыбается, тоже тихо посмеивается. Размазывает сперму по столешнице скомканным листом бумаги, в которой завернут использованный презерватив. Впервые за долгое время не чувствует ни вины, ни злости на себя, а потом Вадим подмигивает ему, прежде чем запрыгнуть на свою койку в казармах, и Олег на миг забывает все, о чем горевал.