выстрелы в молоко

77 — сероладик, NC-17, Вадик берет обоих по очереди в рот Сидя на обеденном столе в халате с бокалом вина, Сережа смотрит. Смотрит, как Олег подходит к привалившемуся к кухонной тумбе задом Вадиму, как ведет носом по щеке, соскальзывает губами к шее… Ладони его ложатся на талию, и он то ли ласкает, то ли просит его приласкать. Все они уже немного пьяны. Багровое вино покачивается по стенкам бокала, халат соскальзывает с одного плеча Сережи. Он прикусывает губу. То, как он смотрит, заводит Вадима не меньше, чем немного путаные прикосновения Олега, его дыхание, его пальцы, развязывающие шнурок на поясе спортивных штанов. Он этим утром необычайно мягкий, разнеженный, так и просится на ручки… Взяв его лицо в ладони, Вадим целует его, царапает двухдневной щетиной, толкается к его бедру пахом. Он однажды его именно такого впервые и взял — податливого, только тогда он растекся от прикосновений, а не ста граммов виски на голодный желудок. Он однажды взял его — а отпустить уже не смог, и осталась позади грызня от неутоленных, тщательно скрываемых желаний, и злая дрочка друг другу, будто одолжение делали, и мучительные попытки выговорить: не уходи. И сколько бы у них всего ни случилось после — Вадим все равно помнит. С Сережей было не так. Вредное солнышко само почтило его визитом, почти запрыгнуло на член, и с ним грубо кусали губы, стискивали бедра до синяков, втягивали в это Олега — сначала обсуждая между собой, как он разозлится, потом — признаваясь, что он им нужен обоим, ревнуя его друг к другу. Долго извиняясь перед ним, в основном не словами — движениями, ласками, и хоть он простил почти сразу же, потому что и сам в помыслах не был до конца верен, а все равно — заглаживая вину… И к чему все это привело? Сережа смотрит, как Олег опускается на колени, трется щекой о полувставший член, до дрожи хочет его в рот взять — Вадим отлично знает, как обожает он ему отсасывать, как мечтал об этом давным-давно, как голодным бросался на член, облизывал, обожествлял. От одной мысли встает… Олег втягивает головку через ткань нижнего белья, трет языком. Сережа шумно делает глоток вина, взгляд его устремлен вниз, где затылок Олега закрывает весь обзор. — Иди сюда, — хрипло зовет его Вадим. — Рядом. На колени. Соскальзывает шелковый халат на пол, босыми стопами Сережа переступает по паркету. Он опускается плавно, прижимается к бедру Вадима грудью, зубами подцепляет резинку трусов. А Вадим смотрит на них с Олегом у своих ног, и голову сносит от этого вида. Запускает ладонь в волосы Сережи, кладет руку на затылок Олегу. Они вдвоем стягивают боксеры Вадима к его лодыжкам, кружат в два языка. По очереди, мальчики, по очереди… Он подтягивает к члену сначала Олега. Тот сильнее хочет. И Олег берет в рот, прикрыв глаза. Член натягивает его щеку, ее шелковую нежную слизистую, губы его растягиваются на стволе, какой же аккуратный маленький рот, вечность бы его трахал, а потом еще одну вечность — целовал… Вадим не давит ему на затылок, позволяет все делать самому, чтобы не спровоцировать рвотный, а пальцы Сережи забираются под яйца, трут чувствительное местечко между ними и ягодицами, а потом давят и на тесно сжатые мышцы. Вадим оттаскивает Олега от члена, стиснув его короткие волосы, и от головки к его губам тянется ниточка слюны. Обрывается, сверкнув. С Сережей удобнее. Волосы длиннее. Затылочек чуть меньше, ложится приятно в ладонь. С ним Вадим не церемонится, заталкивает ему сразу до горла, Сережа берет глубоко, даже не подавившись, стонет на члене, уже не трогает нигде — только держится за колени, чтобы удержать равновесие, и Вадим вытаскивает полностью — только чтобы посмотреть, как Сережа высунет розовый язык, вскинет взгляд, словно предлагая прокатиться по языку до глотки, как по горке. Отказать ему невозможно. Вадим плавно толкается, толкается все глубже, и губы Сережи упираются ему в лобок. Он сглатывает, и Вадим низко стонет — будто по всему телу вибрация прошла, какая же глотка у него сладкая, горячая… Олег прикусывает его за бедро, смотрит обиженным щенком, и Вадим ерошит ему волосы. Сейчас… сейчас тебе дам… Олег жадно набрасывается, мокро отсасывает, слюна со смазкой текут у него по подбородку. Выбрать между ними одного невозможно, и Вадим то толкается в горло Сереже, то погружается в рот Олегу, а потом они делят его пополам: Олег сосредотачивается на головке, а Сережа то оттягивает вниз кожу на стволе губами, то толкает языком яйца, и Вадиму приходится вцепиться в столешницу, чтобы не потянуть их обоих сразу на себя, чтобы удержать равновесие, чтобы хоть как-то заземлиться, потому что он улетает, глядя на них, ласкающих его вместе. Сперма брызжет Олегу на лицо, и Сережа грязно проводит языком по его щеке, а потом целует глубоко, и Олег обнимает его, голого, тянет к себе на колени. — Эй, — зовет Вадим. — Хотите потыкать теперь в меня по очереди? Сережа, оторвавшись от Олега, поднимает на него взгляд, улыбается хитро: — Да хоть одновременно. У Вадима дыхание сбивается. — Ага, — сипло говорит он. — Давай. Идет в спальню, а они за ним — наверняка Сережа тянет Олега за руку, он всегда так делает. Стянув одежду, Вадим валится животом на кровать, разводит ноги, чтобы не подумали, что он пошутил, и ждет, чьи пальцы коснутся его первыми. Не угадывает: они трогают его вместе. * 78 — оладик, R Вадим подталкивает Олега к креслу и без слов опускается перед ним на колени, между его широко расставленных ног. Трется щекой о ширинку, о грубую ткань штанов. — С ума сошел? — севшим голосом спрашивает Олег. — Никто не узнает, — обещает Вадим и без нервной торопливости, но быстро расстегивает ремень, молнию, тянет брюки с бельем пониже и прижимается щекой к оголенной плоти. Олег шумно выдыхает — щека колючая, в щетине, а вокруг них — реки крови, сработали грязно, так ведь никто и не просил поберечь дорогие ковры и старинные вазы... Олег ерзает, цепляется пальцами за нижний край броника, и что бы он ни говорил — от одного только дыхания у него встает быстро, вечно голодный, словно мальчишка, а он ведь и есть мальчишка, зеленый пацан, который хоть и научился выполнять приказы без лишних вопросов, а все равно позволяет легкой грусти скользнуть по радужной оболочке глаз, когда опускает автомат и видит, как много смерти вокруг. Все это лирика, лирика, от которой у Вадима двадцать четыре на семь мурашки по коже — Олега хочется переиначить, выработать у него условный рефлекс: смотри, малыш, какой ты молодец, храбрый и порой безрассудный, ты сейчас получишь за это награду, а потом, если будешь так же хорошо себя вести, заработаешь бонус у стенки в темном углу, жадно и на адреналине, может, только пальцами — времени тебя готовить нет, а поранить — не-ет, запрещено, таких только нежностью приручать... Вадим стискивает его бедра, пускает головку за щеку, на миг отключается — ощущает лишь его жар, горечь, мускус, лишь его дыхание, его руку в волосах — левую, правой он придерживает на подлокотнике кресла автомат, и если хоть одна крыса выползет — выстрелит сразу же, ему довериться можно. Вадим ласкает его ртом, языком, всего себя отдает, берет чуть глубже — и пальцы на волосах сжимаются сильнее, колени Олега дергаются, словно хочет еще шире ноги развести, и Вадим успокаивающе гладит его бедра: тихо, Волчик, тихо, не сомневайся, я свое еще возьму, оценю твой шпагат поперечный во всех ракурсах... Олег, вздрогнув, рвано выдыхает, и в рот бьет его сперма. Вадим сплевывает на паркет, вытирает рот ладонью и поднимает довольный взгляд. Олег порозовел, смотрит во все глаза. Поднявшись на ноги, Вадим поправляет член у себя в штанах, а Олег торопливо застегивается, тоже вскакивает, следует за Вадимом по коридору, пора выметаться. — А ты?.. — все же спрашивает Олег, как воспитанный мальчик. Вадим через плечо оглядывается, ухмыляется ему: — Обо мне не волнуйся. Тебе хотел приятное сделать. Взгляд у Олега совсем влюбленный, аж в груди щекочет, и Вадим хочет его со страшной, его самого пугающей силой. * 79 — оладик, юст со стороны Олега Это просто похоть, говорит себе Олег. Полуночная, лихорадочная, размешанная пополам с тягучим ожиданием броска, сигнала войти в город с автоматами наперевес, похоть от скуки и томительной жажды действий. Но осознание его не спасает от дурной бессонницы. Он ворочается и думает о человеке на соседней кровати, о коротком светлом ежике волос, о шее, на которой натягиваются жилы, когда он перетаскивает канистры с топливом из одного грузовика — в другой. Олег думает о том, как стекает пот по груди, прячется в вырез простой майки в рубчик, только не по уставу яркой, как кривятся губы в ухмылке: пялишься, Поварешкин? Его медленно сжигает желание. Это потому, что он давно ни с кем. Это потому, что он устал сидеть без дела и ждать. Он находит тысячи оправданий, но перед сомкнутыми веками все равно мелькает крупное тело, надувшийся шарик бицепса, черный контур татуировки на плечах. То, как он жадно пьет воду, проливая себе на грудь, и прикусывает фильтр сигареты, но так и не закуривает. Олег мутит от того, что он спит совсем рядом, в горле собирается желчь. Измученный, он тихо сует ноги в берцы и идет на улицу. Взмахом руки приветствует затаившихся в темноте дозорных. От прохлады ночи становится чуть легче. Присев на ступеньку крыльца временной казармы, он кусает фильтр сигареты точно так же, как Вадим, и во рту собирается слюна — так остро хочется закурить, но зажигалки с собой нет, только помятая пачка, вечно лежащая в нагрудном. Так тяжело было только в пятнадцать лет, когда всерьез осознал, что хочет лучшего друга. Сейчас — ничуть не легче, пусть даже он и перестал себя ненавидеть за эти желания и пытаться их искоренить. Он мусолит сигарету, и внизу только тяжелее становится от пошлых фантазий. Сейчас бы не сигарету эту, а его член... не кусать, а облизывать, перекатывать головку на языке, давиться, пытаясь взять глубже, пускать за щеку, а потом сдаться, превратиться для него в простой источник удовлетворения, чтобы он взял голову в свои большие грубые ладони и вбивался в глотку, мерно покачивая бедрами... Перед глазами плывет, спину прошибает холодный пот. Олег ломает сигарету, просыпая табак. Облизывает губы — разом высохли. Или не в рот. Подставиться ему, чтобы он взял у стены — наскоро, с шумным дыханием, с трудом протискиваясь в отвыкшее тело, с шлепком по заднице — ты целка, что ли, Поварешкин... Чтобы насадил до самых яиц и сжал член в кулак, и не давал кончить, пока он сам внутрь не прольется. Олег жмурится, никак не может успокоить зашедшееся автоматной очередью сердце. Сжимает кулаки, сдается. Прячется в сортир и там, упираясь левой в раковину, правой отдрачивает без особого удовольствия, ярко вспыхивает, лишь когда представляет, что на него смотрит Вадим — с неизменной ухмылкой, почти одобрительно, а потом шепчет: ну ты скорострел, Поварешкин, давай покажу, как надо... и долго полирует свой, прежде чем подтянуть к себе, уронить на колени и кончить на лицо. * 80 — оладик, NC-17 Вадим, наверное, себе плюсики ставит: только тронул — и уже стояк каменный, поцеловал — и сразу почти болезненный стон. Не понимает, что изголодавшееся по чужим прикосновениям тело сожгло все предохранители, и от малейшего раздражителя рецепторы перегружаются. Олег едва дышит, вжавшись лопатками в стену казармы, пока Вадим жадно, торопливо целует и лапает везде, где можно и нельзя. Олег притягивает его к себе за талию — хоть бы попытался слиться с окружением, а то совсем ведь палишься, кто мимо поссать в ночи пойдет — тут же заметят суетливые движения... И Вадим наваливается на него всем весом, жарко дышит, мокро ведет губами по шее, вжимается в бедро крепким стояком. Олега прошивает насквозь, он прикусывает мочку уха Вадима, запускает руки ему под майку. Вдыхает его горький запах. Плавится под ним, разгоряченным. Вадим наскоро расстегивает его ремень и свой, хрипло говорит: — За секунду на тебя встал. И прижимает свой член головкой к животу Олега. Олег, прихватив его губу зубами, опускает ладонь на его член, рвано выдыхает — какой же он горячий, как хочется его и рукой, и ртом... Между ними никакой лжи, никаких реверансов, Вадим давно честно сказал: эй, Поварешкин, на твою задницу привстает, просто держу в курсе. И Олег ответил, только не сразу: хватит мышцами играть, за себя не ручаюсь... Вадим сжимает член, большим пальцем кружит по головке, скользкой от выступившей смазки, шепчет: — Кайф... Олег облизывает ладонь и возвращает ее на член Вадима, выдыхает: — Да... Ухитряется продержаться пару минут всего лишь. Чужая рука на члене, чужое дыхание в ушах, влажные поцелуи, крепкое тело — все сводит с ума, и Олег, зажмурившись, прижимается лбом к плечу Вадима, почти скулит. Вадим приобнимает его одной за талию, второй по сперме медленно водит по члену. А потом перемещает испачканную ладонь на свой, поверх пальцев Олега, с нажимом проводит, заставляя сжать сильнее, и касается губами скулы, кончая. * 81 — сероладик, NC-17 У Сережи остается след от крема на губе. Он откладывает надкусанное пирожное на блюдце, и Вадим, глядя на белое пятнышко, тянется к нему через стол, не задумываясь, стирает крем большим пальцем, а дальше — на чистых рефлексах проталкивает палец ему в рот. Сережа прикусывает подушечку, облизывает. Тянет улыбку. Вадим завороженно смотрит на острую кайму ровных зубов на своем пальце, на наглую линию губ. Щеки Сережи чуть розовеют. Он прикусывает сильнее. — А я говорил — палец в рот ему не клади, — замечает Олег. Вадим, вздрогнув, поворачивает к нему голову. Засмотрелся так, что потерял связь с реальностью. Сережа вдруг плавно берет в рот весь палец, всасывает его, кружит языком, и Олег снова комментирует: — Не отвлекайся, он любит, чтобы все внимание только ему уделяли. Вадим вновь переводит взгляд на Сережу, и тот с довольным видом, с причмокиванием выпускает палец изо рта, облизывает губы. — Олег хорошо меня знает, — улыбается он и делает глоток шампанского. — Я так-то тоже неплохо, — тихо говорит Вадим и подливает ему в бокал почти до краев. Сережа, светясь от удовольствия, улыбается от уха до уха. А потом протягивает руку, и Вадим вылизывает его пальцы один за другим, вылизывает, краем зрения замечая, как пристально следит Олег, вылизывает всю белую ладонь. Расстегивает манжету рубашки и целует запястье, задирает рукав и, привстав, ведет губами к локтевому сгибу. Олег предусмотрительно сдвигает в сторону тарелки, бутылку, бокалы. Сережа проворно забирается коленями на стол, садится посередине на пятки, словно главное блюдо, и Вадим снимает с него рубашку, обводит языком соски, расстегивает брюки... Бросает взгляд на Олега. Тот, прижав край бокала к губам, смотрит, и глаза его черны. — Будешь просто смотреть? — спрашивает Вадим. — Подключусь, когда до устойчивых пиков взобьешь, — отвечает Олег. Вадим даже не особо понимает, о чем он. Просто слышит: можно. Вновь опустившись на стул, он наклоняется к паху Сережи, трется щекой о член через нижнее белье. Затылка касаются нежные пальцы, стекают на щеки, и Сережа направляет его, почти насаживает ртом на головку, нужно только резинку трусов приспустить — что Вадим и делает. Берет у него в рот. Кладет ладони на бедра. Ласкает только ртом, языком, Сережа приподнимается на коленях и, плавно покачиваясь, толкается головкой за щеку. Брюки слетают вниз, трусы Вадим стаскивает с него сам. Во рту тает сладость пирожных с воздушным кремом, на ее место приходит терпкость. Сжав щеки Вадима, Сережа берет его в рот с завораживащей наглостью. И кончает — тоже в рот, не дает отстраниться, заставляет проглотить. Плавно вытаскивает — и опять садится на пятки, смотрит невинно. Вадим в последний раз сглатывает, не глядя хватает бокал и вливает в себя, не ощутив вкуса, только пузырьки на небе. — Пирожные у тебя охуенные, Поварешкин, — хрипло говорит Вадим, не отрывая глаз от Сережи. — Попробуй теперь с другим кремом, — предлагает Олег. Вадим переводит взгляд на него, на его легкую улыбку, на высоко вздымающуюся грудь — и лезет под стол, к его широко расставленным коленям, щекой — к его черным брюкам... Насаживается на его уже твердый член и слышит, как Сережа опять вертится на столе, слышит, как они с Олегом целуются. * 82 — оладик, PG-13, грустно Руки у Олега холодные. Обычно горячие, а сейчас, в темноте, — ледяные. Вадим держит его ладони в своих и не знает, что сказать у приоткрытого окна. Олег отнимает одну ладонь, выбивает сигарету из пачки. — И что, согласишься? — все же спрашивает Вадим. — У меня других вариантов нет, — раздраженно отвечает Олег. Вадим отпускает и вторую его ладонь. Скрещивает руки на груди, втягивает носом дым, который выдохнул Олег. — Сомнительно, — произносит Вадим. — Так ты хоть в серой зоне работал, а из тюрьмы вытаскивать... — Команду побольше набрать, — отвечает Олег. Затягивается, словно в последний раз. Обдумывает. — Вертолет, наверное. Без вариантов. Вадим все никак не может понять, что это за ночное сообщение такое, раз Олег решил мгновенно сняться с места. Прикидывает, за кем бы сам так побежал. Да ни за кем, в общем-то. — Что это за друг такой? — спрашивает. — Детства. Откровений Вадим не дожидается. Остаться тоже не уговаривает. Чувствует, что Олег сразу намертво решил вернуться в страну и вызволить преступника, то и дело мелькавшего в последнее время в российских новостях. Спорить не о чем. Он сам — такой же. Если принял решение, то не отступится. Олег вскоре возвращается в постель, Вадим даже задремать не успевает, да и вряд ли вообще сможет до утра заснуть — гложет все-таки какая-то тварь изнутри, будто они не просто остановились вдвоем перекантоваться на месяц-другой, будто не просто удобно оказалось в одной квартире жить между командировками. Олег ложится рядом, обнимает со спины, ледяная ладонь — на талии. Вадим сжимает его пальцы в попытке согреть. — Извини, — тихо говорит Олег. — За что? — отзывается Вадим. Словно не услышав, Олег шепотом продолжает: — Завтра начну собирать команду, пробью, что по документам... Все-таки точно нужен вертолет. У меня свой человек в Питере есть, так что поможет на месте. Из России придется уехать надолго. Вадим демонстративно зевает, и Олег замолкает. Прижимается холодным кончиком носа к загривку. — Ну раз завтра смотаешь, давай напоследок, по старой памяти, — нахально предлагает Вадим, хоть и знает: Олегу сейчас точно не до этого. Но Олег поддается. Олег долго целуется, стискивает бока коленями, обнимает как никогда тесно, у него даже встает, но между ними словно стена вырастает. Вадим вдруг четко понимает, что это — в последний раз. А что, ничего друг другу не обещали, так, трахались каждый день, и не по одному разу... Он потом спрашивает словно не всерьез: — Меня-то в свою суперкоманду позовешь? И Олег отвечает сразу же: — Нет. — Недостаточно хорош? — усмехается Вадим. — Я почти ревную. — Не хочу подставлять. — Я бы и сам не подставился... На следующий день Олег садится за ноутбук, то и дело тычет в телефон. К вечеру сухо прощаются: пожимают руки, отводят глаза. И без Олега резко становится пусто. Глядя на закрытую дверь, Вадим почти толкает ее, чтобы выкрикнуть в лестничный пролет: подожди, я с тобой! Но остается стоять на месте. В конце концов, Олег сам не захотел пригласить его в путешествие. Пусть сам с другом и разбирается... Может, там и оплата будет по дружбе чисто символическая, такая, за которую Вадим и с дивана не встанет. И все же на сердце тяжело, на сердце — камень. * 83 — дракоразум, NC-17 Сережа не торопится. Спускается невесомыми поцелуями от шеи ниже — к широкой груди, к поджарому животу. Ладонями — по бедрам, обходя пах, только дыханием обжигает вставший член. Вадим едва заметно вздрагивает, подается ближе, но Сережа, надавив на бедра, не разрешает перехватить инициативу. Медленно ведет губами от едва заметного следа резинки трусов под тазовой косточкой вниз, к колену, потом — повторяет этот путь вверх с другой сторону. Вадим выдыхает. Ноги его сведены, но Сережа, коленом переступив удобнее, отводит его бедро в сторону, сгибает, прикусывает с внутренней стороны, и Вадим шумно выдыхает. Чем ближе к паху — тем нежнее кожа. Сережа поцелуями подбирается выше, щекой задевает член, языком проводит по бедру, и Вадим напрягается, запускает пальцы в волосы. Сережа прикусывает бедро, и Вадим отдергивает руку, сдавленно ахает, сжимает простынь кулаками. Сам разводит ноги шире. Прикрыв глаза, Сережа вылизывает его бедра — мускулистые, твердые, в золотом пушке волос. Мышцы под его ладонями дрожат. — Ты меня с ума сводишь, — хрипло говорит Вадим, приподнявшись на локтях. Сережа поднимает голову. Держит за бедра, чтобы не свел ноги. Улыбается: — Постоянно это слышу. И вновь опускается вниз, кончиком языка — по бедру до самого паха, по шовчику мошонки под тихий стон, по другой ноге так же играючи, языком — еще ниже, короткое прикосновение почти к дырочке, но неудобно, его бы перевернуть, развести ягодицы, вылизать, чтобы задыхался... Вадим и так заходится в полустонах, ерзает пятками по постели, сбивая простыню, выпрашивает. Сережа прихватывает губами яйца, трет языком, оттягивает немного, и Вадим рычит. Сжалившись, Сережа проводит языком по члену снизу вверх, до влажной от смазки головки, заглатывает ее и втягивает щеки. Ладонью обхватывает ствол, оттягивает. Почти и не старается — знает уже, что достаточно и такой ласки, чтобы Вадим взвыл, а потом еще пару минут лежал, оглушенный, жадно дыша. Жаль, Олег сейчас не смотрит. Когда Олег смотрит, ощущения еще острее. Сережа сжимает толстый ствол, почти обжигаясь, и кружит языком по шелковой головке, смешивает слюну и смазку, они стекают из приоткрытого рта, и ладонь с легкостью уже скользит вверх-вниз, и Вадим, простонав, выгибается, вбиваясь в рот чуть глубже. Сережа тянется к коробке с салфетками — не проглотил все, стекло на подбородок. Вытирает рот, руки, бережно проводит по коже Вадима, и тот вздрагивает, как от боли, когда салфетка касается члена. Смотрит помутневшим взглядом. Перемежает слова вдохами: — Как с тобой... быстро... Сережа потягивается к нему, трется кончиком носа о щеку, весело отвечает: — Ага. Ты просто очень сильно меня хочешь. Вадим длинно выдыхает, переворачивается, подминая его под собой, кусает-целует, прижимается бедром к члену, и если честно — Сережа с ним тоже редко когда долго держится. * 84 — оладик, R Вадим прижимает Олега к стене казармы, смыкает руки на талии и тихо говорит: — Теперь не отмажешься. Олег для проформы толкает локтем в бок, но щекой все равно ложится на стену, дышит быстрее. С ним наспех — расстегнуть ремень, ширинку, сжать — а он готов уже, твердый, хотя всего-то с секунду позажимались. Вадима с него непозволительно ведет. Уткнувшись носом ему в затылок, вдыхает, трется щекой о жесткие темные волосы. Проводит кулаком через нижнее белье, сам притирается ближе, к его упругой заднице, и возбуждение вспыхивает особенно ярко. Олег ни звука не издает. Будто бы даже не хочет — ладони распластаны по стене, шея и плечи каменные от напряжения, а все равно легонько толкается в кулак, и Вадим справляется с ним быстро — не ожидал, что Олег такой скорострел. Усмехается, касаясь губами его уха, и шепчет: — Что, давно не было? Думает, что Олег огрызнется, но тот вдруг выдыхает с пугающей честностью: — Вечность. И, воспользовавшись тем, что Вадим уже почти не держит, не давит грудью на спину, изворачивается, встает лицом к лицу, кладет ладонь на член. Смотрит коротко в глаза — и резко опускается на колени, пачкает о грязь вперемешку с пожухлой травой форму, торопливо расстегивает брюки Вадима. К члену прижимается щекой, губами... Берет в рот. Вадим, уперевшись в стену руками, машинально покачивает бедрами вперед, а Олег разрешает. Тычаясь головкой ему в щеку, Вадим пытается быть таким же тихим, как он, но едва давит стон, слетает с губ короткая матершина, а как иначе — на отсос он не договаривался, не подготовился морально, что войдет в маленький аккуратный рот, что Олег будет гладить колени... Вздрагивает и отшагивает назад. Олег поднимается на ноги довольный, почти злорадно лыбится. — Так что, кто у нас самый недотраханный? — весело спрашивает, припомнив слова двухнедельной давности. — Это мы еще выясним, но самый злопамятный — ты, — бурчит Вадим. И чтобы Олег не зазнавался, притягивает его к себе, положив ладонь на загривок, мажет по его губам своими. Олег, остолбенев, таращится на него, и наступает очередь Вадима самодовольно лыбиться. На сегодня один — ноль, а завтра — посмотрим, думает он, и надеется еще больше вырваться вперед. Впрочем, в этом соревновании проигравших при любом счете — нет. * 85 — сероладик, NC-17, снимают хоум-видео Глядя на спину Сережи, Вадим включает видео. Снимает смартфоном, как плавно Сережа опускается на член Олега, садится на него — и застывает. Гладит живот Олега, двигаются локти. Ладони Олега — обхватывают талию. Вадим смотрит то на экран, то на них. На то, как Сережа приподнимается, и камера выхватывает член Олега. Поднявшись с кресла, Вадим подходит ближе, ставит колено на кровать между стоп Олега. Коснувшись ягодицы Сережи, оттягивает ее в сторону, снимает крупным планом, как легко он принимает внутрь крупный ствол, и трогает пальцами края дырочки. Сережа ахает. Вадим заводится — всегда заводится, глядя на них. Глядя на каждого в отдельности и когда они вместе. Он дотрагивается до запястья Олега, направляет его ниже, и Олег понимает его без слов — кладет руки на половинки, разводит их в стороны, открывая обзор. Вадим сглатывает. Хорошо бы скаламбурить какую-нибудь ерунду, но слова теряются. Он пишет видео на свой смартфон — Сережа разрешил — пишет, пока они красуются перед ним. Завороженно следит за экраном, пока в углу мигает красная точка. На экране Олег подкидывает бедра, вбивается быстро, после нескольких толчков расслабляется и позволяет Сереже снова танцевать на его члене. Выдохнув, Вадим обходит кровать. Направляет камеру на лицо Сережи, и тот, засверкав глазами, прикусывает губу, жмурится, переигрывает, конечно, но он такой красивый, что у Вадима сердце быстрее начинает биться. Вдоволь проявив актерский талант, Сережа приоткрывает один глаз, высовывает кончик языка. — Хороший кадр? — весело спрашивает. — Великолепный, — хрипло отвечает Вадим. Представляет, как будет пересматривать видео с ними. Пока они залипнут в экран, сожмет член Сережи через ткань домашних штанов, и будет мять его, пока не встанет так, что Сережа, оттолкнув смартфон, полезет на колени от желания. И лапать они его будут уже вдвоем с Олегом… Вадим переводит камеру на лицо Олега. Ловит поплывший взгляд. Приоткрытые губы. Напряженные мышцы груди и пресса. И опять — Сережа, его подпрыгивающий от движений член. Обратно — по телу Олега, по вздувшимся на руках венам до его лица. Прядь волос прилипла к взмокшему виску. Представляет, как Олег, прикусив ладонь, будет смотреть тайком их хоум-видео. Мигом возбудившись, сожмет себя между ног. Поднимет лицо, когда Вадим застанет его врасплох, округлит глаза. И его такого, готового, распаленного, только на руки подхватить, бросить спиной на постель и брать, брать ненасытно… Член стоит так, что уже почти больно. Вадим забирается коленями на постель, опускается на пятки. Все еще держит смартфон, снимая лицо Олега, а другой рукой приподнимает его голову, устраивает бедро под его затылком. Стягивает резинку своих трусов пониже, под яйца, и член направляет ему в рот, мажет головкой по губам. — Обещал же только смотреть, — насмешливо звенит Сережа. Задыхается на миг — Олег, напрягшись всем телом, толкается в него быстро, резко. — Да как тут только смотреть, — отзывается Вадим. Проталкивается в рот Олегу, упирается в щеку. Смотрит ему в глаза — не через экран, а по-настоящему. Отвлекается на миг, чтобы проверить, что кадр не уехал. Нет, камера прямиком на его лицо, на растянутые вокруг члена губы, на подрагивающие ресницы. Вадим коротко толкается ему в рот, в мягкий жар слизистой, кромка зубов немного задевает, задевает до мурашек по всему позвоночнику. Смартфон мешается, его бы бросить, положить ладони на щеки Олегу, зафиксировать его и брать в рот, пока Сережа прыгает на нем, изгибается, пытаясь кончить только от члена внутри. Нет, лучше заснять. Заснять, как Олег шумно дышит носом, давится немного, блестит на уголке рта слюна. — Открой глаза, — тихо велит ему Вадим. — Олег, глаза. Замедленно, словно доходит до него с трудом, Олег подчиняется. Скользит смазанным взглядом по Вадиму, стонет с членом во рту. — Смотри в камеру, — дает еще одну команду Вадим и опускает взгляд на экран. Олег смотрит прямо на него. Смотрит на него через камеру смартфона и скользит языком по члену, старательно ласкает, хоть и неудобно ему в таком положении, бешено дергает бедрами, не выдерживает — зажмуривается, стонет, едва не смыкает зубы, но вовремя останавливается. — Хороший мальчик, — хвалит Вадим и, выскользнув из его рта, похлопывает по щеке. Олег, шумно выдохнув, спрашивает: — Все заснял? — О да. Как ты сладко кончаешь — крупным планом, — ухмыляется Вадим. — Кстати о том, кто как кончает, — томно говорит Сережа и соскальзывает с обмякающего члена Олега. Вадим, оглянувшись на него, раскрасневшегося, все еще неудовлетворенного, улыбается: — Не уходи никуда, сейчас закончим. И, оставив Олега лежать, перемещается за спину Сережи. Тот сам встает на колени, Вадим только давит ему между лопаток, и Сережа с готовностью укладывается грудью на Олега, целует его в скулу, в ухо, в шею нежно. А Вадим, наскоро смазав член, легко входит в Сережу — по сперме Олега запросто проникает в него. Как же люблю трахать его, пока он на Олеге, заполошно думает. Снимает изгиб спины, коротко обрезанные рыжие волосы. Снимает свой член между белых ягодиц. Вбивается в быстром темпе, Сережа стонет порнушно — впрочем, он почти всегда так стонет, раззадоривает высоким голосом. Олег обнимает его, прижимая к себе, колени Сережи скользят по простыне, и Вадим придерживает его за талию — подожди, сначала сниму, сниму, как… дыхание сбивается, Сережа сжимается на члене, подмахивает, и Вадим долбится в него на пределе, на экране смартфона мельтешит его член, бедра, шлепающиеся о Сережу, резинка трусов натирает под яйцами, подкатывает почти сразу — и он едва успевает вытащить, чтобы снять, как сперма брызжет в ложбинку между ягодиц Сережи, прячет редкие веснушки под белесыми каплями. Выдыхает. Переводит на фронтальную камеру, ухмыляется сам себе — красный, с бешеными глазами — и, опустив телефон, чтобы видно было член Сережи, берет его другой рукой в кулак, и на этот раз сперма заляпывает экран. После этого выключает видео, валится на Сережу сверху под сдавленный стон Олега, ничего, Волчик, потерпишь, тебе не привыкать к пригвоздившим тебя к постели мужикам… Целует Сережу в плечо, Олега — в щеку. Лениво спрашивает: — Ну что, заливаю на порнхаб? — Лучше Олега залей, — хихикает Сережа. Возится под ним, и Вадим приподнимается на локтях, чтобы он выбрался из-под него. Олегу не разрешает — тут же вклинивается между его бедер, притирается поближе. Сережа через них тянется к смартфону, капризно спрашивает код, чтобы разблокировать экран. Вадим называет цифры — скрывать ему нечего. А Олег, сжав его талию бедрами, шепчет с улыбкой: — Так что? Хватит сил еще и на меня? — На тебя — всегда, — заверяет Вадим. Целует его и слышит, как с тихим звуком включается запись видео. * 86 — оладик, NC-17 От предвкушения уже в лифте начинает привставать. Вадим встречает у приоткрытой двери в бордовом махровом халате, ухмыляется довольно, разве что не облизывается, как кот, и пропускает в квартиру. Олег наскоро стягивает ботинки, расстегивает куртку, и Вадим, тут же положив руки на талию, по-хозяйски притягивает его к себе, коротко касается губ, и Олег шепчет: — Дай хоть руки вымыть. — Трогал грязные вещи в своем крузаке? — усмехается Вадим, но отпускает. Олег привычно проходит в ванную, включает теплую воду. Они, конечно, просто трахаются. Он приезжает пару раз в неделю в назначенное время. Оба сразу после душа. Тут же валятся в постель. Олег оттягивает этот момент на пару минут, чтобы еще сильнее распалить себя. Выходит из ванной — и Вадим прижимает его к себе, целует уже мокро, жадно, всем телом льнет. Пятятся в спальню, и возле кровати Вадим на миг отпускает его, развязывает пояс халата, а Олег торопливо сбрасывает всю одежду, остается в одних трусах, Вадим же — полностью обнажен. Упав спиной на постель, Олег привычно принимает Вадима в объятия, жмется к крепкому крупному телу, а Вадим толкается в бедро твердым членом. Ненасытно елозит на нем, и у Олега горит в груди — так страшно заводит, что Вадим его хочет. Тоже накручивает себя перед встречей, у него тоже мгновенно встает. Приподнявшись на локте, Вадим проводит головкой члена по бедру Олега, протискивается под край боксеров, толкается пахом, и Олег притягивает его к себе за плечи, задыхается с ним в поцелуе, пока Вадим несдержанно трется о него. Его горячий член возбуждает гораздо сильнее, чем Олег хотел бы себе позволить, его желание сносит голову так, что тормозов не остается. Олег, выстанывая, подставляет шею под поцелуй, и Вадим рычит, оставляя укусы, стискивает зубы так, что хоть вой, и Олег в отместку вгоняет пальцы ему в ягодицы, но тот лишь урчит довольно. Темп нарастает, под тканью трусов на бедре — влажно от смазки, и Олег понимает: сейчас Вадим и сорвется, тут же скользнет по члену пару раз кулаком — и наденет презерватив, и тогда… Вадим, застонав, обжигает кожу спермой. Дышит шумно, прокатывается животом по члену Олега. Прикусывает плечо. Отстраняется так резко, что Олег не успевает отреагировать, и Вадим в одно движение перекатывает его на другую сторону кровати животом. Олег выдыхает. Скользит язык по ложбинке позвоночника вниз, подцепляют пальцы резинку трусов. Стягивают вниз, и язык касается ямки между ягодиц, и ниже, ниже… Олег, ахнув, невольно выгибается в пояснице, подставляясь, и Вадим обводит языком дырочку, не проникает, нет, только вылизывает, дразнит, и член его, снова твердый, касается икр ног, мажет головкой. Проводит с нажимом по ягодицам, стискивает бедра, разводит ноги, и Олег поддается уверенной хватке. — Мечта, — выдыхает Вадим и касается ладонью ягодицы нежно, невесомо проводит костяшками по темному пушку волос. — Да ну, — бурчит Олег носом в простыню. Подтягивает не глядя подушку, подпихивает ее себе под бедра. Слышит, как Вадим надрывает фольгу, раскатывает презерватив по члену. Укоряет: — Я на ней лицом сплю вообще-то. Приподнявшись на локтях, Олег оглядывается на него, отвечает: — Вот и будешь сегодня спать и думать обо мне. Вадим широко улыбается. Растягивает немного — Олег и так уже подготовился, пальцы проскальзывают легко, — и, наклонившись, пристраивается. Входит в одно плавное движение до самых яиц, у Олега воздух из легких выбивает. Прижавшись щекой к простыне, он стонет через сомкнутые зубы. Длинный. Толстый. Хороший… Вадим, едва намечая движение, прижимается к его спине грудью, запускает пальцы в волосы. Вцепляется другой рукой в ладонь Олега. Каждый толчок — глубоко, до шлепка яиц о задницу, каждый — на выдохе. Близко-близко, кожа к коже. Не кончить бы в его подушку… Или наоборот — постараться прямо на нее… Вадим, низко простонав, трется о его щеку своею, стискивает пальцы. Вбивается уже так, что Олега провозит туда-сюда на кровати, она бьется о стену, и внизу все сжимается и горит, нежная ткань наволочки елозит по члену, Олег уже безо всяких мыслей бесстыдно толкается в подушку, на которой Вадим спит, с которой, наверное, поленится снять наволочку, просто перевернет другой стороной, а может, ляжет на другую, а эту обнимет или зажмет между коленей… Олег, едва сдержав всхлип, изливается на подушку, член в запульсировавшей заднице словно становится больше в размере, долбит неистово, и Вадим догоняет его через несколько секунд — вбившись, замирает, придавливает своим весом. Олег не протестует. Лежит, размазанный, пытается восстановить дыхание. Вадим коротко целует его в затылок. Потом приподнимается, стягивает презерватив, бросает на пол. Перекатывается на спину, и Олег забирается на него сверху, покрывает шею поцелуями, лижет края татуировки… Повторяют упражнение в разных позах еще раза три. А дальше — лежат лениво, заказывают доставку пожрать. Уходя, Олег спрашивает: — В пятницу? — Угу. — И потом не знаю, когда, — предупреждает Олег. Вадим крепче завязывает пояс халата. Склонив голову набок, щурится: — Халтурку взял? — Типа того. — Меня чего не позвал? — Вот еще — непыльную работу тебе сливать, — хмыкает Олег. — Ну, напишешь. Скучать не буду, — врет Вадим. Олег точно знает — врет. И лжет в ответ: — Я тоже. До пятницы. Уходит почти, но Вадим за отвороты куртки резко притягивает к себе и целует напоследок. В пятницу, думает Олег, с ним на всю ночь останусь. Даже если он не попросит. Они оба не особо умеют признаваться, что привязались друг к другу. Только языком тела. Только движениями, только поцелуями. Олег садится в машину, заводит двигатель и знает, что Вадим смотрит в окно на него, и будет смотреть, пока он не уедет. * 87 — оладик, R — Тебе идет, — тепло говорит Олег, когда Вадим поправляет очки на переносице. — Да ну, — морщится Вадим. — Это же как костыль. Олег присаживается на край стола, и Вадим машинально сдвигает в сторону ноутбук. В очках для близи он выглядит необычно. Будто сейчас взглянет из-за стекол и укорит: что, опять на пересдачу? Но ему действительно идет. Впрочем, есть ли что-то, что его не украшает? Все к лицу… Вадим снимает очки и, аккуратно сложив дужки, кладет их на клавиатуру ноутбука. Олег цепляет их и надевает сам. Немного великоваты. Прижав их пальцем к переносице, пробует приблизить и отдалить ладонь. Разочаровывается: — Ничего не поменялось. — Конечно, — хмыкает Вадим, — они чисто для понтов. Дай сюда. Олег возвращает. Вадим надевает очки вновь и деловито говорит: — Что ж, давайте проэкзаменуем вас, Волков… Кладет ладонь на бедро, подтягивает ближе, и Олег усаживается на столе удобнее. Крутнувшись в кресле, Вадим ведет ладонями от коленей вверх, смотрит пристально. Вальяжно и низко произносит: — Начнем с азов. Фамилия, имя и отчество преподавателя… — Вадим… — Олег осекается. Отчество не помнит. Усмехнувшись, Вадим сжимает бедра, трет большими пальцами по внутреннему шву брюк. — Хорошо. А предмет-то какой сдаете? — Судя по всему — что-то естественнонаучное… биология? Анатомия? Олег улыбается. Вадим, ухмыляясь, наглаживает по бедрам, и от уверенных, крепких прикосновений разгорается возбуждение. — Практику вы на отлично прошли… Посмотрим, что с теорией, — все шире растягивает губы Вадим. Вжикает ширинкой, внаглую залезает прохладной ладонью под нижнее белье, и Олег невольно сглатывает. Тихо спрашивает: — Так у нас экзамен или семинар? — У нас тут препод лапает первокурсника, — ворчливо отвечает Вадим. Притягивает на край стола и, раздвинув колени, наклоняется, утыкается лицом в пах. Олег снимает с него мешающие очки, запускает пальцы в волосы. Вадим дышит жарко, проводит языком по нижнему белью, и Олег, теряя равновесие, опирается о стол позади себя, сползает на локти от напора Вадима, и тот, выпростав из-под резинки трусов головку члена, тут же берет ее в рот. Выдохнув, Олег закрывает глаза. Вадим подхватывает его под колени, держит ноги на весу, даже не пытается раздеть — но и так хорошо, пока член трется о нижнее белье, пока по головке скользит язык, и Олег от его ласк улетает непозволительно, позорно быстро, дрожит на дурацком жестком столе, случайным движением роняет очки на пол. Вадим, проглотив, отпускает его ноги, улыбается довольно. Наклонившись, поднимает очки — не разбились, даже не поцарапались, а Олег, сев, проводит ладонями по бедрам, успокаивает дыхание. — Нет, ну так вы экзамен мне в жизни не сдадите, — укоряет Вадим, опять надев очки. Ловит в кольцо пальцев лодыжку Олега, ставит его ногу себе на бедро. Олег сдвигает стопу к его паху, поглаживает. — Статью-то дописал? — спрашивает. — Пойдем, в спальне тебе все билеты отвечу… — Ссылки еще добавлю. А ты пока готовься, — подмигивает Вадим. Олег никак не может перестать улыбаться. Оставляет его корпеть над ноутбуком, а сам — раздевается и ныряет в кровать. И ждет. Ждет, как самый важный экзамен в жизни.