выстрелы в молоко

Волков морозится. — Ссыкун, — говорит Вадим при всех. Губы Волкова превращаются в нитку. Играет желваками. — Повтори, — тихо произносит. Вадим лишь широко ухмыляется — драться сейчас они не будут. И так от напряжения воздух искрится. Он на миг представляет, что зажимает Волкова в угол, берет горло в захват, утыкает лицом в стену, и у Волкова встает. — Я не прочь составить компанию, — весело говорит Шура. — Не дорос еще, — отмахивается Вадим. Смотрит только на Волкова. У него глаза — как два пятна разлившейся нефти. Знает, что будет дальше, не может не знать. Вадим хмыкнет и громогласно объявит его пидором, Волкову придется защищаться и доказывать, что это не так, только слетевшее слово — не в бою, не под обстрелом, не на эмоциях — не исчезнет из этой комнаты, так и будут коптиться еще неделю вчетвером, поглядывать, каждый будет думать: а может, Волков и вправду?.. Вправду, мальчики, вправду. И проверять не надо, чтобы догадаться. — Пошли, — отрывисто бросает Волков. — Платишь ты. Вадим скалится. Покинув душную комнату, они спускаются на шумную улицу, дышать все так же трудно, от асфальта поднимается впитавшийся за день жар. Волков пытается поддеть: это ты ссыкун, раз бабу боишься в одиночку снять, виагру не прикупить тебе? Вадим даже ради приличия не реагирует. Он-то в себе уверен. И снять бабу, и оприходовать, да хоть мужика. Не запирается, как Волков, в своих загонах и призрачных моральных принципах. У него не встанет, со странным удовольствием думает Вадим, у него не встанет на женщину, какой бы красивой она ни была. Подковыривает: — По классике или анал? Волков, мельком глянув на него, морщится. — В двух презервативах и можно рукой. Если у тебя потом с конца капать будет — не плачься мне. На узкой улице стоят девушки. Вадим проходит мимо них, оценивает, а они улыбаются в ответ, заигрывают, наклоняются, чтобы показать декольте. Вадим специально выбирает самую сочную — огромная грудь, тяжелые темные локоны лежат крупными кудрями на плечах, рот в алой помаде — как рана. Он подмигивает ей. Она смотрит за его спину — на Волкова. Конечно, детка, двойной тариф… Вадим отдает ей деньги, и она ведет их за собой. По пути сует наличку сутенеру. Оглянувшись, Вадим проверяет, на месте ли Волков. — Нравится? — спрашивает вполголоса. — Сойдет, — равнодушно отвечает тот. Проститутка приводит их в темную комнату, запирает дверь. Заигрывая, проводит длинными красными ногтями по груди Волкова, и тот каменеет. Отстраняет ее и молча расстегивает ремень. — Он не особо разговорчивый, — говорит Вадим и привлекает ее к себе. Целовать не хочет. Мнет упругую задницу, касается носом волос — тяжелый запах духов. Закрыв глаза, на пару мгновений увлекается. Она действительно хороша. Чувствует, что им не надо ничего, кроме пустого перепихона, а потому опускает ладонь на член и больше не лезет с поцелуями. Тянет к кровати, касается умело. Вадим, заложив руки за голову, расслабляется, пока ее губы спускаются ниже. Вдруг она останавливается и, приподнявшись на локтях, спрашивает: — Твой друг будет только смотреть? Вадим поворачивает голову к Волкову. Тот сидит в кресле у двери со спущенными к лодыжкам брюками, без малейшего намека на возбуждение. — Он присоединится чуть позже, — улыбается Волкову Вадим. — Стесняется. Волков стискивает зубы. А проститутка раздевает Вадима, берет в рот — без резинки, конечно, какие уж тут резинки… Отсасывает профессионально, почти даже с душой. Запустив руку ей в волосы, Вадим оттягивает ее от члена, хрипло говорит: — Давай в позу. Дальше втроем. Встав, подбирает свои джинсы, вытаскивает из кармана презики. Разоблачившись, проститутка встает в коленно-локтевую, головой к краю постели. Вадим швыряет один гондон Волкову. — Приглашения ждешь? Хорош прохлаждаться, я за тебя заплатил. — Ты за нее заплатил, — огрызается Волков. Поднимается с таким лицом, словно в ледяную воду собирается нырять, подбирает квадратик фольги. Стянув на ходу трусы, остается в носках и черной футболке, тесно обтянувшей грудь. Проститутка с интересом смотрит на него, и Вадим поворачивает ее голову к себе, толкается в рот. Ни хрена у Волкова не стоит. Болтается между ног. Вадим усмехается, глядя ему в глаза. Я же говорил. Я же тебе, блядь, Волков, говорил. Точнее, не говорил. Так, намекал. А ты проглатывал. Волков упрямо забирается на кровать, встает на колени за проституткой. Подрачивает нервно, а Вадим плавно толкается в рот, почти красуется перед ним. Расправляет плечи, приоткрывает рот. Смотрит на Волкова с поволокой, выдыхает шумно, и Волков вздрагивает. Ожесточенно натягивает презерватив, сквозь зубы матерится — а хули ты хотел, на нестоямбу хер наденешь. Кое-как справляется и, взяв проститутку за бедро, даже не за роскошный зад, а за бедро, пристраивается. Она мычит с членом во рту, но и от самых громких стонов у Волкова не встанет, не-а, не сработает это с ним, дамочка… У Вадима и самого не особо горит внутри. Если бы засадить зло пыхтящему Волкову — вот это другое дело. На протраханной койке, в крошечной комнате с тараканами по углам, да пусть даже с этой проституткой, наблюдающей за ними. Вот если бы ему… Волков совершает возвратно-поступательные движения с абсолютно равнодушным лицом. Смотрит в спину проститутке немигающим взглядом, пытается что-то изобразить. Бедная девочка. Ладно, не девочка, а нормальная такая, опытная мадам… Все равно жалко даже как-то. Вадим ускоряется, в последний момент отшатывается — и прикрывает член рукой, не хочется отчего-то кончать на накрашенное лицо. — Волков, — хрипло говорит, а смотрит на улыбающийся рот в помаде. — Хорош елозить, иди сюда. Сядь вот тут, — просит проститутку и указывает на постель. Волков оставляет ее в покое. Стоя на коленях, прикрывает член ладонью, будто Вадим не видит, что там на пол-шестого. — Зачем? — угрюмо спрашивает. — За тем, — раздражается Вадим. — Опять зассал? — Пошел ты, — бормочет Волков и по неведомой причине подчиняется. Вадим бы на его месте, наверное, взял шмотки и ушел. Да что там, он бы даже не повелся на простенькую манипуляцию. А Волков слезает с кровати, подходит к нему. Пахнет проституткой — ее духами. Все тут пропахло тяжелым ароматом. Вадим притягивает его к себе за талию, Волков упирает локоть в грудь. Ага, сопротивляйся, меня так даже больше заводит… Вадим стягивает с него презерватив, берет член в кулак, прилетает по кадыку — но так, слегка. Закашлявшись, Вадим все равно тянет ухмылку, скалится. — Че, не стоит? — шепчет. Волков стискивает его запястье, пытается убрать руку с члена, а Вадим сжимает сильнее. Ты только дерни, и я тебе его оторву на хрен. И все-таки отпускает, кладет ладонь Волкову на затылок, проводит языком по колючей щеке. Дернувшись, Волков сипло спрашивает: — Охуел? Вадим пожимает плечами. — Даму-то порадуешь? Или подрочить тебе? — Блядь, иди нахуй, — шипит Волков, разворачивается спиной и нагибается за трусами, и вид его подставленной задницы отпечатывается у Вадима на сетчатке. Обхватив одной рукой за талию, Вадим прижимается к нему сзади, опять сгребает член, само собой получается в короткой борьбе — Волков толкается, вырывается, Вадим крепче держит, и они валятся на кровать. Придавив его собой, Вадим смыкает зубы на его загривке, проститутка хихикает, Волков борется и почти сбрасывает с себя, но член у него каменеет. Навалившись всем весом, Вадим шепчет: — Заебал. Не скажу я никому. У самого кишки в узел завязываются. Трется о задницу Волкова, держит его член в кулаке, плывет. Прижавшись носом к затылку, жадно вдыхает, и в волосы его еще не впитался тошнотворный запах духов, нет, волосы пахнут куревом и потом, волосы пахнут улетно… Волков уже не сопротивляется. Возится только, пытаясь привстать на коленях, и руку ломит от того, как неудобно ему дрочить, тесно, кайфово. Пальцы скользят по головке, по смазке, Волков от его прикосновений течет, рычит глухо. Вадим заполошно ерзает членом меж его ягодиц. Стоит камнем, не продохнуть. Уткнувшись лбом в сбившуюся простыню, Волков надсадно стонет, и в ладонь бьет его сперма. Он, обмякнув, распластывается по кровати, Вадим едва успевает вытащить из-под него руку. Опираясь на локоть, по его сперме отдрачивает себе, тычется головкой между ягодиц, пока Волков глубоко дышит, и спускает на него. Садится между его ног, придавив коленом бедро, и смотрит на сперму на его заднице, на едва заметные в полутьме темные волосы, курчавые рядом с пахом. Футболка на лопатках насквозь мокрая. Вадим смахивает пот со лба, переводит взгляд на проститутку. Она, зажав руку между ног, улыбается: — У вас еще полчаса. — Мы пойдем, — бормочет Волков. Дернув ногой, выбирается из-под Вадима, садится и шарит по полу словно вслепую. Низко склонив голову, сгорбившись, натягивает трусы. Не зассал ведь в итоге, уговаривает себя Вадим, словно оправдываясь. Смотрит на его позвонки, словно иглы дикобраза. Поддался. Мог бы всерьез врезать… — Не пойдем, — решается он и, грубо развернув Волкова за плечо, толкает в грудь. Тот валится спиной на постель — и Вадим, придавив собой, целует.