выстрелы в молоко

— И как же к тебе подкатить? — вполголоса спрашивает Вадим на закрытой вечеринке. Сергей мимолетно улыбается прошедшему мимо консулу и подносит бокал шампанского к губам. Не пьет. Только делает вид. — Делай, как я скажу, — тихо отвечает он, не глядя на Вадима. Никогда не смотрит. Для Вадима это уже личное: раскопал столько интимок, отправленных, разумеется, не ему, пытался завести вежливую беседу на нескольких приемах и светских раутах, но, видимо, он для Разумовского — птица мелкого полета, ему подавай министров и олигархов. Что слегка обидно. Потому что Вадим, как минимум, симпатичнее, а как максимум — может дать гораздо больше даже на одну ночь. — Договорились, — отвечает Вадим. — Жду указаний. Сергей впервые смотрит на него — в глаза, спокойно и сдержанно. И тем абсурднее звучат его слова: — Иди в ванную на втором этаже и жди там. Когда я приду, я хочу, чтобы у тебя стоял. Вадим изгибает бровь. Сергей снисходительно улыбается: — Так я и думал. Лишь бы языком потрепать. И отнюдь не по уздечке. Вадим едва сдерживается, чтобы не оглянуться — не место для подобных разговоров. А Сергей тонко и насмешливо улыбается, словно говоря: поэтому ты и в пролете. Не соответствуешь высоким требованиям. Из чистого азарта Вадим выдыхает: — Не задерживайся. И, поставив нетронутый бокал шампанского на подоконник, идет к лестнице на второй этаж. Где ванна, он не знает. Остается надеяться, что на втором этаже особняка она всего одна. Классическая музыка стихает, остается на первом, в просторном зале, нет и голосов, только под парой дверей желтеет полоска света — там ведут переговоры о судьбах мира, понятно… Вадим наугад находит ванную — помещение размером со спальню в его квартире, в углу — ванна на золотых львиных лапах, мраморная столешница с раковиной перед зеркалом, и благоухает все так, словно горничная была всего минуту назад. Вадим не запирает дверь. Надеется только, что Сергей всерьез решил его проверить, а не подшутил. Какой же он все-таки... так и хочется поймать. Присвоить. Пометить: мое. Было моим. Ненадолго. Но был. Вадим садится на столешницу возле раковины, сдвинув в сторону вазу с ароматическими палочками. Чтобы стоял, значит... Гипнотизирует взглядом дверь. Честно говоря, совсем не стоит. Можно подрочить, но вдруг вместо Сергея заглянет какой-нибудь посол? Конфуз... Ладно. Можно и без рук. Силой воображения. Закрыв глаза, Вадим представляет, как нагибает Сергея над раковиной, рвет на нем дорогущие брюки — и берет грубо, шлепает по заднице, а тот лишь стонет: ах, еще, еще... Теплеет внизу живота. Да, точно, и волосы его длинные натянуть, и войти поглубже, чтобы достать до ледяного сердца... Вздрагивает: дверь. Открывает глаза. Сергей проскальзывает внутрь и деловито закрывает на замок. Смотрит Вадиму на ширинку. — Слабенько, — комментирует. Вадим мягко спрыгивает со столешницы. Ухмыляется: — Так ты сейчас поможешь это исправить. И нарывается на холодный взгляд. Пристальный, изучающий, почти до мурашек по загривку. Да, цеплять он умеет... Вадим застывает в шаге от него. — На колени, — спокойно командует Сергей. — А может, сначала... — На колени, — повторяет он таким тоном, что хочется бездумно подчиняться. — Выполняй. Или я ухожу. Вадим, выдохнув, повинуется. Сергей подходит к нему, окидывает взглядом. Так же уверенно велит: — Приступай. И касается кончиками пальцев ширинки. Совсем легонько проводит ногтем по ткани — словно спичкой чиркает, и у Вадима вспыхивает огонек, нет, целый сноп искр в груди. Все-таки пытается если не переиграть, то хотя бы не закончить с разгромным счетом: — У тебя даже не стоит. — Встанет, — легкомысленно отвечает Сергей. — Иначе я не понимаю, зачем ты меня добивался. Все это отдает унижением — Вадим подозревает, что обычно такие команды дают Сергею, и он принимается их выполнять с энтузиазмом, а теперь попросту решил отыграться. Но дать заднюю именно сейчас — совсем позор. Вадим опускается на колени, не оставляя себе выбора, и касается бедер Сергея, кончиком носа проводит по ширинке. Даже здесь пахнет неуловимым парфюмом. Он осторожно расстегивает пуговицу и молнию, приподнимает одной рукой рубашку, чтобы не мешалась, и ведет щекой по ткани черных боксеров. Одновременно спускает брюки к коленям, обнажая белые бедра — волоски золотистые, как львиные лапы ванны, редкие пятна веснушек. И щекой чувствует, как слегка дергается член. Ага. А кому не понравятся поглаживания по бедрам… Странным образом заводится и сам — в дорогом антураже его сняла дорогая шлюха. Глубоко вдохнув, мнет губами его член через нижнее белье, и Сергей мягко перехватывает рубашку, приподнимает ее повыше. Приспустив его боксеры ниже, Вадим держит ладони на его бедрах и берет в рот. На лобке — ни волоска. Только у пупка заметна рыжеватая дорожка. Член еще мягкий, запросто помещается во рту, и Вадим ласкает его языком в дрожащей тишине, лишь изредка Сергей шумно сглатывает. Твердеет. Утыкается в щеку. Сладкий… Чуть кружится голова. Ни разу его еще не ставили на колени с требованием отсосать. Да он бы и не встал, скорее бы откусил все, чем подчинился. А тут — почти добровольно. Выпустив изо рта до головки, Вадим косится в зеркало напротив раковины — отполированное, размером от пола до потолка. Округлые ягодицы, нежные бедра и его руки — схватил слишком крепко, даже не заметил, что с такой силой вогнал пальцы. Но Сергей не протестует. Привык. Или любит жестче. — Не отвлекайся, — звенит Сергей. — Весь вечер я тут торчать не собираюсь… И Вадим берет глубже, обхватывает его член одной рукой, увлекается — у самого уже стоит, но себя не касается, его задача — заставить кончить Разумовского, а уж потом… Сергей прикусывает себе ладонь, дышит шумно. Подергивается слегка, пытаясь задать темп, но Вадим ведет его, как в танце — на миг позволяет толкнуться, а в новом такте перехватывает инициативу, и делает так, как хочет сам. Чувствует, какой он твердый и горячий, как течет смазка с головки, смешиваясь со слюной, как по бедру проходит легчайшая дрожь — и Сергей, тихо ахнув, кончает ему в рот. Вадим хочет сплюнуть солоноватую сперму на пол, но Сергей, словно услышав его мысли, вкрадчиво говорит: — Глотай. Все глотай. И он глотает. Дышит носом. Вытирает рот ладонью, а Сергей прячет член в трусы, надевает брюки и заправляет рубашку. Лишь слегка заалели его щеки, а в остальном — словно и не было ничего. Вадим поднимается с колен, кладет ладонь ему на талию. — Руки, — сухо говорит Сергей. — Да ладно тебе, — укоряет Вадим с насмешкой, но руку убирает, — после всего, что между нами было, брезгуешь? — Пиджак испачкаешь. Сергей отходит на шаг, садится на столешницу и закидывает ногу на ногу. Вадим вдруг ощущает себя обнаженным — с членом, до боли упершимся в ширинку, со стертыми губами. — Подрочи, а я посмотрю, — любезно говорит Сергей. — Охренел? — чуть севшим голосом спрашивает Вадим. — Именно так, — лучится улыбкой Сергей. — Помнишь мое условие? Единственное условие? Ты согласился. Он все смотрит с ухмылкой, с неподобающе длинными волосами, с лисьими глазами, и Вадим, как во сне, расстегивает ширинку и обхватывает член. Глядит ему в лицо, неторопливо отдрачивает кулаком, и взгляд Сергея стекает вниз, вспыхивает. — А если бы… если бы не ломался, — задыхаясь, проговаривает Вадим, — то он мог бы в тебе уже быть. — Мечтай, — хмыкает Сергей, но смотрит на член жадно. Вадима до спазма заводит его взгляд, он едва успевает повернуться к раковине и забрызгивает ее спермой, капли падают на сверкающую от чистоты столешницу. К счастью, не на Сергея. Не на его темно-синий костюм. Выдохнув, Вадим включает воду, моет руки, проводит влажной ладонью по члену. Вытерев и его, и ладони полотенцем, застегивается. Коротко бросает взгляд на свое отражение. — Славно, — заключает Сергей. — Теперь, будь добр, выйди. Мне надо припудрить носик. — В следующий раз ты мне отсосешь, — предупреждает Вадим. Сергей коротко хихикает. — Кто сказал, что следующий раз будет? Вадим остаток вечера и всю ночь ощущает себя и грязным, и использованным, и все равно дрочит дома, представляя Сергея. Злорадно листает его фотки, добытые не самым законным путем. Всего тебя ведь видел. И безволосую грудь с нежными розовыми сосочками, и голую задницу, и соблазняющую улыбку, и подведенные глаза, и красный кляп во рту. Зачем строить недотрогу? …Следующий раз наступает через месяц. И еще один, и еще. И все по тому же сценарию: Вадим, словно одурманенный, стоит перед ним на коленях, вылизывает его член, до синяков стискивает бедра, разок даже цапает за задницу и почти уже снимает с него трусы, но Сергей звонко бьет по ладони. Вадим помнит вкус его спермы. Спрашивает, дроча перед зеркалом: так за какую минимальную сумму ты жопу продаешь? Сергей отвечает: она бесценна. Это помрачение: ясно, как солнечный день, что Сергей его использует и смеется над ним, но стоит ему поманить — и Вадим оказывается у его ног. Однажды Сергей сам спускает брюки и, облокотившись на стол в небольшом кабинете, командует: языком. Вадим созерцает его, выставившего белую упругую задницу, созерцает изгиб поясницы, стройные ноги, и понимает: да нахрен ничего от него не надо, его обслуживать — уже наслаждение… Безропотно встает на колени, раздвигает холеные ягодицы, проводит между них языком. Он там чистенький, выбритый — значит, заранее решил, как будет в этот раз. Впервые с его губ срываются едва слышные стоны, и какое счастье, что в кабинете толстые стены, остается надеяться, что подслушивающих устройств и скрытых камер нет… Вадим погружает в него язык, вылизывает, трахает, мнет пальцами, и почти злорадно проникает в него указательным — немного, на одну фалангу. Сергей, взбесившись, оборачивается, шипит: — Руки убрал. — Уверен? — усмехается Вадим. Легонько толкается в него, чуть поворачивает, сгибает. Лицо Сергея искажается. Он отворачивается, низко склонив голову, шумно дышит, и Вадим одним пальцем, по одной только слюне, дотрахивает его, заставляя кончить. Возбужден настолько, что может прямо сейчас руку заломить и выебать, хоть в задницу, хоть между бедер, хоть в рот. Едва сдерживается. Сергей, распластавшись грудью на столе, дрожит и пытается отдышаться. Вадим уже не стесняется — дрочит, лапая его задницу, и кончает на нее же, сперма медленно стекает в ложбинку между ягодиц и пара капель срывается вниз. В следующую встречу Сергей его игнорирует. Обиделся, значит. Вадим пишет ему: “хоть бы фотку скинул” В черный список Сергей его не бросает, хотя номером не делился. Отвечает почти мгновенно: “Можно подумать, у тебя нет целой коллекции. Думаешь, я не в курсе, что ты облако взломал у нескольких бывших?” Вадим усмехается. Фотку так и не получает. Когда возвращается домой, остро ощущает неудовлетворенность — Сергей выдрессировал его, приучил в каждую встречу ублажать, а потом, так и быть, подрочить себе. Он, может, и нарушил правило. Но виноватым себя не чувствует: Сергею же понравилось. Мог бы уже и перестать играть, а предложить задорно поебаться. А когда в пятницу вечером ему прилетает сообщение, он не верит своим глазам. “Забери меня” И точка геолокации. А через минуту: “Пожалуйста” Нет, раз даже “пожалуйста”, то точно случилась катастрофа. Вадим одевается: черные джинсы и черная водолазка, а если не пустят в пафосный клуб — сверкнет корочкой, так и быть, превысит должностные полномочия. Внутри клуба гремит музыка. У барной стойки Сергея нет, да Вадим и не рассчитывал, что он будет пить среди простых смертных. По наитию поднимается на балкон, в лаунж, и находит его в самом темном углу — полукруглый диван, молодые люди — мажоры, даже не скрывают брошенные на стол скрученные в трубочку купюры. Сергей не замечает его. Сидит, расхристанный, в расстегнутой до пупа рубашке, низко опустив голову, и парень слева нагло лапает его, пытается, взяв за подбородок, притянуть к себе. Вадим оценивает обстановку мигом. Замечает, что рубашка не расстегнута, а порвана, и руки Сергея, сцепленные на коленях в замок, дрожат, а волосы выглядят так, словно на них пролили воду. Принюхивается: не-а, водкой его поливали… — Папочка в здании, — говорит Вадим. — Привет, малыши. Этого я домой забираю. И, потянувшись через низкий столик, хватает Сергея за ворот рубашки. Тот вскидывается. Привстает, но парень рядом с ним, дергает его за плечи, усаживая обратно. — Вернем к утру, бать, — скалится в улыбке. — Погуляй пока. Ничего ведь не боятся. Вадим с удовольствием зарядил бы ему в лицо кулаком, но не хочет потом общаться с его родителями. Подняв со стола скрученную пятитысячную купюру, он сминает ее и бросает на пол. Достает из заднего кармана удостоверение и, не открывая, демонстрирует. Парни все еще смотрят нагло, но уже не мешают ему забрать Сергея. Вадим, держа его за плечо, словно провинившегося школьника, тащит к выходу. Спрашивает: — Верхняя одежда? — Плевать, — судорожно отвечает Сергей. Ладно, до машины недолго… Но и за пару минут Сергей замерзает так, что его колотит крупная дрожь. Вадим толкает его в машину, оставленную на аварийке, и мягко трогается с места. Дрожа, Сергей запускает пальцы в волосы и, сгорбившись, молчит. — С пудрой переборщил? — весело спрашивает Вадим. Не отказывает себе в удовольствии: разглядывает Сергея, потерявшего всякий лоск, обронившего маску ледяного равнодушия, с напрочь утраченным чувством собственного достоинства. — Ха-ха. Как смешно, — бесцветно отвечает Сергей. Вдруг, опомнившись, выглядывает в окно: — Ты куда меня везешь? — Домой. — Я в другой стороне живу. — Адрес ты мне не сказал. К себе домой везу. Сергей, смирившись, откидывается на спинку кресла и запоздало пристегивается. Вадим не спрашивает, что случилось. И так примерно понимает. Пошел развлечься с детишками миллионеров, но не учел численного преимущества и звериной жестокости. Они же ни в грош его не ставят — понимают, что всего он добился исключительно услугами интимного характера. Вадим тоже мог бы продемонстрировать ему силу, напомнить о компромате, нарыть тем для шантажа. Но не стал. Неинтересно. Но Сергей, даже в таком состоянии не оглупевший, тихо говорит: — Ты же понимаешь, что я не только по части постели? Эскортниц не приглашают на званые вечера. — Ага. Не только. Еще по части кухни, ванны, других горизонтальных поверхностей… — Услуги, которые я оказываю, стоят очень дорого, — цедит Сергей. — А секс — просто приятное дополнение. — Да-да. Напомни, почему ты мне о помощи взмолился? — ухмыляется Вадим. — Оказал бы кому еще услугу. Кто-нибудь за тобой приехал бы. Замкнувшись, Сергей запахивает безнадежно испорченную рубашку с ручной вышивкой шелком. Дома Вадим щедро выделяет ему полотенце и собственный махровый халат. При свете люстры он видит полопавшиеся сосуды на глазах Сергея, запекшуюся под носом кровь. Донюхался, на слизистой, наверное, живого места нет… Волосы спутались и не блестят. — Спасибо, — нехотя бурчит Сергей. В ванной возится долго. Вадим успевает заскучать, выпить виски — на самом дне бокала, совсем немного. Стихает вода, и он подходит к двери ванной, прислоняется к стене рядом. Вот и попался. Даже лучше, чем если бы Вадим его силой заставил или вынудил. А сколько было гонора… Сергей приоткрывает дверь, делает шаг и вздрагивает, заметив Вадима. В белом махровом халате он совсем утонул. Мокрые волосы убраны назад, и испуганные глаза кажутся огромными. Но в следующую же секунду он берет себя в руки и криво усмехается: — Ну что, я готов отработать. Где спальня? — А зачем в спальню, — с нарочитой ленцой отвечает Вадим. — Ты меня только в толчки приглашал. Тебе там, видимо, привычней. И, отлепившись от стены, легко толкает Сергея в плечо — обратно в ванную. Там жарко, зеркало запотело, и Вадим, оставив дверь нараспашку, проводит по нему ладонью, чтобы видеть и взбешенный взгляд, и все остальное. Подтолкнув Сергея к зеркалу над раковиной, встает позади него и развязывает пояс халата. Скользит под него ладонью, касается мигом поджавшегося живота, ловит сосок между пальцев, и он быстро становится твердым. Проводит носом по уху Сергея, по мокрым волосам. Как же охрененно он пахнет… Сергей напряжен. Правильно, лисенок, пора тебе начинать бояться, пора за всю свою спесь ответить… Вадим тянет с плеча Сергея халат, и тот выпутывает из рукава ладонь. Приникнув губами к обнажившемуся плечу, Вадим скользит по его бедру рукой сверху вниз, подхватывает под колено и тянет к тумбе. С задранной ногой Сергей нагибается вперед, ища устойчивое положение, и халат соскальзывает, остается болтаться на одном локте. Краси-и-во… Он, поставив локти возле раковины, послушно стоит на одной ноге, колено второй уложив на тумбу, и Вадиму очень нравится открывшийся вид. Достав из заднего кармана смазку, он неторопливо отщелкивает крышку, выдавливает на пальцы и почти без предварительных поглаживаний проталкивается в дырочку, так удачно в этой позе подставленную. Сергей сдавленно ахает. — Не вздумай кончить на пальцах, — предупреждает Вадим. — У меня на тебя иные планы. — Да я вообще сегодня не кончу, хоть в кровь все задрочи, — сипло отвечает Сергей. — Это уже на твое усмотрение, — хмыкает Вадим. Проникает в него двумя до костяшек, смотрит в зеркало — уже чистое, прохлада из комнаты втекла в ванную. Сергей, обнаженный, с порозовевшими щеками и грудью, — и он, все еще весь в черном, запакованный под горло. Пересекается взглядом с Сергеем — тот злится, но слегка плывет, прикрывает глаза на выдохе. Тугой. Горячий. Пальцы едва проходят. Вадим упрямо разрабатывает его, вставляет больше, у самого как по команде встает, стоит лишь коснуться его. Сергей стискивает кулаки, шумно выдыхает носом, жмется на пальцах, слегка покачивается в такт движениям Вадима. Убрав пальцы, Вадим расстегивает джинсы, приспускает до середины бедра и надевает презерватив. Смазав, приставляет к блестящей дырочке, толкается, чтобы протиснуть головку, — и кладет одну ладонь на задранное на тумбу бедро, а второй касается волос, наматывает длинные пряди на кулак и тянет на себя. Сергей все еще молчит — только сопит взбешенно. — Тебе не привыкать же, — укоряет Вадим. — Тебя как только не пользовали. — Много ты знаешь, — огрызается Сергей. Вадим толкается в него, и он срывается на стон. Да-а, стоило ждать и играть по его правилам… Вадим входит в него, в его узкую задницу, проталкивается неспешно — рвать он не хочет, такую задницу рвать грешно… Наконец упирается лобком ему в ягодицы. Наклоняется немного, вжимая Сергея в тумбу, и коротко покачивает бедрами, фиксирует его, держит крепко. Смотрит в отражении, как красиво распластался Сергей, как кусает он губы, и лишь изредка опускает взгляд вниз, к его сведенным лопаткам, к напряженной шее. Его, конечно, надолго не хватает — слишком жаждал этого момента. Кончает, вбившись в него по самые яйца, и медленно ослабляет хватку на волосах. Выдохнув, прижимается лбом к его загривку. Шепчет: — А теперь я буду смотреть, как ты отдрочишь себе. Только тогда выходит. Бросает презерватив в мусорное ведро и, отойдя на пару шагов, наблюдает, как Сергей со стоном выпрямляет затекшую ногу, поворачивается к нему и, прислонившись к тумбе, берет в кулак член — не вялый, но и не стоит на максимум. Прикусив губу, буравит Вадима взглядом и елозит по нему кулаком, шумно дышит и вдруг, отпустив, рявкает: — Я же сказал — не кончу. У меня в крови сейчас знаешь какой коктейль? — Догадываюсь, — фыркает Вадим. — От ответственности это все равно не освобождает. Шуруй в спальню. Сергей закатывает глаза, но не спорит. Вадим, сполоснув лицо холодной водой, идет за ним. Старательно вспоминает все унизительные моменты, как ему башню рвало от одной возможности отсосать, и, опустившись на постель, рывком переворачивает Сергея на живот. Берет его снова, навалившись всем весом, сжав горло, и тот хрипит, царапает простыню, и он все такой же упоительно тесный, жаркий, все так же дурманит. Закончив, Вадим откатывается, тяжело дышит. А отдышавшись, поворачивается и спрашивает: — Может, все-таки получится? Кладет ладонь на член Сергея — напряженный, горячий. Сергей язвит: — Ты, как хороший любовник, не можешь успокоиться, пока партнер не кончит? — Типа того, — отвечает Вадим. Ни хрена не получается в эту ночь. Сергей скачет на его бедрах, ожесточенно себе дрочит, а потом Вадим по старой памяти ласкает его ртом — иначе и вправду до крови все задергает… Не помогает. Сев на край постели, ставит Сергея на колени рядом и, положив обе ладони ему на затылок, натягивает на свой член, и тот берет до горла — и вправду соска-нереалка, не зря его ценят… Вадим не особо церемонится — насаживает его, как игрушку, запустив пальцы в длинные волосы, почти не тормозит, когда тот давится и пытается кашлять с членом во рту. Вытаскивает только за пару мгновений до оргазма — хочется кончить ему на лицо. Сергей, весь в сперме, дышит ртом, закрыв глаза, и Вадим, смазав у него с щеки семя, толкается большим пальцем ему в рот. Сергей тут же смыкает губы и, всосав, приоткрывает глаза. Втягивает щеки, томно смотрит. В голове словно вспыхивает. Вадим, удерживая его за подбородок, тянется к тумбочке за телефоном. Снимает без вспышки — и так свет горит, он во всех деталях хотел видеть, как Сергей ляжет под него. Сергей взбешенно прикусывает его палец, и фото выходит отличное — с потеками спермы на лице, глаза мечут молнии, а рот все равно не открывает и вырваться даже не пытается. Душ приходится принять еще раз. Вадим пускает его первым, а когда идет сам, то думает, что Сергей пропадет вместе с бумажником и дорогими часами. Но тот валяется в кровати, укрывшись одеялом и обнимая подушку. Вадим выключает свет и до утра его не тревожит. И все-таки свербит внутри уже знакомое неудовлетворение. Только раньше его тяготило, потому что Сергей, попользовавшись, не давал ничего в ответ, а теперь наоборот — Вадим чувствует, что недоработал сам. Слышит сквозь дрему, как Сергей перемещается между ванной и кухней, возвращается в кровать и, потянувшись, устраивается удобнее, снова обнимая подушку, спит почти на животе. Вадим тихонько встает. Идет отлить и почистить зубы. А вернувшись, мягко тянет одеяло. Сергей, заворочавшись, бурчит: — Не трогай меня. Вадим не слушает. Отбросив одеяло, укладывает его на живот и вклинивается между ног, разводит бедра. Языком — между ягодиц, по чуть припухшей после ночного марафона дырочке. Сергей сдавленно выдыхает, стонет в подушку. Вадим ласкает неторопливо, дает ему насладиться, ведь теперь они никуда не спешат, они одни в квартире. Вадим вылизывает его, и от угольно-черного желания, затуманившего вчера разум, почти ничего не остается, только хочется, чтобы он кончил. Привычно встает от дрожи в бедрах Сергея, натягиваются нервы от тихих стонов, он едва заметно потирается о простыню, толкается в кровать в такт движениям языка, и протяжно, почти жалобно стонет. Расслабляется, растекается. Вадим, лизнув белую ягодицу, отстраняется. Ложится рядом. — Ну и зачем ты это сделал? — слабым голосом спрашивает Сергей, повернув к нему голову. Вадим чуть пожимает плечами. Сергей тянется к нему и ложится щекой на плечо. Ворчит: — Не люблю твое ведомство. И людей из твоего ведомства не люблю. — А меня? — весело спрашивает Вадим. — И тебя не особо, — вредничает Сергей. А ладонью спускается ниже, ладонью касается ласково. И в следующую встречу все так же прохладно велит идти в уборную. Только вместо того, чтобы приказать встать на колени, порывисто обнимает и целует.