выстрелы в молоко

Олег влюбляется. Вот так глупо, в первый раз в жизни — в практиканта, который ведет в шараге историю. Практикант выглядит на фоне студентов так, словно пришел из другого мира. А он и пришел — из нормального университета, который связан с ПТУ никому не понятными связями… Практикант спрашивает, чем ценно Слово о полку Игореве, и Олег честно отвечает: не знаю. Скользнув по Олегу холодными светлыми глазами, практикант снисходительно говорит: — Ума палата. Итак, первый устный памятник… Олег слушает, но не слышит. Его внимание крючками держит не застегнутый пиджак, наброшенный на широкие плечи, темно-коричневый ремень и полоска пуговиц на белой рубашке. Он смотрит на практиканта во все глаза. Он молодой. Не больше тридцати, наверное. У него для преподавателя истории слишком высокий рост и размах плеч, слишком широкая челюсть и взгляд поверх голов, словно ему все давно осточертело, хотя он ведет всего лишь первую пару. Ладно, может, вторую — первую Олег по привычке, как первый урок в школе, прогулял. Он не замечает, как пролетают полтора часа, и усердно переписывает домашнее задание. Не хочется еще раз увидеть разочарование в глазах практиканта. Преподавателя. Как же его имя?.. Олег готовится к каждой паре. Вадим Александрович — он спросил имя у однокурсницы — даже поручает ему написать реферат. — Три реферата, — говорит он, — и зачет автоматом. Но это должны быть хорошие рефераты. Скачанные из интернета сразу узнаю. Серый уже открыто угорает: и где же было твое рвение, Олеж, когда ты в школе учился? Олег ворчит, что нет у него никакого рвения, просто не хочет идиотом выглядеть… — Ты так уважаешь историю России, похвально, — ерничает Серый, пока они сидят в Маке с опустевшим подносом второй час. — Да плевать мне на историю России, — злится Олег. — А, — вдруг серьезно говорит Серый. — Ты влюбился. Олег мигом вспыхивает. — Что? Нет! Паника так и рвется наружу, играет на голосовых связках. — И как она выглядит? — коварно начинает допрос Серый. — Секси-училка в очках? С вырезом на юбке? Ты уже разглядел, носит ли она чулки? Олег ошарашенно смотрит на друга, а тот ехидно улыбается и погружает туда-сюда соломинку в пустой стакан, скребя по дырочке в крышке. — Серый… не надо так, — тихо говорит Олег. — Ну да, ну да, — скучающим тоном отвечает Серый. — Я вот тебе все рассказывал, а ты, значит, не доверяешь… Такое не доверишь никому, бьется в голове у Олега. Серый все-таки сжаливается над ним и больше ничего не спрашивает, хотя в глазах у него мелькает едва заметная обида. Вадиму Александровичу нравятся рефераты. Олег ради них даже в библиотеку сходил и с древнего компа нашел чьи-то диссертации. Он светится от счастья. История по-прежнему вызывает у него лишь тошноту, но ради похвалы Вадима Александровича он готов давиться ею и дальше. И его затуманенному гормонами сознанию даже мерещится, что Вадим Александрович задерживает на нем взгляд чересчур долго, а когда Олег отвечает, то вовсе неприкрыто разглядывает. Все это морок, но Олег вспоминает раз за разом, как после пары Вадим Александрович смотрел на него, а когда Олег заметил — быстро отвел глаза, словно смутившись. Будто он тоже что-то чувствует. Автомат по истории России к зиме Олег получает, а вот с остальными предметами не так гладко. Отчисление маячит уже где-то совсем близко. Олег и забил бы на учебу, но это означает, что не будет больше еженедельного созерцания красивого мужчины в костюме, его крупных ладоней, испачканных мелом, и насмешливого вопроса в ответ на любой промах: так кто управляет будущим, Соловьев? Неужели тот, кто управляет прошлым? Олег не понимает, что имеет Вадим Александрович в виду, но чует, что это какая-то цитата. Для тех, кто поумнее. У него еще есть шанс — пересдача после новогодних каникул, — но Олег понимает, что ему ничего не светит. Он просто не сможет заставить себя сидеть с утра до ночи над учебниками и зубрить ненавистные предметы. Ему отчаянно скучно, и он зевает уже на второй минуте попыток чтения чужих лекций мелким убористым почерком. После пар он слоняется по коридору между аудиториями, и ноги приводят его к кабинету истории. Присев на перила лестницы напротив него, Олег смотрит на дверь. На табличке имя другого преподавателя — практикантам своя не положена. Несколько раз у них вел штатный препод шараги, и Олег ничего не ответил ни на один его вопрос, угрюмо молчал. Вадим Александрович потом пожурил: подставляешь меня, Волков, я же тебе зачет автоматом готовлю. Олег вспоминает его крупные ладони. Часы, поблескивающие под манжетой рубашки. Тонкие губы, кривящиеся в усмешке. Сколько раз он уже представлял, что эти губы смягчаются, касаются его лица, и все внутри горело огнем? Черт, он последние полгода дрочит только на Вадима Александровича. Он за все время в приюте так много не дрочил, как за первый семестр в ПТУ. Он все плавает в своих мыслях и смутно возбуждается от ожидания, что вечером опять будет фантазировать, как до него дотрагиваются сильные руки. Вдруг дверь кабинета открывается, и оттуда выходит Вадим Александрович на пару с преподом. Заметив Олега, Вадим Александрович прощается с преподом и подходит ближе. Олег невольно расплывается в улыбке и тихо говорит: — Здравствуйте. — Привет, — кивает Вадим Александрович. — Ты чего тут, Волков? — он оглядывается. — Вопрос какой-то? — А… да нет, — встрепенувшись, качает головой Олег. Отталкивается от перил и не знает, куда себя деть. Вадим Александрович же спокойно стоит перед ним, держа в одной руке портфель, а вторую свободно зацепив за карман брюк. Он все словно чего-то ждет, внимательно смотрит, и Олег находится, чем заполнить неловкое молчание: — Хотел спросить. Вы все говорили: кто управляет прошлым, тот управляет и будущим. Что это значит? Вадим Александрович усмехается. — Да, Волков, образование у нас в стране хромает. — Он делает шаг и встает у перил рядом с Олегом. — Это же классика. Оруэлл. — А, — с умным видом говорит Олег, — я просто сразу не узнал. Вадим искоса смотрит на него. Улыбается: — Ты даже не знаешь, какой роман он написал? Олег падает в его глаза. Взгляд теплый, хоть он и поймал Олега на очередном пробеле в знаниях. И так легко получается ответить: — Не-а. Понятия не имею. И Олег улыбается в ответ. — Пройдемся? — предлагает Вадим Александрович. — Эти обшарпанные стены вгоняют меня в тоску. Пока они идут по улице вдоль дороги, Олег ему все рассказывает. Ну, как все — только то, что в следующем семестре они, скорее всего, уже не увидятся. — И что с армией? — интересуется Вадим Александрович. — Будешь бегать до двадцати семи лет? — Отслужу, — оскорбляется Олег. — Я что, не мужик? — Мужик, — коротко смеется Вадим Александрович. — Иди по контракту. Чего тебе терять? Олег об этом ни разу не задумывался. А ведь Вадим Александрович прав. Что полтора, что два года — разницы большой нет. Зато, может, денег заплатят, денег у него вечно нет… Он не замечает, как на город опускаются сумерки. Вадим Александрович, замерзнув, заводит его в кафе, и там он смотрится органично, в отличие от шараги, зато Олег — чуждо. Он робеет, дотронувшись до меню, и Вадим Александрович избавляет его от мук: — Я закажу тебе на свой вкус. Сглотнув, Олег врет: — Я не голодный. Только чаю попью. Цены он уже краем глаза увидел. Вадим Александрович подзывает официантку и диктует заказ, несмотря на протесты Олега. Осаживает его одним движением руки, и Олег замолкает. Когда официантка отходит, Вадим Александрович, положив локти на стол, наклоняется ближе и говорит: — Будем считать это твоими проводами. Могу себе позволить угостить лучшего студента. — Да уж, лучшего, — бормочет Олег. — Первый с конца… Он все еще не до конца верит, что все это реально. Два с лишним года потом не верит, что сидел за столом до самого закрытия ресторана вместе с самым красивым в мире мужчиной, и тот велел перестать ему выкать, рассказал о себе — что учеба просто для галочки, есть у него навязчивое желание — получить степень, а вообще у него семья — династия военных, и он пойдет по их стопам. Олегу кажется сном вся их беседа, лившаяся так легко, даже с Серым так не случалось уже давно, потому что всегда было, что скрывать — не признаваться же о своих потаенных желаниях и отсутствии интереса к девушкам. С Вадимом разговор об этом просто не заходит, Олег лишь коротко говорит, что никто его ждать из армии не будет, и Вадим понимающе кивает. И уж точно миражом должно быть их расставание — когда Олег, пожимая его руку, осоловевший от счастья, дрожащего в груди, спрашивает: — А мы увидимся, когда я вернусь? Вадим, улыбнувшись, отвечает: — Разве ты прямо сейчас на поезд? Раз уж ты отчисляешься… — он окидывает Олега оценивающим взглядом. — То ничего предосудительного, если я предложу тебе выпить вина в более приватной обстановке. И они едут к Вадиму на последнем вагоне метро. Олег почти пугается огромной пустой квартиры. До вина толком не доходит — Вадим, встав спиной, открывает штопором бутылку, и Олега так завораживает его резкое движение рукой, что он шумно выдыхает. Вадим, обернувшись к нему, с бутылкой в одной руке, со штопором и пробкой — в другой, спрашивает: — Страшно? — Нет, — пересохшими губами отвечает Олег. Вадим уже без пиджака, без галстука, верхние пуговицы рубашки расстегнуты — и Олег точно уверен, что это просто еще один сон. Сделав к нему пару шагов, Вадим ставит бутылку на стол и откладывает штопор. Опершись на стол, он тихо задает вопрос: — Олег, я ведь правильно тебя понял? — В чем?.. — теряется Олег. Сердце бьется как бешеное. Страшно. Да. С ним такого никогда не было. — Во всем, — негромко говорит Вадим и касается пальцами его щеки. И вместо того, чтобы отдернуться, сказать, что он не такой, Олег склоняет голову и дотрагивается губами до его ладони. По позвоночнику ползут мурашки, а лицо, наоборот, полыхает. Прикрыв глаза, он все еще прижимается к ладони губами и впервые улавливает едва заметный запах сигарет — куревом от Вадима никогда не пахло. — Значит, правильно, — тихо говорит Вадим. Он берет лицо Олега в ладони, заставляет поднять взгляд — и Олег смотрит снизу вверх, сердце выпрыгивает из груди. От простого прикосновения все тело прошивает желанием, как судорогой. Они начинают двигаться одновременно — Вадим наклоняется, а Олег встает, и губами они сталкиваются на полпути. Они все равно жесткие. Даже когда целуют. Только язык, скользнувший между губ Олега, нежный. В голове все смешивается. Он точно сошел с ума, не может это происходить по-настоящему — ладонь на затылке и на спине, медленное поглаживание, поцелуй. Тело Вадима все ближе — и наконец вплотную, в крепком объятии. Олег, отмерев, касается его руками в ответ, скользит по горячей спине под тканью рубашки, и в отчаянии не понимает, куда деть язык, открыть рот больше или, наоборот, сомкнуть губы. Пытается копировать движения Вадима, но тот, словно обманывая, то сожмет нижнюю, то проведет по челюсти, то толкнется языком в рот, и Олег сдается, стоит, вцепившись в него, и позволяет вести. Нет, не позволяет. Хочет, чтобы Вадим его вел. — Ты замерз? — вдруг спрашивает Вадим, на миг отстранившись. Пристально смотрит в глаза. — Дрожишь… Тогда Олег осознает, как же взвинчен. Хрипло отвечает: — Нет. Жарко. Вадим больше ничего не спрашивает. Обнимая, целуя, подталкивает с кухни прочь, ведет, наверное, в спальню — экскурсии по квартире не было, остается лишь догадываться. И интуиция Олега не подводит: под колени ударяет кровать, и он с размаху садится на нее. Вадим, стоя перед ним, расстегивает ремень и ширинку, и член у него уже стоит. Олег смотрит, завороженный, как он выделяется под тканью брюк, и бездумно тянется к нему, трется щекой. На затылок ложится ладонь. Взъерошив ему волосы, Вадим делает шаг назад, толкает Олега в плечо, роняя на постель, и снимает брюки, а за ними — и рубашку, остается лишь в нижнем белье и носках. Запоздало Олег начинает и с себя стягивать одежду, но медленно — отвлекается на Вадима, на его наготу. Под светом лампы он словно сияет — огромный, белокожий, с мягко выделяющимся рельефом мышц. Олег сглатывает и бросает на пол джинсы. Будто лишь этого и дожидаясь, Вадим ставит колено между ног Олега, ловко проскальзывает рукой ему под лопатки и, приобняв, тянет к изголовью кровати. И они снова целуются — только еще жарче, еще интимнее, и Олег едва не стонет от того, как в бедро ему утыкается твердый член Вадима. Он все-таки тоже запал. Не мерещились слишком долгие взгляды. А может, просчитал глупую влюбленность и решил ею воспользоваться. Олега оба варианта устраивают. Он обнимает Вадима, но в трусы не лезет — вдруг одернет. Посмотрит своим высокомерным взглядом и уйдет. Зато Вадим, устав медлить, протискивает руку между их телами, тянет резинку боксеров Олега вниз, задевает ребром ладони влажную от смазки головку, и Олег задыхается. Бестолково покрывает поцелуями шею и плечи Вадима, а тот берет член Олега в кулак и проводит неторопливым, длинным движением. Олега надолго не хватает — он мечтал об этом почти полгода, представлял во всех подробностях, и его колотит от избытка чувств. Он толкается в ладонь Вадиму, глухо стонет, и возбуждение, пульсируя, словно взрывает все тело — расходится от паха до кончиков пальцев. Олег вдыхает глубже — аромат парфюма Вадима заводит его, как приворотное зелье. Чувствует пальцы Вадима на своем запястье, и запоздало тянется к члену Вадима. Обхватывает — твердый и толстый, совсем как в фантазиях. Ласкает его, как ласкал бы себя: по всей длине, задевая большим пальцем уздечку, и Вадим, держась на локте, склоняет голову, упирается лбом в плечо Олегу. С ним жарко, душно — так хорошо. Вадим цепляет зубами тонкую кожу на шее Олега, шумно выдыхает, Олег быстрее скользит кулаком — и на живот ему падает горячая сперма. Он проводит еще пару раз медленнее, убирает руку — и Вадим ложится на него всем весом. Придавливает надежно. Олег едва дышит под ним и касается шеи кончиком носа. — Повторим? — вполголоса спрашивает Вадим и, не дождавшись ответа, перекатывается на спину, затягивает Олега на себя. Повторяют еще три раза. Олег хотел бы и больше, но Вадим идет в ванную, возвращается и поднимает с пола нижнее белье. Поняв намек, Олег тоже начинает одеваться. Вадим смотрит на время — на письменном столе напротив кровати стоят старомодные часы со стрелками. Бормочет: — Не уедешь ведь сейчас уже ни на чем. Оставайся. — Нет, я не хочу тебя стеснять, — тихо отвечает Олег. — В душ — и обратно в кровать, Волков, — велит Вадим, и Олег больше не спорит. Они спят голыми. Олег толком не может заснуть — отвлекает горячее тело, прилипшее к спине, тяжелая рука на талии. Возбуждается и кусает подушку, пытаясь успокоиться. И утром встает с кругами под глазами, нервный. Не решается рыться на кухне, пока хозяин в ванной, и просто наливает себе из чайника воды. Он бы хотел снова заняться с ним любовью. Не только руками. По-всякому. Но Вадим не предложил, а он не стал просить. На кухню Вадим приходит в футболке и шортах, буднично предлагает яичницу, и Олег, отнекиваясь, хочет уйти. Вадим, повернувшись к нему от холодильника, с интересом спрашивает: — Так ты просто потрахаться и свалить изначально хотел? Смешавшись, Олег опять краснеет. — Ну вот и сиди тогда спокойно, — заключает Вадим. — Первый раз? — Что — первый раз? — не понимает Олег. Вадим вынимает из холодильника упаковку яиц. Выбирает четыре и разбивает на сковородку. Наконец отвечает: — Ну, все. Секс там. — И секс тоже, — тихо говорит Олег. Вадим, оглянувшись через плечо, коротко улыбается. До весны они встречаются еще несколько раз. Ладно, несколько десятков раз. Олег приезжает к нему из комнаты в хостеле, из салона сотовой связи — нашел подработку на пару месяцев. Занимается с ним любовью и ни о чем не спрашивает и не просит. Точнее, просит: поцелуй еще. Покажи, как тебе нравится. Учится ласкать его ртом и целует бедра. Подумывает даже скрыться от военкомата, чтобы все это не кончалось. Почти забывает о Сером, и тот обижается, что лучший друг в последний раз звонил недели назад. А у Олега в голове — только Вадим. И оставшиеся с ним дни до разлуки стремительно кончаются. За день до отправки Олег просит: приюти на ночь. Вадим удивляется: — А родители не хотят с тобой побыть, попрощаться? — А я не из Москвы, — пожимает плечами Олег. — И родителей давно уже нет. — Волков, — изумляется Вадим, — так где ты жил все это время? — В хостеле, — нехотя говорит Олег. Вадим поражается весь вечер: как Олег ухитрился выболтать ему все, даже про количество своих побед в линейке, но не то, что ему жить негде и не на что? Олег только пожимает плечами — не привык жаловаться. В последнюю ночь они занимаются любовью чуть ли не до рассвета. Раз за разом тянутся друг к другу, Вадим проводит пальцами между ягодиц, и Олега трясет, как от удара током. — Возьми меня, — срывающимся голосом просит он. — Ага, и ты с больной задницей поедешь, — хмыкает Вадим. Но пальцами — гладит, распаляет, проталкивает один, и Олег понимает: да, член в него точно не влезет. Стонет не то от удовольствия, не то от тоски — не догадался попросить раньше, а теперь неизвестно, когда… А утром, одевшись, взяв сумку с вещами — совсем немного, почти все он оставил у Серого, — спрашивает, избегая встречаться с Вадимом взглядом: — Ты… может, ты захочешь встретиться, когда я вернусь. Закончить начатое, — неловко шутит и опасливо смотрит на Вадима. Тот, прислонившись плечом к дверному косяку, уточняет с ухмылкой: — Начатое пальцами? Олег, вспыхнув, прикусывает губу. Он по-другому хотел задать вопрос. Что-то вроде: ты будешь ждать меня? Да, знаю, что не будешь, но, может, ты оставишь мне призрачную надежду, что когда я вернусь, ты все еще будешь хоть немного влюблен. — Волков, — вздыхает Вадим. Подходит и берет лицо в ладони. Смотрит в глаза. Продолжает: — Я тебе оставлю свой номер телефона. Постараюсь его не менять. Олег все понимает. Два года — долгий срок, а они проводили время вместе лишь два с небольшим месяца. И все же он вбивает номер Вадима в кнопочный мобильник, для надежности берет листочек с написанными ручкой цифрами, и надеется. Безнадежно, тихо надеется. Пытается держать себя в руках, но все же из части пишет смс: привет, у меня все хорошо, а у тебя? И каждый раз, когда им выдают телефоны, получает ответ. Надежда разгорается костром. И когда срок службы подходит к концу, он отправляет Вадиму дату и время, почти не сомневаясь: встретит. Вадим его встретит на вокзале.