Небезопасно было в тебя влюбляться

В кухне висело неопределенное молчание, Мидория пустым взглядом смотрел в свою кружку, где, несмотря на то что он постоянно делал глотки, чай ничуть не убыл, всё еще доходя практически до самого краешка. Тодороки же глупо помешивал чай ложкой, хотя сахара в нем не было, что делало это действие совершенно бесполезным: даже пытаться остудить так чай было глупым, ведь он закинул туда несколько ледяных кубиков. Но Шото этого не замечал, разглядывая обои, которые видел будто впервые в жизни. – А, – он открыл рот и перевёл взгляд на Изуку, что не собирался прекращать держать своё скупое молчание. – Даже не знаю, что тебе предложить, – негромко сказал альфа. Ему показалось, что омега стал каким-то хрустальным или ледяным, не живым, совсем бездвижным, но стоило ему подать голос, как Мидория ожил, поднял глаза и торопливо взволнованно отозвался: – Спасибо, мне ничего не надо, – он всплеснул руками и поерзал на своём месте. – Точно? – Шото приподнял брови и качнул головой. – Ну… может, чего-нибудь… Ты есть хочешь? – А… нет, – Мидория отвел глаза и покачал головой. – Врёшь? – Тодороки прищурился. – Я вот так хочу есть! А я, между прочим, завтракал! – М… – Изуку дёрнул плечами, – у меня медленный метаболизм. – У тебя-то? – альфа посмотрел на него и усмехнулся. Он поднялся со своего места и заглянул в холодильник. – Это я, старый больной человек, у меня медленный метаболизм, а ты юный, так что не заливай. – Вы? – омега удивлённо на него посмотрел. – Я думал, вы молодой, – негромко протянул он, чем вызвал у Тодороки искреннее недоумение: альфа часто забывал, что не только у него, но и у учеников складывается какое-то мнение о нем. Шото обернулся, склонив голову набок, а Изуку мгновенно начал покрываться румянцем. Он опустил глаза, поерзав на стуле. Тодороки глупо улыбнулся. – Ну… в какой-то мере ты прав, – он усмехнулся, – я, считай, только вчера из вуза. Но у тебя, как у более молодого, метаболизм всё равно быстрее. – Вы так думаете? – Мидория странно на него посмотрел. – М, – Шото внимательно его осмотрел, – да. Ты вон какой худенький, хотя спортом не занимаешься. Или ты просто ничего не ешь? – он усмехнулся. Изуку вздрогнул и помотал головой. – Это просто генетика! Ну… конституция тела, я нормально ем. Тодороки удивлённо на него посмотрел – не ожидал такой реакции. – А… ну хорошо. Раз хорошо ешь, значит, будем есть. Сомневаюсь, что тебе хватило одного банана. Яйца ешь? – Что? – омега глупо моргнул. – Ну… жареные мне не очень нравятся… – Так, значит, яичница не подходит, – Шото потер подбородок. – И омлет тоже. А что насчёт вареных? – М… ну… на самом деле… мне все яйца не нравятся, – признался Изуку немного застенчиво. Тодороки посмотрел на него удивленно, но согласно кивнул, не задавая лишних вопросов. – Рис? – Что рис? – Мидория в недоумении на него посмотрел. – Рис ешь? – Ну… – омега дёрнул плечами, – ну ем. – Отлично, тогда сварим, – кивнул себе под нос альфа и закрыл холодильник, двинувшись к полке, на которой в банках стояли крупы. – Вот только с чем? Соевый соус любишь? – он обернулся к ученику. Отчего-то Шото пребывал в очень радостном расположении духа. Он пытался не связывать своё состояние с Мидорией, но не получалось: никаких других причин его радости не было. – Я? – Изуку нахмурился, – я ничего не хочу! – он всплеснул руками. – Почему? – Тодороки нахмурился и обернулся к нему, прищурившись. Он готов был сложить руки на груди и недовольно посмотреть на омегу, но всё же сдержался, добродушно улыбаясь. – Голодать нравится? – Я не хочу есть, – Мидория криво улыбнулся и покачал головой. Шото вытянул губы в трубочку и качнул головой, отвернувшись. Он знал, что Мидория врёт, но никак не мог понять, с чем же именно это связано. Раз уж согласился пойти вместе, то чего уж стесняться? И банан он взял! Тодороки видел, как жадно Изуку его съел. Что же происходит? – Уверен, что хочешь. Я, конечно, горе-кулинар, но у меня получается очень вкусная соба. Ты любишь? – Я не хочу есть, правда, – взволнованно продолжил говорить омега и опустил глаза, нервно перебирая пальцами. Альфа уже множество раз видел, как он так делал. Всегда, когда жутко волновался. Он нахмурился. Какие поводы для волнения сейчас? Тодороки же не заставляет его силой есть и не предлагает что-то откровенно ужасное? Не думает же Мидория, что его пытаются отравить? – А чай чего не пьёшь? – прищурившись, уточнил Шото. Изуку глупо похлопал глазами и виновато дёрнул плечами, тут же послушно делая глоток. Тодороки внимательно проследил за его действиями. – Пью. Он просто горячий, – омега глупо хихикнул. Альфа на это лишь брови приподнял. – Я видел, – медленно проговорил он, – ты не отпил. – Чего? – Изуку растерянно на него посмотрел. Он поерзал на месте и пожал плечами, начиная переживать. Такое поведение заставило Шото напрячься и начать предполагать худшее. Некоторое время висело тяжёлое молчание, Тодороки буравил омегу взглядом, что трусливо ежился и отворачивался, сильно смущаясь. Или это было вовсе не смущение, а испуг или еще что, альфе не удавалось определить. – Мы столько сидим, ты делаешь мелкие глотки, а объём жидкости не уменьшается. Мидория-кун, ты думаешь, я подсыпал что-то в чай? – предположил негромко Шото наконец. Ему не хотелось этого говорить, только подталкивать омегу к нехорошим мыслям. Но эти недомолвки напрягали Тодороки слишком сильно. Он со страхом подумал, что Изуку подозревает в нем психа. Думает, что альфа может подмешать какой-то дряни в чай и сотворить с ним ужасные вещи? Мидория долго не отвечал. Он неопределённо качал головой, переминая ледяные пальцы, а Шото с каждой секундой становилось всё хуже. Страх сковывал его прочными путами, душил, Тодороки смотрел на омегу и не мог принять, что таким кажется в его глазах. – М… – Изуку неожиданно и резко поднял голову. – Нет, – выдохнул он наконец; сердце альфы пропустило удар. – Нет, вы что! – омега нервно захихикал. – Конечно, нет! – он всплеснул руками. – Просто… ну… м… – Что? – Тодороки подался в его сторону. – Ну, – Мидория поежился, исподлобья на него посмотрев. Альфа тяжело вздохнул. – Не хочешь – не ешь, – сказал он в итоге и пожал плечами. – Мне было бы просто жаль травить продукты, – пробормотал Шото себе под нос. Он поставил кастрюлю, наполненную водой, на плиту и принялся ждать, когда же та закипит. С полки достал уже початую упаковку фунчозы, вздохнул. Омега виновато смотрел на него, будто хотел что-то сказать, но никак не решался. Он теребил пальцы и шумно нервно вздыхал, не прекращая ерзать на месте. Тодороки сразу же стало очень тоскливо, даже одиноко. Он спросил себя, зачем повёл Мидорию с собой? Что это за глупое благородие? Даже не глупое, а слепое и тупое! Шото встряхнул головой. Оставлять Изуку совсем одного на ночь на улице всё равно было нельзя. – П-просто… – омега подал голос, привлекая наконец к себе внимание. Альфа обернулся. – Просто банан очень калорийный! – выдохнул наконец Мидория. Его лицо так взволнованно вытянулось, и без того большие глаза расширились, а обкусанные губы чуть подрагивали. Изуку взволнованно посмотрел на Тодороки, что в недоумении замер, его руки сжали коленки явно до боли. – А… – Шото глупо открыл рот, моргнул. – Что? – он нахмурился. – Калории… это что-то… из физики, да? – неуверенно уточнил альфа. – Я её еще в школе не понимал. В ответ омега странно на него посмотрел. – Ну… это… если сжечь что-то, то количество выделившейся энергии… ну… и в банане её очень много. – Мм, – Тодороки медленно кивнул. – И что? – Ну… – Мидория дёрнул плечами, вновь повисло молчание. Шото начал ломать голову над тем, что же Изуку имел в виду, ведь пояснять омега ничего явно не торопился. Сообразить Тодороки никак не мог, но его обрадовало, что причина всё же в чем-то другом, а не в том, что Мидория видит в нем маньяка. – Если энергия, – задумчиво проговорил Тодороки, – то это хорошо. Надо есть больше бананов! – Да нет, – Изуку сдавленно захихикал. Альфа удивлённо на него посмотрел и непроизвольно улыбнулся. – Много калорий – это плохо. – Почему? – Шото задумался. – Много энергии – это хорошо! – Да нет, – Мидория снова захихикал. – Люди не успевают израсходовать столько энергии, и она откладывается… – Про запас? – догадался Тодороки. – Ну так это точно хорошо! – уверенно заявил он. Изуку осторожно покачал головой. – Оно всё откладывается… в жир, – заметил он. Шото задумался. – Ах, вот оно что, – всплеснул руками и внимательно посмотрел на омегу. – Ты что же… озабочен своим весом? – удивлённо спросил он. Мидория поежился, весь стушевавшись, робко пожал плечами и отвернулся. Понятно всё было безо всякий слов. Вот только понять этого Тодороки не мог. Ему почему-то всегда казалось, что люди вроде Изуку, которые не имеют никаких пышных форм и совершенно плоские во всех местах – не то чтобы Шото обращал внимание, просто заметил ненароком… раз пятнадцать, – не прилагают для этого никаких усилий. Комплекция у них такая, с детства такие. Кто-то высокий, кто-то низкий, кто-то худой, кто-то нет, это нормально. Поверить в то, что Мидория когда-либо в своей жизни нарочно худел, Шото просто не мог. – Ну… – Изуку поерзал на месте, – да нет. – В чем же тогда проблема? Давай лучше поедим. – Нет, – омега взволнованно замотал головой. – Я уже съел всю свою норму калорий. – Норма калорий? – Тодороки поднял глаза к потолку, – а что, есть какая-то норма? – удивился он. – Конечно, – Мидория чуть недовольно на него посмотрел, будто не мог поверить, что существуют люди, не слышавшие об этом. – У всех людей она своя. Зависит от возраста, роста, телосложения, физической активности… – Хм- м, – Шото задумался, – ну ясное дело, – он кивнул и подскочил, вдруг заметив, что вода вот-вот и выпрыгнет из кастрюли. Он уменьшил огонь и засыпал туда свою прозрачную пасту, с удовольствием наблюдая, как быстро та распрямляется и начинает набухать. – Чем больше энергии тратится, тем больше её нужно потреблять. Но почему ты так сильно об этом волнуешься? Хочешь есть – ешь, не хочешь есть – не ешь, мне кажется, всё просто, – он пожал плечами. Изуку поерзал на месте, не торопясь отвечать. Тодороки уже успел понять, что связано это вовсе не с тем, что омега не хочет с ним разговаривать, нет, а просто с тем, что он очень долго думает, что должен ответить. – Ну… в среднем в одном стограммовом куске торта четыреста калорий. – Это много? – Шото прищурился. – Еще как! – горячо ответил омега. – А моя суточная норма всего тысяча шестьсот девяносто три. Это что получается, если я съем всего четыре куска, мне весь оставшийся день голодать?! Тодороки издал лёгкий смешок. – Во всех твоих словах больше всего меня напрягает «всего четыре». Это же полторта! – альфа покачал головой. – Ну… – Мидория качнул головой, – мало ли, – он пожал плечами. Шото усмехнулся. – Я-ясно, – он задумчиво кивнул. – А мне-то казалось, что организм должен подсказывать человеку, когда надо есть, когда не надо, – он покачал головой. Изуку неуверенно на него посмотрел и закусил губу. Ему явно было что сказать, но он почему-то смущённо молчал, ерзая на месте. Тодороки искоса на него смотрел и никак не мог понять, почему омега этой темой так сильно озабочен. – Ну… в какой-то степени… – тихонько проговорил Мидория. – Мне кажется, эволюция просто не успевает за нашим прогрессом. – В смысле? – Шото обернулся на него удивленно – не ожидал, что Изуку поднимет серьезную тему. – Ну… всех животных умения их организма откладывать запасы спасает от смерти во время голода. Но в наше время… ну… это не обосновано. Люди могут умирать от ожирения даже, потому что у тела нет момента «стоп», он может накапливать жиры до бесконечности, пока не умрет. С точки зрения животного мира это вообще странно, что у нас достаточно пищи, чтобы прокормить всех. Никакого естественного отбора, никакого… – с каждым словом омега начинал говорить всё увереннее, он забавно жестикулировал рукой и кивал сам себе головой, вещая. Тодороки внимательно его слушал, готовый начать в любую секунду поддакивать. Про себя он отметил, что Мидория разбирается в этой теме намного больше, чем хочет показать, то ли он помешан на этом, то ли когда-то у него был лишний вес, с которого он с трудом худел до своего нынешнего. Это могло бы стать обоснованной причиной, почему одноклассники могли бы его дразнить: подростки бывают иногда очень злыми, когда речь идет о внешности. У них завязался расслабленный разговор; Изуку успокоился и, видимо, уже полностью согрелся, на его лице изредка начала проскальзывать улыбка. Шото не заметил, что ему это нравится. Тодороки за время их разговора успел выпить три кружки чая, а Мидория признался, что свой чай он не пьет из-за того, что в нем много сахара. А в сахаре много калорий. Альфа пытался выведать, где и сколько Изуку сегодня ел – его не отпускали подозрения, что омега голодает, – но тот сердито молчал и ничего не рассказывал, так к еде и не притрагиваясь. Закончилось всё тем, что Мидория сумел убедить Шото в том, что многие люди просто не замечают, как много они едят, и Тодороки, согласившись с его позицией, не стал прикасаться к своей лапше, что уже была готова и ждала его на тарелке. Стрелка часов постепенно близилась к двенадцати, альфа совсем этого не замечал, увлеченный разговором, а Изуку скоро начал клевать носом. Он усердно старался этого не показывать, но Шото прочел всё в его больших почерневших от усталости глазах. – Уже очень поздно, – Тодороки цокнул языком, – раз уж обстоятельства складываются так… – он погладил подбородок, – пойдем, я постелю для тебя футон. – Что? – Мидория, что секунду назад неуверенно, но достаточно радостно, будто они с Шото были знакомы уже очень давно, рассказывал о пользе и вреде разных продуктов, резко вскинул голову и с волнением на него посмотрел. – Чего смотришь? – альфа дернул плечами, – ты же не собираешься тут всю ночь сидеть, – он всплеснул руками. – Ну… – Изуку качнул неопределенно головой, всерьез задумавшись над этим. – Я бы мог… – неуверенно проговорил он, – не спать всю ночь не так уж и сложно. – И этот человек минуту назад рассказывал мне, как важно полезное питание, – закатил Тодороки глаза. – Может, ещё расскажешь, как важен здоровый сон и правильный режим дня? Или об этом ты не знаешь? – Ну… – омега смутился. Его явно настораживало, как неофициально, прямо-таки по-дружески Шото разговаривал с ним, альфа явственно чувствовал это, но не мог с собой ничего поделать. – Знаю, почему же… но иногда можно. – Да? – Ну… это вредно… но… если такая ситуация… – Если такая ситуация, нормальные люди звонят родителям, – Тодороки закатил глаза, а Изуку вздрогнул всем телом. – Вредно, поэтому никаких «но». Да и как ты это себе представляешь? Я буду спать, а ты в одиночестве тут шариться? Ага. И весь мой холодильник съешь! От недосыпа просыпается аппетит, это я точно знаю, – уверенно начал разглагольствовать альфа. Мидория растерянно его слушал и глупо кивал, всё ещё ерзая на стуле. Он поднялся, неуверенно прижав ладони к груди. – Ну… я могу прилечь на коврике в прихожей, – тихонечко сказал Изуку, когда Шото наконец замолчал. Тодороки обернулся на него, не понимая шутит омега или нет, но тот, очевидно, был предельно серьезен. Альфа только головой покачал, думая, а стоит ли покрутить у виска или ну его. Шото бы сам чувствовал себя ужасно скованно и некомфортно, если бы оказался у незнакомого человека в его квартире, но Мидория вел себя уж чересчур глупо и сдержано. Может, он боялся, что Тодороки сделает с ним что-то, но, если бы он не преодолел этот свой страх, то вообще бы не пошел с ним… – К несчастью, – альфа медленно прошел по коридору, а Изуку хвостиком проследовал за ним, – у меня тут только одна комната. Где же тебя уложить… – он задумался и обернулся к омеге, что растерянно на него посмотрел. – Отдельно спать, – он поежился, – а… – Что? – Ничего, – Мидория замотал головой, – извините. – Э… – Шото в недоумении приподнял брови. – Ну… э… – он глупо моргнул, – если тебя это не напряжет, то, почему нет, хорошо, могу постелить в своей комнате. Там на полу правда особенно прохладно, но… – М… нет, не надо, – Изуку вновь помотал головой. Тодороки удивленно на него посмотрел, не понимая, как он должен расценивать подобное поведение. И что это значит, как это всё понимать? То омега будто его боится, то уже удивляется, чего же Шото гонит его куда подальше. – Решай сам, – альфа пожал плечами. – Можно постелить футон в коридоре… ну или на кухне… даже не знаю… – он задумался. Мидория с растерянным видом стоял рядом и голоса не подавал, делая вид, что его тут нет. Тодороки показалось это забавным, но он знал, что, окажись в шестнадцать в подобной ситуации, вел бы себя точно так же. – Не стоит сильно утруждаться, – через минуту обоюдного молчания осторожно заметил Изуку. – А я сильно утруждаюсь? – Шото посмотрел на него и усмехнулся. – Сильно утруждаться, в данном случае, это уступить тебе свою кровать, перестелив на ней всё белье. А чего ты так смотришь? Гостям всё самое лучшее, к тому же, ты замерз и рискуешь заболеть. – А… о… – Мидория удивленно моргнул, – так точно не надо! – взволнованно сказал он. – Наверное, – согласился Тодороки. – Ты по ночам мерзнешь? – полюбопытствовал он и двинулся на балкон, откуда достал запрятанный в чехол старенький футон. Тот был слишком мягким, но зато достаточно высоким, Изуку не должен был почувствовать холод пола. – Я? – омега растерянно проводил его взгляд, боясь идти следом куда-то не туда. – Ну… да нет. – Нет? – Шото обернулся: ему-то казалось, что со своей комплекцией Мидория должен мерзнуть постоянно. Откуда брать энергию организму для обогрева тела? Учитывая, что он есть отказывается! – Ну… у меня дома одеяло плотное, – пожал плечами Изуку и немного застенчиво на него посмотрел, – а что? Тодороки улыбнулся, подумав, что Мидория уже говорит с ним легко и совсем не так зажато, как раньше. Наверняка рано или поздно за время своего здесь пребывания он расскажет-таки, что с физкультурой не так. Он говорил многое, но в этом не было ничего конкретного, ничего обоснованного. – Думаю, не замерзнешь ли, – Шото весело на него посмотрел. – Вроде не должен. Но, если хочешь, можем на ночь закрыть окна. – А… н-нет, спасибо. В смысле… решайте сами. – Мм, хорошо, – альфа усмехнулся себе под нос. Он достал футон и настоятельно попросил Изуку решить, куда его надо положить. Тот долго мешкал и взволнованно спросил у Тодороки, надеясь, что тот решит этот вопрос сам, но альфа лишь не менее недоуменно смотрел в ответ. Мидория тихо несколько раз сказал, что можно в любое место, на что Шото ответил лишь: «В какое?» – Ну… ну сюда, – омега махнул рукой на дверной проем. Тодороки удивленно на него посмотрел. – Прямо сюда? – он подтащил футон к указанном месту, всё ещё не отпуская его из рук. – Так всё-таки в коридоре или в комнате? – вопросительно посмотрел на Изуку. Тот вздрогнул всем телом и так и не ответил, не поднимая на альфу глаз. Тот, редко сталкивающийся с подобным, не знал, как он должен на это всё реагировать. Стоит ли до упора ждать или Мидория надеется, что он примет решение сам? Наверняка надеется. Иначе чего он молчит? Шото тяжело вздохнул и положил футон в узком коридоре у стены неподалеку от двери в комнату, вопросительно глядя на Изуку. Тот никак не отреагировал, только слегка кивнул и пискнул что-то в благодарность. Тодороки покачал головой и пошел за чистым постельным бельем. – Я сам, – одернул его омега вдруг, когда альфа начал его расстилать. – Сам? – Шото удивленно на него обернулся, – ну пожалуйста-пожалуйста, – он отошел в сторонку, наблюдая за действиями Мидории. На ум пришли какие-то странные мысли, Тодороки встряхнул головой, отгоняя их.