Небезопасно было в тебя влюбляться

Шото лежал на кровати и глупо смотрел в потолок. Он даже не пытался заснуть, прекрасно зная, что все его попытки будут тщетными. Организм пребывал в странном, радостном и приподнятом состоянии, что-что, а спать он не собирался, несмотря на то что Тодороки выработал себе режим. Где-то неподалеку от него шуршал чем-то Мидория, но альфа усердно старался делать вид, что совсем этого не замечает, он только тяжело втягивал носом воздух и поглаживал себя пальцами по урчащему животу. Тот требовал еды, хотя голода Шото не испытывал: слова Изуку о том, как много люди едят, звучали очень убедительно. Тодороки не знал, спит омега или нет, но ему всё-таки казалось, что спит. Легли они около полутора часа назад, а у него у самого сна не было ни в одном глазу. Рассеянные мысли посещали голову время от времени, Шото хмурился и отгонял их. Он уже успел обдумать, зачем позвал Мидорию к себе, но так ни к чему разумному и не пришел. По доброте душевной? Маловероятно. По дурости? Ну… альфа усмехнулся уголками губ. Верить в то, что он последний дурак, как-то не особо хотелось. Впрочем, если и дурак, то до-обрый. За окном задувал ветер, разбивающийся о дрожащие окна. Тодороки в ужасе думал, какого было бы Изуку сидеть на улице в такой холод! Где бы он спрятался? Забрался бы под какой-нибудь куст, в чей-нибудь подвал или всё-таки переступил бы через свои страхи и отправился бы в полицейских участок? Шото покачал головой. Почему-то ему казалось, что чего-чего, а упорства Мидории не занимать. Он очень робкий и прям тихонький, но одно другому совсем не мешает. Если решил чего-то, то вряд ли со своего места сдвинется, будет дуться, наигранно кивать головой, а сам никогда ни на что не согласиться. Или альфе это всё о нем только показалось. Тодороки тихо захрипел и всё-таки перевернулся на бок, чувствуя, как у него затекли все мышцы тела. Руки и спина гудели ужасно: прежде он никогда не спал на спине. Может, именно по этой причине ему не удавалось уснуть? Взгляд Шото заскользил по стенам и остановился на дверном проеме, где торчал край футона, на котором расположился Изуку. Альфа потянул шею, пытаясь зачем-то увидеть что-нибудь ещё. Когда до него дошло это действие, он встряхнул головой и лег обратно. Но беспокойство не оставило его: Тодороки подумалось, что Мидории вовсе там нет. Он нахмурился, вдруг решив, что омега устроил это всё специально, чтобы попасть в его квартиру и обокрасть! На лице сама собой расплылась идиотская улыбка, Шото с трудом сдержал смешок. От сбитого режима сна его голову посещают откровенно идиотские мысли. Ну откуда Изуку мог знать, что альфа позовет его к себе! Даже сам Тодороки был в шоке от собственного предложения: никогда не любил гостей. Да и что тут воровать? У обычного учителя в квартире ничего ценного нет и быть не может, тем более учитывая, как недавно Шото вообще начал работать. Да и не похож Мидория вовсе на злостного похитителя. Альфа обнял подушку и уткнулся в нее носом, тяжело и медленно вздыхая. Никакого запаха он совсем не почувствовал, вовсе его не замечал. Свой собственный аромат был настолько привычен, настолько естественен, что Тодороки иногда не мог понять, насколько сильно от него пахнет. Даже во время гона, обнюхивая себя, он с удивлением отмечал, что никаких изменений не видит. Такие ощущения преследуют многих альф и омег, особенно старшего возраста. Но другие, Шото знал, очень хорошо чувствуют его запах. Он задумался об этом и сразу же почувствовал себя страшно неловко. Если бы мог краснеть, щеки обязательно залил бы румянец. Что же испытал Изуку, когда перед ним открылась дверь его квартиры! Может, хотя бы стоило проветрить? Да нет, аромат уже наверняка впитался в мебель и во все вещи, вряд ли обычное проветривание смогло бы тут помочь. Неловко-то как… И как только Мидория чихать не начал? Кто-то как-то сказал Тодороки, что его аромат не самый лучший на свете, такой немного едкий, прямо-таки въедливый, неприятный. Очень резкий, что от него быстро начинает кружиться голова. Шото это запомнил. Наверное, Изуку только из вежливости себя сдержал… Альфа поморщился. Время близилось к часу, а тело спать не собиралось. Бестолковое лежание уже порядком ему наскучило. Тодороки перевел взгляд обратно на дверной проем и почему-то улыбнулся краешку футона, на котором появилась нога. Предположительно, это была нога, ступня в носке, но Шото в такой темноте не мог говорить уверенно. Кто ж знает, в какой позе Мидория там спит… Несколько томительных минут альфа не шевелился, лишь вглядывался в темноту и ломал голову над вопросом, что же они будут делать завтра. Суббота, у них у обоих выходной, хоть что-то хорошее. Но что, если родители Изуку так и не приедут? Он сказал, что не знает, как долго они собираются там пробыть… Тодороки тихо усмехнулся, покачав головой. Ситуация казалась ему запредельно абсурдной, но сделать ее более нормальной он не мог. Вместо того, чтобы звонить своим родителям или придумать что-нибудь, Мидория решил заночевать, как какой-нибудь бомж, где-нибудь на улице, с крысами в подвале. И ведь его ничего совсем не смущало! Откуда взять еду, как не умереть от холода, где справлять естественные нужды организма? Об этом он, что ли, просто не подумал?! – Да уж… – протянул Шото шепотом и сел, потирая переносицу. К такому его жизнь точно не готовила. В голову закралась идея, что у Изуку был какой-то план, он собирался, возможно, пойти к своим друзьям, – хотя Тодороки кажется, что у него их нет, – или куда-нибудь сбежать. Ему даже подумалось, что Мидория во всем ему наврал, а на самом деле его родители никуда не уезжали. Быть может, омега решил сбежать из дома, родители теперь его ищут, а когда выяснится, что Изуку был с Шото… Внутри что-то неприятно екнуло. Проблемы Тодороки явно не нужны, особенно с родителями учеников, за такое его точно уволят. Так ещё и вдруг они решат, что он какой-то маньяк, совратил их сына или похитил, его же посадят! Альфа подскочил в ужасе на матрасе и встал, нахмурившись. Нет, ну не может быть. Мидория так правдоподобно плакал… Шото медленно двинулся к дверному проему, одновременно задаваясь вопросом, почему на ночь они не закрыли дверь? Разве не было бы Изуку комфортнее спать как можно дальше? Хотя… кто его знает. Тодороки тихонечко, стараясь идти бесшумно, чтобы ненароком не разбудить омегу, выглянул из-за стены на футон. – А-а! – не успел он сделать и шага, как Мидория вскрикнул и тут же заткнулся. Альфа чуть не упал от неожиданности, всплеснув руками. Он схватился за сердце и в шоке уставился на Изуку, что явно не спал и даже не лежал, а сидел на футоне, закутавшись в плед, что Шото ему выделил. Тодороки нахмурился и щелкнул пальцем по выключателю; комнату залил свет. – Ты чего не спишь? – навис над омегой альфа, щурясь. Ему хотелось закричать в ответ и проорать, чего Мидория так орет, но он сдержал себя, в недоумении его оглядывая. – А… ч-что? – Мидория похлопал влажными глазами и посмотрел на него исподлобья, тут же отворачиваясь. – О-ой… – он натянул на голову плед, прячась то ли от яркого слепящего света, то ли от Шото. Тот замер в ступоре и в недоумении на него уставился, нахмурившись. Около минуты между ними висело молчание, Тодороки покачивал головой и пытался сообразить, что произошло, но никаких причин для такого поведения найти он не мог. Чего Изуку вообще не спит? И кричит… – Ты… – альфа открыл рот и тяжело вздохнул, так ничего плохого в адрес Мидории и не сказав. – Я тебя напугал? – наконец предположил он и опустился на корточки, подперев голову рукой. – Мм, – омега неуверенно выглянул из-под края пледа, посмотрел на него странно, нервно вздохнул и глупо покивал. – Д-да… из-извините, – тихо пролепетал он и без сил упал на футон, не глядя на Шото. Тот в ступоре моргнул. – А… почему ты не спишь? – уточнил он снова. В ответ Изуку лишь робко дернул плечами. Но Тодороки терпеливо продолжал ожидать хоть слова, пока через полторы минуты Мидория наконец не разразился: – Я не могу уснуть. – Что ж… – Шото потер переносицу, – это… – он тяжело вздохнул, – наверняка от пустоты в желудке. Я вот тоже не могу уснуть. Омега не поленился и обернулся на него, вновь садясь. – Мне голод спать не мешает, – заметил он тихо. Тодороки усмехнулся. – Значит, ты всё-таки голодный. Пойдем-ка поедим, – он почесал живот. Изуку быстро-быстро начал моргать, не понимая, что только что альфа сказал. Наверное, решил, что Шото совсем того. Мидория вздохнул и наконец ответил: – Нет, – на большее, видимо, его не хватило. – Ой, да ты же всё равно не спишь, – Тодороки махнул рукой. – И я не сплю. Или, скажешь, что ты по ночам никогда не бегаешь к холодильнику? – он усмехнулся. Омега растерянно на него посмотрел. – Хотя ладно, – Шото осмотрел его, – верю, ты точно никуда не бегаешь. Сомневаюсь, что ты вообще ешь, – пробормотал он себе под нос. – Ну давай хоть чая попьем. – Мм… – Изуку задумался на несколько секунд, отвернувшись. Предложение альфы наверняка звучало ужасно странно, но, видимо, особых причин отказываться у него не было, поэтому он всё же кивнул и тихо сказал: – Пойдемте… – медленно поднялся, осторожно сворачивая на футоне плед. Омега был одет во все уличное, раздеваться в чужом доме он, наверное, посчитал лишним. Или ему было холодно. В любом случае альфа подумал, что так будет лучше. Иначе как себя надо было бы вести, он не знал. Тодороки проследил внимательно за действиями Мидории, а, как тот закончил, кивнул и двинулся на кухню, зевая. В голове у него появился один вопрос, но задавать его сразу Шото почему-то не стал, подумал, что Изуку ему не скажет. – Какой чай будешь? – сонно поинтересовался альфа, ставя чайник. Омега осторожно присел на стул, тоже зевая. Кажется, он ужасно хотел спать, просто ужасно, но почему-то не уснул. В голове Тодороки зароились нехорошие мысли на тему того, что Мидория что-то себе напридумывал насчет него, испугался и решил, что для безопасности лучше ему не спать. Мало ли что. Шото нахмурился. Нет, раз уж Изуку с ним пошел, наверное, он всё-таки так не думает… Хотя кто его знает. Осторожность-то никогда не бывает лишней. Проснуться и обнаружить, что кто-то ночью тебя изнасиловал, – вряд ли самое лучшее чувство на свете. – М… не знаю, – Мидория пожал плечами. – Лучше просто водички, – тихонько попросил он и робко улыбнулся. Тодороки согласно кивнул. – А есть будешь? – предложил он, мимоходом заглядывая в холодильник. – Или опять скажешь, что в еде много калорий? – Не буду, – тут же отозвался Изуку. – Не будешь есть или не будешь говорить? – уточнил Шото, обернувшись к нему, и усмехнулся. – Ой, – он нахмурился, заметив на ноге Мидории какую-то полосу. Прежде видно ее не было, но сейчас штанина задралась, обнажая его голеностоп. – Что это у тебя? – Тодороки нахмурился. – Где? – омега глупо моргнул и опустил глаза. – А, – он поспешил отодвинуть ногу под стул, – это… я поцарапался. – Где? – Шото нахмурился сильнее. – Выглядит совсем свежей. – Да не знаю, – Изуку поежился, – где-то сегодня. Точнее… уже вчера. Я упал на забор, а там торчала железяка, – он пожал плечами. Альфа строго на него посмотрел. – Э… незадолго до нашей встречи, получается? – в лоб уточнил он. Мидория поерзал на стуле, удивленно на него посмотрев, и кивнул, нерешительно покачиваясь из стороны в сторону. – Ну… да, наверное. За пару часов. – И чего ты молчишь! – Шото всплеснул руками, неожиданностью напугав Изуку: тот подскочил. – А… что? – он нахмурился. – Зачем об этом говорить? – чуть недовольно посмотрел на учителя. Тот так же недовольно посмотрел в ответ и цокнул языком. – Ты какой-то грязной железякой с тысячью микробов поцарапался так, что кровь шла, а потом спрашиваешь, что? А если заражение какое под кожу занес! И помрешь! А? – альфа в гневе от такой халатности к своему здоровью на него посмотрел. Мидория вздрогнул от такого напора и виновато опустил голову, пожимая плечами. Тодороки вздохнул и достал из аптечки, что скрывалась в дальней полке на кухне, перекись водорода и ватку. Посмотрел строго на Изуку и вздохнул. – М… не думаю, что это прям так обязате… – начал говорить тот, но, заметив строгие разноцветные глаза, быстро замолчал. Шото смочил ватку водой и вернулся к омеге, присев перед ним на корточки. Тот растерялся, не понимая, чего альфа хочет. Тодороки медлить не стал, решительно схватив Мидорию под пятку. Омега аж подпрыгнул, что-то испуганно начав говорить, но Шото не стал его слушать, задирая штанину до самого колена. Он глянул на Изуку, что ужасно напрягся, прижав ладони к груди. Альфа бережно несколько раз провел ваткой по царапине, та оказалась длинной и страшной на вид, наверное, глубокой. И как Мидория об этом только умолчал! После Тодороки нанес на обратную сторону ватки перекись, вновь провел по ноге, заставив омегу болезненно скривиться. – Больно? – хмуро уточнил Шото, посмотрев на него. – Да нет… – смутился Изуку, – просто щиплет. – Всё лучше, чем заражение, – пробормотал себе под нос альфа и покачал головой. – За здоровьем своим надо следить, – негромко проговорил он, устало посмотрев на Мидорию. – М… – тот поерзал на своем месте. – Ну всё-всё, – взволнованно посмотрел на преподавателя, – спасибо, – и поспешил одернуть штанину. Тодороки кивнул, больше не возражая. Он убрал перекись водорода обратно в аптечку и достал стакан, выливая туда почти до края кипятка. С сожалением тут же подумал, что это было ошибкой: ему не хватит места для льда. – Так, – Шото обернулся к омеге, – тебе воды, да-да, – он кивнул сам себе и налил в чистую кружку воды из фильтра, ставя ее на стол перед Изуку. – А есть что будешь? Есть сыр. – Сыр? – Мидория моргнул. – Ох, – он тяжело и странно вздохнул. – Ночью нельзя есть, это вредно. – Опять ты про своё здоровое питание, – Тодороки поморщился и цокнул языком. – А, между прочим, если уж ты заговорил про вредно-невредно, то не заниматься физкультурой тоже вредно. Изуку вздрогнул. Он опустил глаза и дернул плечами. – Ну… заниматься спортом тяжело. А… м… не есть ночью – легко, – омега поерзал на стуле. Шото усмехнулся уголками губ, качая головой. Он вздохнул и присел напротив Мидории, решив, что тоже не так уж и сильно хочет есть. – Да-а уж, – Тодороки усмехнулся, – а для нормального функционирования организма необходим жир. – Ну-у, – Изуку махнул рукой, – да не особо. Сейчас времен голода не бывает, мы в любую секунду можем поесть, – он пожал плечами. Альфа покачал головой. – Да-да, прямо как ты, когда мы вчера с тобой встретились. Представляешь, сидел бы сейчас в одиночестве на улице, – от одной этой мысли самого Шото передернуло. Мидория только робко плечами пожал. Он вздохнул и грустно опустил голову. Тодороки вдруг стало его очень жаль, хотя прежде ни к кому, даже к милым животным из интернета, он не проявлял особого сочувствия. – Ну… ага, – Изуку вздохнул. – Ладно, – альфа махнул рукой и на некоторое время замолчал, обдумывая следующую свою реплику. – Что ж… – он посмотрел внимательно на омегу, решив наконец задать вопрос, что взволновал его. – Ты… почему… не заснул? – осторожно проговорил Шото и посмотрел Мидории в глаза. – А… не знаю, – отозвался тот незамедлительно. Тодороки поморщился. Он понимал, что вряд ли Изуку всё ему расскажет, особенно если он подозревал, что Шото – маньяк, но хоть что-то альфа надеялся от него получить. – И всё-таки, – Тодороки склонил голову набок, подперев её рукой. – Ты темноты боишься? – предположил он немного иронично. Мидория вздрогнул и отвернулся, а Шото нахмурился, не понимая, чего такого он сказал. Изуку долго молчал, пока наконец не решился признаться: – Да… – он закусил губу, – я… я боюсь темноты, – вздохнул и посмотрел на альфу устало, будто ожидал от него какого-то осуждения. – Вот как, – но Тодороки не стал говорить ничего подобного, поглаживая подбородок. – М… – Мидория вновь вздохнул, – а на новых местах… я чувствую себя особенно некомфортно, – негромко признал он. – Почему? – Шото приподнял удивленно брови. – Ну… у себя дома я уже всё знаю. Как-то… там привычно. Я закрываю двери и прижимаюсь к стене, так мне кажется, что ничего не случится. А на новых местах… – Изуку всплеснул руками, – что-то… новая мебель, новые темные углы. Так я ещё и лежу… в коридоре, а не в углу. – Погоди, – Тодороки нахмурился, – а что может случиться? – удивился он, растерянно посмотрев на Мидорию. – Ты… что имеешь в виду? – спросил альфа и сглотнул, уже предполагая самое худшее. Омега посмотрел на него, как на дурака, и отвернулся. Шото поморщился: ему не нравилось, когда Изуку так делал, Тодороки никогда не мог понять, что именно это значит. – Ну… я боюсь темноты, – тихо повторил Мидория. – И? – альфа нахмурился. – Вы не знаете, что это значит? – впервые по-настоящему недовольно посмотрел на него омега и нахмурился, тут же отвернувшись. – Д-да… да неважно, – он махнул рукой. Шото удивленно на него посмотрел и задумался, почесав щеку. Покачал неопределенно головой, пытаясь сообразить, но ничего дельного на ум всё равно не приходило. – Ну… темноты… – протянул он медленно, – ты же не думаешь, что кто-то стоит в темных углах и смотрит на тебя? – с нервным смешком предположил Тодороки. Изуку резко посмотрел на него таким странным взглядом, недовольным, чуть раздраженным и одновременно ужасно стыдливым, будто бы он сделал что-то плохое. Шото только открыл рот, нахмурившись. – А чего, вы думаете, я тогда думаю? – сипло поинтересовался Мидория и тяжело втянул носом воздух. – Это и называется, бояться темноты, – буркнул он. Альфа смог лишь глупо кивнуть. Омега явно не хотел об этом говорить, возможно, считал, что в его возрасте бояться темноты как-то не серьезно. Тодороки отчасти мог его понять, но он знал, что и среди взрослых людей много тех, кто боится. У всех разные страхи, это нормально. – И… это прямо-таки мешает тебе спать? – удивленно уточнил Шото. – Да! – Изуку болезненно на него посмотрел. – Извините… – он отвернулся. – Всё хорошо, – Тодороки махнул рукой. – Мм… – Мидория вздохнул, – я… не могу сомкнуть глаз, – протянул он, – прям… ужас! Не могу. Мне кажется, что стоит только на секундочку отвлечься, как кто-нибудь нависнет надо мной… и своими длинными когтями потянется ко мне, – его передернуло. Шото удивленно на него посмотрел, не зная, что должен сказать. Он никогда не умел поддерживать людей, а тут ещё и вроде ничего особенного не случилось, Изуку живет с этим всю жизнь. – Вот как… – Тодороки потер переносицу; это многое объясняло. И чего Мидория закричал, и чего не хотел спать в одиночестве. – Ясно… – он огляделся по сторонам и поднялся. – Тогда тебе непременно стоит выпить чаю с ромашкой, он у меня где-то был. Говорят, успокаивает. – А… ну… – омега дернул плечами, – я не уверен, что мне это поможет, – признал он негромко. – Но… если вы предлагаете, – постарался улыбнуться уголками губ. У Шото в груди от этой улыбки что-то замерло, он сам еле удержал губы, что непроизвольно начали приподниматься вверх. Альфа налил ему кружку, закинул туда ромашковый пакетик и поставил перед Мидорией. – Подожди, пока заварится. Можно ещё туда клюквы бросить, у меня есть, – он улыбнулся. – С ней вкус совершенно другой, как в каких-то ресторанах. – Да? – Изуку улыбнулся, – ну… можно, наверное, – он пожал плечами. – Только их обязательно нужно будет подавить ложкой, чтобы они дали сок, иначе будут просто плавать, а жевать их не так вкусно – горькие, – весело проговорил Тодороки, заглядывая в морозильник. На душе появилось очень странное теплое чувство, которое отпускать ему не хотелось.