Небезопасно было в тебя влюбляться

Будильник прорезал тишину комнаты, все находящиеся в квартире испуганно подскочили, в шоке оглядываясь по сторонам. В первую секунду Шото почудилось, что на улице собрался какой-то митинг или началась война, не сразу он понял, что это просто его мобильный, оповещающий о том, что пора вставать. Альфа поспешил его выключить, но удалось ему это только с третьей попытки: палец постоянно соскальзывал с экрана в неправильном направлении. – Что происходит? – послышался испуганный голос из коридора. Это был Изуку. Он наверняка хотел заглянуть в комнату и посмотреть, что происходит, любой бы сделал так на его месте, Тодороки этого ожидал, но кудрявая макушка так и не появилась в дверном проеме. Наверное, он постеснялся. – А… н-ничего, – Шото поморщился. – Это будильник, – он потер переносицу, пытаясь вспомнить, зачем вообще поставил его. – Который час? – взволнованно уточнил Мидория. – Половина десятого. – А… м… – омега издал какой-то протяжный странный звук; Тодороки догадался, что он недоволен. – Вам надо куда-то идти? – взволнованно уточнил Изуку, сонно зевая. Вчера они легли очень поздно. Долго сидели на кухне, обсуждая вроде что-то важное, а вроде какую-то ерунду, которой не стоило даже внимания уделять. Мидория не хотел, но всё равно рассказывал о своих страхах, о том, как он боится темноты, о том, что это преследует его всю его жизнь и почему-то не проходит, несмотря на то что он становится старше. Ещё он говорил что-то о своих родителях, но уже очень сдержанно и осторожно, боясь сболтнуть лишнего. Шото хотелось его разговорить, он не знал почему, но жизнь этого омеги казалась необычной, интересной, важной. А когда они наконец решили лечь в третьем, а то и четвертом часу ночи, Тодороки не стал спешить к себе в комнату, почувствовав, что что-то не так. Изуку говорил, что не может уснуть, потому что ему что-то мерещится, и альфа предложил оставить свет. Мидория подумал, но в итоге сказал, что это всё равно не слишком ему поможет. Тогда Шото предложил вести разговор до тех пор, пока омега не уснет. Тот очень удивился, но согласился. Они начали беседу от хобби и увлечений, Тодороки вспоминал свои студенческие годы и много смеялся. Изуку внимательно его слушал, но с каждой минутой ответа от него приходилось ждать всё дольше и дольше, а в какой-то момент он так и не отозвался, хотя Шото трижды повторил свой вопрос. Альфа понял, что омега уснул. – Э… на самом деле… – Тодороки почесал щеку, – нет. – Нет? – удивился Мидория. Больше он ничего не сказал, но Шото почувствовал его немой вопрос, повисший в воздухе. – Тебе интересно, зачем тогда я поставил будильник? Извини, наверное, его стоило отключить, – вздохнул альфа немного виновато. – Я стараюсь не сбивать сильно режим на выходных, но причина не в этом. – А в чем же? – растерялся Изуку; его голос прозвучал так необычно, легко и весело, будто всякие страхи наконец его отпустили. – Мне… нужно было что-то закончить, – проговорил Тодороки и нахмурился. Звучало это не очень весомо. – Дела разгрести. За неделю их всегда каким-то необъяснимым образом накапливается очень много. – Вот как… – Мидория снова зевнул. – Но, видимо, это всё придется отложить, – задумчиво протянул Шото, посмотрев в сторону дверного проема. Он потянул носом, с удивлением про себя отмечая, что квартиру постепенно начинает заполнять легкий воздушный аромат Изуку. Это… хорошо. – Извини, я не хотел тебя разбудить. – А… всё хорошо! – отозвался омега взволнованно, Тодороки увидел, как мелькнула в проеме его рука, которой он встревоженно взмахнул. Шото усмехнулся. – М… я… да… вставать уже пора, нет смысла валяться, – быстро затараторил Мидория и вскочил, начав суетиться в коридоре. Альфа удивленно приподнял брови и кивнул сам себе, поднимаясь. В чём-то Изуку был прав. Хотя им обоим явно хотелось спать, а омеге так точно. Подросткам надо спать от девяти до десяти часов в сутки, а Мидория эту норму сегодня не выполнил. Впрочем, старшеклассники вообще редко об этом задумываются, а после спят на первых уроках, носом чуть ли не касаясь тетрадок. Шото не раз подобное наблюдал, пусть и не на своих уроках. Тодороки встряхнул одеяло, расправляя его по кровати, открыл окно для проветривания, вдыхая свежий холодный воздух. На улице вовсю играло солнце, кипела жизнь, люди куда-то спешили, а растения и птицы давно проснулись, но согреться после ночи город не успел: всё ещё веяло ночной прохладой, альфа в очередной раз подумал, что оставлять там Изуку совсем одного было бы верхом ужаса. Шото медленно вышел в коридор, по-дружески кивнул Мидории, что усердно складывал плед на футоне, доводя это дело чуть ли не идиотизма. Омега резко обернулся и неуверенно ему улыбнулся, отступив к стене. – Когда твои родители приезжают? – спросил Тодороки, пытаясь сообразить, как правильно будет сейчас поступить. Изуку тут же напрягся и виновато дернул плечами, опустив глаза. – Я точно не знаю. – Мм, – Шото потер переносицу, вновь кивая, и двинулся в ванную, собираясь сначала умыться, а после уж разбираться с этим. После двинулся на кухню, где поставил чайник и тоже открыл окно, подумав, что холодный воздух должен взбодрить их обоих. Сидеть и зевать не лучшая идея при решении важных вопросов. Вскоре там появился и Мидория, что робко присел на стульчик, ежась на своем месте. Тодороки предложил ему чая, Изуку привычно отказался, чему альфа усмехнулся и только вздохнул. – Лучше водички, – омега осторожно на него посмотрел, – если несложно. – Конечно, несложно, – фыркнул Шото и налил ему целый стакан, поставив на стол. – Перед едой обязательно нужно выпивать стакан воды, – голосом профессора объявил Мидория и сделал глоток. Тодороки удивленно на него посмотрел – ему показалось это ужасно забавным, – и тихо рассмеялся, улыбнувшись. – А ты есть собираешься? – уточнил он. – Ну-у, – Изуку смутился и отвел глаза. – Ладно, – Шото махнул рукой. – У меня к тебе вопрос серьезный, – хмуро выдохнул он, а омега испуганно на него посмотрел, явно подумав что-то не то. – Если ты не знаешь, когда твои родители приедут, то как ты узнаешь, когда тебе нужно возвращаться к себе в квартиру? – серьезно спросил альфа. Омега открыл глупо рот и задумался. Видимо, прежде в голову ему это не приходило. Тодороки только цокнул языком, на секунду представив, скольких проблем ему будет стоить всё это, если вдруг окажется, что родители Изуку приехали этой ночью и не обнаружили своего сына дома… – Ну… – Мидория нахмурился, – я буду сидеть у дома и ждать их! – радостно сказал он. – Я так изначально планировал. – Хм… а если они только вечером приедут? – Ну, значит, весь день буду сидеть, – омега пожал плечами. Шото посмотрел на него, как на дикого, не понимая, как о таких вещах вообще можно говорить настолько спокойно. – Ох… – Тодороки потер переносицу, – а если они приедут ночью? – Значит, до ночи буду сидеть. – А если они уже приехали? Этой ночью? – альфа приподнял брови и цокнул языком, представляя скандал, который в таком случае его ожидает. Изуку задумался. Он поднял глаза к потолку и поерзал на месте, вскакивая. – Тогда мне срочно нужно домой! Если они будут меня искать… о-ой… – омега разволновался, начав быстро-быстро перебирать пальцами. – Нужно им скорее всё объяснить, пока они не позвонили в полицию! – Так, подожди, – Шото нахмурился. – Это… конечно, верно, но… если ты сейчас туда побежишь, а их там не окажется? – он вопросительно приподнял брови. – Если они вообще вернутся только завтра? – Тогда… – Мидория растерялся. – Я… я не знаю, – он медленно опустился обратно на стул. – Я… почему мне вообще приходится всё это решать? – тихонько спросил омега, и Тодороки вдруг почувствовал, как ему тяжело. Изуку поник, низко-низко опустив голову, а Шото взмахнул руками, пытаясь быстро подобрать ободряющие слова: ему ужасно не нравилось это выражение веснушчатого лица. – Не стоит переживать, всё будет хорошо! Не забывай, всегда можно позвонить в полицию! – Нет, так будет только хуже! – Мидория замотал головой. Тодороки неуверенно переступил с ноги на ногу, хотя прежде за ним такой странный привычки не наблюдалось. – Хорошо-хорошо. Давай… эм… сходим к твоему дому и узнаем, не приехали ли они, – предложил Шото взволнованно. – А если нет? – Изуку поднял на него большие влажные глаза. – Ну… вернемся обратно. – Мм… – Мидория низко склонил голову. – Х-хорошо, – он закусил губу и подскочил, пытаясь быстро прийти в себя. Альфа тихо медленно выдохнул, радуясь, что всё обошлось без слез. – Только… – Тодороки огляделся быстро по сторонам, думая, чего бы такого вкусненького можно съесть и побежать. – Только ты уверен, что сможешь объяснить своим родителям вот это всё? – А… – Изуку нахмурился, – ну… э… – Просто ты на секундочку представь. Они возвращаются через пару дней и обнаруживают, что всё это время ты слонялся не пойми где! – Шото всплеснул руками. – А… – Мидория удивленно на него посмотрел, – ну… я не собираюсь им правду говорить. – То есть? – Тодороки нахмурился. – Ну… – омега смутился и отвел глаза, – я скажу им… не знаю… если они приедут в тот момент, когда меня не будет дома, что пошел гулять, а… а телефон случайно оставил. Вот. – Хм… – Шото нахмурился сильнее, – думаешь, поверят? – Ну да, – Изуку дернул плечами. – А если они тебе звонили? – альфа задумался, – пока ты был у меня или где-то ещё, что, если они тебе звонили? А ты всё это время не отвечал. Представляешь, как они перепугались? Мидория странно на него посмотрел. Он не сразу отозвался, неуверенно сначала помялся, потом дернул плечами и отвел глаза. – Они… не звонили, – тихонько сказал он. – Откуда ты знаешь? – Тодороки прищурился. Ему показалось, что Изуку постарается замять эту тему. Так и оказалось. – Я знаю, – омега опустил глаза. – Они не звонили. – Но откуда ты знаешь? – Просто знаю, – Мидория грустно улыбнулся. – Не волнуйтесь об этом, пожалуйста, я… им совру! Придумаю что-нибудь, они мне поверят! – Подожди об этом, – Шото строго на него посмотрел, – откуда в тебе такая уверенность, что они не звонили? Как могли не звонить? Уехали куда-то, конечно, будут волноваться, как ты там дома, ничего ли не случилось! – Мм… – лицо Изуку омрачилось, он опустил глаза и дернул плечами. – Они мне доверяют, – кисло сказал он. Тодороки вдруг почувствовал, что с этим что-то не так. Что-то не так с их семьей, или с Мидорией, или с чем-то ещё, но лезть ему в это «что-то» определенно не надо. Вон, как Изуку погрустнел, вон, как потемнели от печали глаза, а уголки губ опустились вниз. Шото хочется знать, ужасно хочется, он чувствует, знает, что это что-то важное, но допытываться не хочет. – Что ж… – альфа тяжело вздохнул, – если ты так говоришь, – он пожал плечами. – Вот-вот, – Мидория криво улыбнулся, – и в мою ложь они тоже поверят! – Уверен? – прищурился Тодороки. – Конечно, – хихикнул омега, – да любая ложь будет звучать убедительнее, чем всё то, что случилось на самом деле, – негромко заметил он. Шото не мог не согласиться. Кому придет вообще в голову, что обычный учитель, которому не должно быть никакого дела до ученика, начнет впрягаться в его проблемы. – Наверное, – согласился Тодороки, вздыхая. – Только… какую бы ложь ты бы ни придумал, про меня лучше не говорить, – осторожно заметил он. Изуку странно на него посмотрел, на секунду альфе стало тошно: он почувствовал себя каким-то педофилом, который говорит ребенку никому не рассказывать о том, как они «играли». – М… – Мидория дернул плечами, – если бы… они узнали всю правду… – протянул он, – то только меня бы ругали, про вас ничего плохого бы точно не подумали, – уверенно заявил омега. Шото неуверенно развел руками. – Но, если вы так говорите… хорошо. – Боюсь… – Тодороки поморщился, – это всё может расползтись и по школе в том числе. Какие-нибудь родители могут решить что-нибудь не то, – осторожно проговорил он, многозначительно глядя на Изуку, что лишь понимающе кивнул, – и поднять шум. Если это всё дойдет до директора… администрация в таких вещах всегда категорична… меня могут уволить. – Ой, – Мидория взволнованно на него посмотрел, – я никому не скажу, – повторил он для убедительности. Около десяти секунд висело молчание, совсем не напряженное, нет, скорее легкое, спокойное, они решили, как поступят, и успокоились. – Ты есть хочешь? – уточнил Шото, почесав живот. – Я что-то такой голодный. – А… н-нет, спасибо, – Изуку замотал головой. – Опять? – Тодороки устало на него посмотрел и фыркнул. – Ты мне вчера это же говорил. Это как-то не интересно. Как можно два дня подряд на одном жалком банане прожить? – он закатил глаза. – Давай яишенку. – М… я не люблю яйца. – Ах да-да, помню, – Шото нахмурился. – Тогда… соба? Любишь? – Я люблю кацудон, – Мидория вздохнул и глупо улыбнулся. – Но правда, не надо. Я не очень голодный, у меня медленный метаболизм. Тодороки недовольно цокнул языком. – У меня яркое чувство дежавю, – усмехнувшись, заметил он. – Кажется, ровно то же самое ты сказал мне вчера, – хмыкнул альфа, про себя отметив, что вчера Изуку выглядел куда более зажатым и неуверенным, он говорил тихо и робко, а сейчас казался совершенно спокойным и даже расслабленным; Шото с радостью подумал, что Мидория уже не видит в нем какого-то сумасшедшего маньяка с подвалом. Недолго висело молчание, омега принципиально не смотрел на Тодороки, осторожно покачивая головой. – Ну… как-то это… всё… неловко, – негромко сказал он наконец. – Я не хочу вас объедать, – осторожно признался он. – А-а, так вот в чем дело, – Шото рассмеялся. – Ой, да что ты там больно съешь, – махнул он рукой. – Одно название. Да и не настолько я нищий. – Ну-у, – Изуку вытянул губы в трубочку и склонил голову набок, о чем-то задумавшись. Тодороки его это «ну» совсем не понравилось, он обернулся. – Хм, – прищурившись, альфа посмотрел на омегу. Тот, заметив его взгляд, осторожно сказал: – Учителя ведь… ну… немного зарабатывают, – он пожал плечами, отводя глаза. Шото цокнул языком, недовольно скрестив руки на груди. – Да, определенно, меньше, чем банкиры, – фыркнул он и двинулся к холодильнику. – Вон, даже брокколи себе не покупаю, потому что дорогие. – Да? – Мидория, не понимая его сарказма, удивленно на него посмотрел. – Вы любите брокколи? – Пф, – Тодороки на этот вопрос лишь тихо рассмеялся. – Да я шучу. Нет, не люблю, поэтому и не покупаю. Хотя они и вправду дорогие… – А-а… – Изуку глупо кивнул. – Но от того, что ты поешь, я не обеднею, – подытожил Шото. Однако, уговорить омегу хоть что-нибудь съесть ему так и не удалось. Мидория лишь попил чая, не бросив в него ни единого кубика сахара – опять сказал, что в нем много калорий, – и всё время, пока Тодороки ел, сидел с видом совершенно не голодным. Но альфа был уверен, что на самом деле он очень голодный, а живот у него не бурчит только потому, что сил на это у него уже нет. Через сорок минут они выдвинулись к дому Изуку. Тот находился всего-то через несколько дорожек в том же районе, поэтому идти пришлось совсем недолго, омега не успел замерзнуть. Практически всё время они молчали. Шото успел задуматься над тем, зачем он вообще всё это делает. Он и вчера, и ночью уже думал об этом, но к выводу обоснованному и логичному прийти так и не сумел. Он чувствовал, что не хочет, чтобы Мидория плакал, что не хочет, чтобы он в одиночестве сидел на холодной улице, а после заболел каким-нибудь воспалением легких или просто отморозил себе причинные места. Но с чем связано это странное ощущение, Тодороки не знал. Он даже предположил, что Изуку похож на кого-нибудь из его знакомых, но нет, прежде никого подобного Шото встречать не доводилось. Умный, веселый, красивый, но такой неуверенный в себе, что прямо-таки страшно. Явно много чего знает и пласт культурного развития имеет очень большой, но ни с кем этим не делится, вечно молчит в тряпочку, делая вид, что его не существует. Альфе это казалось ужасно странным. Около подъезда Мидория замешкался, взволнованно оглядываясь по сторонам. Он выискивал знакомую машину, но той в пределах видимости не оказалось. – Так… – Изуку обернулся к преподавателю, что внимательно на него посмотрел, – я… мне… нужно подняться сейчас на этаж и проверить, есть ли кто-то в квартире. – Ясно, – Тодороки согласно кивнул: так изначально они и планировали. – Только… если там мои родители… – омега покачал головой, – будет очень странно… если вы со мной будете… ну… – он посмотрел на альфу. – Да, – быстро отозвался тот, – им не стоит знать, что мы тут вместе, мы это уже обсудили. Хорошо… – Шото отступил к лавке, – давай я тебя подожду здесь. – А… – Мидория удивленно на него посмотрел. – Здесь? – Ну да. Если ты не вернешься через пять минут, значит, твои родители уже вернулись, и я пойду домой, – улыбнулся Тодороки. Изуку задумался ненадолго и радостно покивал головой, соглашаясь с таким решением. – Эм… – сделал шаг к входной двери и тут же замер, обернувшись к альфе. – Ох… – неуверенно улыбнулся, – я уже могу не выйти… ну… меня вряд ли отпустят, это будет странно, – омега нервно хихикнул, – поэтому… а… – Что? – Шото нахмурился. – Ну… я… хочу сказать… сейчас… – Мидория неловко качнул головой, – большое вам спасибо, – он вежливо поклонился и отступил на шаг, снизу вверх посмотрев на Тодороки. – Ах, это, – губы альфы сами собой растянулись в улыбке, – это ерунда, мне было совсем не сложно. Секунд двадцать они стояли в молчании, просто смотрели друг на друга, в изумрудных глазах Шото удалось рассмотреть что-то необычное, но он так и не смог понять, что именно это было. Изуку ещё раз сказал: «Спасибо», – и скрылся в подъезде. Тодороки остался ожидать его на лавке, закинув ногу на ногу. Погода стояла хорошая, пусть и немного прохладная, несмотря на близящееся лето. Стоило бы ожидать жары, что после сезона дождей обязательно бы навалилась жутким зноем, но небеса, очевидно, решили пошутить, устроив непредвиденные холода. Прошло две минуты, на секунду Шото подумалось, что Мидория уже не вернется. Вряд ли его родители так неосторожно оставили бы своего ребенка совсем одного. Тодороки знал, что такое развитие событий должно его обрадовать, но почему-то не работало. Ему не хотелось видеть, как с поникшим видом Изуку выйдет из подъезда и тихонько скажет, что никто не приедет, но и не увидеть этого он не мог. Хотелось услышать голос и весело сказать что-нибудь ободряющее. Ещё минута, ещё полторы. Каждые десять секунд альфа сверялся с часами и смотрел выжидающе на дверь, но омега не собирался выходить. Прошло более шести минут; он вздохнул, подумав, что ждать дальше особого смысла нет. Пяти минут на всё про всё и так должно было с лихвой хватить. Подняться по лифту и позвонить несколько раз в звонок, что может быть быстрее? Но почему-то уйти Шото не смог. Он остался сидеть и смотреть в ясное голубое небо, отдаленно раздумывая над тем, какие дела ожидают его в сегодняшнем дне. Планов было очень много, начиная от банальной уборки, заканчивая поездкой к родителям. Уже очень долго он откладывал это мероприятие, хотя сильно хотелось съездить к маме, увидеть ее, обнять. Спустя десять, а затем и пятнадцать минут стало ясно, что Изуку уже точно не выйдет. Тодороки стоило порадоваться за него и пойти домой, но всё тело будто бы вросло в лавку, отказываясь двигаться, организм усердно сопротивлялся подобным мыслям. Весело щебетали птички, Шото смотрел на них с улыбкой и думал, что, если всё-таки поедет к родителям, те опять будут спрашивать его, когда же он наконец выйдет замуж… С трудом альфе удалось оторвать свой зад и подняться только через двадцать минут, он с сожалением посмотрел на входную дверь, что ровно в этот момент начала открываться. Из груди Тодороки вырвался удивленно-радостный смешок, когда из подъезда вышла знакомая фигура. – Какая неожиданность! – усмехнулся Шото. Мидория поднял голову, на его лице отразилось искреннее недопонимание. – А… – он открыл глупо рот, – а как вы… вы чего не ушли! – чуть ли не обвиняя, выкрикнул он. Альфа опешил. – В смысле? – он нахмурился. – Потому что… мне не всё равно, – растерянно ответил он, а Изуку резко замолчал, почему-то густо покраснев.