Как по нотам

Два предложения, с простым понятным смыслом, а у меня чуть сердце не вылетело из груди, и я без преувеличения мог поставить это событие в ряд одних из самых счастливых в своей жизни. Потому что… Господи, как же я этого ждал! Видимо, мое лицо в этот момент было настолько одухотворенным, что мама замерла, глядя на меня во все глаза. - Я уже лечу! Вера Алексеевна, я лечу! - протараторил я, словно в бреду и дождавшись короткого "Жду, Никитушка", сбросил вызов. - Мамулечка, мне надо бежать. Нат пришел в себя! - произнес я, еле сдерживая свой голос в рамках спокойствия, ведь мне хотелось петь и кричать от счастья! - Слава Всевышнему, - тепло улыбнулась она, приложив руки к груди. - Я как чувствовала, что все обойдется! - Спасибо тебе, мам! За то, что ты у меня есть, - поцеловал я ее в щеку, крепко обняв. - Я тебе обязательно отзвонюсь чуть позже! - Конечно, милый. Только не несись сломя голову, прошу! Не хватало еще от переизбытка чувств потерять бдительность и самому в больницу загреметь. - Все будет хорошо, мамуль, - отрапортовал я из коридора, натягивая куртку и кроссовки, задники которых безжалостно стоптал, в попытке впихнуть внутрь свои ноги. Да и срать было на обувь! Во мне бушевала такая буря из эмоций, что я чувствовал себя реактивным двигателем, который работал на полную мощь. Однако, несмотря ни на что, я внял совету мамы и из подъезда выбежал сохраняя человеческую скорость. А дальше следить за своим состоянием было уже не с руки, потому как я просто-напросто поймал ближайшее такси и назвав адрес, поехал на встречу, которую без преувеличения мог назвать самой долгожданной в жизни. Время в поездке тянулось долго, а в силу того, что мы попали в неслабую пробку так и вовсе, по моим ощущениям, словно застыло. Меня такой расклад не устраивал, потому что мне нужно было во что бы то ни стало как можно скорее попасть к Натану. Но к сожалению мои желание шли сильно вразрез с моими возможностями. Мы застряли наглухо, и пилить пешком до больницы был не вариант. Таким образом я вынужден был сидеть и ждать, когда пробка рассосется, что заняло около часа, и когда мы все же выехали из этого тупика, мое нетерпение достигло таких пределов, что стало вырываться наружу, вследствие чего я пару раз порывался поторопить водилу, чтобы топил в два, а то и в три раза быстрее. Но, помня о том, что на дороге такие выверты могли окончиться печально, я усилием воли придержал свои замечания. Когда мы остановились аккурат напротив главного здания, я вывалился из машины, бросив пятисотрублевую купюру таксисту и полетел внутрь. Сердце долбило как отбойный молоток, да так активно, что я кроме его стука в ушах вообще больше ничего не слышал, по мере приближения к Нату, тупо отсчитывая даже не минуты, а секунды до встречи. И когда, наконец, оказался напротив двери, почувствовал, как прилично потряхивает мои ноги на пару с руками. Да что там ноги-руки! Меня всего колошматило. Трясло, как в агонии, и я, пытаясь отдышаться, параллельно старался хотя бы немного взять себя в руки, чтобы не задушить только пришедшего в себя солнечного от счастья и прилива нежных чувств. Полминуты хватило, чтобы включить голову и изобразить бутафорскую сдержанность, и я, резко выдохнув, повернул ручку двери, входя внутрь. Вера Алексеевна находилась в палате, сидя рядом с Натаном, который в этот момент действительно был в сознании и взгляд которого плавно, несколько даже заторможено переместился с нее на меня, отчего внутри все задергало и сжалось. Мой солнечный… - А вот и Никита, - просияла Вера Алексеевна, поворачивая голову к сыну. - Прилетел, как только узнал прекрасные новости. И так быстро, как будто и правда летел на крыльях. - На такси, - только и смог машинально отозваться я, словно намертво приклеившись взглядом к взгляду Натана. Вера Алексеевна, заметив мое подзависшее состояние, и уловив, что атмосфера в помещении незримым образом изменилась, молниеносно сориентировалась: - В любом случае, ты очень вовремя, милый. Мне сейчас нужно поговорить с врачом, обсудить план будущей физиотерапии. Ты не мог бы побыть пока с Натаном?? - Конечно, - кивнул я. - Спасибо, - засуетилась Вера Алексеевна, поднимаясь. - Я ненадолго. Поцеловав Натана в лоб, женщина направилась к двери, проходя мимо, ласково дотронувшись до моей руки в приободряющем жесте, словно ментально давая понять, что она со мной, отчего меня на секунду переполнила уверенность в том, что все пройдет хорошо. Но лишь на секунду, потому что стоило двери закрыться, как эта самая уверенность в том, что говорить и как это делать, растаяла, словно ее и не было. А меж тем разговор начать как-то надо было, потому что Нат, совершенно очевидно не собирался этого делать в силу своего пока еще не очень хорошего самочувствия, или вообще ввиду отсутствия желания говорить со мной. Я не знал. Но этот момент удалось прояснить уже очень скоро, потому что я нарушил тишину первым: - Привет, солнечный… - проскрипел я, в очередной раз чувствуя, как голос отказывается меня слушаться. - Зачем… ты пришел? - последовал тихий, слабый вопрос, который заставил меня сильно растеряться, так как дал яснее ясного понять, что Нат, не в пример мне, совсем не так уж и рад был меня видеть. - Я не мог не прийти, - дал я очевидный, как мне казалось, ответ. Видимо, очевидный только для меня. - Не нужно.. было, - произнес Нат. - Солнечный… - Я не нуждаюсь в жалости… и сочувствии. Растерянность стала еще больше. О чем он говорил? - Причем здесь.. - При том, что если бы…не больница, тебя бы… здесь не было, - деля фразу на куски, с трудом произнес Нат. - Сильно ошибаешься, - твердо заявил я, очень хорошо понимая, к чему он клонит. - Правда? - болезненно усмехнулся Натан. - Тогда почему ты не приходил раньше? До того, как я здесь оказался?? Я стушевался. Вопрос был на засыпку, и вполне по существу. Но, что ответить, я не знал. Не смог простить предполагаемую измену и погряз в обиде? Пошел на поводу у своей оскорбленной гордости и посчитал, что смогу существовать без человека, без которого не мыслил теперь своей жизни? - Мне нужно было время остыть и попытаться разобраться в ситуации… - выдал я наиболее приемлемую версию. - И как? Удачно? - поинтересовался Нат, в голосе которого не проступило и капли истинного интереса. Словно ему было фиолетово на самом деле, а вопрос он задавал чисто для галочки. - Да.. Ты попал в ловушку, которую спланировали Август на пару с Костяном. - Ловушку? - переспросил Нат. - Да. Они действовали очень слаженно. Как сраная команда, желая добиться полного ощущения твоей измены. Но, как мне удалось выяснить позже у твоего мразотного ученичка, у вас с ним ничего не было. Он максимально постарался сделать все, чтобы ты думал, что переспал с ним. Сам же решил оставить тебя, как трофей, до лучших времен. Хотел чтобы ты сам к нему в объятия упал, от безысходности… Натан во все глаза смотрел на меня, ни слова не произнося, скорее всего пытаясь переварить услышанное. Не удивительно. Ведь он сам, я был в этом уверен, корил себя за измену, которой не совершал, и озвученная правда скорее всего повергла его в шок. Однако это был шок нужный, способный заставить почувствовать облегчение от избавления груза, камнем лежавшего на душе. Ведь вины Натана в том, что случилось не было от слова совсем. - Каждый преследовал свою цель. - продолжил я рассказывать, как все было на самом деле. - Август хотел заполучить тебя, а Костян жаждал, чтобы я пришел в себя. - А в итоге… прийти в себя тебе помогла Милена, - совершенно неожиданно заключил Нат, отчего я моментально напрягся. - Милена? - Да, с которой ты решил окончательно избавиться от неправильной зависимости… - О чем ты.. - Я видел вас вместе… тогда… возле ресторана. Вы целовались… Я ожидал услышать все что угодно, но только не то, что слетело с его губ. Однако сказанное явно было не с расчетом взять меня на понт и проверить таким образом на вшивость. Натан действительно был в тот самый вечер в городе, где увидел меня в момент поцелуя, после чего решил, что я легко, без особых переживаний переключился на Милену, и мы с ней теперь вместе. - Для меня тот поцелуй ничего не значил. Инициатором была она, и я… - Ты ее не оттолкнул.. - дрогнул голос Ната, - Я видел это.. - Я ее оттолкнул. Ты, очевидно, ушел раньше. - Я тебе не верю, - мотнул головой он. - Натан… - Не верю, Никит, - хрипло отозвался он. - Так же, как и ты мне не поверил, тогда, когда я нуждался в твоем безоговорочном доверии. - Я был зол, и во мне говорила ревность, - предпринял очередную попытку оправдаться. - Что не отменяет того факта, что ты усомнился во мне, и допустил саму мысль, что я мог с тобой так поступить… - Я знаю, что облажался, и я даже передать тебе не могу, как мне паршиво от того, что я допустил такую ситуацию. Но я хочу исправить это. Хотя бы попробовать. - Зачем? Чтобы.. в очередной раз, когда возникнет спорная ситуация, снова сомневаться? Доверие - это фундамент любых отношений. И если его нет, то и отношений тоже нет. - Я поддался эмоциям… просто в тот момент слишком сильно история с отцом отозвалась. Я испугался, что иду по этому же пути.. - Ты бы никогда не пошел по этому пути… потому что я никогда бы не предал тебя… - все еще очень слабым голосом произнес Нат. - Но это уже не имеет значения.. - Нат, пожалуйста, прошу тебя не допускай той же ошибки, которую допустил я, не рви на корню. Кто-то из нас должен же быть мудрее… Он судорожно сглотнул: - Ты сказал… что лучше бы меня не было в твоей жизни… все было бы намного проще… Видимо, эти отношения были обречены с самого начала. - Не говори так. Мы еще можем спасти нас. - взмолился я, чувствуя, как внутри все сжимается от понимания чем в итоге все закончится, потому как разговор развивался не так, как я предполагал изначально. И это заставляло меня чувствовать вновь давшую о себе знать вину. А еще страх. Страх, что солнечный принял решение, фатальное для нас двоих, убивая слабую надежду на положительный итог. - Нет никаких "нас"... - произнес надсажено он, подтверждая мои опасения. - И не было… Соленая дорожка прочертила линию на осунувшемся лице. - Нат, - позвал я его. - Уходи, прошу… - попросил он жалобно, заломив брови. - Я не хочу оставлять тебя… Ты мне нужен, очень… Из груди Ната вырвался тяжелый выдох с присвистом, и я, поняв, что своим упорством только делаю хуже, угнетая и без того слишком плохое самочувствие Ната, сдался.. - Хорошо, я… уйду. Только не волнуйся, умоляю. Тебе нельзя… - произнес я, делая пару шагов вперед, борясь с диким желанием коснуться родного человека в успокаивающем жесте. Но понимая, что та пропасть, которая пролегла между нами, не позволит мне воплотить план в жизнь, опустил руку. В груди ныло, и хотелось как-то унять эту боль, но я прекрасно знал, что у меня ничего не выйдет. Потому что после того, как Нат отказал мне в желании постараться все исправить, и фактически отрекся от наших отношений, она поселилась во мне надолго. Развернувшись к двери, я взялся за ручку, и задержавшись буквально на миг, произнес: - Обещаю, что больше не потревожу тебя. Только выполни одну просьбу - хорошо ешь, и постарайся не волноваться. Тебе сейчас нужен покой, чтобы быстрее восстановиться. А всякие раздражители… Просто не обращай на них внимание. Сделаешь это, Нат? Всхлип прозвучавший за спиной, уколол острой иглой, вызвав новую вспышку боли, и я, чтобы окончательно не рассыпаться на куски, вышел за дверь, встречаясь с подошедшей Верой Алексеевной. - Что случилось? - побелела женщина, и кинулась в палату, оставив меня в коридоре, растерянного и морально раздавленного. Я шатаясь добрел до дивана и обессиленно приземлился на него, глядя в стену напротив. Сколько я так просидел, было неясно, но спустя какое-то время Вера Алексеевна вышла из палаты, и завидев меня, подошла ближе, присаживаясь рядом. - Натан немного устал. Просил время побыть в одиночестве. Но в целом, он в порядке, - отчиталась она. - Да, в порядке, - кивнул я. - Но моя идея приходить к нему все равно была плохой, - глухо произнес я. - Расстроил его. А ему сейчас нельзя… Я шумно выдохнул, пытаясь дать себе хотя бы две секунды на то, чтобы нормально договорить, однако горло свело спазмом. - Никита, милый, дай ему немного времени, - погладила меня по плечу Вера Алексеевна. - Сергей Васильевич - его лечащий врач - сказал, что после комы одна из побочек - это излишняя эмоциональность, потому как мозг во время отсутствия сознания работает в другом режиме и возвращение дается часто очень непросто. Мы должны радоваться, что у Натана сохранились речевые функции, и он себя чувствует вполне приемлемо. Это настоящее чудо. Остальное обязательно вернется в норму. Я мотнул головой: - Вы не видели его глаза, Вера Алексеевна, а я видел. Он принял решение, и отменять его не намерен. - Мой сын - очень эмоциональный человек, часто принимающий решения сгоряча, а еще он жутко упертый. Это и плюс и минус его характера. В вашем случае это явный минус, мешающий ему пойти на мировую и заставляющий рубить с плеча. И я бы принимая во внимание все это давно махнула бы рукой на все, и поставила крест на вашей истории, если бы не успела узнать тебя как человека, который несмотря ни на что, идет до конца. И если мой сын упертый малый, до последнего стоящий на своем, то ты Никита - самый настоящий локомотив, который несется на всех парах к своей цели и ни перед чем не остановится. Вера Алексеевна улыбнулась: - Ты был с моим сыном в самый сложный для него период, нашел отличных врачей, все это время не работал, ища способ вернуть Натана в сознание, ждал этого дня, чтобы когда это наконец, произошло, сложить руки? Да я в жизни не поверю! Не тот ты человек, чтобы сдаться на полпути. И только уже за это тебе можно простить ошибки, совершенные по неопытности в силу возраста. Натан тоже обязательно сможет к этому прийти, просто уверена в этом. А я буду первой, кто поздравит вас с воссоединением. Господи, храни Бог эту святую женщину, способную парой фраз воодушевить настолько, чтобы в голове прояснилось и в душе родилась вера, что это далеко не конец, а еще давшей возможность вспомнить, что я действительно никогда прежде не пасовал перед трудностями, как не собирался этого делать и сейчас. Я крепко обнял женщину, чувствуя огромную благодарность и любовь. - Спасибо Вам, Вера Алексеевна, за вашу поддержку. Даже не представляете, насколько помогли мне. - Ну, я же ваша мать, в конце концов, и мне очень хочется видеть ваше с сыном счастье. - Именно поэтому я клятвенно обещаю выключить мальчика-плаксу и придумать способ, чтобы вернуть Натана, - твердо произнес я, после чего немного отстранился. - Но насчет времени Вы правы. Сейчас это делать не стоит. Пусть восстановится и вернется в строй. И когда его здоровью ничего не будет угрожать, я снова его завоюю. - Вот это другой разговор, - похвалила меня женщина. - Вот теперь вижу Никиту, сильный волевой характер которого мне запомнился при первой встрече. Перед таким человеком сложно будет устоять, и сын мой не сможет. Ты главное, не теряй себя и ни к коем случае не сдавайся. - Я очень постараюсь, - заверил я. - Но мне понадобится много сил и терпения. Чувствую, время ожидания дастся слишком непросто. - Возможно. Но ведь полученная награда того стоит. - Абсолютно. И только ради этого я буду ждать, - ответил я без тени сомнения, потому что знал, что время в данном вопросе играло ключевую роль. И хотя оно выступало в роли лекаря для Ната, а для меня в данном случае - в роли палача, против одного неоспоримого факта сложно было что-то противопоставить - без Натана я не хотел быть. А значит все, что могло усложнить мне в той или иной мере жизнь, любого рода неблагоприятные обстоятельства строем шли нахер. Ради того, чтобы снова видеть рядом мое солнце, я готов был вынести многое. А ожидание.. то такое. Ничего. Ждал до этого, подожду еще. Главное - Нат вернулся и шел на поправку. Что еще нужно было для счастья? Ну, разве что самую малость…

Натан

Приходить в себя было очень непросто. Словно я не спал предварительно трое суток и мне дали, наконец, возможность немного перебить сон. Буквально на полчасика. Представили себе это пробуждение? Вот приблизительно так я себя и ощущал. Вялым и разбитым. И никаких тебе воспоминаний о том, что было со мной на протяжении того периода, пока я "спал". Совершенно. Ни длинных запутанных коридоров, ни света, ни волшебной страны, где цветут райские кущи. Ничего. Словно из моей жизни тупо вырезали кусок, тот самый, который я не помнил, или поставили на паузу видео с моей жизнью, а после определенного периода, когда действие ее закончилось, я снова продолжил жить, с момента, на котором остановился, где последнее, что помнил, это удар машины о мое хрупкое тело, и испуганные глаза склонившегося надо мной мужчины. Но то Бог с ним, как говорится. Главное было в том, что я открыл глаза и как никогда обрадовался дневному свету, несмотря на очень неважное самочувствие - дикую слабость во всем теле и тянущую боль при вдохе. Хотелось повернуть голову, чтобы осмотреться, но мне удалось совершить лишь минимальное движение, слабо похожее на полноценный поворот. Но и его хватило, видимо, чтобы привлечь внимание кого-то, кто, как оказалось, был все это время в палате. - Натан? Сыночек… Родной голос, донесшийся до моих ушей дал понять, кто именно сидел рядом, а слезы в голосе утвердили в мысли, что меня очень ждали. Как долго я был в отключке?? - Пить… - вместо членораздельной полноценной фразы выдало мое сознание. - Сейчас, миленький, - засуетилась мама, после чего до моих ушей донесся звук пискнувшего сигнала. Видимо, сигнала вызова медсестры или врача. А через минуту в палате начался небольшой движ. Ибо за сигналом вбежала сначала медсестра, затем еще через какой-то мизерный промежуток времени вошел доктор, который принялся осматривать меня, задавая стандартные вопросы на пробу, дабы узнать, насколько сильно или не сильно пострадали мозговые процессы. Я вяло, с небольшими заминками отвечал, чувствуя, что мозг вполне неплохо справляется с поступающей мыслительной нагрузкой, в отличие от языка, явно запаздывающего. И то, как я подозревал, в силу большой слабости. Допрос с пристрастием продлился по ощущениям около пяти минут, и когда с расспросами было покончено, доктор, удовлетворенно улыбнувшись, перестал меня интервьюировать. Вместо этого назначил процедуру томограммы головного мозга и, наказав мне отдыхать, попросил мать выйти на переговорить. К слову, воды я так и не получил. Возможно, мне ее просто не полагалось. Я ненадолго прикрыл отяжелевшие веки, но заснуть не успел, потому что дверь в палату осторожно открылась, впуская маму, которая мягко мне улыбалась. - Натулик… - еле слышно, очень осторожно обратилась она ко мне, словно боялась, что громкий говор причинит мне вред. - Я… долго здесь? - прозвучал от меня вопрос, вертевшийся у меня в голове. - Месяц, - ответила мать, отчего мои глаза вопреки огромной слабости непроизвольно распахнулись шире. - Месяц? - переспросил я. - У меня… такие серьезные травмы? - Относительно… Сейчас в любом случае уже намного лучше, - попыталась успокоить меня мама. - Тогда…почему.. - Почему так долго?? - уловила суть вопроса она. - Врачи не знают. Ты потерял много крови и были переломы с пробитым легким, но мозг задет не был. Однако ты все равно по какой-то причине не торопился просыпаться. Ситуация с неясной клинической картиной, отчего Никита даже нашел других врачей… - Кто? Никита? Услышав имя любимого человека, с которым мы больше были не вместе и по которому болела душа, мои глаза стали еще шире, а сердце понеслось вскачь. - Он приходил? Вы.. познакомились? - Да, он как только узнал, что с тобой случилось, сразу прибежал. Здесь мы и встретились… Он все это время помогал… - Ясно, пожалел… - губ коснулась горькая усмешка. - Я же пострадал.. - Натан… - вздохнула мама, очень чутко улавливая ход моих мыслей и догадываясь, о чем я скажу дальше. - Вам бы поговорить, выяснить все.. - Нам не о чем… - начал я, но не закончил мысль потому что ручка двери повернулась и в палату вошел… Никита, заставляя мое сердце до этого чутко отреагировавшее на упоминание родного человека, буквально обезуметь, качая кровь, как в припадке. - А вот и Никита, - улыбнулась мама, переводя взгляд с него на меня. - Прилетел, как только узнал прекрасные новости. И так быстро, как будто и правда летел на крыльях. - На такси, - подал голос Никита, и от его хрипловатого тона мою кожу замурашило. - В любом случае, ты очень вовремя, милый. Мне сейчас нужно поговорить с врачом, обсудить план будущей физиотерапии. Ты не мог бы побыть пока с Натаном?? - спешно поднялась со стула мама, всем видом давая понять, что ей срочно нужно уйти. Да, срочно. Срочнее некуда. Поговорить с врачом? А о чем же вы говорили, скажи на милость, буквально совсем недавно? Разве не обо мне?? - Конечно, - кивнул Никита, охотно поддерживая идею побыть импровизированной сиделкой. Меня же такой расклад и пугал, и радовал, и расстраивал, и напрягал одновременно. Одним словом сильно сбивал с толку. Потому что… Додумать я не успел, так как мама очень оперативно покинула нашу компанию, оставив меня наедине с Никитой. Полминуты молчания, и прокатившееся по телу горячей волной "Привет, солнечный…", отчего глаза защипало, а горло сжалось. Потому что не смотря ни на что я был безумно рад его видеть, рассматривая с головы до ног, и отмечая непроизвольно, как заострились черты лица, из-за очевидной потери веса. Но в остальном это по-прежнему был мой Никита. "Твой?" Издевательски вопросил внутренний голос, напоминая мне о том, о чем я на мгновение успел позабыть, и уже готовое сорваться ответное приветствие, вытеснилось неожиданным "Зачем ты пришел?" Ну а дальше разговор пошел по известному маршруту - разбор полетов, за время которого я успел узнать много интересных деталей, включая то, что измены с моей стороны все-таки не было. Обрадовал ли меня этот факт? Не то слово! Ведь одно дело убеждать себя в своей невиновности, прибегая к различным аргументам, оправдывающим нечестный поступок, и совсем другое - знать, что в действительности ничего не было вообще. Естественно это стало для меня огромным облегчением. И на этом моменте разговор, начавшийся не слишком ласково, свернуть хотя бы на нейтральную полосу, откуда было рукой подать до примирения, однако я же упертый! И если начал идти по намеченному пути, дойду до конца, и не сверну, даже если этими своими действиями планомерно сжигал мосты за спиной. Поэтому чем больше я говорил, тем меньше было шансов что-либо исправить, что в итоге привело к логичному результату - я довел себя до состояния истерики, потянувшей за собой невозможность свободно дышать, заставив тем самым Никиту спешно покинуть палату. "Нет… Не уходи, останься!" Хотелось мне крикнуть вслед, забив болт на все на свете, но я так ничего и не сказал, упустив важный момент, совершив этим недопустимую ошибку. В таком виде, совершенно потерянного и дерганного, мама и застала меня, влетев в палату. - Сынок! Что? Болит что-то? Умоляю скажи… - Нет, - соврал я, пытаясь восстановить дыхание и совладать с тянущей болью в груди, которая стала в разы более ощутимой. А еще сердце. Как его то уговорить не болеть… - Давай я позову врача, - предложила мама. - Не надо… - выдохнул я. - Просто устал.. немного. Хочу побыть один. - Милый, если что-то беспокоит, ты же знаешь, что об этом лучше не молчать. Мы не раз проходили через это. Я кивнул: - Помню… но мне правда не нужна помощь, ма. Просто полежать в тишине, - произнес я, надеясь, что голос прозвучал достаточно убедительно. Мама смерила меня очень внимательным взглядом, выискивая намек на ложь, но в итоге немного расслабилась: - Ладно, милый. Ухожу. Но если что, обязательно жми на тревожную кнопку! - дала она указания напоследок и, погладив меня по волосам, направилась на выход. Я проводил ее взглядом, думая в этот момент над тем, что сделал. Запоздалая мысль, что не нужно было пороть горячку, заставляла меня чувствовать полное бессилие от того, что исправить я ничего теперь не мог. Конечно, я имел право на обиду и праведный гнев на Никиту за его недоверие, но зачем надо было принимать решение впопыхах?? И кому по итогу я сделал этим лучше? Себе? Ему?? Лишь закрепил отрицательный результат от нашей ссоры ранее. Побыл принципиальным до мозга костей пять минут, а в итоге получил закономерный откат. И это было абсолютно понятно. Ведь говорил я совсем не то, что хотел сказать. Но уязвленное самолюбие, чтоб ему пусто было, спрашивать не стало и решило все за меня, отчего я теперь кусал с досады губы, надеясь, что Никита в отличие от меня, не станет перегибать палку по части судьбоносных решений, и попытает счастье еще раз, проявив настойчивость. Но, к моей досаде, наш разговор оказался единственным, и после него Никита пропал с горизонта, выполняя данное мне обещание не беспокоить больше. Ко мне заходили все мои знакомые, и даже те, кого я совсем не ожидал увидеть. Лейла так и вовсе практически поселилась в палате, где большую часть времени не отходила от моей койки и трещала без умолку, то и дело стремясь обнять покрепче, приговаривая, что объятия помогают быстрее идти на поправку. Даже Славик порывался приехать и вставить мне пропистонов за мою неосмотрительность на дороге, а после хорошей взбучки приставить нанятого телохранителя. Я на это только хмыкал, слушая распыляющегося друга краем уха, параллельно пребывая в своих удручающих мыслях. Ко мне заходили многие, следя за процессом реабилитации и поддерживая по мере возможности. Не было только Никиты - человека, которого я желал видеть в любое время дня и ночи, которого так бездумно прогнал, поступив по сути так же, как и он со мной в момент расставания, и оказавшись ничуть не мудрее в вопросе решения проблемы личного характера. Не было человека, по которому я ужасно скучал и надеялся до последнего, что он все же придет ко мне снова. Однако время шло, а он так и не появился. За этот период мое легкое полностью восстановилось, а еще я успел пройти курс с хорошим физиотерапевтом, по возвращению подвижности ноги. И лишь дожив до дня выписки, смирился с тем, что Никита не вернется, потому как , со всей очевидностью, решил покинуть мою жизнь навсегда. Мысль оказалась настолько болезненной, что на глаза невольно навернулись слезы. Но что теперь было плакать? Разве я не сам прогнал его, заявив, что наши отношения были обречены с самого начала? Сам. Вот и нечего было мотать сопли на кулак. Решил - получай плоды своих трудов, вкушая всю прелесть одиночества. И как там говорилось? Посеял ветер - пожинай бурю. Я и пожинал, чувствуя, как с каждым прожитым без Никиты днем, мое эмоциональное состояние не в пример физическому становится заметно хуже. Отчего я стал периодически раздражаться, из-за невозможности ничего изменить, вновь ощутив проснувшуюся обиду на Никиту. Ладно я - гремучая смесь из эмоций и различного рода заебов, но он то почему так легко сдался?? Неужели одного отказа оказалось достаточно, чтобы в один момент умыть руки и исчезнуть с концами?? Получается, что не так он и хотел вернуть меня, говоря, что я ему нужен. Был бы действительно нужен, не стал бы так легко капитулировать! А так, это были лишь слова не подкрепленные действием. Тупое сотрясание воздуха! - Сын, ты хочешь съесть этот омлет или надругаться над ним? - донесся до меня мамин голос, отчего я перестал терзать приготовленную еду, и отложил вилку в сторону. Прошло три дня с выписки, и я, выдохнув от облегчения, что смог вырваться из больничного плена, привыкал к домашней обстановке. Естественно я был счастлив до усеру, что от лечебного заведения мне на память остались только костыли, к которым я уже успел приноровиться, да и дом заметно помогал своими стенами окончательно адаптироваться к нормальной полноценной жизни.. Но проблема номер раз продолжала стабильно сношать мой мозг, доводя до состояния "убийца в засаде". - Извини, задумался… - пробурчал я, не вдаваясь в подробности, о чем именно. - Задумал кого-то убить? - поинтересовалась мама. - Нет. Но, кажется, очень близок к этому. - Не хочешь об этом поговорить? Я в удивлении приподнял брови. - А как же твоя позиция касательно невмешательства в мои дела?? - Это и не вмешательство, а просто предложение, - понимающе улыбнулась она. - Но если не хочешь говорить, я настаивать, естественно, не стану. - Да о чем тут можно говорить? О том, как я погорячился и пошел на поводу у своих разбушевавшихся эмоций, или о том, что человек, говоривший о том, что я ему нужен, после первой же неудачи слился, словно его и не было никогда? - Ты сейчас о Никите? - задала абсолютно нелепый вопрос мать. Ясно же, что о нем! О ком еще?? - Да нет, о Пете, восемнадцатом по счету парне, с которым у меня была любовь до гроба! - вспылил я. - С Петей не знакома, - спокойно отозвалась мама, не реагируя должным образом на мой выпад, - А что касательно Никиты… Не понимаю твоей претензии. Ты же вроде бы сам хотел, чтобы он ушел, разве нет? - Хотел, - сразу же сдулся я, теряя запал. - первые две минуты, а потом уже поздно было что-то исправлять. - Ну и? - снова вопросила мать. - Что, ну и? Да, я дал говна, но меня можно понять, я только ото сна очнулся, был не в себе, не слишком контролировал свои эмоции. А у него какое оправдание?? Какая у него причина так себя вести? Просто взял и исчез? Как будто мы чужие друг другу, как будто… - Кто тебе сказал, что он исчез? - спросила мама, вгоняя меня этим вопросом в ступор. - Ну, знаешь, что-то я как-то не наблюдал его все то время, пока я был в больнице. - Это не говорит о том, что человека не было рядом и он не проявлял участия. - О чем ты? - нахмурился я. - О том, что все это время Никита активно помогал тебе, сынок. Нашел физиотерапевта, покупал лекарства и звонил мне каждый божий день, узнавая, как ты себя чувствуешь. - Что?.. - Да, дорогой. Никита был в твоей жизни, просто не показывался тебе на глаза. - Но.. почему тогда... - По тем причинам, которые озвучил ты. Видел, что ты был слишком нестабильным и в физическом плане и в эмоциональном. Боялся навредить тебе, поэтому вынужденно дистанцировался, - пояснила мама и замолчала, не считая нужным дальше развивать тему. Я же сидел как громом пораженный, не зная, как переварить услышанное. Значит, все это время он помогал… - Почему ты не сказала? - отмер я, задав очень уместный в данном случае вопрос. - Ты очень эмоционально на все реагировал. Боялась спровоцировать стресс. Да и Никита просил не говорить тебе… - Он просто пожалел меня. Очевидно же... - неожиданно прокралась в голову крамольная мысль. - То есть, по-твоему, если человек проявляет участие, опекает, заботится, то единственное, что может им двигать - это жалость? - искренне удивилась мама. - Как насчет любви, сын?? - Любви? - Да. Легко быть с человеком, когда у него все хорошо. Он здоров, полон сил, у него все впереди. Но когда он болен, и его жизнь висит на волоске… как думаешь, много ли людей останутся с этим человеком до конца, держа за руку и борясь за него до последнего?? Я промолчал. - Единицы, Натан. И Никита оказался именно таким человеком. Пока ты спал, он день и ночь был рядом, боялся отойти от твоей постели, забывая порой про еду и сон, помогал так, как никто. Бросил все силы на то, чтобы вытащить тебя с той стороны… А ты говоришь, жалость. Человека, которому безразлично, никаким образом не заставишь пойти на такой шаг. Он не стал бы тратить все свое свободное время, даже несмотря на чувство жалости. Один, максимум два дня, и он бы просто испарился. А Никита остался. И ни единого раза я не увидела в его искренних побуждениях какого-либо подвоха. Только безграничную нежность и заботу о дорогом человеке. И за это я готова ему в ноги кланяться, и простить все на свете, - проникновенно произнесла мама. - А ты?? Ты готов? Я сглотнул тугой комок. - А он… по-прежнему этого хочет? - дрогнувшим голосом спросил я. - Уверена, что хочет и ждет тебя… - ответила мама. - Вопрос в другом.. Готов ли ты впустить его в свою жизнь и отбросить все обиды?? Готов дать вашим отношениям шанс стать настоящими крепкими семейными узами, а не проходной историей длительностью в три месяца? Если да, то вперед. - Я боюсь, что снова произойдет что-то, что помешает нам быть вместе. - Никто не говорит, что препятствий в виде больших и маленьких проблем не будет. Это - жизнь, а не сказка. Но пока что единственный, кто действительно мешает вам - это ты сам. Убеди себя в простой истине "Не попробуешь - не узнаешь" и все станет в разы проще. В конце концов твой страх точно не сделает тебя счастливым. Так хотелось иметь такую же непоколебимую позицию, как у мамы. Но что поделать, если я уродился таким Фомой неверующим и вечно сомневающимся. Страх, что Никита за прошедшее время успокоился и пришел к выводу, что я ему не нужен, все равно жил внутри. Стоило мне на мгновение убедить себя, что у нас есть шанс, как он снова проявлял себя во всей красе, из-за чего я стопорился, не предпринимая никаких конкретных шагов в решении проблемы. Блятские сомнения никому еще не принесли покоя и умиротворения, вот и я не стал исключением из правил, заебав в итоге себя этими самыми сомнениями до предела, и мечтая получить хотя бы пять минут, чтобы расслабиться и переключиться. И такая возможность мне представилась в виде Лейлы, которая неожиданно напомнила мне об отчетнике для учеников, про который зудела еще с момента, когда я пребывал в больнице, и о котором я, загруженный своими дохрена тяжелыми умственными процессами по самое не балуй, успел забыть. - Давай, сладкий, тебе надо развеяться иначе сгниешь у себя дома в заточении, - увещевала она, транслируя свои мысли в динамик телефона. - Я так-то выхожу иногда… - Шутишь? - перебила она мою вялую отповедь. - Куда? В магазин?? - Не только… - Не свисти! Знаю, что не ходишь никуда, и потихоньку обрастаешь мхом. - Да нормально все… - Так! Ничего не знаю. Давай собирайся! Время у тебя еще целых три часа. Хвала небесам, я догадалась тебе напомнить, а то ты бы точно слился под каким-нибудь нелепым предлогом. - Это далековато. На костылях не очень удобно. Может, ну его… - Началось в колхозе утро, - произнесла Лейла со вздохом, и я прям увидел, как она закатила глаза. - Так и быть, заеду за тобой, если сам ни в какую не хочешь. Господи, благослови того, кто придумал такси! Я помотал головой, но все же решил не сопротивляться: - Ладно. Когда быть готовым? - О, вот это я понимаю! К пяти на выход, детка. И будь конфеткой, чтобы все в зале текли на твое тельце! - Боюсь, я могу быть в этот вечер только конфеткой на палочке. В моем случае на палочках, - проворчал я. - Ахах, это не испортит общего впечатления, поверь, - рассмеялась подруга. - Главное в другом - в самой конфете и ее сладости, которая непременно приманит своего шмелика. - Боже, прекрати! - взмолился я. - Откуда ты берешь эти красочные сравнения? - Секрет фирмы, - усмехнулась Лейла, тут же встрепенувшись. - Так, ладно, я поскакала наводить марафет, а то с тобой всегда счет времени теряю. - Звучит как комплимент. - Он и есть. Но не сейчас. Времени не так чтобы сильно много! Поэтому я бы тебе советовала брать пример с меня, и уже начинать собираться. - Все. Понял. Беру. Собираюсь, - практически по-армейски выверено отрапортовал я. - Умничка. Жди звоночка, - отозвалась Лейла и сбросила вызов. Я же вопреки строгому наставлению не заниматься оттяжками и шевелиться как можно активнее, завис, глядя на экран телефона. Честно признаться, настроения идти на концерт не было, несмотря на то, что я хотел немного развеяться. Слишком меня донимали мои сложные размышления, и я не был уверен, что дикий шум в помещении, поможет мне хоть как-нибудь расслабиться. Но назад отматывать было уже поздно. Я дал добро. Да и кара от Лейлы за отказ пугала до дрожащих коленок. Характер у нее, если ее что-то не устраивало, был не сахар. Поэтому я смирился с неизбежным, решив подготовить свой "фасад" к музыкальному мероприятию, направившись для начала в душ. На все про все у меня ушло относительно немного времени, что позволило мне в комфортном темпе выбрать угождающий моему внутреннему, не в меру капризному сегодня "я" шмот, перед выходом выпить чашечку ароматного чая, и с горем пополам настроиться на волну динамичного ученического концерта. Лейла прибыла минута в минуту, поразив меня своим шикарным видом. Сразу видно было, что человек с головой подошел к необходимой подготовке. Даром, что настоящая женщина! Чего не отнять, того не отнять. Делая скидку на мое не совсем еще пришедшее в норму физическое здоровье, подстрахованное костылями, мы выдвинулись на улицу с временным запасом и поспели как раз к моменту приезда такси. Дорога заняла около сорока минут, которые пролетели подозрительно быстро. Я даже толком погрузиться в свои мысли не успел, как мы уже ввалились в нужное нам заведение, с порога встретившее нас активными басами и яркими переливами светомузыки, отчего я невольно поморщился. Это было то самое, о чем я и говорил. В обычной ситуации я бы сразу поймал нужную волну, погрузившись в правильную атмосферу, но сейчас ничего, кроме царапнувшегл меня изнутри раздражения, не испытал. Возможно дело было в том, что мое внутреннее состояние по-прежнему было далеко от праздничного, возможно в связи с моим несколько неполноценным видом, возможно я до сих пор не готов был слушать анализ педагога, неизменно просыпающегося во мне на таких мероприятиях, а возможно и в совокупности всех этих факторов. Я глубоко вздохнул, отчего внимание Лейлы сразу же переключилось на мою скромную персону: - Не переживай, солнце! Я с тобой, - сжала она мои пальцы в поддерживающем жесте. - Просто попробуй расслабиться. Я кивнул, соглашаясь, не собираясь озвучивать причины, по которым мне было слишком затруднительно это сделать, посчитав, что портить прекрасное настроение подруги своим кислым заебанным видом, не имел никакого права. В конце концов, мир не крутился вокруг одного меня, да и я мог хотя бы постараться изобразить нечто похожее на воодушевление, чтобы отплатить Лейле за то, что была рядом со мной в очень непростое для меня время. Поэтому натянув на губы улыбку, я последовал вслед за ней вглубь заведения, коряво поднимаясь по лестнице, которую уже успел десять раз проклясть, на четвертый ярус, где сидела большая часть наших педагогов. Встретили меня очень тепло, как настоящего члена семьи, и усадили во главе стола, словно я был гвоздем программы. Отсюда мне открывался прекрасный вид на сцену, вот только я туда не смотрел, старательно отводя взгляд, ловя флешбэки с последнего отчетного концерта, на котором пел Никита. Слишком яркими были воспоминания, отчего радушная улыбка не задержалась на моем лице надолго, слетев словно плохо прикрепленный к стене лист бумаги. Не спасали и попытки коллег втянуть меня в оживленный легкий разговор. В результате чего я в скором времени пришел к единственно верному решению покинуть этот праздник жизни. Полконцерта я честно отсидел, на большее моего ресурса не хватило. В голове наметилась едва заметная боль, в связи с неприлично громко вырывающимся из колонок звуком, которая грозилась перерасти в настоящую мигрень. Да и подозрительно горящие глаза, как бы намекали, что пора уходить, пока я окончательно не расклеился. Повернувшись к рядом сидящей Лейле, я нагнулся к ее уху, чтобы быть услышанным сквозь плотную звуковую завесу. - Прости, но я наверное пойду, - известил я ее. - Даже не думай, - запротестовала она, машинально хватая меня за руку. - Я устал и хочу домой. - Мы даже половины не посидели, Натан! - Я знаю, просто здесь очень шумно, и я… видимо я переоценил свои силы. Мне правда лучше уйти… - Ладно, - кивнула Лейла. - Но давай дождемся перерыва хотя бы. Он через пять минут будет. - Почему не сейчас? - поинтересовался я. - Потому что… ты же не хочешь идти во время выступления и создавать лишний шум? Золотое правило - ни при каких обстоятельствах не мешать выступлению учеников! - назидательно подняла Лейла палец вверх. И хоть мне хотелось уйти прямо сейчас, но не признать правоту подруги я не мог. Мы действительно всегда придерживались этого правила и дожидались удобного момента в перерыве между выступлениями, чтобы зайцем прошмыгнуть мимо сцены. А в силу того, что зайцем я на своих ходулях не мог прошмыгнуть никаким боком, только сильно возрастной галапагосской черепахой, то надо было дождаться большого двадцатиминутного перерыва. И тогда уже линять. - Хорошо, - дал я добро, заслужив довольную улыбку Лейлы. В любом случае это было лучше, чем сидеть до победного конца, до которого было не менее полутора часов, учитывая количество выступающих, в отличие от упомянутого перерыва, который наступил даже быстрее, чем я мог подумать. Выдохнув от облегчения, я неловко поднялся, опираясь на костыли: - Ну, что? Проводишь меня? - вопросил я. - Да, только пару минут, попрощаться от твоего имени с ребятами, - кивнула Лейла. - Итак, дорогие наши гости, - раздался хорошо поставленный голос ведущего со сцены, невольно привлекая мое внимание. - Вот мы и добрались с вами до перерыва, с чем вас и поздравляю. Ребята у нас сегодня зажигают не по-детски и чтобы не растерять все силы с самого начала, и "дожить" до конца, настоятельно рекомендуется перевести дух. И вы, естественно, вольны использовать небольшую передышку на свое усмотрение - выйти на перекур, подкатить к симпатичной понравившейся девушке или парню, сбегать в уборную. Как душе угодно, но! Я бы вам все-таки очень, неистово рекомендовал задержаться на три минутки, потому что сейчас на сцену выйдет ученик нашей школы с музыкальным сюрпризом для очень дорогого ему человека. Человека, который круто изменил его жизнь и подарил настоящее счастье. Человека, по которому он очень скучал находясь в вынужденной разлуке. На последних словах я замер. Возможно это была игра моего воображения, но в этот момент мой мозг заорал "Никита! Он говорит о Никите!" Остатками рационального мышления я еще пытался одернуть себя, мол не может быть. Но в все сомнения рассыпались в пыль буквально через мгновение. - Ну, что ребят, поддержим нашего гостя бурными аплодисментами?? Зал отозвался дружными хлопками и криками. - Тогда встречайте - Роскошный Никита! - прокричал парень в микрофон. Мое сердце сжалось, и я приклеился взглядом к сцене, наблюдая, как на нее поднимается мой любимый человек, по которому я так тосковал все это время и одно прикосновение которого для меня сейчас было бы высшей наградой. Взяв микрофон в руки он без лишних слов дал сигнал звукачу, и в следующую секунду из колонок полилась мелодия песни… той самой, которую я мечтал услышать в его исполнении, отчего я сглотнул неожиданно появившийся в горле комок. My mother said I'm too romantic Моя мама говорила мне, что я большой романтик She said, "You're dancing in the movies" Она говорила: "Ты будто актер из фильмов" I almost started to believe her Я почти что поверил ей Then I saw you and I knew Но понял все только тогда, когда встретил тебя Maybe it's 'cause I got a little bit older Наверное потому, что я немного повзрослел Maybe it's all that I've been through Наверное это из-за всего того, через что я прошел I'd like to think it's how you lean on my shoulder Мне нравится представлять тебя прильнувшим к моему плечу And how I see myself with you И нравится представлять нас вместе I don't say a word Не произношу ни слова But still, you take my breath and steal the things I know Но у меня по-прежнему перехватывает от тебя дыхание, и ты крадешь мои мысли There you go, saving me from out of the crowd Вот так, ты спасаешь меня от холода Слова, такие правильные и искренние, одно за другим проникали мне под кожу и впитывались прямо в сердце, которое по размерам словно стало в разы больше. Потому что я чувствовал песню как никогда остро в потрясающе душевном, трогательном исполнении Никиты. И когда он дошел до припева, я задержал дыхание, зная, что последует за первыми надрывными нотами. Fire on fire, we're normally kill us Это пламя способно погубить нас Меня прошило с головы до ног, которые прогнулись в коленях, отчего я еле устоял, с трудом сохраняя равновесие. With this much desire, together, we're winners Но с этой огромной страстью вместе мы победим Я так хочу этого, если бы только знал… They say that we're out of control and some say we're sinners Говорят, что мы потеряли контроль, говорят, что мы грешники Я никогда прежде не был так рад этому But don't let them ruin our beautiful rhythms Но не позволяй другим разрушить нашу гармонию Не позволю, и ты никогда этого не делай, прошу 'Cause when you unfold me and tell me you love me Ведь когда ты позволяешь мне открыться, когда говоришь, что любишь Я готов говорить тебе это всегда, только будь рядом, не уходи… And look in my eyes И смотришь в мои глаза Не могу не смотреть, в них я вижу твою душу You are perfection, my only direction Ты - совершенство, мой единственный путь А ты - моя жизнь… It's fire on fire Это пламя не погасить It's fire on fire Никогда не погасить… Я сморгнул влагу, скопившуюся в уголках глаз, пытаясь всеми силами совладать с эмоциями, которые подобно огромным волнам накатывали одна за другой, с каждой минутой отбирая шансы на спасение от неминуемого взрыва в виде обильного потока слез… When we fight, we fight like lions Когда мы сражаемся, мы сражаемся, как львы But then we love and feel the truth Но потом отдаёмся любви и чувствуем истину We lose our minds in a city of roses Мы сходим с ума в этом городе роз We won't abide by any rules Мы не будем соблюдать никаких правил I don't say a word But still, you take my breath and steal the things I know There you go, saving me from out of the crowd Fire on fire, would normally kill us With this much desire, together, we're winners They say that we're out of control and some say we're sinners But don't let them ruin our beautiful rhythms 'Cause when you unfold me and tell me you love me And look in my eyes You are perfection, my only direction It's fire on fire, It's fire on fire Музыка немного успокоилась, и от этого слова припева стали еще более пронзительными, а когда Никита посмотрел вперед и отыскал меня, среди многочисленной толпы, я почувствовал, как больше не в силах контролировать свои чувства. Мое лицо расчертили соленые дорожки, но я не спешил их стирать, словно пригвожденный к одному месту, находясь в полностью обездвиженном состоянии, под неизгладимым впечатлением от того, насколько сильно Никита проживал исполняемую песню… Каждое слово, каждую паузу, каждый полутон… от всего этого щемило и дергало в груди, из-за чего дыхание стало прерывистым, а губы безмолвно шевелились, проговаривая словно мантру хорошо знакомые, достигающие души слова. Fire on fire, would normally kill us But this much desire, together, we're winners They say that we're out of control and some say we're sinners But don't let them ruin our beautiful rhythms Я как в замедленной съемке наблюдал, как Никита стал спускаться со сцены и направился ко мне, не отводя взгляда. Я же стоял и тщетно пытался взять себя в руки, чтобы хотя бы немного придать своему виду невозмутимости. Но, видимо, моя душа слишком за прошедший период поистрепалась и желала найти лекарство от боли. Этим лекарством был для нее Никита. И сейчас, в эту минуту он преодолевал расстояние вовсе не помещения, где проходил концерт, а строил новый крепкий и надежный мост, по которому мы могли дойти друг к другу. Fire on fire, would normally kill us With this much desire, together, we're winners They say that we're out of control and some say we're sinners But don't let them ruin our beautiful rhythms Cause when you unfold me and tell me you love me аnd look in my eyes You are perfection, my only direction It's fire on fire Дойдя до меня, Никита остановился и произнес последние слова на русском языке, сопровождаемые последним замирающим музыкальным сопровождением. - Ты - совершенство, мой единственный путь… Эту страсть не погасить… И все, барьеры рухнули. Руки ослабели, роняя костыли, и я просто разревелся, чувствуя, как сильные надежные ладони притянули меня к горячему телу, а лба коснулись мягкие губы, успокаивая и даря чувство защищенности. - Я по тебе очень скучал… А ты? - спросил тихо Никита. - Ты скучал? Я судорожно закивал, всхлипывая и сглатывая набегающие слезы: - Очень.. - Мой солнечный… - выдохнул Никита мне в волосы, отчего я плотнее прижался к нему. Народ вокруг видимо был немного в шоке, потому что шум как-то незаметно стих, и даже чересчур разговорчивый ведущий не сильно фонил своим мастерством оратора, не зная, как реагировать на развернувшуюся картину. Хотя мне лично было плевать на все. Главным было, что Никита стоял рядом, крепко меня обнимая, только этим одним вселяя в меня уверенность, что все плохое позади и нас ждет впереди наше выстраданное счастье. Вместе. Словно в подтверждение моих мыслей, Ник положил ладони на мою голову и отстранившись немного, посмотрел мне в глаза. - Я знаю, что причинил тебе боль словами, о том, что если бы тебя не было в моей жизни, то все было бы проще. Вот только ты кое о чем забыл. Я никогда не боялся трудностей. В конце концов, любые трудности преодолеваются в два счета, если ты это делаешь рука об руку с особенным для себя человеком, который стоит напротив и смотрит на тебя самыми удивительными на свете глазами… - Никита… - прошептал я, чувствуя, что еще немного и сердце просто остановится от переизбытка чувств. Потому что происходящее в данную минуту было просто на разрыв… - Я часто говорил много всего по делу и без, а самых главных слов так тебе и не сказал. Но готов исправить это в присутствии всех этих людей, потому что молчать о том, о чем давно хочу кричать, больше не могу. Я тебя люблю, солнечный. И пусть об этом знают все! - И я тебе люблю, - искренне ответил я, ощущая, как несмотря на струящиеся по щекам слезы, на губах расцветает широкая улыбка. - Безумно. Долгожданный поцелуй стал для меня настоящим катарсисом, и я, обхватив шею Никиты, буквально повис на нем, сходя с ума от счастья, слыша, как публика ожила и заулюлюкала, поддерживая происходящее нарастающим шумом. А я просто перестал воспринимать что-либо вокруг, потому что здесь и сейчас в моем маленьком мире остался наедине с любимым человеком, с которым хотел быть до конца дней своих. И ничто в целом свете теперь не могло нам в этом помешать, никакие сложности и проблемы любого характера. Ведь мы были людьми, проживающими свою непростую, но увлекательную, полную ярких красок жизнь. Жизнь, которая так сильно напоминала мне музыку, с ее сложными витиеватыми, иногда непонятными узорами, но никогда не оставляющую равнодушной, всегда заставляющую ощущать себя живым, не смотря на чувства, которые вызывала - будь то печаль или радость, смятение или умиротворение. Поэтому все, что мы должны были сделать - это научиться наслаждаться ее переливами, проникаясь красотой удивительной, временами переменчивой гармонии, не мешая ей двигаться, как по нотам. Теперь я знал об этом наверняка.