Созвездия

В пятницу, спустя уже ровно неделю с того не самого приятного происшествия, Мартин шёл в учительскую на втором этаже, чтобы банально попить чай. Только что он закончил вести всего второй урок, после которого, правда, оставалось ещё пять, но об этом было лучше не думать. Берроте чувствовал себя невероятно уставшим, но не из-за детей, нет, они не доставляли абсолютно никакого дискомфорта, наоборот, с ними проблем было меньше всего. Недавно Серхио предоставил аргентинцу статистику роста успеваемости по его предмету, которая была просто сумасшедшей. Кстати о директоре, именно из-за него Мартин и был так вымотан. Утром Маркина сам занёс ему огромную стопку документов, сказав заполнить, хотя Мартин не знал, что делать хотя бы с половиной из них. Мужчина облазил весь интернет, спросил у всех, у кого только можно, но все сегодня почему-то были либо слишком заняты, либо как и Берроте вовсе не знали что это вообще за бумажки, именно поэтому входя в учительскую он свято верил в то, что там сейчас не будет абсолютно никого. Наивный. — О, Мартин, Мартин! — воскликнул Даниэль, только завидев вошедшего физика. — Как думаешь, лучшим учителем выберут меня или его? — он указал на Анибаля, сидящего на подоконнике и выжидающе смотрящего на аргентинца. Чёрт. Да тут, кажется, собрались практически все. — Оо, да вы всех уже достали! — воскликнула Силена, активно что-то пишущая на листочке. — Ага, да ты просто знаешь, что тебе победа не светит! — физрук рассмеялся своим иногда пугающим Мартина смехом. — В каком смысле лучшим учителем? — Берроте нервно усмехнулся, падая на диван рядом с Агатой. Только этого не хватало. — Ему что, никто не сказал? — удивлённо спросил Агустин, даже на секунду отрываясь от газеты. — А вот с этого места поподробнее, — Мартин тяжело вздохнул, оглядывая присутствующих. — Ну смотри, — к нему подбежал Рамос младший, бесцеремонно плюхаясь на свободный рядом с Мартином кусочек дивана. — Каждый год в середине декабря учеников и учителей собирают в актовом зале, где проходит голосование и выбор лучшего ученика, его выбираем мы, ну типо учителя, а ученики выбирают кого-то из нас, — увлечённо рассказал парень. — Странно, что Андрес не рассказал тебе, — подхватил Анибаль. — Что я не рассказал? — озадаченно спросил Фонойоса, только что вошедший в помещение. — Ты не сказал ему, что сегодня день выборов! — даже слегка обиженно воскликнул Даниэль. — О, чёрт, — Андрес устало прикрыл глаза. — Прости, я совсем забыл. — Да я думаю ничего страшного, — ухмыльнулся Берроте. — А в чём смысл этого голосования? — слегка недоумевающе спросил он, чуть пододвигаясь в сторону Агаты, чтобы освободить место для друга, который тут же опустился рядом. — Лучшему учителю премия и несколько дополнительных дней отпуска в любое время, а лучший ученик может выбрать один предмет, по которому ему автоматом поставят высший балл за год, — объяснил Яков, листающий светло-синий учебник по географии за восьмой класс. Мартин недолго обдумывал информацию, ведь ему не понадобилось много времени, чтобы понять, что идея с учителями очень даже интересная, а вот с учениками… — Не знаю, мне кажется, что выбирать лучшего ученика — это плохая идея, — честно сказал Мартин. — Как же остальные триста человек? — Пусть это вдохновляет их на дальнейшее обучение и совершенствование, — Яков просто пожал плечами, не отрываясь от книги. — Наконец-то, хоть кто-то понял, что это абсолютный бред — выбирать лучшего ученика из трёхсот других, — усмехнулся Фонойоса. — И кто обычно берёт лучшего учителя? — ухмыльнулся Берроте. — Вроде все уже брали по-разу, — Агата обвела всех внимательным взглядом. — Я целых два! — возразил Даниэль. — Я ни разу не брал, — Андрес пожал плечами. — Я понял, — тихо засмеялся Мартин. — И на каком уроке это всё проходит? — На следующей перемене уже нужно подвести свои классы к актовому залу, — оповестил Агустин. *** И уже на следующей перемене Мартин действительно забрал свой класс с информатики, которую проводил Анибаль, и повёл ребят к актовому залу, где уже собралась пара классов. — Мартин! — Берроте, услышав своё имя, резко обернулся и заметил слегка отставшего от класса ученика. — Что такое, Мигель? — ухмыльнулся он. — А какой класс сейчас был у вас на уроке? — задумчиво спросил парень. — Восьмой «А», — коротко ответил он. — Тебе зачем? — И вы тоже промывали им мозг по поводу того, что им обязательно нужно голосовать за вас? — ухмыльнулась Лукерья, заставляя Мартина обернуться теперь к основной части класса. — Мигель, встань-ка к ним, а то мне немного неудобно, — Берроте тихо рассмеялся. — Почему вы решили, что я промывал кому-то мозг? Ребята удивлённо переглянулись. — Ну как… ведь все так делают, разве нет? — Сеньор Кортес нам весь урок рассказывал о том, почему мы должны голосовать за него! От осознания того, что ученики называют сеньором парнишку приблизительно их возраста, аргентинец непроизвольно улыбнулся. — Все остальные делают так же! — Каждый год одно и тоже… — Вы разве не хотите победить? — в конце-концов спросили несколько ребят сразу, заставляя Мартина одновременно удивиться и снисходительно улыбнуться. — Конечно я хочу победить… — слегка растерянно начал Берроте. — Но разве вы считаете такую победу честной? — Но все же так делают! — снова возразил Мигель. — Понимаете, я легко могу пообещать поставить всем, кто проголосует за меня пятёрки в триместрах и подобные мелочи, но разве это стоит того? Я хочу, чтобы вы сами делали выбор, чтобы научились чувствовать сердцем, а не думать, за кого выгоднее голосовать. Именно поэтому я не призываю вас голосовать за меня, — мягко объяснил он. — Я понимаю, что вам могут нравиться и другие учителя, поэтому делайте так как считаете нужным, хорошо? Я не обижусь, — легко улыбаясь, он обвёл взглядом удивлённые лица ребят. — Даже если вы не победите, знайте, что вы лучший! — воскликнул Мэтью. — О, да, Мартин, вы такой классный! — Но вы должны их сделать, вообще-то вас чуть не уволили из-за… — Самуэль вовремя остановился, понимая, что, кажется, только что выдал один небольшой секрет класса. Берроте удивлённо глянул на парня. — Таак, — протянул он. — Это вы откуда знаете? Ребята слегка напугано переглянулись, после чего мальчик по имени Эстанислао подал голос: — Я шёл в кабинет директора и услышал, что там кто-то ругается, ну и позвал с собой Самуэля, — смущённо пояснил он. — А я с собой Ренату, Белен и Мэтью, — подхватил Самуэль. — За мной пошли Мигель и Итан, — негромко продолжил Мэтью. — Ну а я по пути встретил Лукерью, Эндрю, Грэсию, Базилио, Габи… — Стоп, — практически спокойно сказал Мартин, чуть наклоняясь ближе к ученикам, уперев руки в колени. — То есть вы всем классом слышали… На каком моменте вы все пришли? — с надеждой спросил он, веря, что они слышали хотя бы не всё. Ребята снова переглянулись, видимо, одним взглядом договариваясь, кто всё расскажет. — Примерно с того момента, когда вы говорили про то что сеньор Кортес и сеньор Рамос очень перспективны, — размыто пояснила Лукерья. — О, боже, — Берроте тяжело вздохнул, выпрямляясь и закрывая лицо ладонями, поворачиваясь к ребятам полубоком. — Но мы недолго слушали, честно-честно! — воскликнула Грэсия. — Только до того момента, как вы сказали, что любите сеньора де… — Эй-эй, тише, — скомандовал аргентинец, резко разворачиваясь. — Забудьте, пожалуйста, всё что вы слышали, а особенно последнюю часть. Узнаю, что вы кому-то рассказали, вам крышка. Уяснили? — серьёзно спросил он. — Ни слова, — кивнула Лукерья. — Мы могила, — уверенно подхватил Самуэль. — Солидарен, — одновременно ответили Итан и Эстанислао. — Красавчики, — аргентинец благодарно улыбнулся. — Проходим! — наконец крикнул Серхио, открывая дверь актового зала, и целая толпа людей двинулась вперёд, а Мартин, наконец, смог спокойно выдохнуть. Всё таки дети бывают слишком любопытны. — Последний и предпоследний ряд, — Мартин указал на пару свободных рядов. — Умоляю, ничего не сломайте, не сожгите, не взорвите и не называйте сеньору Оливейру… ну, как вы её там называете, — он тихо засмеялся, вызывая у ребят ту же реакцию. — Хорошо, мы не будем называть сеньору Оливейру тупой курицей! — крикнул Самуэль ровно в тот момент, когда Селена вошла в зал, метая в сторону парня испепеляющий взгляд. — Ну я же просил, — устало вздохнул Берроте. — Я абсолютно согласен с вашим мнением, но давайте обсудим это потом, хорошо? — ученики рассмеялись, но всё же согласились с предложением. — Прекрасно, тогда я пошёл. — Удачи, Мартин! — хором крикнули дети, заставляя преподавателя непроизвольно улыбнуться. Мужчина показал сердечко в ответ своему классу, судя по возгласам определённо вызвав у них умиление, и направился к сцене, около которой собрались уже практически все учителя. — Как меня достал твой Самуэль, — заявила Оливейра, как только аргентинец добрался до пункта назначения. — Правда? А по-моему довольно милый парень, — рассмеялся только что подошедший Андрес. — Они обращаются к тебе по имени? — вдруг влез удивлённый Даниэль. — Да. Мне всего сорок. К тому же мы с ними неплохо ладим, — ухмыльнулся Мартин. Рамос младший задумчиво кивнул, в то время как Андрес уже уводил друга чуть в сторону. — Если ты не победишь, я разочаруюсь в этом конкурсе, — прошептал Фонойоса на ухо Берроте, тихо смеясь. — Брось, вы все не менее достойны, — чуть смущённо прошептал Мартин, наклоняясь ближе к другу. — Боже, Мартин, ну ты только взгляни на них, — испанец указал пальцем на два задних ряда, где ребята показывали сердечки и махали руками классному руководителю, который лучезарно улыбнулся и послал воздушный поцелуй им в ответ. — Уверен, что остальные так же любят своих ребят, — совершенно искренне ответил Берроте, не отводя взгляда от своих подопечных. — Большинству тут нет дела до их классов, — Фонойоса просто пожал плечами. — Они просто хотят победить, целыми днями только ходят и говорят об этом голосовании, пытаются как-то задобрить учеников… Я слышал твою речь, Мартин, и правда ни на секунду не перестаю восхищаться тобой, — признался Андрес, заставляя лицо аргентинца окраситься в ярко красный. — С-спасибо… — выдавил он, надеясь, что друг слышал именно часть про голосование. — Итак, встречаем наших учителей! — послышался громкий голос директора откуда-то со сцены. — Даниэль Рамос, Анибаль Кортес, Агата Хименес, Мирко Драгич, Агустин Рамос, Яков… Где он? — задумчиво проговорил директор, но тут же успокоился, когда географ быстренько взошёл на сцену. — Так вот, Алисия Сьерра, Ракель Мурильо, Силена Оливейра, Андрес де Фонойоса и Мартин Берроте! Когда директор произнёс имя аргентинца, его ноги почему-то перестали слушаться, а к горлу подступил ком. Живот опасно скрутило, виски будто сжало, а в глазах чуть помутнело. — Эй, не переживай, — негромко сказал Андрес, подмигивая другу, и потянул его за собой на сцену. В зале, похоже, действительно собралась вся средняя и старшая школа, но спасибо, что обошлось хотя бы без начальной. Ребята сидели в пятнадцать длинных рядов, вмещающих в себя примерно по двадцать человек в каждом, ещё довольно много учеников стояли у дверей, так как им попросту не хватило мест. — Здравствуйте, уважаемые учителя и ученики! Сегодня у нас важный день — школьные выборы. Дорогие учителя, хочу предоставить слово вам, — с улыбкой сказал Серхио, передавая микрофон Даниэлю, стоящему ближе всех к нему. — Давайте ребята, мы порвём их, помните что я вам обещал! — прокричал парень, получая достаточно много одобрительных возгласов в свой адрес. Далее микрофон попал к Анибалю: — Эй, имейте совесть, он побеждал уже два раза, а я всего один! К тому же, заработать пятёрки по физкультуре намного легче, чем по информатике, — Кортес хитро подмигнул залу, вызывая довольно громкий смех. Дальше от учителей шли примерно такие же переманивая на свою сторону, как у двоих первых парней, а Мартин в это время погрузился в свои мысли, думая о том, что будет говорить он сам. Заманивать детей на свою сторону оценками — это… ну, мягко говоря, странно для него. Сказать просто: «Удачи», тоже не вариант — банально. Когда Андрес чуть подтолкнул аргентинца в плечо, вкладывая в руку микрофон, Берроте так и не придумал никакой речи. Мужчина несмело зажал предмет в руке, поднося к губам. — Честно говоря, я не знаю что говорить, потому что не хочу убеждать вас голосовать за меня, — мужчина слегка нервно усмехнулся. — Я считаю, что все мои коллеги, ваши учителя, не менее достойны победы. Наверное я просто хочу пожелать удачи и себе, и им, и вам, ребята, в конкурсе на лучшего ученика! — уверенно закончил Мартин, ожидая реакции зала, которая последовала только через пару секунд. Зал взорвался аплодисментами, коллеги тоже благодарно хлопали. Берроте даже сначала не понял почему вызвал такую реакцию, ведь по сути не сказал ничего особенного. Но уже через несколько секунд, когда его слух привык к громким аплодисментам, до мужчины дошло в чём дело. Это для него такие слова были обыденными и довольно логичными, Берроте действительно не видел ничего особенного в пожелании удачи коллегам. Ему казалось, что так и должно быть. Но аргентинец вспомнил сначала слова Мигеля, своего ученика о том, как из года в год учителя убеждают их голосовать за себя, забывая про товарищей. Так же он вспомнил речь каждого человека на этой сцене. Каждый желал удачи себе, хотел победить, но ни разу не пожелал победы своим коллегам. Не сказал, что они все наравне и все достойны. Так же, как никто не пожелал удачи ученикам, у которых, кстати, сегодня тоже конкурс. — Ну что ж, речи произнесены, теперь начнём, — громко объявил Серхио, когда аплодисменты, наконец, стихли. — В группу каждого класса была отправлена ссылка для онлайн голосования, прошу открыть её и нажать на имя того преподавателя, которого считаете лучшим. У вас пять минут, время пошло! — объявил мужчина, после чего в зале начался гул, все пытались пройти по ссылкам, голосовали, у кого-то ничего не открывалось, у кого-то не было интернета, кто-то до сих пор не определился, а кто-то вообще забыл телефон в классе. Когда статистика в телефоне Маркины показала, что проголосовали абсолютно все до единого ученика, он открыл главную страницу, дабы ознакомиться с результатами. — Напоминаю, лучший преподаватель получает премию и две дополнительные недели отпуска, — объявил Серхио. — Ну что, все готовы узнать результаты?! — весело воскликнул он, получая в ответ одобрительные крики из зала. — Хорошо. Итак, дабы не обижать совсем отстающих я назову только пятёрку лидеров. Пятое место, — загадочно объявил мужчина, выдерживая вполне логичную паузу. В зале повисла мёртвая тишина, кажется, многие даже перестали дышать. Что уж говорить об учителях, которые просто места себе не находили от волнения. — С результатом шесть процентов, — протянул директор. — Агата Хименес! Зал взорвался аплодисментами, сама Агата удивлённо прикрыла рот рукой. — Похоже, я сегодня в пролёте, — нервно усмехнулся Фонойоса, чуть наклоняясь к Берроте, но продолжая хлопать. — Это ещё почему? — негромко удивился аргентинец. — Я обычно занимаю либо пятое, либо никакое, — мужчина просто пожал плечами, делая вид, что ему всё равно, но Мартин прекрасно чувствовал, что другу очень обидно. — Эй, ты ещё первое займёшь, не переживай раньше времени, — ухмыльнулся аргентинец, шутливо толкая Андреса в плечо. Тот только благодарно улыбнулся в ответ, возвращаясь в прежнюю позицию. Конечно, никакой веры в его глазах не было, но Мартин был уверен, нет, он точно знал, что Фонойоса займёт какое-то место. — Далее, — громко сказал директор, заставляя зал снова замолчать. — Четвёртое место с результатом восемь процентов занимает… — и снова эта уничтожающая все остатки уверенности пауза. — Анибаль Кортес! В зале послышались одобрительные крики, но парень, кажется, не был столь же доволен результатом. — Чёрт, четвёртое, как и в прошлый раз! — разочарованно воскликнул он. — Ещё и процент такой маленький… — Кстати, проценты действительно маленькие, — подхватил Андрес, обращаясь больше к Берроте, чем ко всем остальным. — Обычно между первым и пятым местом был разрыв в несколько процентов, но теперь, наверное, оторвались первые три. Мартин задумчиво кивнул, стараясь предположить, кто же эти три счастливчика. Ну один из них точно Андрес, в этом мужчина был убеждён. Ещё один Даниэль, ребята его вроде любят. А ещё один? Мирко или Ракель? Да, точно, Ракель. Да, аргентинец даже не рассматривал свою кандидатуру на первые три места. Он был уверен, что ребята будут голосовать за людей, которых знают годами, а не за едва знакомого учителя физики, между прочим, не самого интересного для многих предмета. — Третье место, с результатом девять процентов, занимает… — Маркина улыбнулся так счастливо и лучезарно, что Мартин сразу понял, чьи имена там могут быть написаны. Определённо это либо Ракель, либо, дай бог, Андрес. — Андрес де Фонойоса! — прокричал директор, после чего зал и сцена начали громко аплодировать и что-то кричать. — Я же говорил! — счастливо воскликнул Берроте, поворачиваясь на друга. — Охренеть можно, — лицо испанца выражало сплошное недоумение, которое всё же очень быстро сменилось на безудержную радость. Андрес ярко улыбнулся, резко обнимая друга, который, кажется, был счастлив за него больше, чем был бы за себя. — Поздравляю, братишка, — одними губами прошептал Серхио, но Фонойоса всё равно заметил, мягко кивая в знак благодарности. А зал всё аплодировал и аплодировал. С каждым новым местом возбуждение нарастало, а ребята начинали всё больше переживать. Так же, как и учителя. — Серебро, оно же второе место, с результатом ровно десять целых процента, достаётся… Мартин очень хотел бы услышать сейчас своё имя, не столько для себя, сколько для своего класса, который смотрел на него с такой надеждой, с такой верой… И ведь детям не объяснишь, что какое-то голосование ни на что не влияет, они уверены в обратном, думают, что это очень важно. Берроте очень не хотел их подвести, но, к сожалению, ничего не мог сделать. Может быть всё же и стоило просить учеников голосовать за себя… — Даниэлю Рамосу! — даже Маркина был слегка поражён результатом. Ребята снова активно зааплодировали, а Мартин удивлённо посмотрел на друга, стоящего совсем рядом с ним. — Всего десять процентов, — констатировал он. — Интересно, кто же набрал так много… — Никто, кроме тебя, не мог, — Фонойоса мягко улыбнулся, стараясь чуть перекрикнуть громкие аплодисменты. — Да ладно тебе. Наверняка там Ракель. Ну, может, Мирко, — аргентинец слегка разочарованно пожал плечами, что, конечно, не мог не заметить Андрес. — Эй, даже не думай расстраиваться раньше времени! — строго сказал испанец. Мартин коротко кивнул, отворачиваясь и снова глядя в зал. Его класс уже был чуть более поникшим, чем до объявления второго места, но в глазах многих преподаватель смог разглядеть ещё теплящуюся где-то в глубине души надежду. Надо же, он сам не верил в себя так, как верят они. — Прошу тишины, потому что теперь я озвучу имя победителя, — Маркина поднял руки высоко над головой, обращая внимание каждого ученика на себя. — Хочу напомнить, что в прошлом году Даниэль Рамос установил рекорд школы. Он набрал тридцать три процента. Я удивлён, но сегодня этот рекорд побит, — сказал он, широко улыбаясь. — Победитель набрал пятьдесят один процент! — гордо воскликнул он. Из зала послышались удивлённые и одобрительные крики. — Итак, лучшим учителем нашей школы становится… В зале повисла такая мёртвая тишина, что Берроте чуть не закричал от страха. Он знал, что там не его имя, знал и прекрасно понимал, что все его надежды тщетны, что ему не быть первым из всех оставшихся. Но он не мог перестать верить полностью ни на одну секунду, а всё из-за тридцати пар глаз, таких напряжённых, смотрящих на него с верой. С верой в настоящее чудо. — Лучшим учителем становится, — Серхио набрал в лёгкие побольше воздуха. — Мартин Берроте! — он прокричал это так громко и так счастливо, что Мартин даже слегка вздрогнул. Таких громких аплодисментов аргентинец не слышал в своей жизни. Все кричали, хлопали, а до самого Берроте только через несколько секунд дошло, что произнесённое Серхио имя принадлежало ему. — Дааа! — на срыве голоса проорал мужчина, тут же спрыгивая со сцены. На него сразу налетел девятый «А» класс, половина из которых просто кричали что-то невразумительное, другая половина кричали что-то про то, что они всех порвали, кто-то вообще плакал. В голове у Мартина никак не укладывалось, почему эти дети так рады за него? Ведь они ничего не получают с его победы. Когда мужчина обнял каждого ученика и с трудом смог уговорить их отправиться на свои места, он снова вернулся на сцену, на этот раз сталкиваясь с налётом коллег. Все почему-то так радовались. Даже Анибаль и Даниэль, так жаждущие победы, чуть ли не запрыгивали на плечи Берроте, крича всяческие поздравления. Когда все немного расступились, к мужчине подошёл Андрес, лицо которого буквально кричало о том, насколько он счастлив и горд. Аргентинец был готов поклясться, что Фонойоса не был так доволен даже когда ему сказали, что он занял третье место. — Не представляешь, как я рад за тебя, — чуть ли не плача от счастья проговорил мужчина, тут же прижимая друга к себе. — Ты поддерживал меня и помог влиться в коллектив. Это и твоя заслуга, — прошептал Мартин так, чтобы слышал только Андрес. — Мартин-Мартин, какой же ты простой, — Фонойоса мягко улыбнулся, наконец выпуская мужчину из объятий. *** Сразу после мероприятия все учителя приняли решение распустить своих учеников по домам, всё-таки локальный праздник. Сами же преподаватели расселись по своим кабинетам, готовясь целый вечер заполнять бумаги. Несмотря на то, что Берроте получил «Лучшего учителя», стопка документов на его столе всё ещё была не разобрана, поэтому проводив всех своих ребят и пообещав, что завтра после уроков они обязательно сходят в кино, Мартин уселся за стол, готовясь к самым скучным нескольким часам в своей жизни. Мужчина подключил к телефону блютуз-наушники, вставляя их в уши, дабы абстрагироваться от внешнего мира, и потянулся за первой бумажкой. Он специально включил альбом одной из своих любимых старых итальянских групп — «Ricchi e Povery», для того чтобы постараться расслабиться и не думать о нескольких часах пыток. *** Тем временем Андрес в своём кабинете тоже старался заполнять документы, но ничего не получалось. Ему нужно было работать, но одна мысль не выходила из его головы. Нужно рассказать всё Мартину. Всё о его чувствах. Фонойоса был уверен на сто процентов, что никто в этом мире даже представить себе не мог, каких усилий ему стоило не поцеловать Берроте сегодня прямо на сцене. Вообще-то всю эту неделю он находился в состоянии вечного напряжения, буквально каждую секунду думая о том, как объяснить Мартину свой поступок. Друг не говорил об этом, не настаивал, но Андрес прекрасно знал, что он просто не хочет давить. *** Андрес боялся, когда шёл к кабинету друга, да что уж там, ему было чертовски страшно, ведь аргентинец пока что даже не подозревает, что собирается рассказать ему друг. Неизвестно каковой будет его реакция, что он скажет, что сделает. Фонойоса собирался передумать и вернуться обратно, наверное, около тысячи раз, но смог вовремя собраться с духом и убедить себя в том, что тянуть дальше нельзя. У мужчины не было никакого плана, он не знал, что сейчас будет делать, но всё же осмелился робко дёрнуть за ручку и войти внутрь. Сидящий за своим столом Мартин даже не обратил внимание на вошедшего, так как попросту не слышал. Андрес сразу заметил наушник в его ухе, к сожалению, только в одном, но сделал вполне логичный вывод, что и во втором он, скорее всего, тоже есть. Фонойоса не спеша подошёл к другу, стараясь держаться ближе к задней стене, чтобы он, не дай бог, не увидел испанца каким-нибудь боковым зрением. Но мужчина был настолько погружен в работу, что, кажется, даже не заметил как Андрес присел рядом с ним по левую сторону на корточки, аккуратно вынимая из уха наушник. Странно, но Берроте ничуть не удивился. — Ты решил, что стал невидимым? — тихо рассмеялся Мартин, не отрываясь от документов. — Чёрт, так ты всё-таки заметил меня, — засмеялся испанец, вставляя наушник себе в ухо. Он не знал песню, но группу вроде бы вспомнил, возможно, чисто по голосам. — Ricchi e Povery? — Именно, — подтвердил аргентинец, ставя на документе свою подпись и откладывая бумагу в сторону. Он откинул ручку и, наконец, взглянул на друга. — Чего пришёл? Только не говори, что ты уже заполнил всю эту стопку, — настороженно проговорил он. — Оо нет, я не сделал и половины из того, что сделал ты, — Фонойоса нервно усмехнулся. — Правда? Я думал, что я медленно работаю. И что же всё-таки привело тебя ко мне? — слегка удивлённо, но с живым интересом спросил мужчина, снова отвлекаясь на какой-то документ. — Я должен кое-что сказать… тебе, — неловко выдавил Андрес, внимательно наблюдая за реакцией Берроте. — Не говори, что вы с твоим братом снова решили меня уволить, — шутливо произнёс он и даже посмеялся, но ровно до того момента, пока снова не взглянул на друга, лицо которого выражало полную беспомощность. — Ээй, — умилённо, но при этом довольно озабоченно протянул Мартин, поднимаясь с кресла и подходя к Андресу. — Что случилось? Испанец опустил взгляд в пол, как делал всегда, когда хотел, чтобы Берроте понял, что ему страшно, больно, неприятно и так дальше по списку. — Андре-ес, — негромко позвал аргентинец, одними подушечками пальцев дотрагиваясь до пальцев второго мужчины, будто спрашивая разрешения, а Фонойоса в очередной раз был поражён тем, как точно Мартин чувствует и понимает его потребности. Мужчина несмело двинул кистями рук навстречу ладоням друга, которые приняли его со всей нежностью, начиная мягко поглаживать. — Я не могу… я не знаю как… — сумбурно начал испанец. — Тише, тише, — прошептал аргентинец, останавливая некий приступ паники у друга. — Что-то серьёзное? — Не знаю, — честно признался Андрес. — Ну раз неуверен, значит точно ничего особо плохого, — аргентинец мягко улыбнулся. Ещё с минуту Фонойоса нервно поглаживал руки друга, даже не зная как начать разговор. Берроте же просто терпеливо ждал. В итоге Андрес уже было собирался сказать о том, что пока всё-таки не готов к разговору, как вдруг услышал в левом ухе знакомое вступление одной из своих любимых песен, внезапно понимая, что строчки данной композиции как никогда подходят к данной ситуации. Он начал просто покачиваться в такт музыке, вызывая некоторое недоумение на лице друга. — A volte sai non so perché mi trovo a chiedermi, — не произнося ни звука Андрес начал одними губами проговаривать строчки песни, смело глядя в глаза Мартину, — Cosa sarà questa paura che ho di perderti Che cosa c'è dentro di te che ti fa unico E mi fa innamorare di te.¹ Когда первая часть куплета закончилась, испанец обратил внимание на выражение лица Берроте, которое было довольно смешанным: всё ещё слегка недоумевающим, удивлённым, но и о чём-то явно догадывающимся. — Mi piaci sempre passo i giorni stuzzicandoti Con frazi come sto invecchiando sopportandoti, — так же одними губами произнёс аргентинец, кажется, уловив суть игры. — E forse proprio il tuo carattere impossibile Che mi fa innamorare di te.² — Cosa sei, cosa sei, cosa sei, — теперь одновременно проговаривали они, всё ещё не произнося ни звука, — Cosa sei, cosa sei, cosa sei, — Фонойоса несмело положил руки на поясницу Мартина, заставляя того слегка покраснеть, — Sei qualcosa di più Senza te io che cosa farei, — Берроте повторил жест друга, таким образом они оказались в непозволительной близости, но всё ещё не отводили взгляда от глаз друг друга, — Cosa sei quando dici di sì Ogni istante anche adesso così Cosa sei, cosa sei non lo sai Neanche tu Cosa sei.³ — Если бы я не знал про твои пять браков, я бы подумал, что это… — тихо смеясь начал Мартин, когда в песне пошёл уже новый куплет. — Я люблю тебя, — еле слышно прошептал Андрес, борясь с резким порывом опустить взгляд. Испанец почувствовал, как руки на его спине крепко сжали тёмно-синюю ткань рубашки. У Берроте заметно расширились зрачки, а брови чуть приподнялись. — В к-каком смысле л-любишь? — заикаясь проговорил аргентинец, спустя несколько секунд тишины. — В том же, что и ты, — Фонойоса мягко улыбнулся, когда заметил, что у Мартина резко перехватило дыхание. — А-андрес… — неуверенно начал он, ни на секунду не отводя взгляда от глаз друга. — Если это шутка, я убью тебя, — чётко выговорил он. Испанец в ответ только чуть улыбнулся недоверчивости друга. Губы Берроте были чуть приоткрыты от удивления, что было как раз на руку Андресу. Правая рука Фонойосы поползла вверх по спине аргентинца, останавливаясь где-то в области плеч и мягко притягивая ещё ближе к себе. Он нежно и не очень уверенно коснулся таких желанных губ Мартина своими, чувствуя их тепло и податливость. Андрес слегка прикусил нижнюю губу другого мужчины, после чего уже было собирался отстраниться, замечая, что ему не отвечают, но именно в тот момент губы аргентинца впились в его собственные с такой надеждой и страстью, что мысль об окончании показалась странной и нелогичной. Андрес только сильнее сжал левую руку, находящуюся на упругих от напряжения ягодицах Берроте, наслаждаясь каждой секундой. Дыхание обоих уже было сбито напрочь от накатившего словно цунами возбуждения, но они всё никак не хотели отстраняться, мягко лаская губы друг друга. Этот поцелуй не был жёстким, с укусами и кровью, нет, он был настолько нежен и приятен, так страстен, что оба мужчины пытались оттянуть момент разрыва как могли. — Я… люблю тебя, — отстраняясь буквально на несколько миллиметров, прошептал Мартин прямо в губы другого мужчины, активно пытаясь отдышаться. Фонойоса ничего не ответил, только в знак согласия снова страстно вцепился в губы Берроте, на этот раз решаясь чуть протолкнуть язык. — Кажется, я знаю, чем мы займёмся сегодня вечером, — негромко оповестил Андрес, легко улыбаясь. Аргентинец слегка растерянно взглянул на него, но уже через пару секунд его губы растянулись в хитрой улыбке. — Мм, правда? Ты только сегодня признался мне в любви и уже хочешь… — Мартин-Мартин, какой ты пошлый, — тихо рассмеялся Андрес, прикрывая глаза и прижимая мужчину ближе к себе. — Сегодня только романтика, для секса у нас будет ещё много времени. — Жаль, — вздохнул Берроте. — Знал бы ты, как давно я мечтал с тобой потра… — Эй-эй, — мягко перебил его Фонойоса, продолжая посмеиваться. — Об этом ты расскажешь мне чуть позже, не забывай, что мы в так называемом монастыре. — Боюсь тебя разочаровать, но этот монастырь уже опошлили и до меня. — В каком смысле? — удивлённо спросил Андрес. — О, Бога ради, Андрес, не говори, что ты ни разу не видел как трахаются старшеклассники в туалетах, душевых и раздевалках, — смеясь сказал аргентинец, после чего чуть отодвинулся от Фонойосы и начал смеяться ещё громче как только заметил ошеломлённое выражение его лица. — Я тебе ничего не говорил, — сквозь смех проговорил мужчина. — Вообще-то ты должен был донести на них Серхи… — Ээй, не занудствуй, — перебил его Мартин. — В период полового созревания мне тоже казалось, что переспать с кем-нибудь в стенах школы — это очень круто и экзотично. — Ну, может быть ты и прав, — испанец просто пожал плечами. — Главное, что я не натыкался на такое и слава богу… — Всё бывает впервые… — усмехнулся Берроте, получая шутливый удар от Андреса. — Ау! По-моему у нас абьюзивные отношения, — рассмеялся мужчина, снова получая несильный удар. — Да ладно, ладно, всё! Так какие у нас планы на вечер? — Поехали домой, у меня есть одна идея, — он мягко улыбнулся, целуя Мартина в уголок губ. — Встретимся внизу через три минуты. Только три, Мартин, не тридцать! — теперь пришло время Фонойосы рассмеяться. — Ага, как будто это я часами не могу подобрать более подходящую под костюм бабочку, — ухмыльнулся Берроте. — Проваливай уже! — воскликнул он, и Андрес, не в силах прекратить смеяться, вышел, закрывая за собой дверь. Теперь он чувствовал, что настроение заметно поднялось, и точно знал, что впереди его ожидает один из самых лучших вечеров в его жизни.