Тяжёлые свинцовые тучи сплошь покрыли недосягаемую голубую даль неба, что окончательно добило и без того ужасное настроение.
Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так,
тик-так, тик-так, тик-так, тик-так,
тик-так, тик-так, тик-так, тик-так
Уже битый час Майкл слушал это проклятое нарастающее тиканье, даже пожалев, что вставил в часы новые батарейки. По кое-как налаженному телевизору показывали какой-то сериал. Сказать, что смотреть его было скучно — ничего не сказать, но другие каналы, как назло, не желали работать. Да и, более того, это было куда лучше, чем оставаться наедине со своим кошмаром. Его не было видно, не было слышно, но то, что он сидит где-то, притаившись, и пристально наблюдает — это точно и бесповоротно. Прошлой ночью он изрядно поиздевался над Майком и, не секрет, что сделает тоже самое в эту. А может, и хуже. Майкл машинально дотронулся до свежих следов от когтей, краснеющих на предплечье. Каждая из четырех царапин напоминала парню об ущелье, которое он видел однажды в учебнике географии. Откуда-то раздался приглушённый смешок. Он действительно наблюдал за ним.
«Или ты забыл?»
Этот странный и неоднозначный вопрос поставил перед ним кролик прошлой ночью. Он очень много говорил с Майком, напоминая лишь самые невыносимые вещи из жизни парня, с неподдельным желанием вызвать у мужчины не то раскаяние, не то злость… Афтон тяжело вздыхает и идёт на кухню, чтобы отвлечься от гнетущих мыслей и немного разогнать напавшую сонливость чашечкой крепкого кофе. И снова эта проклятая мгла и ливень, барабанящий по крыше и бьющий в окно. Иногда Майклу казалось, что этот дождь пытается этим стуком что-то ему сказать, предупредить о чем-то… А может, он зовёт его на улицу? Хочет выманить из этих прогнивших стен и спасти из капкана. но есть ли капкан? Или он сам себя загнал в тупик? С тяжелым вздохом мужчина заливает кофе кипятком и возвращается в гостиную. Он продолжает смотреть в экран телевизора, помешивая согревающий напиток. Как-то незаметно для себя он проваливается в дрёму, опуская голову на грудь…
Ласковые солнечные лучи крадутся в комнату, скользят по подушке и так бессовестно щекочат Майкла по носу. Раздражённо бубня что-то, он отворачивается к стене, отчаянно цепляясь за остатки сонливости в надежде провести в кровати ещё несколько сладких минут сна. Но организм уже пробудился, придется вставать. Кое-как заправив кровать, парень идёт чистить зубы. На кухне уже слышны голоса родителей и звонкий заливистый смех сестры. Вскоре и Майк спускается вниз, чтобы присоединиться к завтраку. Мама сразу встречает его объятиями и горячими любящими поцелуями, отец треплет по волосам. А младшая сестра жуёт хлопья и одновременно пытается восторженно что-то сообщить брату:
— Майк, мы щегодня ш папой идём в пишшерию! — Громко говорит Лиззи, болтая ногами и подпрыгивая на месте. Старший смотрит на нее с неловкой улыбкой, да косится на отца. Тот только смеётся, да велит быстрее доедать.
После завтрака они одеваются и едут в это новое заведение, открытое отцом Майкла и его коллегой. Заведение довольно большое, да и было здесь довольно много народу.
Какой-то праздник, на сцене несколько совсем новых роботов, что развлекали детей. Среди них была и она. Робот в виде клоунессы с двумя рыжими хвостиками… Уж очень она понравилась малютке Элизабет. Она все представление не умолкая повторяла отцу все одно, дергая его за рукав:
— Ну пааап! Папа! Я хочу подойти к ней! Почему мне нельзя? Она такая красивая!
— Это опасно, милая. Не надо к ней ходить.
А малая надула щеки да отвернулась так обиженно. Так и сидит, смотрит только все на этого робота.
Вскоре мероприятие подошло к концу, всех собрали в большом зале, ещё пустом, но уже оборудованном сценой. Владельцы заведения начали длиннющую речь о том, какая это была тяжёлая работа, и как они горды и рады представить свой труд, и так далее и тому подобное. Детям было, конечно же, скучно.
И это был шанс для малышки Лиззи.
Майк резко открывает глаза, поднимая голову. Холодный пот мелкими каплями скатился со лба, а тяжёлое сбивчивое дыхание эхом разносится по комнате. Ещё какое-то время он так сидит, пока не закрывает лицо руками, тихо всхлипывая и вспоминая те долгие долгие мучительные дни, складывающиеся в недели, когда они повсюду искали бедняжку Элизабет…
Часовая стрелка давно перевалила за десять, когда Майкл пошёл в душ. Дневные шумы уже затихли, уступая место ночной тишине. Луна бледно освещала домик Афтона, словно бы своими холодными лучами пыталась защитить его обитателя. Но, увы, вскоре Майк погасил свет и пошел в спальню. Теперь он сам за себя…
***
На его удивление и несказанное счастье кошмар не поджидал его в комнате. Может, ему наскучила эта игра? А может, он просто решил выждать момента получше. Майк не знал, да и знать не хотел. Он лег в кровать и почти сразу уснул, измученный дневными беспокойными раздумьями и воспоминаниями…
***
Снова он сидит совсем рядом. Так чертовски близко… И смотрит. На него или сквозь него, а может и так, и так сразу. Майкл лежит и не шевелится, и тоже смотрит на него. И все ещё дрожит, боится его.
— Ты ведь знал, что на этом все не закончилось бы, так? Так зачем ты вернулся? — Монстр склонил голову набок, не мигая продолжая глазеть на мужчину с неподдельным интересом. Грязные спутанные пряди волос выпали из небрежно собранного хвоста и плавно опустились на щеки кроликоподобного кошмара. Афтон тяжело вздыхает, пытаясь выдавить более менее связанную речь сквозь страх.
— Я… Думал, что вы забудете. прошло так много лет…
Со стороны кошмарного послышался хриплый смешок
— Обиды нельзя забыть. Тебе ли не знать? — Кролик наклонился ближе, немного нависнув над мужчиной. — Не тебя ли ночами грызут старые обидные воспоминания?
Он резко ткнул Майкла пальцем в грудь, от чего он дрогнул и попытался как-то отодвинуться. Но кошмарное создание лишь сильнее впивается в него когтями, не давая такой возможности.
— Обида — самый мощный толчок к действиям. Так или иначе однажды любого обидишь. Некоторые просто сдаются, а другие — нет. Как и я не сдался. Ты сделал слишком много плохого, чтобы забыть. Целой жизни не хватило бы, чтобы стереть
такое из памяти.
Майкл несколько озадаченно смотрит на это потустороннее существо и все никак не может понять, чем же он
его так обидел? Разве он как-то помешал этой твари существовать?
— Но почему ты думаешь, что я тебя как-то обидел?
— Ох… Так ты уже забыл?
Рассмеявшись противным, скрипучим и хлюпающим от крови, льющейся из горла, смехом, кошмар легонько щелкает Афтона по лбу, и он внезапно засыпает, медленно проваливаясь куда-то глубоко в прошлое…
