***
— По Вашему приказу рядовой Гневный прибыл. Здравия желаю, товарищ капитан! — отчеканил Миша, вытянувшись по струнке. Перед приходом он поправил форму, даже почистил ботинки. Не хотелось лишний раз выслушивать придирки от своего прямого начальника. — Здравствуй, Михаил. Присаживайся, — капитан указал на деревянный стул, стоявший неподалёку. В кабинете у капитана было по-спартански чисто. Всё стояло на своих местах, под стать хозяину. Казалось, что даже вездесущей пыли здесь не было. Мебели немного: в правом углу диван раскладушка — капитан ночевал прямо в кабинете, в левом — шкаф с какими-то папками бумагами. Между кроватью и шкафом зашторенное окно. Рабочий прибранный стол и простой стул. Миша сразу почувствовал контраст со столом фельдшера и понял недовольство капитана в госпитале. Рядом со столом еще один стул для посетителей. Гневный сел, положил руки на колени и стал ждать продолжения. Капитан, стоявший у окна, посмотрел на солдата в ответ, пожевал губу, видимо, формулируя мысль, и минуту спустя все же произнёс: — Поздравляю, Михаил. Я обещал тебе награду за рейд и ты её получишь. Конечно, не сейчас, но по окончанию срока обязательно. Рад? — Так точно, товарищ капитан! Спасибо вам большое, — вскочил со стула тот. — Да не суетись, не суетись. Ты заслужил это, Михаил, — сменив тон на доверительный капитан и выразительно взглянув на подчинённого, он добавил, — Это дорогого мне стоило. Надбавка к жалованию прилагается и два дополнительных выходных тоже. Впрочем, это уже неважно. Есть кое-что ещё. Капитан посерьёзнел и Миша, действительно радостный от такой приятной неожиданности, уловив момент, последовал его примеру, стерев глуповатую улыбку с лица. — Пришёл приказ о твоем переводе, парень. С нашего и соседнего блокпостов забрали немного людей для охраны учёного мобильного бункера в глубине Зоны, недалеко от Дубровска. Наверное, ты слышал о нем. О бункере, в смысле. Кхм… Да. С нашего блокпоста летишь только ты, с других по двое–трое. Всего восемь человек. Срок свой дослужишь уже там, если обстоятельства не изменятся. Уяснил? Тогда свободен… А, чуть не забыл. Специально за тобой никто лететь не будет, поэтому утром встаешь, доделываешь свои дела и поедешь до двенадцатого блокпоста. Вот теперь свободен. — Так точно, товарищ капитан. До свидания! — Миша встал, отдал честь и вышел из кабинета, пребывая в смешанных чувствах.***
В тот вечер Миша ощущал себя словно снова ребенком, когда нетерпеливо ожидал обещанную отцом долгожданную рыбалку. Он сам не знал, что ожидать от такой нежданной передислокации, и спать ложился с непонятной радостью и энтузиазмом. Сейчас, стоя в вертолёте, этого самого энтузиазма он совсем не испытывал. Миша попытался снова что-нибудь вспомнить, чтобы отвлечься, но мысли путались, из-за резко усилившегося шума мотора, и парню не пришло в голову ничего лучше, как начать считать про себя секунды. С головой погрузившись в это незамысловатое занятие и досчитав до двух с половиной тысяч с лишним, Михаил не заметил, как прошло почти двадцать минут и машина пошла на посадку. Все вцепились в поручни, вертолет на последок затрясло особенно сильно. А потом резко все прекратилось. Из-за перегородки, отделяющей грузовой и пилотный отсеки, послышался усталый голос: — Приехали, парни. Вылезайте. Дверь щёлкнула, снимаясь с предохранителя, кто-то из впереди стоящих парней отодвинул ее в сторону и солдаты по одному стали аккуратно спускаться на землю. Миша сразу приметил странность здешней травы: она была не сочно-зеленой и не сухой, и не пожелтевшей. Была она какого-то серо-зеленого, а в некоторых местах — выцветшего чёрного цвета. Отведя взгляд от земли, парень взглянул на бункер и присвистнул. Построено было с размахом. Казалось, что стоял бункер здесь задолго до катастрофы, настолько невозможным была мысль о том, что в условиях Зоны кто-то мог отстроить такое. Высокий, в два яруса, разделённых спайками, железный забор, окружающий довольно большой участок поляны. На Мишин взгляд, новое место службы было совсем немного меньше площади блокпоста. Несмотря на свою эпатажность, при приближении оказалось, что забор всего в сантиметра два-три толщиной, чего явно недоставало для полной защиты от всех опасностей Зоны. Парни вошли в ворота, оказавшиеся простейшей калиткой, и Миша успел заметить, что параллельно этим воротам стояли ещё одни такие же. На территории, прилежащих к бункеру, кроме самого бункера виднелось ещё несколько зданий, о значении которых Мише оставалось пока только догадываться. Сам бункер, к удивлению Миши, не располагался под землёй, а как раз наоборот — неуклюже выпирал из неё. Но тем не менее, это был бункер. По простому, он представлял собой большой металлический шестиугольник с очень толстыми стенами, небольшими затонированными окошками и бронированной, как на картинках с ракетами, вакуумной дверью. Засмотревшись на все это, Миша не обратил внимания, как к их группе подошёл суховатый, аккуратный мужчинка в застиранном учёном халате белого цвета. По-другому его и нельзя была назвать — был это именно мужчинка. Лысеющий, маленького роста, все время поправляющий очки, он, скованно подойдя к парням, заикаясь, произнёс: — З-зд-дравствуйте… Я-я-я… Меня послали провести вам э-экскурсию по исследовательскому б-бункеру. Меня зовут Сергей Александрович Семёнов, доцент биологических наук. П-пройдемте за мной, пожалуйста. Миша мысленно уже обозвал Сергея как-его-там Лысиком. Приветственная речь давалась тому трудно, из-за чего Лысик ещё более заволновался и заканчивал говорить с заметной жалостью и страхом, что ему все посочувствовали. Даже самый весёлый из компании солдат, что весь прошедший полёт пытавшийся разрядить обстановку и порядком надоевший всем. Всем, кроме его сослуживца, что скорее всего привык к такому. Даже этот весельчак удержался от шуточек и молча отправился вслед за доцентом. Миша недолюбливал и немного побаивался людей в белых халатах, будь то врач или профессор философии. С ними у Гневного было связано плохое воспоминание, оставившее неприятную ассоциацию с белыми халатами на всю жизнь. В детстве Миша был довольно болезненным ребёнком, что учитывая еще и материнскую гиперопеку, приводило к тому, что при любом насморке и кашле маленький Мишка с мамой шли в дорогую частную больницу в центре города. Главным врачом в больнице являлся мамин давний друг, бывший одноклассник. Был он всегда очень уверенный в себе, ярким и приятным человеком, врач очень симпатизировал Мише до одного дня. Когда детство осталось позади и пришло отрочество, Михаил, с разрешения матери, устроился в больницу в роли уборщика. Все шло хорошо. Миша приходил вечером в больницу и, начиная от одного конца этажа, потихоньку прочищал везде пока не доходил до другого. У него даже появилась привычка — на последнем издыхании, когда все три этажа вымоты и можно отправляться домой, дергать за ручку всегда запертой палаты в неприметном и горячо любимым Мишей месте, надеясь на результат. На самом деле, в этом уголке не было чего-либо необычного. Это был просто закоулок больницы, где не было никаких кабинетов врачей, а была только вечно закрытая палата, потрёпанный диванчик, да на подоконнике в горшке росло какое-то растение. Следовательно, здесь никогда не было много посетителей, особенно вечером, когда там отдыхал Миша. В тот раз ничего не изменилось. Миша, сидя на диванчике, рылся в рюкзаке, выискивая там что-то. Что именно парень уже запамятовал, да и неудивительно, ведь прошло много лет. Покончив с поисками, подросток встал и потянулся, разогревая усталое тело, и направился к лестнице в сторону выхода. Но неожиданно для себя, остановился у вечно запертой двери в палату. Он сам не помнил, что его побудило проверить, не открыта ли та. Дверь со скрипом открылась. Оправившись от секундного удивления, Миша прошёл внутрь. Палата была просторной и светлой. В углу стояло несколько шкафов, параллельно им висела шторка, вдоль стены ровным рядом тянулись кровати. Миша, остававшийся совсем без сил после утомительного рабочего дня, не сдержавшись, прилег на ближайшую койку и закрыл глаза. Тогда он решил, что даже если бы он заснул, то ничего страшного бы из этого не произошло: бабушка–ключница, работающая в больнице все равно его разбудила бы. Вдруг Миша услышал какой-то шорох. Впрочем, это не особо его побеспокоило. Но потом послышался ещё один. И ещё. Недоуменный Миша открыл глаза, огляделся и от неожиданности чуть не вскрикнул. На койке у противоположной стены кто-то сидел, вперив тяжёлый, неосознанный взгляд в подростка. Первым что Миша увидел, было то, что туловище у мужчины было плотно перебинтовано. Следующим в глаза бросилось его жуткое, обезображенное лицо. Оно все было покрыто страшными, рваными шрамами. Увесистого куска нижней губы совсем не было. Зрачки, не здорово маленькие, были покрыты белым туманом. Что-то похожее Миша видел у старых, подслеповатых уличных псов. Больной тупо смотрел на него и казался очень человекоподобной ростовой куклой, которую зачем-то решили перебинтовать и посадить в больничную палату. Мысли застывшего подростка прервала неожиданная реакция пациента. Он резко поднял руку в его сторону. Рука была какой-то неестественно прямой, а в области где-то между средним и безымянном пальцами у мужчины был какой-то странный, на непрофессиональный Мишин взгляд, костяной нарост. Миша сам не помнил, как вскочил с кровати и словно ошпаренный выскользнул за дверь, быстро ее захлопнув. Повернувшись от двери, он увидел стоящего в проходе к лестнице главного врача. До этого момента он никогда не видел в нем угрозы, но сейчас что-то резко изменилось. В глазах главврача бился злой пожар и Миша услышал по настоящему змеиное шипение: — Что ты тут забыл, сукин ты сын?! — Я-я-я, — Миша испуганно застыл. Врач подскочил к нему, оттолкнул и рывком зашёл в палату. Еще какое-то время Миша стоял в совершенно шоковом состоянии, но быстро опомнился и отправился домой. Еще долго перед глазами у подростка крутились лица больного и главврача, и Миша даже не знал, что пугало его сильнее. Миша отогнал наводнившие голову воспоминания и продолжил раскладывать свои немногочисленные вещи. Важным среди них парень считал только фото Кати и дешёвый сотовый телефон, который он выиграл в шашки у азартного сослуживца на блокпосте. Впрочем, сотовый в Зоне являлся совершенно бесполезной вещью, так как связи здесь совершенно нигде не было. Но Миша телефон тем не менее бережно хранил. Сотовый для него служил одним из последних мостов между дикой Зоной и уже забытой Михаилом цивилизацией, оставшейся на Большой Земле. Сейчас он находился в здешней казарме, одной из нескольких дополнительных зданий, находящихся на территории, прилегающему к исследовательскому бункеру. Были здесь склад, две запертые теплицы, покрытые вместо пленки плотной прозрачной пластмассой, собственно сам бункер и уже упомянутые казармы. Как объяснил Семёнов, когда они проходили мимо теплиц, был это какой-то специальный новейший вид пластмассы, через которую очень просто проходил солнечный свет, но при этом повышались защитные характеристики по сравнению с обычной плёнкой. На вопрос — что же там вообще выращивают, мужчина ответить не смог, видимо, предприняв неудачную попытку упростить так, чтобы все поняли. Также Семёнов ответил на общий невысказанный вопрос всех присутствующих — каким образом это все тут отстроили? Всё оказалось просто и гениально. Несмотря на кажущуюся сложность такого варианта, он объяснил, что бункер, прямо в таком виде в котором он был сейчас, сюда был доставлен грузовым вертолётом. Потом территорию быстро огородили, а здания вроде склада и казармы отстроить было уже не так уж сложно. Ещё учёный упомянул, что раньше персоналу бункера приходилось нанимать местных сталкеров для охраны бункера, очень уж долго Штаб не хотел посылать сюда охранную группу. Это объясняло тот беспорядок, что творился в казарме — тут и там валялся всякий мусор, железные банки и пустые бутылки от пива. Все это солдатам ещё предстояло убрать, но Семёнов, особенно разволновавшись в этот момент, все же сообщил ребятам, что у них есть в районе часа на отдых и свободное время, после чего они отправятся заниматься тем, зачем их сюда и направили — охраной. Михаил отодвинул ящик большого общего комода и сложил туда все личные вещи, кроме фотографии и мобильника, наученный горьким опытом солдатского воровства, в народе прозванного почему-то «рожанием». Куда положить две последние вещи парень пока не придумал, и поэтому бережно убрал их в нагрудный карман. Ящиков в комоде было восемь. Ровно столько же было и кроватей, и оставалось только радоваться, что и того и того хватило на всех. Закончив с приготовлениями, Михаил подобрался к выбранной им койке и сел. Кровать мучительно проскрипел. Миша уже хотел прилечь, представляя это прекрасное чувство расслабление уставшего тела, как громко и явно недовольно топая, в помещение, хмурясь, ввалился один из его товарищей, имя которого Миша так и не запомнил. Он раздраженным взглядом окинув лежавших вповалку солдат, блаженно растягивающих удовольствие недолго отдыха, и провозгласил: — Встаём, парни. Нам вертолёт ещё разгрузить надо. Ответом ему послужил невероятно синхронный болезненный стон.***
Последний ящик наконец остался позади, и Миша, тяжело дыша, прислонился к стене склада. «Отдохнули так отдохнули…» — мелькнула мысль в его голове, но быстро потонула в потоке других, обличающих создателей настолько неудобных для переноски ящиков. Они были настолько широкие и одновременно длинные, что не с одной стороны в одиночку за них было нормально не ухватиться, а если брать вдвоём, солдаты не пролезали в узенькую дверь склада. Поэтому, в основном, приходилось мучиться в одиночку. В ящиках была провизия на следующий квартал, патроны для ребят, набор разгрузок и новенькое оружие. С подбором запариваться не стали. Так как основной целью солдат являлась защита бункера от мутантов, то главным, постоянным стволом им предоставили новенькие «Вепри-12», представляющие собой тяжелые, по четыре килограмма каждый, штурмовые охотничьи дробовики. На случай «непредвиденных» обстоятельств солдатам также предоставили небольшую партию «Фортов-17», к слову, даже с модификацией, добавляющей дополнительные три патрона к и так немаленькой пятнадцати патронной обойме. Все это сейчас лежало в закрытых ящиках. Миша нутром чуял, что теперь, когда солдаты перетащили наконец все это добро, вместо заслуженного отдыха их погонят вооружаться, а когда с этим будет покончено, час отдыха уже пройдёт и придётся снова заниматься делом, в этот раз уже охранным. Настроение было безобразно испорчено. В итоге, так и случилось. Парням дали немного отдышаться. Пилот, несмотря на такой же воинский чин как и у всех, незаметно закрепил лидерство за собой, послав несколько солдат на склад за монтировками. Когда ребята вернулись, ящики с оружием вскрыли и каждому на руки выдали оружие, запас патронов и по разгрузке на руки. Проконтролировав все это, пилот по-хозяйски хлопнул в ладоши, пожелал всем удачи на службе и злорадно улыбнулся. У Миши тут же появилось безумное желание по этой стереть эту лыбу хорошим ударом справа. Пилот, заведя свой агрегат, вскоре улетел. Когда из бункера послышался вой сирены, Миша уже заканчивал запихивать патроны в карманы разгрузки. Услышав ее, он удивлённо поднял голову. Кто-то из солдат встал и пошел выяснять, в чем дело. Большинство последовало его примеру, лишь несколько парней, в числе которых был и Миша, остались стоять около склада. Мишу снова накрыло чувство тревоги. Такое случалось не часто, но когда случалось происходило что-то действительно важное. Нахмурившись, Михаил с громким звуком вставив магазин в дробовик и направился за всеми.