***
Поминки больше напоминали роскошный прием. Огромный зал, в котором проходят свадьбы, балы, деловые встречи, хоть и был украшен траурными лентами, навевал атмосферу праздника. Не добавляли драматичности и официанты, которые разносили закуски и алкоголь. Сейчас, снова находясь в этом обществе, я понимала, что отвыкла от него. Нет, меня не напрягали правила этикета, которые приходилось соблюдать. Скорее выбивала из колеи показная чопорность. Раньше я даже не обращала на нее внимание. И только очутившись в другом мире, поняла, как же здесь все искусственно. Мои коллеги даже не подозревали, что им нужно как-то себя сдерживать или ограничивать в чем-то, не заботились о том, как выглядят со стороны. Они могли просто посмеяться, если попадут в глупую ситуацию. А вот здесь все было совсем по-другому. Но это тоже логично. Когда каждый твой шаг фиксируют камеры папарацци, быстро учишься не совершать ошибки. А о том, чтобы смеяться над ними, не может быть и речи. Поначалу, когда я вынужденно покинула наше высшее общество, мне казалось это почти трагедией. Только через пару лет, взглянув на все непредвзятым взглядом, я поняла, что мне, наверное, даже повезло. И мне было отлично видно, что Александру эта компания тоже не нравится. Число завуалированных оскорблений росло в геометрической прогрессии. Но нужно отдать ему должное, он умудрился ни разу не нарушить этикет, хотя многие уходили от него с покрасневшими ушами. В итоге, когда подошла Эрика, обронив недосказанное: «Эй, малой», он посмотрел на нее с благоговейным трепетом. — Справишься здесь десять минут без меня? — повернулся ко мне Нильсен. — Нет, не удержусь и начну танцевать стриптиз, — поморщилась я. — Иди уже. Я подозревала, что эти двое хотят ненадолго сбежать от здешнего душного общества. Конечно, можно было бы напроситься с ними, так как мне видеть эти постные лица тоже было неприятно. Но с другой стороны… Пусть побудут вдвоем. Насколько я поняла, Эрика является чуть ли не единственной родственницей Александра, пусть и условной, с которой он общается. Не стоит влезать в семейный разговор. Пару минут я просто прогуливалась по залу, думая, в какой бы угол спрятаться. Конечно, в отсутствии Александра я представляла уже не такой интерес, но все же многие поглядывали на меня, думая о том, а не попробовать ли подобраться к Нильсену через меня. — Здравствуй, Агата, — такой знакомый голос, но интонации немного другие. Подняв голову, я натолкнулась взглядом на те же серые глаза, но легкая улыбка, играющая на губах, давала понять, передо мной совсем другой брат. — Привет, Крис. — У тебя всегда получалось нас различать, — покачал головой Кадоган. — Даже когда мы специально одевались идентично и заранее договаривались вести себя одинаково. Ну да, для меня такие похожие, по сути, идентичные парни, всегда были разными. Наверное потому, что в Эдварда я была влюблена, а вот с Кристофером только дружила. Они были как день и ночь. Взрывной, почти безбашенный и эмоциональный Эд, рядом с которым спокойный и тихий Крис смотрелся как-то бледно. Все девушки, которые их видели, моментально падали к ногам харизматичного Эдварда, почти не обращая внимания на его близнеца. Я тоже совершила ошибку и выбрала не того брата. — Не думала, что ты тоже сюда придешь. — Вообще-то я и не собирался, — слегка замялся Крис. — Мы решили, что одного представителя нашей семьи будет достаточно. Но затем Эд позвонил и… — И сказал, что я здесь. А еще, что я нашла себе покровителя, — улыбка получилась кривой и больше напоминала оскал. — Агата, ты же прекрасно знаешь, что я не особо верю в то, что говорит мой брат, — Кадоган печально вздохнул. — По крайней мере, если речь идет о тебе. Да, я видел, что ты пришла сюда с Нильсеном, но… — Но что? — ухмыльнулась я. — В Эдварде говорит обида, которую он сам себе придумал и в которой сам виноват. Я же знаю, что ты не собиралась возвращаться в это общество. Так что либо ты его действительно любишь, либо… — Договаривай, — жестко произнесла я. — Либо ты на задании, — еще раз вздохнул Крис. — Не смотри так на меня. Да, я знаю, где ты работаешь, и вполне логично предположить, что ты под прикрытием. Секунду я продолжала оценивать Кадогана серьезным взглядом, а затем не выдержала и рассмеялась. — Ты что, шпионских детективов начитался? Ну какое прикрытие, Крис? Ты в курсе, что я здесь под своим именем и ни от кого не скрываюсь? — Мало ли, — пожал он плечами, слегка смущенно. — Как ты? — спросил Кристофер после небольшой паузы, как будто этот вопрос дался ему нелегко. — Хорошо, — кивнула я. А что я еще могла сказать? Не начинать же жаловаться ему на его же брата, в конце концов. Да и о своих буднях рассказывать как-то не хочется. Все, что нас связывало раньше, уже потеряло свою актуальность. Если честно, я предпочла бы вообще не видеть никого из близнецов и не бередить старые раны. Пока я думала, как поддержать разговор, а лучше — вежливо его закончить и уйти, к Кадогану со спины подошел Нильсен, панибратски обнимая за плечи. — Сладкий, ты все же решил поискать себе богатого любовника! Молодец! Уважаю настойчивость. На меня не рассчитывай, мое сердце уже занято. Но с Генри Карром могу познакомить, — Алекс взглядом указал на мужчину весьма внушительных размеров и с не менее внушительными усами. — Мне кажется, как раз в твоем вкусе. — Александр, успокойся, — вздохнула я. — Это не Эдвард. После моих слов Нильсен выпустил из захвата шокированного Криса и внимательно его оглядел с ног до головы. — Хм… Рыжий, в обносках своих братьев, — начал он, растягивая гласные. — Дай угадаю, ты Уизли. Только не пойму, какой именно — Фред или Джордж. Кто там из них помер? — Фред, — радостно подсказала я. — Ну да. Пока оставлю выбор за тобой. Короче, ты тут пока самоопределяйся, а нам нужно идти, — бросил Алекс и, подхватив меня под руку, потащил за собой. И снова, как и после встречи с первым Кадоганом, он вывел меня на улицу, пресекая все попытки гостей с ним заговорить. Кажется, намечается новая традиция — после разговора с каждым из этих братьев сбегать с какого-нибудь приема. Причем снова в парк. Только на этот раз это был не сквер возле собора на две дорожки в десять шагов, а почти что роща, в которой можно найти действительно безлюдные места. Через десять минут мы вышли к небольшому пруду. — Ты в порядке? — спросил он, присаживаясь прямо на газон на склоне. — Да. Не знаю, зачем ты меня оттуда вывел, — я немного недовольно повела плечом, но все же присела рядом. Наверное, сидя на берегу в строгих костюмах, мы смотрелись комично. А я подумала о том, что после таких посиделок вряд ли смогу вернуться обратно на прием. Нет, газон был чистым, но туфли в нескольких местах все же выпачкались, пока Нильсен тащил меня через заросли. Повезло, что каблук был толстым и не утопал в земле. — Потому что еще немного, и тебя бы стошнило от этого общества. Я просто пожалел здешний персонал и избавил их от лишней работы. — Я бы справилась с приступом дурноты. — Не сомневаюсь, — хмыкнул он. — Ладно, стошнило бы меня. Не придирайся к мелочам. — Не буду, — согласилась я, снова замолчав. После всех сегодняшних потрясений просто сидеть в тишине и смотреть на озеро было сродни чуду. Так что я была даже благодарна слабому желудку Нильсена, который не выдержал такого количества снобов. — Расскажешь, откуда эти рыжие взялись? — Ты ведь и сам знаешь историю моей жизни. Зачем спрашиваешь? — Агата, — покачал головой Алекс. — Я видел только общую картину. По сути, пару листов, на которых каждое событие обозначалось одной строчкой. Да, я знаю про твой долг и смог сам сопоставить факты и понять, какую цель ты преследуешь. Но не думай, что я размотал твою жизнь по ниточкам. Повернув голову, я какое-то время смотрела на его профиль, который все так же был повернут к воде. За последние годы я отвыкла делиться с кем-то своими переживаниями. Раньше для этого у меня была Аннет. Еще были Данте и Элиза. Даже Эдвард с Кристофером… И после того как все они ушли из моей жизни, пусть и по разным причинам, открывать кому-то душу расхотелось. — Да нечего особо рассказывать, — вздохнула я. — Ты ведь и сам понял, что это знакомые еще из той, другой жизни. Эдвард, он… — запнувшись на полуслове, я начала рассказывать по порядку. — С Кадоганами я была знакома с детства. Их отец и моя тетушка тесно сотрудничали и даже подумывали о слиянии, но так и не смогли договориться. Конечно, виделись мы не каждый день, но достаточно часто. И втроем всегда влезали в какие-то переделки. Точнее, влезал Эдвард, а мы с Крисом были невольными участниками. Наверное, симпатия зародилась еще в очень нежном возрасте. Мне всегда нравился этот открытый и смелый мальчишка. Вспоминая детство, я не могла сдержать улыбки, несмотря на то, как закончилась эта дружба. — В итоге вы начали встречаться? — Да, когда мне было пятнадцать. Первое чувство и все такое, — я неопределенно помахала рукой. — Но Крис все равно всегда был рядом. По сути, мало что изменилось. — Дай угадаю, Криса жестоко зафрендзонили? Сглотнув ком в горле, я кивнула. Да, я знала о чувствах другого брата, но ничего не могла с этим поделать. Я успокаивала себя тем, что не даю ни малейшего повода думать, что между нами может быть что-то большее, чем дружба. Сейчас же я понимаю — нужно было прекратить общение и не делать ему больно. А ведь каждый мой поцелуй с Эдом наверняка проходился ножом по его сердцу. — Мы с Эдом встречались несколько лет и все самые безумные поступки, которые я совершала в юности, происходили при его непосредственном участии, — хмыкнула я. — Когда мне исполнилось восемнадцать, а расставаться мы не собирались, Аннет начала всерьез задумываться о слиянии с помощью брака. Нет, нас бы ни к чему не принуждали, но ни я, ни Эдвард, в общем-то, не были против. Оставался вопрос только с Крисом, ведь долю акций нужно было разделить между ними пополам. Наши родители долго думали, как все оформить. Но в любом случае со свадьбой они не торопились… Я снова замолчала, глубоко вздохнув. Голос срывался, выдавая эмоции, а мне не хотелось их показывать. Просто рассказ. Грустная сказка на ночь, ничего больше. — А потом Аннет умерла. Сначала все было как прежде. И Эдвард, и Крис меня очень поддерживали. Я думаю, что смогла это пережить только благодаря Эду. Тогда Данте с Элизой сразу как-то отдалились, и я осталась практически одна. Это сейчас я понимаю причину, а тогда ведь думала, что это из-за завещания, где я выступаю единственной наследницей, а они вообще не указаны, — из горла вырвался горький смешок, но я быстро взяла себя в руки, продолжив рассказывать. — В отношениях с Эдвардом все изменилось, когда Данте с Элизой сбежали. Дальше, собственно, ты знаешь. Всплыли долги, которые эти двое оставили. Разборки с кредиторами, знакомыми, даже с мафией. Бизнес пришлось продать, поместье тоже. Впрочем, этого все равно не хватило. — И ты пришла к Уизли? — Да, пришла, — вздохнула я. Нет, я не просила Эдварда просто выплатить все мои долги. Для этого у меня не хватило наглости. Хотя нужно признать, что я надеялась на это, хоть не признавалась даже себе. Я ведь была влюблена, абсолютно не подготовлена к бедной жизни и понятия не имела, как мне поступить. Так хотелось, чтобы кто-нибудь сильный взял на себя все проблемы и этот кошмар просто закончился. Но… — Я попросила помочь с трудоустройством. Меня готовили к тому, чтобы я рано или поздно возглавила бизнес. И хотя образование я получить не успела — даже первый курс не закончила — знания и навыки были. Может и не для руководящего состава, но хотя бы на должность стандартного клерка с возможностью карьерного роста я надеялась. Эдвард… был против этой идеи. Он долго рассказывал о том, что мне не нужно работать. Знаешь, я ведь поначалу даже обрадовалась. Думала, он таким образом пытается меня поддержать и намекает на замужество, которое уже неоднократно обсуждалось, хоть и без дат. Вот только потом до меня начало доходить, что как раз жениться он на мне не собирается. Перед отрешенным взглядом, направленным на водную гладь, начали всплывать фрагменты из прошлого и та самая роковая фраза: «Агата, ты сама понимаешь, что на брачном рынке такие как я ценный товар. С помощью выгодного союза можно расширить производство, открыть для себя новые рынки, сделать то, к чему обычными путями идти очень долго. У меня есть обязательства перед семьей». — Мне любезно предложили должность содержанки. Причем даже долг никто выплачивать не собирался. Только проценты по нему. — Знаешь, я восхищаюсь твоей выдержкой. Она должна быть просто стальной, учитывая, что Эдик еще жив. — Честно говоря, сегодня я подумывала это исправить, — попробовала улыбнуться я. — Он ведь не просто хотел меня в содержанки записать. Когда я отказалась и разорвала с ним отношения, поняла, что все остальные мои знакомые совсем не горят желанием со мной общаться, а мои попытки найти работу у бывших партнеров Аннет терпят крах. Только через месяц я узнала, что здесь тоже Эдвард постарался. И сказал мне об этом Крис. На тот момент деньги почти закончились, и я жила в съемной квартире, которую можно было арендовать на неделю. Меня пугало все — тараканы, которые бегали по крошечной кухне и не боялись человека, соседи, пьяные крики за окном, даже женщина, которая сдавала мне эти комнаты. Конечно, в ней ничего страшного не было, но находясь в таком непривычном для себя окружении, ужас мне могло внушить что угодно. Кристофер нашел меня достаточно легко. Накануне я пыталась устроиться на работу в очередную, на этот раз финансовую компанию, и менеджер по подбору персонала вместо того, чтобы сразу указать на дверь, выдавил из себя: «мы вам перезвоним», попросив оставить контакты. Открывать двери тоже было страшно, но я понимала, что этот шедевр столярного искусства не выдержит и одного пинка, так что прятаться бесполезно. Я ждала кредиторов, или пьяное быдло, которое решило нанести мне визит. Честно говоря, мне было уже плевать. После смерти самого близкого человека, предательства сначала родных, а потом и любимого, я практически не видела смысла в своем существовании. Жила только по инерции без определенной цели. Но вместо парней с пушками и дубинками на пороге нервно переминался с ноги на ногу Крис, не смея поднять на меня взгляд. — Он тогда рассказал и о плане своего брата, о котором якобы узнал всего пару дней назад. Эдвард не поленился обойти всех моих знакомых. Кому-то рассказал слезливую историю, кому-то неприятные слухи обо мне, которые сам и сочинил, а кого-то просто подкупил. Я ведь ему даже в каком-то смысле благодарна. Эдвард дал мне мощный стимул жить дальше — злость. Наверное, логику Кадогана даже можно понять. Он решил, что не найдя альтернатив, я к нему вернусь и с радостью приму любое предложение. Вряд ли он хоть когда-то испытывал ко мне такое сильное чувство, как любовь. А вот своей собственностью, безусловно, считал. — Крис предлагал мне помощь, но я… — Послала его на хрен? — догадался Нильсен. — Даже дальше. Я до сих пор не знаю, искренне ли он тогда говорил и действительно ли был недоволен поступком своего брата, или это была очередная многоходовка, но я в любом случае не хотела иметь ничего общего с этой семьей. Так что я вытолкала Кристофера, а дальше ты знаешь — устроилась в полицию, как госслужащий взяла кредит, выплатила долги кредиторам и начала просто жить дальше, отдавая почти половину зарплаты банку. Кристофер приходил еще несколько раз, пробовал извиняться, предлагал деньги. Но каждый раз я слала его по известному адресу. Какое-то время мы сидели в тишине. Когда я выговорилась, на меня накатила какая-то апатия, хотя руки все еще тряслись — то ли от злости из-за событий сегодняшнего дня, то ли из-за воспоминаний. — Хочешь, я его убью, — предложил Алекс так просто, как будто речь шла о списке покупок на неделю. — Не стоит. Если уж я смогла удержаться, тебе точно пачкать руки не нужно. Послышался тяжелый вздох и легкий шелест одежды. — Вставай, — подняв взгляд, я уставилась на Нильсена, который уже поднялся, возвышаясь надо мной, и протягивал руку. Спорить мне не хотелось. Наверное, действительно нужно возвращаться на прием, хоть я и не планировала этого делать. Надеюсь, у меня будет время привести себя в порядок после этой прогулки и сидения на траве. Но Алекс повел меня не туда, откуда мы пришли, а вдоль пруда, уверенно приближаясь к небольшому деревянному помосту, с которого местные обычно кормили уток. Он пропустил меня вперед, и теперь я стояла почти на самом краю. Солнце уже зашло, но кусочек багрового заката все еще пробивался сквозь деревья, отражаясь в воде, и окрашивая ее в теплые оттенки. Почему-то захотелось оттолкнуться и прыгнуть. Окунуться в прохладу пруда, смывая с себя все проблемы этого дня. Агата, кажется, безумие заразительно. Откуда такие мысли? Ты еще топиться пойди! Алекс подошел очень близко. Так, что я ощущала спиной тепло его тела, а затем опустил ладони на мои плечи. Слишком интимный жест. По сути, почти объятия. Но мне не хотелось его одергивать, напоминая о приличиях. Эти недообъятия странным образом успокаивали. Постигнуть дзен, находясь в компании психа… Агата, ты точно тронулась умом! А затем он наклонился и, сдув прядь волос с моей шеи, тихо зашептал: — Крикни, — тихо предложил он. — Что? — я сначала даже не поняла, о чем он говорит. — Что именно — сама решай. Я бы рассказал местным уткам о том, какой Эдвард пид… — Зачем мне кричать? — перебила я его. — Это поможет, — уверенности в его голосе было столько, что, теоретически, можно было вдохновить небольшую армию на отважный, но самоубийственный подвиг. — В парке вообще-то люди, — справедливо заметила я. — Ну, где-то там, — махнула я рукой в сторону более облагороженной части. — Плевать, — парировал Нильсен. — Мне не хочется кричать. — Захочется. Тут главное начать. — Ты ведь не отстанешь? — почти обреченно спросила я. — Нет. Глупо как-то. Похоже на сцену из дешевой мелодрамы. Неужели это действительно хоть кому-то помогает? А с другой стороны… Что я теряю? И я закричала. Сначала раздался короткий, невнятный крик, а голос сразу же сорвался. Было неловко и даже почему-то стыдно. Но затем я набрала в грудь побольше воздуха, заорав во все горло. Сначала ничего не происходило, но я продолжала кричать, делая короткие перерывы на то, чтобы сделать глоток воздуха. Уже через несколько секунд на место апатии пришла злость и крик стал громче, отчаяннее. И с каждым мгновением эмоции захлестывали меня все сильнее, чтобы тут же найти освобождение, раствориться в прохладном вечернем воздухе. Не знаю, сколько я кричала. Наверное, около минуты. Но за это время на смену волнам гнева, удушливой жалости к себе и боли пришло опустошение. Не апатия, а именно свобода от эмоций. Переведя дух, я вытерла выступившие слезы тыльной стороной ладони, стараясь действовать незаметно. — Ну как, немного полегче? — спросил Нильсен, когда понял, что больше я кричать не собираюсь. Он все также стоял за моей спиной, поддерживая. И я даже была ему благодарна. Только на секунду промелькнула мысль о тонкой манипуляции, после которой я должна была начать ему доверять, но быстро растворилась. Я слишком рациональна для такого и Нильсену это отлично известно. — Удивительно, но да, — сказала я слегка осипшим голосом. — Неплохо помогает. Правда, я все еще придерживаюсь мнения, что в твоем случае лучшая терапия — это грохнуть Эдика и сплясать на его похоронах. Можно даже не стриптиз — слишком много чести для него. — Я подумаю над твоим предложением, — фыркнула я. — Кстати, о похоронах, — я развернулась к Алексу, заглядывая в глаза. — Нам разве не пора возвращаться? — Не пора. Поверь мне, поминки уже аккуратно свернули, а моим родственникам сейчас не до меня. — Что ты сделал? — напряглась я. — Ну вот, если что-то случилось, то обязательно я, — закатил глаза Александр, сложив руки на груди. — И чем я заслужил такую репутацию? — Тебе по пунктам рассказать? Впрочем, рассказать я как раз ничего не успела. Телефон Алекса зазвонил, снова пугая птиц, которые только вернулись на насиженные места после того, как их распугал мой крик. — О, вот и пицца приехала, — предвкушающие улыбнулся Нильсен.***
Еще через полчаса такси высадило нас на знакомой улице. Но к особняку мы подъехать не смогли — мешали пожарные машины. Люди в форме вежливо попросили нас отойти и кивнули в сторону толпы народа, где уже стояли все представители семейства Ларкинз, обливаясь слезами. К ним меня Алекс не повел, пристроившись в более тихом месте. То ли не хотел общаться с родней, то ли специально выбирал точку с наилучшим видом. Я склонялась ко второму варианту. Стоя на небольшом пригорке, я наблюдала за тем, как особняк, в котором я провела больше недели, весело и игриво горел от основания до крыши. Языки огня лизали стены, обгладывали черепицу, заставляли лопаться последние стекла, которые еще каким-то чудом уцелели. — А хорошо горит, — весело протянул Нильсен. Повернув голову, я уставилась на широкую улыбку и лучащиеся довольством глаза. После всех пережитых эмоций я немного плохо соображала, но сейчас даже до меня дошло, что это значит. — Ты что, поджог собственный особняк? — зашипела я. — Он никогда мне не нравился, — пожал плечами Александр уже открыв рот, я хотела рассказать ему, что думаю обо всех его опасных авантюрах, в которых может кто-то пострадать. Но потом вспомнила, как он утром спрашивал про документы, и отчитывать его расхотелось. Этот наверняка все предусмотрел. Если уж чужой паспорт решил спасти, то о жертвах не может идти и речи. Осталось понять, зачем ему понадобилось сжигать свой дом... — Ты конченый псих, — с чувством выдавила я. — Но тамада у вас хороший. И конкурсы интересные.