***
Мидория сидел на крыше школы. Он размышлял обо всём, думал, насколько трезвое его решение. Он думал о том, почему его жизнь прошла именно так? Чем он заслужил то, что с ним происходило и происходит сейчас? Почему мама бросила его? Почему всем наплевать на его чувства, на его состояние? Почему над его мыслями посмеялись и забыли, как будто то, что происходит — для каждого обыденность? Для них его записи звучали как сборник анекдотов, а мать забыла про него, утонув в работе. Ему наплевать на их денежное состояние, лишь бы они могли есть и спать в тёплом доме. По какой причине она думает, что главное — это деньги? Возможно, он не погряз в этом дерьме, если бы Инко была рядом.«Изуку, вся причина в том, что ты всегда был тряпкой Всегда всем уступал, всегда был грушей для битья. Твоей матери просто надоело жалеть тебя, надоело видеть, как ты ежедневно жалеешь самого себя. А Кацуки просто надоело быть рядом с таким нытиком, который никогда не поддерживал его веселья. Просто ходил рядом, как собачка, да приговаривал, какой же Бакуго хороший. Ему надоело, что ты считал его своим идолом, а не другом. Ты сам виноват в своих проблемах. Просто жалкий неудачник, который хочет, чтобы все блага мира пали на него в один момент. Но такого никогда не случится.»
Нет, это не так. Изуку ведь был хорошим всю свою жизнь, разве нет? Всегда улыбался, хорошо учился, всегда хотел сделать людям приятно. Так почему же тогда к нему все так относятся? Он не заслужил этого. Не заслужил плохого отношения так же, как и хорошего. И если Мидория не заслужил, если он такой серый, такой скучный, зачем ему всё это? Уже поздно исправлять свою жизнь. Он никогда не выберется из этого дерьма, если не закончит сейчас. Парень подходит к краю крыши, огороженной сетчатым забором, и перелезает через него. Он цепляется пальцами за сетку и падает вперёд, удерживаясь на выпрямленных руках. В его груди заиграло чувство тревожного ожидания. Его глаза закрыты, ветер ласкает его щёки.Умиротворение
Может он всё-таки не хотел умирать? Возможно достаточно просто быть в шаге от смерти? Нет. Он же так этого хотел. Изуку понимал, что это лишь мгновенный порыв к жизни, но через 2 часа он уже будет жалеть о своём решении. Парень поворачивается на скрип двери на крышу. Тошинори. Не удивительно, что он пришёл, ведь тут повсюду стоят камеры видеонаблюдения. — Простите. — тихо шепчет мальчик и отпускает сетку.***
Кацуки выходит из туалета на трясущихся ногах. Его дыхание спирает от накатившей паники. Он облокачивается о стену и сползает по ней вниз. Парень закрывает глаза и пытается восстановить дыхание, но выходит плохо. В глазах всё темнеет. Ему жарко. Слабыми руками парень пытается расстегнуть ворот рубашки, но всё бестолку.Он падает в обморок.
***
Кацуки открывает глаза и видит только размытый белый потолок. Около его лица лежит что-то мерзко пахнущее. Бакуго поднимает руку, защищаясь от света, а другой берёт предмет. Ватка с нашатырным спиртом. — Бакуго, уже проснулся? Как себя чувствуешь? — молодая медсестра подбегает к нему и кладёт руку на его лоб. — Температура вроде нормальная. — она отъехала на стуле к столу и достала электронный градусник из ящика. — Твои родители уже в пути. Они заберут тебя из школы, как и всех детей. Сначала они не хотели ехать, твоя мама сказала, что ты и так справишься, но после того, как я сказала, что ты упал в обморок, она всё же решила тебя забрать. — Бакуго практически не слушал её быстрый лепет. Мягкий и высокий голос девушки усыплял его, так и хотелось нанять её няней и каждый вечер просить почитать сказку перед сном. — Кстати говоря, тебя не тошнит? — Кацуки отказывался вслушиваться, он не заметил её вопроса, как и того, что его глаза снова закрываются. — Бакуго, ты меня слышишь? Бакуго?! — медсестра легонько шлёпнула его по щеке, только тогда парень отреагировал. — Да-да, со мной всё в полном порядке. Просто вы так говорите, что мне захотелось уснуть снова. — он отвернулся от неё и света, в надежде на то, чтобы его оставили в покое. Но она прокашлялась и продолжила говорить. — Нет, Бакуго, ты не можешь сейчас спать. — её голос вдруг стал резким и строгим, сейчас она больше была похожа на старую противную врачиху из кабинета сдачи крови. — Твоя мама приедет с минуты на минуту, а мне ещё нужно проверить тебя на травмы головы и задать несколько вопросов по твоему самочувствию. Можешь сейчас сесть? — Кацуки медленно приподнялся на локтях, а после так же медленно выпрямил руки. — Голова не кружится? В глазах не темнеет? — Нет, всё нормально. — парень хмурился с закрытыми глазами. Спать. Как же хочется спать. Медсестра аккуратно щупала его голову, задавая вопросы по этой теме. Осторожно и тихо. — Как ты думаешь, что могло вызвать обморок? — Ну, сначала я увидел, как Мидория падает. Меня затошнило, я убежал в туалет, а после мои ноги стали ватными, мне было жарко, дыхание сбилось, в глазах всё потемнело. А потом я оказался тут. — Ты был первым, кто подбежал к окну, не так ли? Твой учитель сказал, что именно ты самый первый заметил Мидорию. — Может быть. Я не могу утверждать, что был самым первым, кто его заметил. — Ну, я имею ввиду из класса. — девушка отодвинулась от него. Они смотрели друг на друга около 30 секунд. — Бакуго. Скорее всего у тебя была паническая атака. Ты не должен был видеть его, но к сожалению, всё произошло с точностью да наоборот. Вы были близки с ним? — Мы знакомы… Мы были знакомы с раннего детства, может, с 2 лет. Где-то так. А что? — медсестра тяжело вздохнула. — Даже если ты не считаешь, что тебе нужна помощь, тебе придётся посетить несколько сеансов у психолога. Как бы ты не хотел, но тебе придётся. Сейчас твоя психика ещё совершенно неустойчива и, кто знает, какие последствия понесёт наблюдение за смертью близкого человека. — она снова отъехала от него к столу, быстро начиная заполнять какие-то бумаги. — Я обращусь к директору, чтобы он дал тебе время на «отдых», неделю или две. Это необходимо. — Я не понимаю зачем это. Я в полном порядке. Тем более мы не были с ним так близки, как вы думаете, особенно учитывая наши с ним отношения. — и тут до Бакуго резко доходит.«Я унижал его, Я растоптал его чувства. Я не давал ему спокойно жить, Я не придал значения его записям, Я пожелал ему смерти. Это я его убил.»
Парень сжал руки в кулаки. Он смотрел куда-то сквозь девушку с нейтральным выражением лица. В горле стоял ком. — Что такое, Бакуго? — медсестра наконец встала со стула и быстро подошла к нему. — Ты в порядке? — Можно выйти? — его голос тихий и хриплый. — Извини, Бакуго, но нет. Ты должен быть сейчас под моим чутким присмотром. Если ты плохо себя чувствуешь, то просто скажи мне. — девушка погладила его по голове. — Я не хочу тут находиться. — Скоро приедет твоя мама, подожди ещё немного. — девушка метнулась за телефоном на столе. — Мисс Бакуго, Вы скоро? — Да-да, я уже поднимаюсь к вам.***
Кажется, Кацуки слышал, как медсестра так же пыталась убедить его мать в том, что её сыну нужна помощь. Кажется, Мицуки что-то говорит ему на счёт этого, но Бакуго не слышит. — Кацуки! Не игнорируй меня! Думаешь, мне больно легко? Думаешь, что можешь так дать слабину? Мы должны сейчас быть сильными, Кацуки. — её тон медленно, но верно, переходил в более спокойный. — Мам, ты не знаешь всего. Давай поговорим об этом, когда мы будем дома. Вместе с папой. — он клюёт носом. Сил выпрямиться нет. Мысли его поглощают. — Хорошо. — мать тяжело вздохнула, понимая, что всё-таки медсестра была права на счёт помощи.***
Вся семья в сборе. Для Кацуки этот разговор будет сложным, да и для родителей не меньше. Это то, о чём он не хотел бы говорить, особенно после случившегося, но они должны знать. Бакуго доверял своим родителям, безусловно, но смогут ли они принять то, что он сделал, стоит под большим вопросом. Парень боялся потерять свою единственную хрупкую опору. Но кто он такой, чтобы трусить? Если он струсит сейчас, тогда что будет дальше? Он станет таким же слабым, как и Изуку когда-то из-за своей трусости, из-за слабости что-то сказать или сделать? Мицуки и Масару сидели в гостиной напротив сына и напряжённо ожидали чего-то неизбежно полого. — Давай, Кацуки, не томи. — отец мягко подталкивал своего сына к шагу. — Я не знаю, что вы сделаете, после того, как узнаёте. Често, я боюсь, потому что сделал кое-что отвратительное, что уже нельзя как-то изменить. Это нельзя исправить и мне искренне жаль. — Кацуки говорил тихо. — В детстве я ужасно завидовал Мидории. Хоть его и не замечали, но я видел, насколько огромен был его потенциал, видел, что как бы я не старался достичь того, чего мне хочется, он всё равно опередит меня. При любых обстоятельствах. Когда нам было по 11, в моей голове появилась мысль, что я должен сделать что-то настолько плохое, чтобы он перестал добиваться чего-либо в направлении, в котором я хочу развиваться. Тогда я начал ежедневно его оскорблять с другими нашими одноклассниками, но всё равно ничего не менялось. Так это всё переросло в избиения и даже хуже, чем они. Я не могу вспомнить всего, что мы делали, но это явно оставило отпечаток в нём. Огромный отпечаток. Вчера я вытряхнул его сумку, в котором был его личный дневник. Я прочитал его. Он много писал о своих чувствах, о том, что не может разобраться в себе и не знает, что ему делать, как он злиться на себя из-за этого и на меня за то, как я к нему обращался. И я разозлился. Сильно. Мы избивали его до тех пор, пока он не потерял сознание, но самое главное это то, что я пожелал ему смерти. — он закрыл глаза руками. Слабость. — А теперь он мёртв. — дышать снова становится затруднительно. — Я был первой и последней каплей, я виноват во всём этом. Из-за меня он так себя чувствовал, а я просто растоптал его и посмеялся. Я посоветовал ему умереть, ведь если так произойдёт, то это, вероятно, будет решением всех его проблем. — Бакуго оттягивает ворот футболки. Она его душит. — Я убил его. Родители слушали и наблюдали в немом шоке, вперемешку с ужасом. Мицуки встала перед своим сыном на колени, приобняла его за плечи, и тихо начала говорить. — Тише, Кацуки. Посмотри на меня. — парень поднял на неё глаза. — Выпрямись. Да, вот так, молодец. Дыши глубже, хорошо? Давай вместе. — Бакуго старался повторять её движения грудной клеткой и с таким же звуком поглощать воздух. Он чувствовал, как мать успокаивающе гладит его по спине. Ему становилось легче. Когда дыхание практически пришло в норму, Бакуго взял стакан воды, что заранее принёс отец. Так тихо они просидели ещё некоторое время, после чего Кацуки ушёл в свою комнату.***
Прошло несколько недель, как Мидория попытался покончить жизнь с самоубийством. Первое, что он увидел — белые потолки больницы и размытый силуэт рядом с собой. У этого человека были белоснежные волосы, от чего Изуку сначала подумал, что тут сидит Кацуки, но нет, он ошибся. Сфокусировавшись он увидел парня, что по-доброму и легко улыбался ему. — Я сейчас позову врача и вернусь, подожди немного. — его голос был тихим и спокойным, а так же невероятно нежным. Итак, Мидория снова остался один. Его ноги в гипсе, а на внутренней стороне локтей образовались синяки от капельницы. Было больно. Его голова раскалывалась от света. Шум от открытой двери заставляет парня взглянуть на двух вошедших к нему людей. Врач с безэмоциональным лицом сел возле его койки. — Как себя чувствуешь? — он был похож на человека в глубоких раздумьях, но не тех что нужно. Изуку напрягало это. — Голова болит, а так всё в норме. — Хорошо. Расскажи, что последнее, до пробуждения, ты помнишь? — Я помню, как покончил жизнь с самоубийством, но, видимо, не очень удачно. — Мидория хмурился. Он не понимает, что происходит. — Так, хорошо. Расскажи что-нибудь о себе. — Мидория Изуку, 15 лет. Живу с мамой, учусь в средней школе. – он пытался правильно подобрать слова, но его перебили. – Расскажи о своей маме. Как она выглядит, где работает. – Женщина низкого роста с прямыми волосами чёрного цвета, пухлая. Где работает точно сказать не могу, помню только про её подработку на семью Тодороки. – Отлично. Позже мы проведём ещё несколько тестов, но твоя память вроде как в полном порядке. – врач встал и тихими шагами направился обратно к двери, но резко остановился – Твоя мама уже у пути. – только после этого он ушёл. – Я Тодороки Шото. Мои родители заплатили за твоё лечение, поэтому можешь не беспокоиться о счетах. – Что ты тут делаешь? Мы с тобой не были знакомы, но ты всё равно сидишь тут. В чём причина? – Я помогаю твоей матери, да и к тому же мне ужасно тебя жалко. Выражение лица Мидории резко сменилось на негодование. Не смотря на боль, он резко сел, проигнорировав темноту в глазах, и со всей своей имеющейся силы притянул Тодороки к себе за воротник футболки. – Засунь свою ёбаную жалость куда по дальше. Если бы не твоя семейка, я бы был уже мёртв, а моя мать не пропадала сутками на работе. Если бы блять не вы, сейчас у меня всё было бы нормально. Но вы в очередной раз решили сунуть свои носы в наши жизни. Я вас всех блядей нахуй ненавижу. – он ощущал пассивную агрессию со стороны Шото, практически физически. Этому парню не нужно было что-либо говорить, чтобы проявить свои эмоции и отношение к человеку. – Я прекрасно знаю, что моя семья далеко не самая хорошая, но ты не можешь оскорблять и меня в том числе, орать на меня, просто потому что я один из них. Я никак не причастен к твоему спасению. – он продолжал говорить мягко и тихо, не смотря на свои эмоции, что прямо транслируются в его глазах. – Я ненавижу таких как ты. Ёбаных лицемеров, без капли достоинства. Тебе меня нихуя не жалко, ты просто ищешь слабого, сломленного человека, для своих личных целей. – он нагнулся ближе к его уху – У тебя ничего не выйдет. – Изуку краем глаза заметил, как Шото облизнулся, что вызвало насмешливую ухмылку у Мидории. Как только парень лёг обратно в свою постель, его злая мама зашла в палату. Он никак не мог ожидать такого. Может, она всё слышала? – Шото, выйди пока отсюда. – Тодороки послушно встал со своего места и ушёл, оставляя их наедине. – Изуку, скажи мне, как ты мог так со мной поступить? Ты эгоист. Думаешь, что от твоей смерти стало бы кому-то лучше? Мне, или себе любимому? Я и так не видела отдыха, а тут ещё и ты со своим суицидом. Ты ведь просто захотел внимания, не так-ли? – Мидория не знал, что было больнее, избиения или слова его собственной матери. – Ты не знаешь, как я себя чувствовал и чувствую до сих пор. Я не знал что мне делать, правильны ли мои чувства. Тебя не было рядом. Ты не была со мной в новогоднюю ночь, не ты дарила мне ту статуэтку. Никого не было со мной последний год, никто не мог меня поддержать, никто не мог мне помочь. Даже сейчас со мной всё это время сидел этот мудак Шото, но не ты. Тебя не было и нет рядом. – Изуку тяжело дышал, смотря на свою мать. Он знал, что она понимает, насколько он о зол и обижен на неё. – Убирайся. – Что? – его мать всегда была доброй женщиной, но явно не сегодня. Её тон показывал, что она всё ещё стоит на своём. – Я сказал убирайся. Не хочу тебя видеть. Никогда больше. И я сделаю всё ради этого. Женщина возмущённо встала со своего места и вышла из палаты, оставляя Изуку в полном одиночестве.